И выхватив пистолет, Островский выстрелил в камеру, да так, что оператор едва руку не вывихнул от удара.
Вертолеты, которые выводили группу на задание — были мелкосерийными, у этих вертолетов — была своя функция на авианосце — спасение сбитых летчиков. В числе прочего потребного для этого оборудования — на этом вертолете есть лебедка, на конце которой — приспособление в виде конуса, тяжелое, это сделано для того, чтобы можно было пробить лесную крону, чтобы вытащить находящегося на земле летчика. Внизу — она раскрывается, превращаясь в нечто вроде рыболовной сетки, какой пацаны ловят в заводях мелочь, размер у нее примерно полтора метра в размахе и с запасом — она выдерживает нагрузку до восьмисот килограммов, как и сама лебедка.
Как и положено в таких ситуациях — командование на вертолете перешло от пилота к офицеру спасателю. Вися на ремнях на расстоянии в двадцать с лишним метров над землей, он стравливал лебедку и одновременно — во все горло орал команды пилоту
— Давай, правее, правее! Да не так сильно! Не раскачивай вертолет!
— Черт, здесь воздушный поток с гор! Нас сносит!
— Фиксируй, говорю!
Внизу замелькал химический источник света — кто-то подавал им команды, держа в руке.
— Ага, готово! Да держи ты!
Лебедка травилась вниз, капитан молился только о том, чтобы не зацепить ее за что. Вырвет лебедку, и это в лучшем случае. А то и вертолет перевернет...
— Фиксируй, говорю. Фиксируй!
— Автопилот не справляется, фиксирую вручную.
— Давай!
От здания — потащили кого-то, его прикрывали, ощетинившись стволами автоматов. Либо кто-то раненый — либо вытащили заложника.
Капитан отвернулся, проорал бортстрелку, отслеживающему порт стволом Минигана
— Спускай веревку, что в пулемет вцепился?!
— Не имею права[45]!
— Спускай, говорю!
Бортстрелок бросает пулемет, чтобы сбросить вниз лестницу. Чем быстрее отряд поднимется на борт — тем меньше шансов, что будут какие-то неприятности.
С земли снова отсигналили — теперь «вира» — и офицер начал поднимать полную корзину. Кажется заложник...
Спецназовцы карабкались по лестнице, вваливались в вертолет, капитан машинально считал их — они имеют право покинуть зону высадки, если все будут на борту. Чем дальше он считал — тем отчетливее понимал, что кого-то не хватает...
— Где остальные? — проорал он на ухо спецназовцу
— Трое в преследовании! Объект сбежал! — проорал он в ответ
— И как мне их искать, мать твою!
— Смещайся западнее!
— Что?!
— Западнее, давай!
Город был построен так, что в нем, в исторической его части — не было тротуаров, совсем, абсолютная дикость для европейского города и норма для арабского — ослы, люди и машины здесь неспешно идут одной и той же дорогой. Здесь, в ас-Суэйре была и своя специфика — город был построен на горном склоне, потому параллельные побережью улицы соединялись между собой не секущими улицами — а лестницами, построенными между домами. Выход из этих лестниц — шел прямо на дорогу...
Рында мчался, перепрыгивая через ступеньки и не думая о себе — в любой момент модно было упасть, что-то сломать, а то и свернуть себе шею. Можно было со всего маха вылететь на дорогу и попасть под колеса. Но Рында все равно бежал — потому что только так, бегом со всех сил — он мог обогнать быстро идущую машину...
Машина промелькнула перед ним черной тенью, еще бы пара секунд — и он вылетел бы под аккурат колеса, аж воздухом на него пахнуло. Его окатило волной ужаса — но он не потерял здравого рассудка... его готовили и к этому, в центре подготовки есть специальная комната, ты идешь — и вдруг пол под ногами проваливается, и ты с десяти метров падаешь в воду... в ловушку, там нет ни света, ни выхода. Точнее — выход есть... надо сохранить самообладание, привести в порядок дыхание, нырнуть, исследовать стены ... и там ты обязательно найдешь подводный лаз. Но на такое способны далеко не все... на прошлом выпуске курсант впал в такую панику, что наглотался воды и его не смогли спасти...
Он выскочил из-за угла и сделал несколько выстрелов вслед уходящей машине. Попал или нет — неизвестно, в таких делах никогда не знаешь, попал или нет. Машина завернула за угол... и тут же раздался сильный удар... грохот...
Попал.
Рында побежал следом — один, в незнакомом и взбудораженном городе. Здесь не шла война, люди не были напуганы — и потому открывали ставни, выглядывали на улицу, пытаясь понять, что происходит...
Машина, скособочившись, стояла у ограждения... здесь стояло высокое ограждение, чтобы машина не могла упасть с дороги вниз — такие случаи раньше были. Дверь машины со стороны переднего пассажира была открыта, из машины выбирался человек. Рында заметил, что у него, кажется, есть автомат.
— Брось оружие! Бросай!
Человек вывалился из машины. Начал подниматься... его движения казались механическими как у заводной куклы.
— Руки! Покажи руки! Руки!
Человек не смог толком подняться, его перекособочило, и он так и остался стоять на коленях. Рында включил фонарь на цевье, чтобы осветить свою добычу — это лицо он хорошо знал, потому что оно висело в казарме любой части специального назначения вместе с девятью другими. Список чрезвычайной опасности, высший приоритет, захватить или уничтожить любой ценой. Генерал Абубакар Тимур. Виновен: вооруженный мятеж, терроризм, убийства, похищения людей, атомная контрабанда...
— Руки! Стреляю на поражение!
Генерал сунул одну руку в карман
— Аллах Акбар!!!
Рында дважды, как его учили — выстрелил и растянулся на земле, чтобы остаться живым после близкого взрыва...
— Фиксируй! Бросаю лестницу!
— Черт, там раненый!
— Спускаю корзину...
Полицейские — увидев выплывающий из-за домов вертолет... просто разбежались. Их можно было понять — им платили за то, чтобы бороться с преступниками, контрабандистами, наркомафиози — но никто не говорил им о том, что надо сражаться с частями регулярной армии. В обычных, не имперских странах — вообще очень мало героев, там они просто не нужны. Люди живут в свое удовольствие, в последнее время появилось выражение — «вкусно живут»...
Корзина пошла вниз, но лебедка есть лебедка — чтобы поднять человека на лебедке — нужно куда больше времени...
Оттолкнув офицера — оператора, один из спецназовцев хватается за трос лебедки и летит вниз, едва держась руками. За ними идут и второй и третий.
— Вашу мать, куда?!
Еще этого только не хватало — теперь на земле еще трое, и их тоже надо как-то подбирать...
— Где Рында?
Один из «прыгнувших» с вертолета спецназовцев переваливает в корзину раненого. Второй — контролирует улицу с автоматом наготове...
— Туда побежал. Машина... повреждена.
— Черт... Вира!
Спецназовец, погрузивший раненого, принимается бешено махать руками, подавая сигнал «вира».
— Так, спокойно. За мной и быстро! Включите маяки.
Вчетвером — трое опытных волков, и один еще совсем волчонок, но очень желающий быть волком — они бегут тем же путем, которым до этого пробежал Рында. На улице уже люди... и это опасно, их приказ не предусматривает стрельбы в гражданских. Люди — это всегда помеха в их работе, людей быть не должно...
Кто-то из местных героев пытается схватить одного из спецназовцев — и получает в ответ контрприем — а бегущий следом наносит удар. Смельчак оседает у стены, со всех сторон, кажется — говор на незнакомом испанском, отчего волосы дыбом.
— Там!
Отшвырнув кого-то с пути — спецназовцы оказываются на улице. За поворотом — что-то горит...
— Туда! Осторожнее!
За углом — распахнутые окна, люди, горящая машина — точнее еще не горящая, еще тлеющая... бензобак еще не рванул. Распростертая фигура на дороге... там еще одна, черт...
— Периметр!
Больше команд не требуется — двое на обеспечении периметра, двое — действуют.
Капитан — лейтенант Островский первым делом решает проверить своего... мертв или тяжело ранен... еще один раненый. Свою ошибку он понимает, лишь дотронувшись до лежащего... мышцы напряжены до предела. Решать поздно — в лицо смотрит пистолет...
— Не подходи!
Прибор ночного видения поднят на кронштейне вверх, на спецназовца — смотрит его командир...
— Спокойно, пират, спокойно... своих не признаешь.
— Капитан...
— Ага, я. Ты чего тут лежишь? Цел?
Рында переходит на шепот
— Угроза взрыва. Он сунул руку... в карман... там наверное, граната...
— Черт... Кто — он?
— Да.
— Кто он? Ты видел его?
— Да, господин капитан. Это генерал Тимур.
Переклинило.
— А ну — встать! Заступить на службу! Живо!
Небо полно Мессеров, пилоты поднятые на перехват неизвестных летательных аппаратов лихорадочно пытаются организовать взаимодействие, штаб ПВО перегружен до предела. В отличие от Российской Империи, где существуют объектовые и зональные штабы ПВО — здесь вся информация стекается в Мадрид и только там принимаются решения. Запоздалые решения. Сами Мессеры — хороши в воздушном бою — но это не специализированные перехватчики — а обычные истребители, радары которых не очень хорошо могут видеть цели на фоне поверхности земли.
— Да, господин капитан. Это генерал Тимур.
Переклинило.
— А ну — встать! Заступить на службу! Живо!
Небо полно Мессеров, пилоты поднятые на перехват неизвестных летательных аппаратов лихорадочно пытаются организовать взаимодействие, штаб ПВО перегружен до предела. В отличие от Российской Империи, где существуют объектовые и зональные штабы ПВО — здесь вся информация стекается в Мадрид и только там принимаются решения. Запоздалые решения. Сами Мессеры — хороши в воздушном бою — но это не специализированные перехватчики — а обычные истребители, радары которых не очень хорошо могут видеть цели на фоне поверхности земли.
Времени нет совсем — лимит времени на операцию исчерпан. Самолеты с Николая Первого проводят операцию прикрытия — совершают угрожающие маневры, вторгаются в исключительную, двенадцатимильную зону, заставляя штаб ПВО отвлекаться на обработку целей, а поднятые по тревоге истребители — перехватчики — отвлекаться на них, пытаясь вытеснить из своего воздушного пространства и захватить системой наведения, чтобы дать понять, что их присутствие здесь совершенно неуместно. Мессершмидт — отличный истребитель ПВО, у него лучшая скороподъемность из всех аналогов, отличная скорость и маневренность — но есть несколько «но». Первое «но» — запас топлива, у палубных истребителей, тем более тяжелых — он намного больше. Второе «но» — самый лучший истребитель ПВО — в воздушном бою уступит самому худшему пилоту палубной авиации, потому что пилоты палубной авиации летают в два, в три раз больше, а боевых заданий выполняют больше на порядок. К тому же — русский авианосец выпустил свои «козыри» — тяжелые истребители — бомбардировщики типа С33, у них есть оператор в двухместной кабине, что дает преимущество перед одноместным истребителем ПВО, у них мощные системы РЭБ и вылизанная аэродинамика, позволяющая легко крутить фигуры высшего пилотажа — аэродинамика этих самолетов такова, что с их появлением русские пилоты придумали несколько своих фигур высшего пилотажа, которые никто до сих пор не мог повторить. Поэтому — русские даже уступая в численности своим противникам несколько раз — весьма эффектно, на грани допустимого, вертели карусель над морем, отвечая насмешками и ругательствами на грозные запросы и требования.
Ежу понятно, что поднимать на борт тело вместе с гранатой — нельзя, только взрыва на борту вертолета и не хватало для полного счастья. В любом другом случае — можно было бы просто улететь. Но это — не просто дичь, это генерал Абубакар Тимур, человек, ответственный за смерть не менее сотни его сослуживцев, человек, за которым они гоняются больше десяти лет. Его нельзя здесь оставлять, его надо забрать, его надо предъявить людям, чтобы все — и друзья и враги — сделали из этого свои выводы...
Вопреки общепринятому мнению — спецназовцы не носят боевых ножей, прочие утверждения оставьте на совести борзописцев и режиссеров синематографа. Обязательным элементом снаряжения боевого пловца является водолазный нож, его можно использовать как боевой — но так то он предназначен для перерезания сетей, в которые можно попасть и дыхательных шлангов вражеских боевых пловцов. Еще одним обязательным элементом снаряжения — является многофункциональный инструмент, сделанный из немагнитного материала. Умельцы могут им многое — вскрыть дверь, обезвредить фугас, даже починить машину. Там тоже есть лезвие, но небольшое.
Капитан — лейтенант Островский по кличке Акула был уже опытным бойцом, несмотря на то, что ему не было и тридцати — и как всякий опытный боец имел свои соображения по части снаряжения. Он не носил водолазный нож, предпочитая лишнюю пару пачек с патронами — а вместо этого он купил нож — кредитную карточку. Тонкое, из какого-то космического сплава лезвие, заточенное лазером — в сложенном состоянии прячется в обычную пластиковую карточку, его даже не видно. Но лезвие это — острее скальпеля и практически не тупится — то что нужно в девяноста процентах ситуаций. Спецназ давно не дерется на ножах — даже если кончились патроны, почти всегда можно пополнить запас у врага или взять его оружие.
— Помочь, господин капитан?
— Не суйся... — процедил Вадим — десять метров назад, залечь!
Вертолет — грохотал в вышине, время текло как зерно из прогрызенного крысами мешка — неотвратимо и быстро...
Вадим лег рядом с трупом, придержал руку. Взял в зубы небольшой, но с очень мощным лучом фонарик, максимально расфокусировал луч — ему нужен был свет на все «место операции», если это так можно было назвать. Острым как бритва ножом, он сделал два надреза на кармане, сунул туда руку. Так и есть, граната...
Нащупал спусковой рычаг, прижал его, только тогда начал резать карман окончательно. Вероятность того, что граната без чеки небольшая — иначе она бы уже взорвалась — но такая вероятность все же была. Может быть, в агонии генерал — если это генерал Тимур, конечно — прижал спусковой рычаг.
Вырезал карман, посветил. Чека была, но она держалась на соплях. Для того, чтобы выдернуть чеку — генералу не хватило даже не секунда — а доли секунды. Потом был бы либо подрыв, либо самоподрыв...
Вадим вставил чеку обратно, сунул гранату в карман — и только тут понял, что все время «операции» — он не дышал. А сейчас ему хотелось дышать. До зарезу, до животного воя — ему хотелось дышать, пусть даже гарью от горящих покрышек и краски на машине, пусть даже кровью — но дышать...
Вадим поднялся на ноги. Вертолет грохотал над головой... полжизни назад было почти то же самое, ночь и грохочущий над головой вертолет... но тогда все было по-другому. Тогда он был скаутом скаутского, ЕИВ корпуса имени генерала Корнилова, которого похитили в центральноазиатских степях и продали на кабульском базаре как раба. Сейчас он был флота капитан — лейтенантом, командиром отряда безопасности на ударном авианосце. У него было оружие — и он мог постоять за себя — и за других.
Бог даст — и они наведут таки порядок, и больше никого из пацанов не украдут, чтобы продать как раба на базаре. Никого и никогда...
Сопротивления не было. Люди попрятались по домам, полиция предпочла прикинуться ветошью. Вероятно, их приняли за немцев — у них точно такие же вертолеты, только лицензионные, Мессершмидт называются. Но и плевать, пусть принимают, за кого хотят...
— Подъем! Забирайте двухсотого... — капитан — лейтенант Островский нашел время, чтобы подбодрить изрядно сбледнувшего с лица Рынду — отлично стреляешь, малек. Молодец, поздравляю...
Не было и речи о том, чтобы возвращаться на Александра Второго — в воздухе полно истребителей, даже британцы взлетели. И топлива не хватит. Остается — только Николай Первый, крейсирующий в Центральной Атлантике — первым, честь принять героев выпадает ему...
13 января 2015 года. Средиземное море
Все происходило как то буднично. Не было ни оркестра на палубе — а на каждом авианосце в обязательном порядке должен быть оркестр, не было торжественного построения. Просто — посланный с Александра Второго транспортный самолет плюхнулся о палубу и замер, пойманный тросом аэрофинишера. Его оттащили с длинной дорожки а следом — плюхнулся точно такой же самолет с Николая Первого. Авиагруппа с Николая — кружила над авианосцем, опасно снижаясь и пользуясь тем, что Александр не мог проводить летные операции. По уставу — если на авианосце нет спасательных средств — производить летные операции запрещено.
Оба вертолета остались на Николае. Главморштаб дал директиву готовиться к внеплановой замене — Александр Первый уже вышел из Севастополя, чтобы сменить нас. Адмирал Колчак неподалеку... наверное, если подсчитать — Адмирал Колчак является самым полезным кораблем на флоте, потому что у командования специальных операций он один, менять не на что, спецназовцы работают с ним бригадно — вахтовым методом, команду меняют и дозаправляют этот заслуженный корабль прямо в море. Мне этот корабль близок... дело в том, что дед начинал службу именно на нем, когда тот еще был строевым авианосцем, самым мощным на флоте. На нем он дорос и до командира авианосца и до командира УАГ, с него он ушел в штаб, и на этом авианосце — я провел немало времени еще совсем пацаном. С этого авианосца начинался мой путь... Бейрут, и дальше, по колено в грязи и крови. Но сейчас — герой дня не он. И уж тем более — не я...
Из первого самолета — матросы палубной команды приняли тело. Положили его на лист фанеры, положенный на три табуретки. На палубе — выстроились все сотрудники разведцентра... из команды авианосца практически никого не было. Долгие годы — они вели невидимую, тайную войну, претерпевали насмешки коллег, которые занимались «реальными» делами. В прессе — против нас раздувалась компания, говорили, что генерала Тимура поймать невозможно, говорили даже то, что генерала Тимура не существует вообще, что он давно погиб, что его выдумал я, первый Наместник Персидский для того, чтобы было сваливать на кого свои неудачи.