– Вы очень тяжелый человек, месье Каверин, – уронил англичанин, качая головой. – С вами трудно иметь дело.
– Когда меня пытаются убить, я становлюсь совершенно невыносим, – ответил ему Алексей, невольно подражая назидательным интонациям неподражаемой Полины Степановны.
Максим, наконец вспомнив о своем пистолете, хотел прицелиться в англичанина, но тут на поляне появилось новое лицо.
– Не глупите, де Шевран, – остановил его хорошо знакомый Алексею голос.
Почему-то Каверин даже не удивился, увидев Сержа Новосильцева. Губы того были плотно сжаты, рука сжимала рукоятку пистолета, отделанного серебром.
– Бросьте оружие, граф, – велел Серж, дернув щекой. – Иначе ей не жить.
Максим, закусив губу, бросил пистолет, поднялся и отступил на несколько шагов. Он и Алексей стояли теперь так близко, что могли при желании коснуться друг друга рукой.
– Положительно, – промолвил офицер, не скрывая иронии, – Ницца становится модным городом.
– Держите руки на виду, – сказал англичанин. – И без резких движений, договорились? В конце концов, у нас с вами общие интересы, и нам ни к чему ссориться.
– Общие интересы? – изумился Алексей. – Вы, случаем, не перегрелись на солнце, сэр? Говорят, это весьма вредно для здоровья.
– Алексей Константинович, – вмешался Новосильцев по-русски, – я прошу вас не злоупотреблять нашим терпением, иначе последствия будут для вас весьма плачевны. Где он?
– Кто?
– Наполеон Бонапарт. Вы его нашли? Он в Ницце? Где именно?
Тут Алексей почувствовал, что почва ускользает у него из-под ног. Кажется, присутствующие все разом сошли с ума. На дворе 1836 год! Какой Наполеон? О чем вообще речь?
– Простите, господа, – через силу выдавил из себя Каверин, – но я…
– Понимаю, – кивнул Серж. – Вероятно, вы сговорились с бонапартистами и рассчитываете, что те заплатят больше. Напоминаю вам, что у них ничего не выйдет. Династия Бонапартов объявлена вне закона, и ни один член их семьи никогда более не взойдет на престол. Так где этот проклятый корсиканец?
– Минуточку, господа, минуточку! – Алексей говорил, и его губы сами собой складывались в улыбку. – Вы действительно хотите, чтобы я показал вам императора Наполеона?
– Именно так, сударь, – отозвался англичанин.
– Ну так за чем же дело стало? – вскричал офицер. – Дайте мне ваш пистолет, а то мой ведь испорчен… я убью вас, и вы в то же мгновение узрите его величество.
– Алексей Константинович, – промолвил Серж, багровея, – вы издеваетесь?
– Нет, по-моему, именно вы издеваетесь! – вспылил Каверин. – Какого черта вы морочите мне голову? Какой еще Наполеон? Он уже пятнадцать лет как мертв!
– Послушайте… – начал англичанин.
И тут из-за деревьев показалась карета. Алексей весь напрягся, но по реакции Новосильцева и Монтегю понял, что экипаж прибыл за ними и ждать с этой стороны помощи бесполезно.
Тем временем карета сделала полукруг и остановилась. На дверце был изображен герб английского посланника, и Алексей вздрогнул – под гербом красовался четко выведенный девиз: «Non sans droit»[23]. Так вот что означало то самое Н. С. Д.!
Особый агент нумер один почувствовал неимоверное разочарование. Подумать только, ведь он же своими глазами видел эту карету среди остальных перед балом у Эпине-Брокара, то есть разгадка была буквально у него перед носом, а он не обратил внимания, не заметил, не понял всего значения надписи на дверце!
– Да, да, – сказал Серж, усмехаясь. – Мистер Монтегю – брат английского посланника и по секретному распоряжению своего правительства занимается расследованием весьма деликатного дела.
Брат посланника! Дипломат, профессиональным языком которого является французский! Так вот почему он говорил без всякого акцента, и только сильная боль заставила его вернуться к родному английскому с его сочными выражениями.
– Простите, – вежливо осведомился Алексей, – а о каком деле идет речь?
Новосильцев вздохнул.
– Шкатулка из фиалкового дерева.
– Ну и? – Каверин по-прежнему ничего не понимал.
– Перестаньте паясничать! – с бешенством выпалил Монтегю. – Вы даже не представляете, что поставлено на карту. Если Бонапарт жив… Вы знаете, что это значит? Да тогда никто во всей Европе не может спать спокойно!
– Я не понял, – упорно гнул свою линию офицер, – с чего вы взяли, что Наполеон Бонапарт жив?
Максим, как зачарованный, прислушивался к странному разговору, переводя взгляд с Алексея на Новосильцева, потом на англичанина и обратно. Анжелика, распростертая на траве, едва слышно стонала.
– Дело в том, – снизошел-таки до пояснений мистер Монтегю, – что у человека, находившегося на острове Святой Елены под этим именем, на теле оказались шрамы, которых у Наполеона быть не могло. К сожалению, это стало известно только после смерти… э… двойника, когда стал возможен подобный осмотр.
– Как интересно, – пробормотал граф де Шевран.
– С тех пор, – продолжил пояснения уже Серж, – мы только тем и занимались, что искали господина Буонапарте. Под наблюдение был взят дом его матери в Риме, семьи его братьев и сестер. Но он был осторожен, и мы не смогли ничего обнаружить. И тут нам стало известно, что некий господин по имени Эпине-Брокар ведет переговоры с видным представителем бонапартистов, маркизом де Ларошжакленом, утверждая, что у него имеется некая информация, за которую Ларошжаклен, не задумываясь, отдал бы все, что у него есть. Эпине-Брокар намекнул, что человек, которого маркиз так оплакивает, на самом деле жив. Также нам стало известно, что доказательства сего хранятся в некоей шкатулке.
– Мы обратились к господину графу, здесь присутствующему, – перехватил нить повествования англичанин. – Так как он известен… гм… определенными талантами, мы поручили ему за солидное вознаграждение выкрасть шкатулку, сказав, что там находится нечто, представляющее огромную ценность. А этот господин, – Монтегю презрительно покривил губы, – непонятно почему решил, что шкатулка имеет отношение к сокровищам короны, и захотел прикарманить содержимое шкатулки. Этого нельзя было допустить. Мой брат был приглашен на бал масок к Эпине-Брокару, а я сопровождал его туда, переодевшись лакеем.
– Не сомневаюсь, что форма лакея была вам чрезвычайно к лицу, – не удержавшись, съязвил Алексей.
– И тут в дело влезли вы, – проигнорировал его замечание англичанин, – и, само собой разумеется, все испортили.
– Сами виноваты! – раздраженно бросил ему Новосильцев. – Если бы ваше правительство своевременно поделилось информацией с нашим…
– Отношения моего правительства с вашим не таковы, чтобы мы могли откровенничать друг с другом, – сухо отозвался англичанин. – Откуда нам было знать, как вы используете полученные сведения? Австрийцы, например, тоже знали, что Наполеону удалось скрыться со Святой Елены, и деятельно помогали нам в поисках, не имея никаких задних мыслей, в отличие от вас.
– Да как же вы не понимаете, что мы никак не меньше вашего заинтересованы в том, чтобы похоронить корсиканского монстра раз и навсегда? – вспылил Серж. – Вы допустили ошибку, непоправимую ошибку! Если бы мы не поймали лакея, передававшего вам сведения о перемещениях Каверина и Серовой, вы бы и дальше продолжали морочить нам голову!
– Теперь уже поздно говорить об этом, – буркнул англичанин. – Мало того, что ваши люди, которые ни о чем не знали, встали у нас поперек дороги, так еще в дело ввязался и старый Видок, решивший, что шкатулка как-то связана с поручением, которое ему дал король.
– Одну минуточку! – вмешался в разговор Алексей. – Так это вы напали на Матвея и кучера?
Монтегю криво улыбнулся:
– Вы что, только теперь догадались?
– Селестен? А Ксавье Марке? С ними тоже вы расправились?
– Ксавье? – удивился теперь граф де Шевран. – Он-то тут при чем?
– Мы узнали от Селестена, что Видок заставил его служить себе, – ответил Монтегю. – Поэтому никак нельзя было оставлять доктора в живых. Ну, а Селестен сделался бесполезен, когда вернул мне кольцо и рассказал все, что знал.
– А Дюплесси? Его тоже подослали вы?
– Что за Дюплесси? – подал голос Новосильцев.
– Уже после того, как я начал работать с Видоком, – пояснил ему Алексей, – один наемный убийца пытался обеспечить мне место на кладбище.
– Возмутительно! – воскликнул Серж, обращаясь к Монтегю. – Это что, правда? Но мы же условились с вами, что Каверин и девица Серова будут спокойно работать с каторжником, а мы – присматривать за ними!
– Сожалею, но Дюплесси был нанят мной еще до нашего соглашения, – расшаркался Монтегю.
– Однако ваш брат ни словом не упомянул о Дюплесси, – не отступался Серж.
– Я и сам о нем забыл, – признался Монтегю. – Поймите, у нас было очень много дел. Нам приходилось разрываться на части, но в конце концов мы все же выяснили, кому досталась шкатулка. Мы ни на миг не упускали из виду маркиза де Ларошжаклена, и когда молодой человек по имени Кристиан Изамбар стал искать с ним встречи по некоему важному делу…
– Однако ваш брат ни словом не упомянул о Дюплесси, – не отступался Серж.
– Я и сам о нем забыл, – признался Монтегю. – Поймите, у нас было очень много дел. Нам приходилось разрываться на части, но в конце концов мы все же выяснили, кому досталась шкатулка. Мы ни на миг не упускали из виду маркиза де Ларошжаклена, и когда молодой человек по имени Кристиан Изамбар стал искать с ним встречи по некоему важному делу…
Алексей закусил губу.
– Увы, нам не повезло. В шкатулке оказались только старые письма, а между тем мы совершенно точно знали, что там должно было находиться кое-что еще. Молодой человек упорно твердил, что ничего не брал из шкатулки, стал вырываться, ударил меня, так что пришлось принимать меры. Потом моему товарищу пришла в голову мысль, что недостающая часть может храниться у любовницы Изамбара, мы разделились и отправились искать ее. Я не нашел, а Майнхофу повезло больше.
– Ему не повезло, – холодно обронил Алексей. – Я его убил.
– Конечно, было глупостью стрелять в девушку, чтобы она не смогла вам проболтаться, – согласился Монтегю. – Наверняка она успела вам кое-что сказать, и вы нашли то, что помимо писем находилось в шкатулке. Не знаю, что это было, но вы же отыскали Бонапарта? Он в Ницце? Иначе бы вы не приехали сюда.
Каверин молчал, стиснув челюсти.
– Послушайте, Алексей Константинович, – вмешался Новосильцев, – речь ведь идет о Наполеоне, который напал на Россию в 1812 году и причинил нам бесчисленные беды, из-за которого горела Москва. Он враг России и всех русских, и ваша священная обязанность, если вы и в самом деле знаете, где он находится, – выдать его нам.
– Не надо мне говорить о моих обязанностях! – ощетинился Алексей. – Вы подставили меня, Сергей Петрович. Использовали, как пешку, в ваших грязных играх. Вы…
– Ой, ой, ой! – Новосильцев скроил притворно-плаксивую гримасу. – Полноте ребячиться, сударь. Мы с вами взрослые люди. Разумеется, я ничего не сказал вам, но лишь потому, что не хотел охлаждать ваш пыл. Вы с Видоком и со смешной мадемуазель Серовой так упорно искали шкатулку! Только не говорите мне, что из одного праздного интереса. Алчность движет миром, и сей закон открыл не я. Но теперь, когда вы все знаете…
– Мадемуазель… – повторил Монтегю задумчиво. – Совершенно верно! То-то я все время ломал голову, кого же здесь не хватает!
Серж переменился в лице и спросил с некоторым беспокойством:
– Думаете, она может что-то знать?
– Женщины знают все, – ответил Монтегю с неподражаемой интонацией.
– Сударь, где сейчас Полина Степановна? – спросил Новосильцев.
– Не скажу, – отрезал Алексей и подбородком указал на англичанина: – Мне не нравятся методы этого господина. Если он стрелял в одну женщину, то бог знает что может сделать с другой.
– Глупо, сударь, просто глупо, – вздохнул Серж. – Мы все равно найдем ее и расспросим. И, конечно, узнаем, где прячется господин Бонапарт… Ведите его к карете, мистер Монтегю.
– А я? – внезапно спросил Максим. – Что вы сделаете со мной?
– С вами – ничего, если вы будете молчать и знать свое место, – хладнокровно обронил англичанин. – В противном случае нам придется принять меры.
– Я могу хотя бы подойти к ней? – пробормотал Максим, глядя на страдающую Анжелику.
– Теперь – да, – кивнул Монтегю. – Только не забывайте о том, что я вам сейчас сказал.
Однако, судя по всему, у графа была на редкость короткая память. Потому что он поспешно приблизился к Анжелике, встал возле нее на колени и незаметно взял ее пистолет, о котором англичанин, на горе себе, успел забыть.
Де Шевран поднял голову, и Каверин по его взгляду понял, что сейчас что-то произойдет. Но вместо того, чтобы стрелять самому, Максим бросил оружие Алексею, очевидно, полагая, что пленнику оно нужно больше, чем ему.
– Э, нет! – крикнул Монтегю. – Мы так не договаривались!
Новосильцев, уже садившийся в карету, с неудовольствием обернулся – и увидел, что Алексей с англичанином схватились не на жизнь, а на смерть. Каверин хотел выстрелить, но Монтегю нырнул под его руку, и пуля ушла в никуда. Оба врага сцепились и покатились по земле. Англичанин схватил офицера за горло и принялся его душить.
Алексей пытался вырваться, но хватка у Монтегю была точь-в-точь как у бультерьера, и, раз вцепившись в жертву, он не отпускал ее. Рукой офицер нащупал в траве разряженный пистолет, схватил его и несколько раз ударил им Монтегю по лицу, последним ударом разбил искусственный глаз противника. Из глазницы брызнули осколки стекла и полилась кровь. Англичанин хрипло вскрикнул и разжал руки.
– Монтегю, скорее! – крикнул Серж, высунувшись из экипажа. – Кто-то едет! Черт возьми, я узнаю карету Ларошжаклена. Быстрее, мы не можем допустить, чтобы он опередил нас!
Держась за лицо, Монтегю подбежал к карете, кое-как нашарил дверцу и сел. Экипаж помчался по направлению к городу.
Алексей с трудом поднялся на ноги. Перед глазами у него все плыло. Он растер шею и хрипло закашлялся.
– Вы живы? – спросил Максим.
Алексей кивнул.
– Спасибо за пистолет. Я… я должен остановить Ларошжаклена. Прощайте!
И, спотыкаясь, он кинулся к дороге. Кучер едва успел натянуть вожжи. Лошади остановились всего в паре шагов от офицера.
– Мне нужен господин де Ларошжаклен! – крикнул Алексей. – Я должен сообщить ему…
– Боже мой, кого я вижу! – проговорил кучер голосом Видока. – А где мадемуазель Полина?
Глава 35 Водоворот государственных интересов. – О том, как мистер Монтегю сдержал свое слово, а Полина его вовсе не давала. – Человек в сером сюртуке
После того как Алексей вкратце объяснил ситуацию, Видок, казавшийся не столь уж изумленным при известии о том, что император Наполеон жив, пригласил молодого офицера сесть рядом с собой.
– Что ж, будем надеяться, что эти негодяи ненамного нас обогнали. Но как они рассчитывают найти императора?
– Вероятно, постараются отыскать Полину, – ответил Алексей. – Хотя я совершенно уверен, что ей ничего не известно о человеке, которого они ищут.
Видок покосился на него.
– Лично я не был бы так уверен, – многозначительно уронил старый сыщик.
– Вы думаете?..
– Более того, – продолжал бывший шеф полиции, – я не удивлюсь, если узнаю, что мадемуазель Полина его уже нашла.
– Но как? Хозяйка траттории сказала, что в феврале в город не приезжали никакие французы.
– Вы забываете, что император родом с Корсики, – напомнил Видок. – Думаю, при необходимости ему ничего не стоит выдать себя за итальянца.
Алексей схватился за голову. Ну как, как он мог упустить столь очевидный факт?
– Господин Видок, – закричал маркиз де Ларошжаклен, высунувшись из окошка кареты, – мы обязательно должны их опередить! Быстрее, сударь, быстрее!
– Скажите, а как вы узнали, что мы вообще находимся здесь? – спросил Алексей.
– Видите ли, – отозвался Видок, – мне оказала немалую помощь маркиза де Манвиль. Она вспомнила, что Эпине-Брокар после смерти матери Наполеона окольными путями заполучил часть ее бумаг, вероятно, рассчитывая найти среди них что-то, что позволит ему поживиться. И…
– Там он и нашел конверт, – подхватил Алексей, – и сразу же узнал почерк императора.
– Тогда Эпине-Брокар купил несколько старых писем Наполеона и понял, что не ошибся, – кивнул Видок. – А потом стал искать отправителя. Несколько раз ездил на побережье и пару месяцев назад вернулся в Париж из Ниццы, причем маркиза вспомнила, что он был в приподнятом настроении. Сопоставив все факты, я отправился к маркизу Ларошжаклену, и тот после некоторых увещеваний с моей стороны признался, что Эпине-Брокар обещал представить ему доказательства того, что император Наполеон не умер, а жив и здравствует до сих пор.
– Быстрее, быстрее! – кричал маркиз. – Что вы так тащитесь, боже мой!
– Не я, а лошади, – обиделся Видок. – Словом, я понял, что нельзя терять ни секунды. Мы взяли лучших лошадей и прямиком отправились в Ниццу.
– А почему вы решили, что нельзя терять ни секунды? – спросил Алексей.
Видок смущенно потупился.
– Дело в том, мой мальчик, что я перестал доверять вам и мадемуазель Полине. Вам известно, кем был тот тип, которого вы застрелили? Очень известным австрийским шпионом.
– Да, – кивнул Алексей, – теперь я уже знаю.
– Ну так вот, я сложил два и два и решил, что если в деле замешаны англичанин и австриец, а вы с мадемуазель Полиной – русские шпионы, которые работают у меня под боком… Словом, я пришел к выводу, что вас приставили ко мне, чтобы наблюдать за мной. Тогда же у меня в голове впервые мелькнула мысль о Наполеоне. Правда, сначала она показалась мне чистой фантастикой. – Видок хитро прищурился. – Если не секрет, как вам удалось выйти на Ниццу?
И Алексей, ничего не тая, рассказал ему о том, как он с детьми пускал кораблики, а Полина расшифровала фамилию «китайца» с конверта, потерянного из шкатулки.