— А что происходит с ракетами, которые были выпущены, но потом, как вы говорите, «проскользнули»? — спросил его кто-то.
— Самоподрываются. Устройство в них такое есть: проскочил цель — подрывайся — ответил мужчина, и, видно осознав, что рассказал много лишнего, быстро направился к выходу. Павлов знаками показал Фишману на фотоаппарат и приложил палец к губам, мол, не расспрашивай при свидетелях. Но его все равно спросили: «Удалось ли ему сфотографировать инопланетян», — на что Павлов ответил уклончиво. Единственная из присутствующих в тамбуре женщина, неопределенно-среднего возраста с крашенными в цвет спелого каштана волосами и глазами стрекозы, лизнувшей марку ЛСД, рассказала удивительную историю о встрече с инопланетянами жителей деревни Елбаши Искитимского района Новосибирской области. По ее словам, это произошло два года тому назад на следующий день после празднования Дня урожая, то есть где-то в начале октября. Инопланетный космический корабль, размером с легковой автомобиль, якобы, приземлился недалеко от коровника. Из НЛО вышли мужчина и женщина трехметрового роста, одетые в серебристые скафандры, и попросили у доярок, только что завершивших утреннюю дойку, коровьего молока. Им без разговоров вынесли из холодильника половину 25-литровой фляги (бидона) этого добра, которое они тут же употребили на глазах у изумленных колхозников: трех доярок и скотника. Пришельцы поблагодарили добродушных сельчан и пообещали, что у каждого из них исполнится любое желание, какое они сейчас объявят.
Скотник сказал, что ему надобно 10 ящиков водки. Самая старшая из доярок пожелала помолодеть на 25 лет. Самая младшая — выйти замуж за сына председателя колхоза. А доярка среднего возраста — чтобы ее брата выпустили из тюрьмы. Все эти желания, по словам рассказчицы, якобы, сбылись, но последствия оказались поистине печальными:
«Скотник спился. Помолодевшая доярка разошлась с мужем и пошла по рукам. Жених молодой доярки повесился — чуть ли не на другой день после свадьбы, а досрочно освободившийся родственник другой доярки, хорошо отпраздновав это событие, заживо сгорел в своей избе». Когда Павлов и Фишман, наконец, вернулись в свое купе, то обнаружили, что Мелисса и Наденька не одни. И не теряют времени даром. С ними за кампанию распивала кофе с коньяком их проводница, вместе с которой девушки наблюдали за НЛО. Пришлось знакомиться и демонстрировать галантность. Проводницу звали Алина. По ее словам, она только что сдала дежурство своей напарнице, а за день она так намоталась, что не грех немного расслабиться. «Вот и шла бы в свое купе и там бы и расслаблялась», — подумал Павлов, рассерженный тем, что его представительский коньяк, который он даже не распробовал, употребляют совершенно посторонние лица. Фишман предложил Павлову свою фирменную настойку, но он решил не мелочиться и выставил на стол бутылку шотландского виски.
— Хотел бы я так жить, чтобы каждый день пить виски! — прокомментировал его широкий жест Фишман и спросил, обращаясь к проводнице:
— Алина? Почему мы с Димой уже загудели, а наш поезд все еще стоит? Проводница, изящно держа в руках чашечку кофе и фарфоровое блюдечко, в ответ лишь пожала плечиком с форменным погончиком, мол, не знаю. Между тем, причина незапланированной расписанием остановки вскоре всем стала понятна. Мимо них, один за другим, с интервалом в 5 минут, проследовали три длинных железнодорожных состава с платформами, на которых, куда-то на Запад, везли зачехленную в брезент тяжелую военную технику. Наконец, они услышали долгожданный гудок, вагоны по очереди отрапортовали о готовности бодрым лязгом сцепок, и состав начал плавно набирать скорость, а потом так резко затормозил, что все, кто в этот момент стоял на ногах, потеряли равновесие; в том числе Мелисса, которая раскладывала закуску. По причине физического явления, именуемого инерцией, которая удерживает покоящиеся предметы в покое, а движущиеся — в движении, Мелисса очутилась на коленях у Павлова. Он не только предотвратил ее падение, но и постарался привести ее тело в состояние покоя, используя наиболее удобные для обхвата руками выпуклые формы (то есть, нескромно выражаясь, женские груди), показавшиеся ему ладными и упругими, как гандбольные мячи. Мелисса взвизгнула и быстро освободилась из его объятий, но когда она встала на ноги, состав снова дернулся, и Мелисса во второй раз на мгновение очутилась у него на коленях. «Э-э, мисс, что за шутки!?» — недовольно подумал он, а вслух заявил, что специально для Алины расскажет умопомрачительный анекдот.
— Нетушки, нетушки! — запротестовала Мелисса. — Давайте сначала выпьем. Чур, я виски! После того, как все выпили, что каждый хотел, Павлов рассказал, что обещал:
— Приехала проводница домой. Весь день стирала, убиралась, варила… И, конечно, устала. Вечером легла спать. Муж к ней с нетерпением:
— Ну, давай…
Она (засыпая):
— Подожди, подожди. Сейчас тронется поезд, тогда…
Все засмеялись, и громче всех Алина, которая, хоть и не была замужем, о свободных нравах, процветавших в бригадах проводников поездов дальнего следования, знала не понаслышке. Однажды, она сама влюбилась в ехавшего в отпуск морячка, который почти две недели был ее мужем, но, к сожалению, оказался брачным авантюристом и опасным уголовником. После этого случая ее симпатии переключились на солидных, одиноко путешествующих мужчин, которые дарили ей не только ласки, но, порою, и более вещественно-осязательные знаки внимания. Высокий, приятной наружности, обходительный мужчина из IV купе ее вагона, то есть Аркадий Моисеевич Фишман, в полной мере отвечал ее нескромным запросам, по поводу которых можно сказать лишь одно: «Кто не грешен, пусть первым бросит в нее камень».
— А правда, что вы — доцент и читаете студентам лекции по гинекологии? — озорно сверкнув глазами, спросила Алина, обращаясь к Фишману.
— Не по гинекологии, а по гистологии. Это — разные вещи раздраженно произнес Фишман и показал Мелиссе кулак, мол, не вводи людей в заблуждение.
— Что? Про глистов?! — с выражением на лице, будто ее сейчас стошнит, выразила отношение к предмету преподавания доцента Фишмана Наденька Навротилова.
— Не про глистов, а про органические вещества, из которых мы все состоим. Гистология, это — раздел биологии, изучающий все, что в живых организмах можно разглядеть через микроскоп — сердито, хотя в доступной форме объяснил Фишман.
— А он на все вопросы дока, наш Аркаша, биолог-физиолог. Прямо ходячая энциклопедия. У него даже специальный блокнот есть, в который он записывает разные интересные факты из жизни животных, а потом студентов на лекциях ими развлекает — похвасталась Мелисса.
— А чем мы хуже студентов!? — обиженно, заявила Алина, и Мелисса тут же подсказала тему лекции: «Размножение живых организмов». Пришлось-таки, Аркадию Моисеевичу доставать из вельветового пиджака блокнот в кожаном переплете с тесненной буквой «G». Найдя нужную запись, он, экспромтом, уложившись в полчаса, рассказал несколько занимательных историй на вечную тему. Начал же он с птиц, заметив, что человек почему-то превратил их в символ романтики. Между тем любовь пернатых — занятие еще менее возвышенное, чем совокупление змей. Самцы многих их видов давно уже в ходе эволюции распрощались со своим маленьким, но гордым членом и теперь оплодотворяют самок посредством так называемого «анального поцелуя», то есть, соприкасаясь задним местом. Что касается змей, то их эротический арсенал напоминает знаменитый нож швейцарского офицера — до того разнообразны их половые причиндалы. В то время как одни особи, оплодотворив змеиху, закупоривают ее «влагалище» желатиновой затычкой, чтобы никто другой не мог туда за-лезть, другие с легкостью вскрывают пробки своими острыми и колючими пенисами. А наши, согласно теории Дарвина, ближайшие родственники — шимпанзе, оказывается, любят друг друга так часто и истово, что им пришлось отрастить внутри полового органа кость, без которой тот бы слишком быстро износился. А что прикажете делать? Организм у их подруг настолько капризен, что те могут «залететь» только с тысячного раза. Поэтому и приходится стараться, изо всех сил. Соитие у одного из самых известных австралийских животных — тасманского дьявола — предваряется длительными и очень жестокими любовными играми, во время которых животные калечат друг друга. Некоторые ученые даже полагают, что из-за этого им грозит полное вымирание. У слизняков (вот смех!) присутствуют как мужские, так и женские гениталии. Когда два слизняка встречаются, каждый пытается откусить пенис другого. Тот, кому это удается, становится папой, а другой слизняк, соответственно, — мамой. Некоторые рыбы способны к многократной смене пола туда и обратно (от самца к самке и наоборот). Например, на любом коралловом рифе приблизительно 25 процентов рыб меняли свой пол хотя бы раз в жизни. Более 50 разновидностей морского ангела, губанов, рыб-попугаев и морского окуня меняют пол ежегодно. В заключение Аркадий Моисеевич заявил, что возникновение и эволюция полового размножения относится к числу проблем, разрешение которых в обозримый период вряд ли возможно. Размножение считается фундаментальным свойством жизни, однако в понимании механизма этого процесса больше вопросов, чем ответов. Приведенные Аркадием Моисеевичем примеры половой жизни и сексуального поведения животных вызвали у слушателей удивление.
Нет, оказывается, единой нормы и правила для продолжения рода, и у каждого вида живых существ основной инстинкт проявляется по-разному.
Некоторые примеры показались даже очень поучительными, например, про глубоководных удильщиков: во время полового акта самец впивается зубами в самку и пьет ее кровь в обмен на свою сперму: — затем тела самца и самки срастаются вместе и остаются в таком виде до самой смерти. По окончании познавательной лекции Алина, Мелисса и Наденька принялись убирать со стола закуску и посуду, а Павлов с Фишманом отправились в места общего пользования, чтобы помыть руки, да и заодно покурить и поболтать. Возле туалета была небольшая очередь, поэтому они вышли в тамбур. Пользуясь тем, что они одни, Фишман спросил у Павлова, что он собирается делать с фотопленкой, на которую он снял НЛО. Павлов честно признался, что не имеет на этот счет никакого понятия, но то, что опубликовать снимки в открытой печати ему точно не удастся, в этом он абсолютно уверен. Тогда Фишман предложил ему помочь проявить пленку и распечатать кадры по приезду в Новосибирск. Тем более что Павлов, наверное, захочет повидаться с Татьяной Ивановной Добронравовой, которая проживает в Академгородке от его дома неподалеку, можно сказать, по соседству. Когда они вернулись в купе, Фишман продиктовал ему адрес и номер своего домашнего телефона. Павлов записал все это в своей записной книжке на одной странице с номером домашнего телефона и адресом Т.И.
Добронравовой. А потом он поинтересовался, знает ли Аркадий Моисеевич Селезневу Ларису Николаевну — внучку Татьяны Ивановны? Данная особа, — о чем он, разумеется, не стал распространяться, в 1973 г., будучи на зимних каникулах, приезжала в Москву и останавливалась погостить у Павловых в недавно полученной просторной трехкомнатной квартире на улице Теплый Стан. Он познакомил 19-летнюю студентку Новосибирского Ордена Трудового Красного Знамени государственного медицинского института со всеми достопримечательностями столицы, которые только знал. У них даже завязался мимолетный роман. Некоторое время они переписывались, а потом Лариса сообщила ему, что выходит замуж. «Как же тесен этот мир!», — очень эмоционально отреагировал на его вопрос Фишман. Выяснилось, что он знаком не только с Ларисой Николаевной, но и с ее мужем Игорем Станиславовичем Крыловым — молодым, но уже зарекомендовавшим себя врачом-нейрохирургом. По его сведениям, чета Крыловых совсем недавно вернулась из Индии, где Игорь Станиславович проходил высокооплачиваемую стажировку в размере 10 000 рупий в месяц.
— Он даже на симпозиум в Лондон слетал. А меня никуда не отпускают, кроме Монголии, потому что знаете, почему— пожаловался Фишман.
— Да, — согласился с ним Палов, — трудно быть евреем-ученым, особенно в СССР.
— Все равно так долго этот маразм с запретами на выезд продолжаться не может— убежденно заявил Фишман. И еще он сообщил Павлову, что, по слухам, Татьяна Ивановна и ее внучка с мужем собираются съезжаться, так как ей уже тяжело вести домашнее хозяйство, а содержать прислугу по нынешним временам — очень накладно.
IIIПоезд «Москва-Новосибирск» приближался к Горькому (Нижнему Новгороду), наверстывая упущенное в пути время. Отстукивали чечетку колеса, трещала люминесцентная лампа, хрипел встроенный в панель над окном трехпрограммный радиоприемник, по которому транслировался (в записи) спектакль Государственного академического Малого театра «Кремлевские куранты». Павлов и Фишман сидели друг против друга за столиком, посмеиваясь, слушали пафосный радиоспектакль по пьесе Николая Погодина (псевд.; наст. фам. Стукалов) и с не меньшим удовольствием дегустировали халявное односолодовое (single malt) виски.
Коллективный градус рос. На всех четырех полках уже были положены матрацы и заботливыми и умелыми руками проводницы Алины застелены накрахмаленным постельным бельем. Наденька заняла верхнюю полку и читала журнал «Новый мир» или делала вид, что она еще в состоянии это делать. Сильно захмелевшая Мелисса сидела рядом с Павловым и изо всех сил старалась «не вырубиться». Интеллектуально созрев до очередной дозы интоксикации, Фишман попросил Павлова произнести тост, в котором бы обязательно упоминались наука или великие ученые.
— Дима, даже не пытайтесь. Там — одни евреи — игривым тоном предупредила Мелисса и сладко зевнула.
— Хорошо, — сказал Павлов, задетый за живое. — Вы хотите тосты про ученых-евреев!? Они у нас есть! И он с выражением прочитал:
— Ура!!! — закричал Фишман. И кстати. Потому что тост заканчивался именно этим радостным возгласом. Осушив пластмассовый стаканчик до дна, Фишман заявил, что теория относительности — полный отстой, однако, ему почему-то хочется спать. Затем он смело полез на свободную верхнюю полку. Когда же Мелисса попыталась его убедить в том, что ему лучше остаться внизу, ворчливо ответил, что его просто бесит, когда вокруг него кто-то ходит в то время, когда он спит. Наконец, приняв удобное для отхода ко сну положение тела, относительно горизонтальной плоскости верхней полки, Фишман чихнул, высморкался в полотенце, зевнул, а потом, неожиданно, вслух, процитировал Владимира Семеновича Высоцкого:
Услышав это, Павлов похолодел, сразу прочувствовав стихотворение великого советского барда о «стукаче» из Вологды. «Неужели Фишман догадался, что я не случайный попутчик, а засланный казачок?», — тревожно пронеслось у него в голове. Но тут Мелисса вывела его из состояния душевного волнения предложением сходить на перекур. Чтобы не терять престиж, Павлов открыл представительский портфель-дипломат и подарил ей пачку сигарет марки Winston, что вызвало с ее стороны неподдельную радость или, можно даже сказать, восхищение. Момент дарения не прошел незамеченным со стороны Наденьки, которая сразу же отложила скучный толстый журнал в сторону. «Так нечестно! Я тоже разделяю ценности потребительского общества», — плаксивым голосом сказала она. И, вот, они, втроем, пришли в тамбур и закурили. Обсудив достоинства заграничного табака в противоположность пахнущей навозом «Явы», они перешли к обсуждению актуальной для граждан необъятной страны СССР темы товарного дефицита. При этом они выразили единодушное мнение о том, что в Москве, в принципе, можно достать все, что угодно, если знать в каком подземном переходе или в комиссионке этот «принцип» торгует из-под полы. А потом Мелисса, неожиданно, заявила, что у нее к Павлову имеются претензии, которые она хотела бы изложить ему tete-a-tete.
— А я то, думала поговорить насчет la moore a troyes — обиделась Наденька, загасив сигарету о запотевшее оконное стекло. Заподозрив засаду, Павлов заблаговременно попытался остановить дальнейшее развитие событий:
— Это, что, по-немецки?
— Нет. Это по-французски! — с гордо поднятой головой Наденька вышла из тамбура.
— Дима, — обратилась к Павлову Мелисса, — я на вас не просто обижена, а обижена так, что готова вас просто растерзать!
— А в чем дело?! — Павлов, одновременно удивился и испугался.
— Дело в том, что вы, ровно час тому назад, изволили схватить меня за титьки. Облапили меня, как деревенскую дуреху! А я таких шуток не люблю и требую сатисфакции! — с напускной серьезностью заявила она.
— Прикалывается! — догадался Павлов, у которого после ее слов, словно камень с души свалился. И тогда он, расшаркавшись и отвесив поклон, тоже решил приколоться, вспомнив, как нельзя, кстати, стихи В.С. Высоцкого из пьесы про Алису в стране чудес, немного их перефразировав:
— Перестану, если ты меня поцелуешь. Сто раз, не меньше! — потребовала Мелисса. «Да я тебя не только поцеловать могу. Только намекни», — разогревался Павлов, сжимая племянницу Фишмана в своих объятиях и покрывая ее лицо бессчетным количеством поцелуев. И, точно подтвердив намерения обоюдной близости, Мелиса просунула руку в его широкие спортивные штаны и зашептала, горячо-горячо: «Пойдем к Алине. В ее купе. Я уже с ней договорилась». На свои спальные места, освещенные тусклым желтым светом фонариков у изголовья двух свободных нижних полок № 15 и № 17, они вернулись за полночь. Увертюра их греховной симфонии была хоть и весьма продолжительной, но не слишком уверенной, как будто два музыканта, пытаясь сыграться, выбрали слишком сложное произведение, но полного слияния чувств не достигли, и с сожалением расстались до следующей репетиции. Наденька и Фишман уже спали. Во всяком случае, Фишман точно не притворялся, поскольку храпел так, что стука колес было не слышно.