О том, чтобы чисто уйти — нечего было и думать. Центр Рима, на площади Иоанна Двадцать третьего уже полицейские, на набережной — тоже. В одиночку, в монашеском одеянии я еще мог бы уйти. Но не с Крис.
Оставалось только одно — идти вперед.
Потому что впереди — другое государство.
Смешно — но это так. Ворота, ведущие на площадь Святого Петра, к собору — в сотне метров от меня. И за ними — Ватикан — другое, суверенное государство, римские полицейские просто не смогут там действовать. Даже если я буду стоять в метре от них, но на ватиканской территории — они не смогут ничего сделать, потому что их власть там заканчивается. Обратной стороной этого является то, что на территории Ватикана я могу пропасть, и никогда и никогда не узнает о том, что со мной произошло…
Швейцарские гвардейцы перекрывали вход, туристы мешали им в этом своей суетой. Были у них и пистолеты — но я знал, что они их не применят — побоятся, что пуля попадет в кого-то на территории Италии. Постоянно нажимая на сигнал, я направил машину в ворота, молясь о том, чтобы никого не задавить.
Так, постоянно сигналя, я влетел на площадь Пия Двенадцатого. Слава Богу, людей совсем немного — разбежались от стрельбы, испугались. Дальше была базилика и площадь Святого Петра, служители разбирали стулья и грузили их в машины — видимо, было что-то вроде мессы. Не зная, куда ехать, я повернул руль влево. Просто потому что все в таких случаях поворачивают вправо — а вот я влево хочу!
И оказался прав! За полукруглой коллонадой портика была дорога, через которую я, стукнув пару машин, прорвался. Альфа была легкая, но мощная, крыши не было, и я прекрасно мог все видеть. Я увидел какое-то здание, и снова повернул налево, едва не сбив человека в пурпурной мантии. Архиепископ — повалился на землю — но от страха, а не от того, что я ударил его машиной…
Дорога упиралась в стену — невысокую, аккуратную, совсем не похожую на стену рыцарского замка — просто эта стена отделяет маленькое государство от стального Рима. Здесь я повернул направо — потому что опять налево — означает, сделать круг. И оказался у железнодорожной станции[27]…
На мою машину смотрели с изумлением — машины здесь были, но все необычные, на внутренней территории Ватикана можно использовать только электромобили и машины на водороде. Стрельбы здесь, видимо не слышали, швейцарские гвардейцы оказались явно не на высоте и не перекрыли территорию.
И я сбросил скорость. И даже помахал кому-то рукой…
Надо было найти гелидром. Или хотя бы место, где можно перебраться через эту чертову стену. Гостить в тюрьме Ватикана мне не улыбалось…
Граф СноудонГромыхнуло. Снова истерически закричали люди, полетели осколки, барабаня по кузовам машин. Граф увидел искореженную, почти затянутую дымом машину, где сидели его друзья — и понял, что им уже не помочь.
Киллера, которого он застрелил в спину — на тротуаре не было. Только мотоцикл — черный, как и у него — валялся на асфальте, заднее колесо еще крутилось…
— Эй, ты! — крикнул кто-то.
Даваться живым — граф не собирался.
Перемахнув через капот машины, он подбежал к чужому мотоциклу, рывком поднял его. Мотоцикл был похожим на его мотоцикл — только впереди две квадратные, а не круглые фары, типичный германский «механицизм». Мотоцикл тяжелый — и наверняка очень мощный. Граф слышал, что с одного из мотоциклетных моторов мотористы Баварских моторных заводов сняли двести лошадиных сил с литра рабочего объема при двадцати тысячах оборотах в минуту. Этот германский стальной дьявол — должен был вывезти его хоть из преисподней.
За спиной стреляли, обернувшись — он увидел всполох полицейской мигалки. Попал…
Стартер на БМВ оказался именно там, где и должен был быть — и мотоцикл оказался не поврежден, он был спроектирован так, чтобы выдерживать и более серьезные падения. На нажатие кнопки стартера баварский двигатель отозвался нарастающим утробным воем, сделавшим бы честь и грешнику в аду…
Граф принял то же решение, что и я — скрываться в Ватикане, проехать через весь город, перелезть через стену или там какие ворота найдутся… и раствориться в Риме.
На площадь Собора Святого Петра он въехал на заднем колесе — мотоцикл оказался более дерганным, чем его Триумф и на привычное нажатие на рукоятку газа он просто вставал на заднее колесо. Кто-то закричал что-то на языке, который он определил как швейцарский немецкий, он видел людей с оружием — но они не посмели стрелять, все-таки по краям площади жались туристы, государство это было слишком маленькое, чтобы стрелять. В отличие от меня, граф Сноудон знал Ватикан, потому что ему довелось побывать здесь — и он сознательно повернул влево, потому что знал — именно там идет дорога, которая ведет к железнодорожной станции и другим зданиям Ватикана. Попасть в него, всадника на мощном мотоцикле — было очень сложно…
Вице-адмирал, князь ВоронцовДороги в Ватикане достаточно скверные. Не в том смысле, что яма на яме, это государство слишком малого размера, чтобы иметь неухоженные дороги. Напротив, это были лучшие дороги, которые я видел — идеально замощенные, обсаженные зелеными насаждениями, с бесшумными электромобилями. Но при этом, они не имели указателей — совсем никаких — и были проложены совершенно беспорядочно. То есть, если в нормальных городах дороги проложены упорядоченно, в виде расходящихся лучей от центральной площади или круга, или прямые — то тут дороги изобиловали непонятыми поворотами, перекрестками — и вообще шли непонятно, куда.
Дорога, на которую я попал — уходила вправо и соседняя — тоже. Я поехал по ней, потому что иного выбора не было, и попал на перекресток, на котором сходились не две, а четыре или даже пять дорог, причем на этом перекрестке не было никакого регулирования и знаков. На меня едва не налетел электромобиль, похожий на гольф-кар, машину, которую используют для перемещений по гольф-полям, только вместо одного ряда сидений были два и оба были заняты. Я состроил на лице любезную улыбку и обратился к пассажирам на итальянском, попросив их показать направление к ватиканскому гелипорту. То ли опешив от моей наглости, то ли в силу христианской общности людей, пассажиры электрокара, на двоих из которых были пурпурные одеяния — показали мне дорогу: оказывается, я ехал совсем не туда, я ехал на север, а гелидром расположен в южной части города- государства, точнее — в юго-западной.
Почему мне нужен был гелидром? Да потому, что там должны были быть невысокие стены, могла найтись и стремянка для обслуживания вертолета. Или сам вертолет…
Очень быстро выяснилось, что я еду по встречке — здесь, похоже, все дороги были с односторонним движением. Я едва уклонился, от ошалевшего человека, сделал еще один поворот.
И тут я увидел, наконец, эту гребаную площадку. Она представляла из себя всего лишь замощенную кирпичного цвета камнем площадку в самом углу ватиканского комплекса, у крепостных стен. Но самое главное — на ней был чертов вертолет…
То, что я и ожидал — вертолет. Последняя надежда выбраться из всего этого дерьма…
Это был Белл. Самый распространенный в мире вертолет, единственный, который был принят на вооружением пятью мировыми державами[28] и выпущен тиражом более тридцати тысяч машин. Именно на таком — нас учили летать, потому что это самый распространенный вертолет у противника, а спецназовец — должен уметь использовать любую технику противника. Это один из самых простых в управлении вертолетов, прощающий многие ошибки. А этот вертолет — похоже, усовершенствованный Bell 214ST, самая последняя двухдвигательная версия, с дальностью полета в тысячу километров….
Черт, это же папский вертолет! Ну, да, вон, папский герб на дверце, желтый и красный…
Остается надеяться на то, что он заправлен. Наверняка заправлен, я помнил, что ватиканский вертодром используется в основном для доставки Папы во Фьюмиччино и обратно, заправочного оборудования здесь не видно — наверное, заправлен. По уму я бы и заправлялся во Фьюмиччино и профилактику там делал. Но все же… черт его знает…
Черт… непросто вспомнить инструкцию по пилотированию в тот самый момент, когда у тебя на хвосте куча неприятностей.
— Давай сюда!
Черт… как было бы проще, если бы я был один…
Засунув Крис в салон — слава Богу, он не был закрыт — я пролез на место первого пилота. Есть вертолеты с перегородкой между десантным (пассажирским) отсеком и пилотской кабиной и есть — без таковой. Этот был без перегородки, что очень удобно. Зато — кто-то поставил посреди пустого пассажирского салона одно роскошное кресло. Все равно, что трон… понятное дело, у Папы и машины все такие. Рядом с Папой — никто быть не может…
Ладно… С чего начинаем…
Взлет, как я понимаю, ни у кого запрашивать не приходится. Вышки здесь не видать — а если бы она и была — вряд ли бы мне дали разрешение. Пристегнуться… включить питание… так, приборная засветилась, топлива почти полные баки — отлично! Красным ничего не горит… педали и ручку управления в исходное, ручку по центру, педали не трогать. Запуск двигателей… есть, пошли лопасти. Добавляем обороты… ветра нет совсем, я почему то помнил, что при ветре взлетать очень тяжело, а тут — стены со всех сторон. Плавно добавляем обороты до тех пор, пока вертолет не начнет подниматься в воздух — и тут же задействуем педали, чтобы парировать…
Взлет, как я понимаю, ни у кого запрашивать не приходится. Вышки здесь не видать — а если бы она и была — вряд ли бы мне дали разрешение. Пристегнуться… включить питание… так, приборная засветилась, топлива почти полные баки — отлично! Красным ничего не горит… педали и ручку управления в исходное, ручку по центру, педали не трогать. Запуск двигателей… есть, пошли лопасти. Добавляем обороты… ветра нет совсем, я почему то помнил, что при ветре взлетать очень тяжело, а тут — стены со всех сторон. Плавно добавляем обороты до тех пор, пока вертолет не начнет подниматься в воздух — и тут же задействуем педали, чтобы парировать…
Кажется, взлетели…
В блистер — я видел бегущих с автоматическими винтовками швейцарских гвардейцев, но стрелять они не стреляли…
И тут — к щеке прижался противно знакомый холодный предмет.
— Привет, русский… — прокричал кто-то со спины.
А чтоб тебя… Сукин сын.
— Давай, стреляй! — прокричал в ответ я — ты подохнешь чуть позже, чем я, вот и все.
— Ты умеешь водить вертолет?
Насчет этого… сложно сказать, все-таки перерыв значительный.
— Да!
Британец наскоро меня охлопал… но так, чтобы не подставиться самому. Оружия не нашел.
— Отстань, сукин сын Ты мне мешаешь! Или садись и лети сам.
— Куда мы летим!?
— К чертовой матери, как можно дальше от всего этого дерьма!
Британец хлопнул меня по плечу
— Отлично, русский! Мне это подходит.
15 июня 2014 года Побережье Сицилии
Этому англичанину я не соврал, я и сам не знал точно, куда мы летим, просто уносил ноги из Додж-Сити. Деваться в Италии мне было некуда кроме одного места — Сицилии, где я мог найти друзей. Для того, чтобы оказаться на Сицилии — нужно было лететь строго на юг, немного отклоняясь на юго-запад. Все что у меня было — это навигационные системы самого вертолета, курс я не запрашивал и не прокладывал, нормальных навигационных карт полетного района не учил, что отвечать в случае, если нас запросит система ПВО — не знал. А потому — я просто старался поддерживать вертолет в воздухе и шел на юг, стараясь поддерживать минимальный расход топлива.
И примерно прикидывал — что делать с этим британским козлом.
То, что он появился не просто так — я в этом и не сомневался, следит либо за мной, либо за Крис. То, что Крис в сговоре с ним… вот это не казалось мне праводоподобным… по нескольким причинам. Немного по-другому была бы поставлена игра, к тому же — подстраховщики обычно не выходят на контакт со страхуемым.
Оружие у меня было. Тот маленький Глок. Но достать его незаметно — практически невозможно. Хотя бы потому что управление вертолетом требует постоянного внимания, и если я начну доставать пистолет — вертолет сразу задергается и британец все поймет. А у него пистолет уже в руках.
Чертовы британцы, что им вообще надо? По моим прикидкам — именно британская разведка должна была иметь господствующие позиции в Ватикане. Тогда как объяснить эту перестрелку на Виа делла Консиллиационе?
Вертолет управлялся легко. С Беллом — я имел дело двадцать с лишком лет назад, он имелся в учебной эскадрилье. Очень простой в управлении вертолет, нетребовательный к мастерству пилота, недаром — так распространен по всему миру…
Мы шли через всю Италию. Мне удалось найти нитку железной дороги, ее я и держался, помня о том, что она идет на самый север страны — при полете «вслепую» надо придерживаться каких-то ориентиров, тем более, если не знаешь район полетов. Рим давно был уже позади, мы плыли над холмами, покрытыми зелеными полями оливок и виноградников, над деревушками и небольшими городками, в каждом из которых — сконцентрированы сотни лет исторического опыта жития. Если на пути попадался большой город — я его обходил, чтобы найти стальную ленту дороги уже за ним. Местность становилась все более дикой и гористой, юг Италии — все равно, что Сицилия, если не круче. Здесь выращивают марихуану, строят подпольные фабрики по отшиву одежды, где работают рабы и здесь самые красивые девушки во всей Италии. Правда, к каждой красивой девушке прилагается отец и пара братьев с обрезами, а то и с автоматами…
Потом была Мессина — и я увидел мост. Огромный мост, который двадцать лет строила вся Италия, в центре — он резко взмывал вверх, чтобы пропускать даже самые большие круизные лайнеры и супертанкеры. Мост назвали именем итальянского революционера Джузеппе Гарибальди, и это было очень плохо. Я бы назвал его именем того Монарха, который заложил и строил его, так, Керченский мост назывался именем Александра Четвертого. Бессмысленно называть такие мосты именем революционера, они не могут строить, они — только разрушители.
Впрочем, это было единственное плохое, что было в том мосте.
— Как дела, русский!? — англичанин снова сунулся в кабину. О чем-то они с Крис говорили, я слышал — но не разобрал, о чем.
— Топлива мало. Надо садиться.
— До побережья дотянем?
— Думаю, что да! Я подберу место!
В этот момент, я нарочно резко качнул ручку — и британец едва не упал с ног.
— Эй! Ты говорил, что умеешь управлять!
— Просто сиди на месте и вцепись во что-то. Ясно?
Поймал я его очень просто. Я уже освоился с вертолетом вполне и мог позволить себе немного… хулиганства, скажем так. Над присмотренным для посадки заброшенным и заиленным пляжем — топлива совсем почти не было — я сделал еще пару резких маневров, а потом — начал сажать вертолет…
Когда в вертолете начинает мотать — хватаешься за все, за что можно, тем более что тут нет сидений, один проклятый трон. И еще — при полете на вертолете профессиональные военные приводят оружие в безопасное состояние, выбрасывают патрон из патронника и ставят оружие на предохранитель, а то и магазин отсоединяют. Это на уровне инстинкта, случайный выстрел при болтанке в вертолете более чем возможен, а пуля, попавшая в двигатель, может привести к катастрофе. Я и рассчитывал на то, что англичанин сочтет меня невооруженным — и уберет пистолет. Тогда — меня появится небольшой шанс, как только мы будем высаживаться. Очень небольшой — но шанс.
Вертолет плюхнулся на черный от вулканического пепла песок. Приехали…
Двери в этом вертолете были очень широкими, поскольку изначально вертолет разрабатывался так, что пехота должна была иметь возможность вести огонь с воздуха по земле. Чтобы их открыть — надо было приложить усилие двумя руками — я надеялся, что британец не заставит даму открывать дверь. Как дверь поехала по направляющим — я сунулся за пистолетом, который у меня был в кобуре на лодыжке — совершенно идиотское расположение второго пистолета, но иногда ничего другого не остается. Британцы я не видел, просто на слух предполагал, где он. Вырвал уже готовый к бою пистолет, резко развернулся, увидел направленный на меня метров с двух ствол — англичанин оказался проворнее и предусмотрительнее, чем я ожидал. Но он почему то не выстрелил — а я выстрелил, дважды, и англичанин рухнул на черный, пропитанный соленой водой и вулканическим пеплом песок…
— Да вы что, с ума оба посходили?! — заорала Крис, бросаясь к своему соотечественнику — вы спятили?
Я держал англичанина под прицелом — хотя Крис закрывала его своим телом. Стрелять не хотелось, хотелось плюнуть, развернуться и уйти. Но… проклятое дворянское воспитание давало о себе знать. За женщину, которую вверила тебе судьба — ты должен быть готов отдать свою жизнь. Вот так просто…
— Кто он? Как он оказался в вертолете? Ты работаешь вместе с ним?
— Он просто меня… какого черта, надо ему помочь!
Я опустил пистолет.
— Аптечка в вертолете, рядом с пилотским сидением. Валяй.
Пистолет англичанина я подобрал и проверил — в нем не было ни единого патрона. Чертов сукин сын.
Десять минут Крис, злобно сопя, пыталась правильно наложить повязку, потом расплакалась. Я подошел, поправил, сделал как надо. Хоть это и был проклятый англичанин… все же живое существо. Да и законы чести гласят, что милосердие к поверженному врагу не унижает, а наоборот возвышает мужчину. Хотя я четко понимал, что в следующий раз, когда мы схлестнемся с этим парнем, все может быть по иному, и помешать этому мог бы только контрольный выстрел в голову.
Мог бы. В том то все и дело.
Крис продолжала плакать, привалившись к колесу вертолета. Я ее понимал. Было страшно, было больно и впереди не было никакого просвета. Люди… я имею в виду обычные люди, не готовые пулями прокладывать себе путь — обычно ввязываются в истории, ни о чем не думая, и начинают понимать только так, сидя у трупа. Это в лучшем случае — в худшем они сами превращаются в труп, так ничего и не поняв.
— Давай, просто поговорим — сказал я — ты его знаешь? Кто он такой?
— Не… я не знаю!
— Он тебя знает? Как он оказался в вертолете?