Для того, чтобы разобраться в ситуации нужна была система объективного контроля, и в Афганистане она была более всеобъемлющей, чем где бы то ни было еще. Дело в том, что воевать в Афганистане не так то просто, граница между миром и войной очень зыбка и расплывчата, мирный феллах, днем трудящийся на своей земле — ночью может выйти на дорогу, чтобы подложить фугас или с автоматом — чтобы обстрелять расположение русских войск. Сами афганцы не считают, что в этом есть что-то плохое, для них нормально днем принимать помощь от русских, брать у них рис, керосин — а вечером получить деньги в мечети за то, чтобы ночью заложить фугас на дороге... еще британцы заметили, что афганца нельзя купить, но можно взять в аренду. Если же русские открывают ответный огонь... через день жди делегацию старейшин, которые придут, продемонстрируют трупы и потребуют «выкуп за кровь», угрожая в противном случае объявить кровную месть русским.
В связи с этим — приказом командующего каждый стрелок, выходя на боевую операцию, должен был иметь при себе две камеры, одна подключенная к оружию, другая — на шлеме. Еще десять лет назад эти камеры весили два — три килограмма и обеспечивали сорок пять минут записи — сейчас камеры весили двести — триста грамм и обеспечивали как минимум восемь часов записи. Это называлось «система боевого документирования», камеры были снабжены обычными картами памяти, их можно было просмотреть на любом телевизоре или компьютере, что гражданском что военном. И потому — как только старейшины приходили с претензиями — их усаживали в просмотровом зале и демонстрировали записи за этот день... из которых следовало, что был бой, а за убитого в честном бою мести быть не может. Использовались эти камеры и в других целях... разведка концентрировала информацию у себя и скармливала ее Ермаку, глобальной системе разведки, а офицерам частей и подразделений было предписано просматривать данные записи с личным составом во время самоподготовки для определения типичных ошибок в бою и их корректирования.
На вертолете майора Грибоедова была отдельная камера записи — разведка снабдила камерами все летательные аппараты сил ограниченного контингента для того, чтобы каждый вылет давал и разведывательную информацию тоже, и кроме того — камеры были у всех бортовых стрелков. Взяв оба носителя с записями — он собирался просмотреть их, чтобы понять, что произошло. И сектор разведки — должен был помочь ему в этом.
— Глянь-ка еще раз...
Офицер разведки, отвечающий за определение целей, подполковник Нессери, постучал по клавишам, остановил запись на посекундном просмотре. На записи — было что-то видно. Именно что-то — с летящего вертолета получаются не лучшие кадры.
— И что?
— Это — снайперы.
Подполковник пожал плечами
— Я тут ничего такого не вижу.
— Давай, прокрутим вторую флешку.
— Давай...
Пошла вторая запись...
— Видишь? Это стрелок — зенитчик...
Подполковник побарабанил по клавишам, колдуя над изображением, затем нажал «распечатать». Как и положено офицеру сектора разведки ВВС — у него был отличный, очень дорогой принтер, печатающий на фотобумаге цветов — больше половины откровенно непристойных плакатов, развешанных по всей авиабазе распечатаны были именно на нем. Принтер зашипел как змея — и выбросил почищенное изображение...
— Тебе повезло... — прокомментировал Нессери — можешь поставить выпивку своему бортстрелку. Похоже, североамериканский Барретт, противовертолетная модель[49]. Он вовремя спугнул его, жаль что не завалил...
— Да я не про это. Глянь вот сюда.
Майор показал на что-то на валуне.
— Видишь? Это след от пули. Пуля попала в валун и спугнула его.
— С чего ты взял... — Нессери был недоверчив как и все разведчики — может, это просто отражение. Дефект, сбой... что угодно.
— Это попадание от снайперской пули— упорствовал Грибоедов — эти парни спасли меня, и я хочу что-то сделать для них в ответ.
Со вздохом — Нессери перенес снимок на специальный стол — у него была стеклянная поверхность и мощные лампы под ней. Закрепил снимок магнитами, включил освещение. Отрегулировал яркость... на максимальной можно было за пару лет сжечь глаза. Просмотрел снимок еще раз, первый раз невооруженным взглядом, затем с помощью настольной лупы, какую используют книгочеи...
— Не пойму, чего... — сказал он, наконец — и что ты хочешь?
— Черт, ты что не понимаешь? Эти ребята раскрылись только ради того, чтобы помочь мне. Если там была группа духов, и она устроила засаду на вертолет — значит, там несколько десятков боевиков. Опытных боевиков! Раздраженные потерей возможности сбить вертолет — они этих двоих в порошок сотрут!
Со вздохом — Нессери вернулся к своему столу, снял телефонную трубку, набрал короткий, на три знака номер.
— Дежурного... Капитан, доклад по обстановке за последний час... сектора юго-запад, запад, северо-запад... Особое внимание — сигналы прибой[50], сигналы от наземных групп, нерасшифрованная активность в эфире... спасибо, отбой. Ну, друг... видишь — ничего нет.
— Они там и ты это знаешь.
— Что ты от меня хочешь? Послать группу на экстренный вылет? Наобум, без сигнала, без каких-либо материалов объективного контроля, без доразведки местности по пути следования, даже без вводных, кого спасать? Ты хоть соображаешь, что за такой вылет положено? А если это духи — по шмоткам сильно похоже...
— Да пошел ты!
Вертолет уже дозаправили — несмотря на опасность в Хосте технику дозаправляли первым делом, потому что она могла потребоваться в любой момент. Оружие еще не выгрузили, потому что не прислали машину, в связи с этим экипаж оставался у вертолета — оставлять без присмотра две тонны оружия и снаряжения просто преступно. Почти в полном составе — неподалеку были и отпахавшие тур «дембеля» вперемешку с отпускниками. Они ждали попутного борта — до Кабула или если повезет — до Ташкента. Только полный кретин останется гулять отпуск в Хосте или Джелалабаде...
Майор бросил взгляд на складированное в десантном отсеке оружие, потом подошел к дембелям и отпускникам
— Здорово, пираты...
— Здравия желаем, господин капитан?
— Желание огрызнуться напоследок есть?
Дембеля и отпускники переглянулись. Это были непростые люди... люди, за последний год получившие опыт, какого нельзя было получить нигде и никак... опыт нахождения под прицелом, опыт горных патрулирований, засад и контрзасад, неприцельного навесного огня, когда даже автоматчики ведут огонь на два — три километра, чтобы показать боевикам, кто тут хозяин. И у них был свой, непростой счет к этой стране. Счет, который оплачивается только кровью — вот почему многие, отслужив положенное в армии, возвращались сюда уже казаками мстить...
— Зубы бы не выплюнуть...
— А что такое? — спросил один из бородачей, видимо, самый авторитетный
Грибоедов подал ему распечатанную фотографию. Она тут же пошла по рукам.
— Видали? Этот ублюдок готовился подбить нас. Из винтовки калибра двенадцать и семь. Но кто-то помешал ему это сделать. Видите, след от пули на камне...
Дембеля, отпускники передавали друг другу фотографию, мрачнели. Ситуация была понятна... если в Персии вертолеты летали с навесным комплектом брони, то тут никогда — разреженный воздух, горы, просто не хватало мощности турбин. Многие — возили с собой старомодную чугунную сковороду, садились на нее в вертолете — один раз такая сковорода спасла как раз от пули калибра 12,7. Но все равно — стрелков с таким оружием ненавидели, и разобраться с такими — было делом чести...
— Опознаете? — спросил бородач
— Кара-Гай, к гадалке не ходи. С..а...
— Что там?
— Да хреново. Ходы там — полно.
— Кяризы? — переспросил Грибоедов
— Они самые.
Кяризы — это было плохо. Даже — очень плохо. Разветвленная сеть подземных ходов, она прокладывалась для того, чтобы подвести воду с горных круч к городам и кишлакам, к террасам, на которых были сельскохозяйственные посадки. Эти кяризы прокладывали специальные мастера — кяризники, почти полностью вручную, карт ни у кого и никогда не было, иногда бывало так, что начинал прокладывать кяриз один кяризник — а заканчивал другой — его внук. Самой же системе кяризов в горных местностях Афганистана было как минимум пятьсот лет и зачастую местоположение населенного пункта — зависело от того, куда кяризник подведет свой кяриз и сколько в нем будет воды. Заглубленные, они могли устоять даже перед бомбежками, контролировать их было невозможно. Разъяренная потерями армия одно время уничтожала все кяризы — но это приводило только к тому, что лишившиеся возможности мирно трудиться крестьяне уходили в боевики. Теперь кяризы уничтожать было запрещено — но от этого было не легче.
— ... власти там практически нет. Город стоит на стыке зон влияния трех племен, никто там не имеет полной власти. Главный там — если его еще не убили — Мангарай, мулла Мангарай.
Все помолчали. Мангарай — так звали очень опасную ядовитую змею, укус которой приводил к смерти от паралича — но сама змейка была маленькой и быстрой. Просто так — ни один мулла не возьмет себе такое прозвище. Это вызов.
— Сколько боевиков там в городе. Ты там был?
— Нет. Шарился по окрестностям. Для того, чтобы прийти в сам город, надо быть самоубийцей...
— А кто-то из наших там может шариться?
— В окрестностях? А почему бы нет. Я же шарился.
— И что вы хотите от нас, господин майор?
— В радиообмене нет никаких запросов об оказании помощи. Но я уверен, что те парни, которые спасли и вас и нас — они там и у них сейчас большие проблемы из-за нас. Надо вытащить их оттуда...
— А сопровождение? — спросил бородач
— Его нет.
— Потому что нет разрешения на вылет?
— Да — бесстрастно сказал Грибоедов
Бородач шумно выдохнул
— Дела...
— Я готов рискнуть — сказал Грибоедов — а вы?
— Под трибунал пойдем... — сказал кто-то и замолк от тычка в бок
— Значит, приказа нет, канонерского прикрытия нет — бородач принялся загибать пальцы — разведки ни на цели, ни по пути следования нет, оружия тоже нет. Зато предположительно — в районе цели есть зенитная группа. Так?
— Одно уточнение — сказал Грибоедов — в десантном отсеке две тонны оружия и боеприпасов. Трофейное — но что-то мне кажется, что от этого оно хуже стрелять не будет.
— Раскладец...
— Решайте.
— А что, братва... — сказал один из моряков, не видевший моря уже года три — кто как, а я сыграю последнюю гастроль...
Взлететь — было относительно просто.
Полетные карты были и распечатаны и заложены в программу — им всего-то предстояло вернуться по своим следам, пролетев над одним из самых опасных мест на земле.
Никто не обратил особого внимания на то, что прилетевшие с вертолетом люди снова сели в него, никто не обратил внимания и на предполетную подготовку вертолета — у всех было достаточно своих проблем, чтобы еще обращать внимание и на чужие. Пока экипаж готовил вертолет к вылету — дембеля лихорадочно перебирали оружие, годное откладывали в сторону, то что лишь занимало место — просто выбрасывали из вертолета. Вертолет был в капонире, ТЭЧисты[51] за него еще не брались — посторонних никого не было. И лишь когда вертолет запустил турбины на взлетный режим — начали что-то понимать, но было уже поздно...
Когда вертолет оторвался от земли — в эфире раздался сигнал зуммера — тревожное сообщение высокой важности
— Вниманию пилота вертолета, взлетевшего с точки шесть — север, назовите себя, повторяю — немедленно назовите себя.
— Контроль, это Виктор один — три, совершаю контрольный облет машины...
Грибоедов подмигнул сам себе — это был неслыханный бред.
— Виктор один три, назовите код идентификации.
Вертолет завис в нескольких метрах над землей, выполняя контрольное висение.
— Контроль, код Белая птица, цвет на сегодня красный.
Флажок нужного цвета — висел во всех диспетчерских
— Виктор один — три, у вас нет разрешения на взлет...
Грибоедов усмехнулся
— Контроль, плохо слышу, что-то с рацией...
— Виктор один — три, взлет запрещаю, повторяю — взлет категорически запрещаю... Немедленно садитесь на любой свободной площадке...
— Контроль, не слышу вас...
— Виктор один три, немедленно сажайте вертолет, повторяю — немедленно сажайте машину...
В блистере — было видно, как от ангаров на большой скорости идут два внедорожника с крупнокалиберными пулеметами на турелях. Пулеметчики целились в них, но не стреляли, потому что не было приказа. Снайперы на ангарах, прикрывавшие на аэродром — тоже держали вертолет под прицелом...
— Контроль, у меня серьезные проблемы со связью... — Грибоедов наклонил ручку управления, и вертолет послушно последовал вправо на низкой высоте
— Виктор один три, ваш полет не санкционирован, немедленно сажайте машину. Иначе пойдете под трибунал. Сажайте машину, немедленно...
Под брюхом вертолета — проплыла колючка, снайпер в нескольких десятках метров от кабины — целился в них из крупнокалиберной винтовки.
— Виктор один три, немедленно возвращайтесь на аэродром. Вас нет в полетном плане, ваш полет не санкционирован. Вы можете быть уничтожены своими же. Немедленно возвращайтесь на аэродром...
Вместо ответа — Грибоедов пошоркал микрофоном по отросшей щетине...
— Давай... стоп сделаем...
Спецназовцы рухнули за каменную насыпь... ее здесь сделали вручную, чтобы задерживать землю, которая с террас — сваливается в долину. Тут лежал мертвый боевик, Воля забрал у него автомат, мельком отметив, что автомат — наш, Калашников, старый но рабочий. Когда здесь были англичане — сюда поставляли оружие для пуштунских племен, и много. Теперь англичане ушли — и все это оружие стреляло по ним...
Три полных магазина — тоже дело. Боевики обычно с большим запасом патронов не ходят, патроны стоят дорого. Они берут числом и фанатизмом...
— Справа!
Воля перевернулся как кот в драке. Увидел белые, фанатичные глаза, черную, косматую бороду, пистолетный ствол. Но автомат был уже в руках, он харкнул огнем — и бородач начал валиться назад, в дыру, преграждая путь и остальным.
— Н-на!
Граната полетела в дыру, глухо взорвалась. Раздались крики.
— От кишлака идут!
Шатун кинул в дыру вторую гранату. Глухо рявкнуло, крики затихли...
— Кяризы!
— Здесь дыр как в сыре...
— Надо отступать...
— На склоне снимут...
— Наводи!
— Да тут их полно, вали и все.
От кишлака — перебежками приближались вооруженные люди, человек двадцать. Черные чалмы говорили о том, что попали крепко — это не племенные малиши, не сельский отряд самообороны — это смертники. Поклявшиеся умереть во имя Аллаха, но перед этим убить как можно больше неверных. Теперь понятно, что произошло — банда смертников собиралась сбить вертолет, снять это на видео и предъявить англичанам как доказательство активности, и чтобы выделили денег. Теперь вертолета нет и денег не будет — потому они не в лучшем настроении. И имеют серьезные претензии...
Решив поберечь патроны к винтовке — Воля припал к земле, переел предохранитель на одиночный огонь. Автомат Калашникова был совсем старым... с деревянными цевьем и прикладом, куда, в соответствии с местным представлением о прекрасном — его предыдущий владелец вбил гвоздей с широкими шляпками. Прицел был простым, самым примитивным, механическим, воронение было потерто во многих местах — но это было боевое оружие, дельное, сделанное в те далекие времена с любовью и тщанием. Точно из такого же автомата Воля учился стрелять в учебном центре, будучи совсем матросом — тогда его заметили и предложили перейти на курсы снайперов спецназа. И он не должен был подвести — хотя они сами его подвели, взяв со склада и отдав форменным бандитам...
Прицел... Самое главное — достаточно ли предыдущий владелец ухаживал за ним... в Афганистане стало много оружия, поэтому новое поколение моджахедов его не ценит. Если у стариков — заботливо сохраняются еще Браун Бесс, не говоря о Ли-Энфильдах, с которых можно попасть в цель с километра — то теперешние боевики идут и клянчат новое оружие. Для простоты — они иногда заклинивают прицел на ста метрах, или даже срезают мушку... здесь было все нормально, но прицел стоял на П — трехстах метрах. Очевидно, владельца этого Калашникова просто не учили оценивать расстояние и правильно использовать прицел, он так и палил на П на все дистанции. Ну а мы сделаем по-другому...
Автомат дернулся в руке — и перебегающий с гранатометом боевик встал, как будто напоролся на стену, а потом осел на землю...
И это хорошо...
В десантном отсеке — дембеля и отпускники разобрали оружие. По вооружению и численности они примерно соответствовали отделению огневой поддержки. На одиннадцать человек — четыре взводных и два ротных пулемета, несколько реактивных гранатометов, у тех, кому не досталось пулеметов — по две автоматические винтовки разных калибров. Прихватили с собой два БУРа в хорошем состоянии и полтора мешка патронов к ним — винтовка хоть и старая как... но все же мощная, британский патрон самый мощный из пехотных патронов своего времени, а тут еще патроны были усиленные, пулеметные, для стрельбы на дистанции от километра — этим оружием пара стрелков на хорошей позиции могла удерживать целую роту. Несмотря на то, что район считался чрезвычайно опасным, где они могли столкнуться с сотнями боевиков — задание не считалось невыполнимым. Вертолет, даже десантный — давал вполне приличное огневое прикрытие, к тому же они и сами — не новички, учить их ничему не надо. Нормально и с оружием — пулеметов втрое от штата.