«Может, она не переваривает на дух ревнивых женщин?» – предположил Иван, внимательно продолжая присматриваться к горящей сигнальной нити от своего резервуара силы.
«Это я ревнивая?! – возмутилась Ольга и тут же добавила: – Да! Ревнивая! А тебе что-то не нравится?»
«Махестад! Мне в тебе нравится всё: от кончика волос до твоих розовых пальчиков на ножках. И ты это прекрасно знаешь!»
«Уже забыла… Ты мне так давно этого не говорил…»
«Как не говорил?! Этой ведь ночью!..»
«Фи! Это было так давно…»
«БМВ» тем временем выехал в густом потоке пробки на проспект, ведущий к мосту Багратиона возле Москва-Сити, и чуть прибавил в скорости. А там нить исчезла.
«Стоп! Запомни то место, где вы сейчас! – потребовал он от супруги. – И перекидываю тебя домой. Тебе давно уже пора «переодеться». Да и Кракен сейчас посинеет и лопнет от переедания…»
Супругу он сотворил сразу в новом платье, аналогичное которому висело в шкафу, и та, выходя из спальни, воскликнула:
– А вот и я! Не скучали? – а мысленно добавила, с состраданием глядя на Кракена: «Он еле дышит! Пожалел бы друга! А?»
«Сама знаешь новую пословицу: при сытом фантоме, – и обладатель с голода не умрёт. Ко всему придётся парню съесть ещё тройку Яшисарри и два Няма. Насыщать его энергией – так до предела!.. Да и вообще, не пора ли тебе на работу?»
«Пока письмо не прочитаю, ты от меня не избавишься!»
«Так ты и так его прочтёшь моими глазами», – попытался Загралов воззвать к логике, попутно выкладывая пищевые концентраторы перед Кравитцем да заставляя употребить как нужное лекарство. Но жена его уже подталкивала к двери, говоря вслух:
– Топай, милый, топай! Хочу своими глазами письмо прочитать.
Она также мысленно добавила: «И поторопись! Пока это письмо дядя Боря не перехватил!.. А я тут прослежу, чтобы концентраторы обратно у человека не вернулись… Хи-хи!»
Пришлось спускаться на пост охраны, брать письмо, выслушивать уже услышанное устное послание и возвращаться обратно. Дома все вместе, втроём стали осматривать послание снаружи. Вроде ничего подозрительного, но Кракен живо припомнил кучу страшных историй и сжато перечислил, какие гадости можно запихнуть в безобидный с виду конверт. Начиная от моментально действующих ядов и кончая спорами сибирской чумы.
Задумались. Тут решительно стала действовать прекрасная Фаншель. Подхватила письмо, ушла на кухню и там его вскрыла над раковиной с бегущей из крана водой. Прислушивающийся к её действиям Евгений заволновался:
– Как же так? Почему ты ей разрешил?
– Со временем и это узнаешь… Да и вообще, она крупный специалист не только по актёрскому мастерству… – бормотал Иван, мысленно ругаясь с женой: «Ну что там? И не будь такой противной девчонкой, не смей читать сама!»
«Хм! Тут какая-то деваха прислала моему мужу послание, а я должна ещё и глаза на это закрывать?! – умело атаковала актриса, тут же, правда, признавшись: – Но я только первые и последние строчки выхватила, зато убедилась – это не от неё… Какие-то мужики пишут…»
А сама уже стояла рядом, протягивала письмо и, хитро поблескивая глазами, требовала:
– Читай вслух, что тебе топ-модели пишут.
И тому ничего не оставалось, как начать читать. При этом он не забыл и внутреннюю связь с остальными поддерживать, чтобы Фрол, Игнат, Елена Сестри и супруги Клещ тоже потом лишний раз ничего не переспрашивали.
«Здравствуйте, Иван Фёдорович!
Уважаемый коллега! Судя по тому, что Вы не выходите с нами на связь и никак не реагируете на наши постоянные вызовы, у Вас имеются некоторые проблемы, связанные с наличием необходимой информации. Мы бы Вам сразу раскрыли подобные тонкости управления, но понятное дело, что письму такие нюансы доверять нельзя. Также уполномочена указать порядок действия для связи и наша посланница, если ей будет дозволено предстать пред Вами для личной беседы.
Если же это не удастся или по каким-либо причинам мы не сможем пообщаться в ближайшее время, сразу хотим сказать несколько слов о нас и о наших общих интересах. Любая конфронтация между нашими предприятиями запрещена. Точно так же, как и стремление к власти ничего не приносит, кроме раскаяния и пустого разбитого корыта. Зато приветствуется наставничество, которое мы с радостью возложим на свои плечи, как люди опытные, много повидавшие, прожившие более полусотни лет и поэтому недаром называемые в нашем кругу полусотниками.
Если Вы заинтересовались нашими предложениями, то напишите нам на электронную почту:
[email protected]
Рады будем с Вами встретиться и познакомиться лично. И надеемся, что наше предстоящее общение окажется крайне полезным для обеих сторон.
С огромным уважением, Леон.
С огромным уважением, Пётр».
– Вот такое многозначительное послание… – пробормотал Загралов в задумчивости. И в тон ему вторил Евгений:
– Главное, как высоко себя дядька поставил. Заметил в адресе? Сам святой Пётр апостол! Не меньше…
– И явно врут! – решила Ольга. – Иначе почему утверждают, что любая конфронтация запрещена? Или Безголовый – это не «наши предприятия»? И те, кто сегодня утром наведывался, – тоже другая парафия?
Пока высказывались разные варианты и предложения, решил проверить длину своих сигнальных нитей. Загрузил карту Москвы на страничке и по масштабу легко вычислил расстояние от своего места нахождения до указанного Ольгой перекрёстка. Получалось по прямой линии на восемьсот метров больше, чем один километр. А почему так? Опять разночтение инструкций? Хорошо, что дословно помнил каждую строчку и теперь обратил внимание на нужное слово «лучше»:
«…Тогда как сам обладатель лучше различает неприятеля уже непосредственно из центра этого круга…»
Следовательно, вне этого круга неприятель различается хуже и наверняка зависит от силы обладателя, в чём неплохо было бы убедиться при дальнейших расшифровках. За которые следовало засесть немедленно.
А немедленно не получалось, важней сейчас было пополнить количество фантомов. И уже провожая жену к двери, Иван скомандовал Кракену:
– Живей раздевайся и падай на диван. Сниму с тебя матрицу, уже насыщенную и готовую к бою.
А целуясь с Ольгой в дверях, услышал от неё недовольное высказывание:
– Раньше я летела на съёмки с радостью, а теперь мне отвлекаться на них не хочется. Я словно не у дел остаюсь, и вы всё без меня самое интересное творите.
– Дорогая, опомнись! – пришлось приводить убойный аргумент. – Мы ведь мечтаем, чтобы у нашего ребёнка мама была знаменитой актрисой. Как бабушка…
Это подействовало, Ольга заторопилась на съёмки с несколько воспарившим энтузиазмом. Тогда как Загралов поспешил заняться снятием полноценной матрицы естества с Евгения Кравитца. Но вначале ткнул ему в руки его же мобильный телефон:
– Звони в Грецию, там уже и самые ленивые проснулись.
Сам продолжал интенсивно обдумывать полученное письмо:
«Наставники… Об этом говорится в инструкции, а значит, они имеют право на такое заявление. К тому же целых три раза открытым текстом заявили, что они обладатели пятидесяти фантомов. Каждый… То есть пятидесятники, или полусотники… И сила их, тем более суммарная, не идёт ни в какое сравнение с силой того же Безголового. Тут и сомневаться не приходится!.. Но значит ли это, что я должен откликнуться на их письмо? И более важное: надо ли с ними встречаться? М-да!.. Ключевой вопрос… но решать его надо уже сегодня!»
Глава 10 Седьмой
Евгений Олегович Кравитц всё никак не мог поверить в происходящее. И не потому, что сомневался в старом друге Граве. И совсем не потому, что такого не может быть вообще. И не потому, что был против чего-нибудь такого. Скорее наоборот! По той причине, что подспудно всю свою жизнь ожидал чего-либо подобного. Чего-то такого, про что можно смело сказать: чудо свершилось, я к нему прикоснулся, и я в нём поучаствовал. Ожидал, надеялся и верил. И сейчас, когда чудо вдруг начало свершаться, проникать в жизнь, очень сильно опасался, что всё происходящее вокруг окажется невероятным розыгрышем, шуткой или откровенным издевательством. Ну ладно, издевательство он сразу скидывал со счёта, дело уже зашло слишком далеко, и не настолько Загралов подлый, а вот некий трюк со словами «Улыбайтесь! Мы вас снимали скрытой камерой!» у него в сознании постоянно проворачивался всеми гранями.
Ведь каким ни был Иван странным или полярным порой в своих интересах, на подобную приключенческую авантюру он мог пойти с лёгкостью. В этом сомневаться не приходилось.
И вот сейчас он пошлёпывал ладонями Евгения на спине и явно о чём-то сосредоточенно размышлял. А скорее всего вновь советовался со своими фантомами. И получится ли фантом-копия, теперь уже «объевшийся, упившийся, какими-то травами нафаршированный», известно не было. А вдруг опять заставит ещё что-то вытворять?
«Нет, если скажет, что надо ещё вприсядку станцевать, я точно начну вопить от разочарования!» – решил Евгений. Причём он не мог толком сосредоточиться на окружающей обстановке, потому что вначале интенсивно дозванивался в Грецию, а потом начал довольно сложный разговор с Зиновием, двоюродным братом Галины Павловны Тарнавской.
Мужчине уже было под пятьдесят, он считался в семье самым ушлым, пробивным, наиболее подкованным юридически, да и силёнкой бог не обидел. Всё это было выяснено во время предварительных звонков к родителям Галины. Да и в разговоре с ним излишняя самоуверенность так и пёрла в каждом слове. Разве что с воспитанием у него были явные нелады, с интеллигентом Зиновия всяко не спутаешь, услышав только первое предложение:
– Ты о чём базаришь, дядя? И какого финика в такую рань со своей лапшой тусоваться лезешь?
Причём родственники утверждали, что «ходо€к в Грецию» не уголовный элемент и никогда не сидел. Просто такая вот манера общения, «пацанская», на уровне малолетних гопников.
Но понимал всё быстро и схватывал любые дельные мысли на лету. Когда его собеседник представился и расписал всё о своих возможностях корреспондента, вычленил самое главное:
– Скандал в прессе – самое клёвое и своевременное действо будет! И чем больше вульгарной истерики, чем грязней вопли, тем лучше подействует на этих греческих пи…ов!
Ну и потом ещё уточнил:
– Колись, дядя, в какое время и как долго кувыркался на потных простынях с моей гулёной кузиной? – это так из его уст прозвучал вопрос: «А вы, я извиняюсь, долго были с моей уважаемой сестрой в любовных отношениях?»
А дальше, пусть и эпатировал своим жаргоном, но говорил чётко и по существу. Лишь следовало у себя в сознании включить автоматический переводчик. А для истинного представителя «пятой власти» подобный фильтр – дело привычное и часто используемое. Так что довольно сложная картина происходящего в солнечной, но далеко не благополучной стране Элладе вскоре прорисовалась чётко и во всей своей неприглядности.
Молодая семья, приехавшая в Афины четыре года назад, влилась в тамошнюю жизнь быстро и безболезненно. Галина как корреспондент была удивительно коммуникабельна и общительна, тогда как её муж сразу выделился своей ухваткой солидного и уверенного в себе бизнесмена. Справились за полгода с языком, купили квартиру, завели полезные и приятные знакомства да и стали помаленьку наживать благосостояние.
Конечно, бога за бороду им ухватить не удалось, в миллионеры они не пробились, но на весьма достойную жизнь расстарались. И бизнес за четыре года сумели увеличить чуть ли не втрое. Да тут и случилось несчастье, произошедшее из-за того, что в небольшой штат фирмы затесалось двое из местных, торгующие наркотиками. Причём нагло торгующие, не оглядываясь на то, что своими противоправными действиями могут подвести к тюрьме и своего работодателя, и всех остальных сотрудников. А когда шеф дело вскрыл да наехал на преступников сгоряча, те полезли на него с ножами. Да не на того нарвались, потому что в скоротечной драке были убиты оба. Самому русскому бизнесмену тоже досталось, и его увезли в больницу с места событий. Зато он и его супруга успели до приезда полиции спустить в унитаз огромную партию кокаина, из-за которой и началась драка.
Естественно, что клан наркоторговцев гибель своих подельников без мести не оставил. Сразу же по горячим следам были произведены подтасовки фактов, написаны фальшивые письма и распоряжения, собраны лжесвидетели и поданы иски в полицию. По всему получалось, что бизнесмен сам занимался преступной деятельностью с наркотиками, его жена являлась любовницей убитого сотрудника и само убийство произошло на почве ревности. Каток обмана был запущен в тот момент, когда Галина хлопотала над израненным мужем в госпитале и тотчас не могла дать должный отпор клевете, мобилизуя попутно для помощи всех своих новых знакомых. А следом был нанесён самый жестокий удар: как только раны были перевязаны, госпожа Тарнавская оставила мужа и умчалась на разборки с полицией. А раненого тут же, не успела дверь закрыться, кто-то отравил. Следом зашёл врач с сиделкой. Паника, вызов полиции. Логичный вопрос: кто был последний у кровати. И арест женщины, подозреваемой в убийстве.
Следователи стали несколько прессинговать подозреваемую во время допросов, выбивая из строптивой русской признание. Как следствие – истерика у несчастной женщины, попытка ногтями прорваться на свободу, несколько ударов по голове, тяжёлое сотрясение мозга и кома. Теперь Галина лежит в тюремном госпитале, словно овощ. Причём в данный момент полиция начинает понимать, что всё подстроено и ложь страшно противоречит действительности.
Но правовая машина Греции – это и не машина вовсе, если сравнивать нелицеприятно, и тем более не локомотив. А так, арба, запряжённая ленивым ослом. То есть шансы, что разбирательство будет сделано верно и арестованную невинно женщину выпустят на свободу, имелись. Но! В весьма и весьма туманном будущем.
Можно и сейчас забрать под залог, но такой огромный и несуразный, что когда Зиновий его озвучивал и комментировал, в его криках превалировали только нецензурные слова, связки и выражения. Ну, разве что союзы изредка проскакивали.
Чуть позже, когда мужик спустил пар и немного успокоился, заявил:
– Одна надежда – на крупный мировой скандал. Потому что денег таких у нашей семьи никогда не было и не будет.
Все эти крики и комментарии из Греции Евгений вполголоса дублировал для Ивана. И тот реагировал на это весьма своеобразно: словно и сам всё слышал. Нервно размахивая руками, перебегал то к окну, то в спальню к ноуту, то на кухню заскакивал и выглядел так, словно ведёт неслышные дебаты с невидимыми духами. Ну, разве что один раз воскликнул:
– Камень! Серый камень на ростке! Вот как выглядит состояние комы для человека! – Подобные выкрики следовали недолго, дальше пошла конкретная работа: Александр Васильевич, могу тебя забросить вместе с женой к терминалу Фонда помощи жертвам следственного произвола?
Что отвечал полковник и другие фантомы, Евгений ещё не слышал, зато примерно догадывался, да и затем ему все подробности рассказали. А Клещ отозвался тогда с готовностью:
– Чрез три минуты можешь перекидывать меня одного. Ульяна тут останется, нельзя прервать процесс присмотра.
– Хорошо! А напомни, сколько денег мы в последнее время перевели на счёт Фонда и что там ещё осталось?
– Много перевели, а осталось тоже изрядно: более пятнадцати миллионов зелени.
– Кракен, ты не теряй связь с Зиновием, но скажи немедленно, что деньги скоро будут переведены на счёт суда или кого там надо. И узнай, что с лечением Галины? Можно ли поместить там в лучший центр нейрохирургии или лучше везти в иное место?
И в этом вопросе ушлый родственник, выражающийся непечатными словами, оказался уже проинформирован:
– Тюремный врач мне сказал, что Галку следует срочно везти прямо в Гамбург, но дорога чревата нежелательными осложнениями. Поэтому лучше доставить в Салоники, там тоже имеется шикарная клиника неврологии и нейрохирургии. Если будут переведены деньги за операцию, то пострадавшую незамедлительно положат на операционный стол. И есть все шансы, что её вытянут.
Кравитц ещё не успел продублировать слова Зиновия вслух, как Иван уже настоятельно требовал узнать:
– Какая сумма и куда следует делать перевод?
Родственник пообещал и это выяснить в течение часа, тут же доказывая свою прозорливость и сообразительность:
– Раз с деньгами вопросы решаются, то пусть и на мой счёт подкинут. У меня почти ноль, а транспортные услуги тут неимоверно дороги. И самолет надо будет заказать в Салоники. Потом все квитанции и чеки о расходах предоставлю.
Обладатель на эту просьбу лишь бровями подвигал озадаченно и бросил:
– Резонно…
Ещё полчаса, и все детали, номера счетов, суммы и порядок перечисления оказались выяснены, утрясены, согласованы, перепроверены и запущены в действие. В Греции началось освобождение госпожи Тарнавской с одновременной её транспортировкой в клинику города Салоники.
А Загралов в какой-то момент уставился недоумённо на Евгения:
– Едритун-дроботун! А ты чего не ешь?!
Пришлось Евгению Олеговичу открывать рот, как на приёме у врача, и тыкать туда пальцем:
– Видишь?
– А что там должно быть? – не понял старый друг, хотя наверняка помнил этот анекдот с бородой.
– Как что?! Капусточка торчит – значит, норма. Больше не влезет.
– А-а-а… – протянул Иван, видимо, окончательно растерявший чувство юмора. – Всё хохмишь? Ну ладно, потом не обижайся на себя за маломощность своего фантома… – и тут же резко хлопнул в ладоши. – Итак, приступим! Готов к лицезрению себя, тупого, некрасивого и умственно отсталого?
Вот тогда Евгений понял, что сейчас всё решится окончательно и он увидит своего двойника. Причём двойника покорного, без собственного полного сознания и практически находящегося в рабском подчинении у своего создателя. Раньше он вроде не против был на такой просмотр первых трёх разговоров, а потом и на первые сознательные фразы к самому себе, а тут вдруг испугался: