- Что такого смешного? - спросил он.
- Ты, - сказала Кэрол. - Ты смешной, для фашиста.
Хорошо. Позволь ей считать себя смешным. По любой причине.
- Просто я такой парень, - сказал Сэм. - Я просто пытаюсь делать свою работу.
- Как я делаю свою. Вот только я на стороне хороших ребят. И делаю это не за деньги.
Слева от Сэма раздался грохот ботинок и звук распахнувшейся двери.
- Территория охраняется, - послышался мужской голос, такой же молодой и с грамотным произношением, как и у Кэрол. - Никаких знаков, что были другие вторжения. Похоже, он действительно был один.
Они только закончили обыскивать территорию - это значит, я был без сознания всего несколько минут. Джин, наверное, прямо сейчас в эту минуту орет по радио на команду вооруженной поддержки, чтобы они тащили сюда свои задницы в удвоенном темпе. Просто держись, Сэм!
- Капитан скоро закончит, - сказал мужчина в дверях. - Присмотришь до тех пор за свиньей?
- С преогромным удовольствием, - сказала Кэрол.
Дверь захлопнулась, и ботинки прогрохотали прочь. Сэм слышал, как Кэрол передвигается по сараю. Она открыла кран и наполнила стакан. Звук льющейся воды до невыносимости обострил кошмарную жажду Сэма.
- Ты так делаешь из особой жестокости? - спросил он.
К его удивлению, его сухих губ коснулся стакан. Ему на язык полилась грязная ржавая вода, но он был благодарен и за такую.
- Спасибо, - сказал он, когда стакан убрали.
- Ты не будешь меня благодарить, когда подействует яд, - сказала Кэрол.
- Ты не отравила меня. Ты не могла.
- И почему ты так в этом уверен? - спросила она. - Я более чем готова пристрелить тебя. Почему бы не подсунуть тебе чего-нибудь и не посмотреть, как ты умираешь?
- Я вам нужен живым, по крайней мере, в настоящее время, - сказал Сэм. - Ваш Капитан хочет допросить меня. Он даже может попытаться использовать меня как заложника для принуждения полиции - хотя он теряет время, играя в эти игры. Я полностью в вашей власти, Кэрол. Нет смысла отравлять меня.
- Ты прав, смысла нет, - согласилась Кэрол. - Может быть, позже. Яд или... Что-нибудь более творческое.
- Ты играешь со мной в головоломки, - сказал Сэм. - Делаешь меня уязвимее. Готовишь к допросу.
- Тебе об этом все известно, ты же из полиции, - сказала Кэрол. - Когда мы свергнем правительство, мы перестреляем всех полицейских и разрушим все тюрьмы.
- Кэрол, просто послушай себя. Ты слишком умна, чтобы играть в революционеров с этой шайкой неудачников. Если уж на то пошло, какого черта ты с ними спуталась?
- Я читала газеты и смотрела новости. Я видела, куда катится страна. Я вижу, что все можно изменить - и ФКР это тоже видит. Ты в курсе, сколько людей работает больше пятидесяти часов в неделю, и все еще не могут позволить себе свое собственное жилье?
- Я всего лишь коп, - пожал плечами Сэм. - Ты бы видела мою квартиру. Далеко не "Ритц".
- Обычные люди больше не могут позволить себе так жить. Пока богатые бездельники купаются в роскоши, рабочие борются за выживание.
- Я не думаю, что когда-либо было по-другому, Кэрол. Но это не оправдание для закладывания бомб.
- Правительство отклоняется вправо, - продолжила Кэрол. - Оно знает, что теряет контроль над страной, что простой народ - приличные работающие мужчины и женщины, соль земли, кто составляет суть нашего общества - не станут терпеть деревенские зарплаты и взлетевшую до небес инфляцию. Реакционные силы уже вооружены и собираются подчинить пролетариат грубой силой и бессмысленным гнетом.
- Звучит, будто ты читаешь студенческую листовку, - сказал Сэм.
- Мы не студенты, у нас все серьезно, - чопорно произнесла Кэрол, и Сэм вдруг понял, что она и вправду читает листовку - без сомнения, одну из самодельных рекламок ФКР, или, может, неофициальный манифест, напечатанный где-нибудь в студенческой гостинице каким-нибудь незрелым начинающим Гарибальди с забитой Марксом башкой.
Кэрол продолжила читать. - Искалеченный забастовками и гражданскими беспорядками, борющийся с разрушающейся социо-индустриальной инфраструктурой, столкнувшийся с широкой поддержкой публичным протестам и массовым гражданским неповиновением, генералиссимус фашистской хунты начал реагировать.
- Тед Хит? "Генералиссимус фашистской хунты"?!
Даже при таких ужасных обстоятельствах, Сэм не мог не рассмеяться.
Но Кэрол, не обращая внимания, шла напролом. - Прячась за фасадом так называемых "демократических мандатов", оно уже укрепляется за баррикадами полиции особого назначения, резиновыми дубинками и одобренным государством терроризмом.
- Этот бред, должно быть, здорово звучит в баре студенческого объединения, Кэрол, но в настоящем мире...
- В профсоюзы проникают секретные полицейские. Телефонные линии регулярно прослушиваются. Массовая слежка проникает в структуру общественных прав под носом у доверчивого населения...
- Кэрол, я слишком стар для такого.
- Средства массовой информации выдают свою диету из лжи и извращенного притворства за правду и заполняют головы обнищавших рабочих тягой к упадническим капиталистическим игрушкам, которых они никогда не смогут себе позволить.
- Лет через десять тебе будут нравиться стенд-ап комики, поверь мне, Кэрол.
- Ты часть фашистского механизма, - безапелляционно сказала Кэрол. - И нет, это я не прочитала. Государство разваливается на куски. Правительство все больше и больше прибегает к чрезвычайным мерам, чтобы остаться у власти. Скоро в любой день над зданием Парламента могут полететь свастики, вот увидишь. А ты, мистер человек из Уголовного розыска, ты - часть этого режима. Вы прислужники нацистов. Вы гестапо.
- Но тут появляешься ты и Фракция Красных Рук, чтобы поймать момент и спасти рабочих, - сказал Сэм. - Куда занятнее, чем зубрить английскую литературу, да?
- Ты как мой папа. Ты бы отправил меня обратно в Чичестерскую академию для юных леди, чтобы я одевалась в свои прелестные платьишки и строила глазки подходящим мальчикам.
- Это плохо?
- Ну если ты думаешь, что для императора Нерона правильно было играть на скрипке, пока вокруг полыхал Рим, тогда нет, не плохо, - сказала Кэрол. - Но, видишь ли, Рим полыхает. Наш Рим. И самое время встать на чью-либо сторону. Милые платьишки должны отправиться в огонь, вместе со всеми этими мещанскими школьными учебниками и всем остальным, что привязывает меня к продажной капиталистической системе, прежде всего приведшей наше текущее положение к кризису. Революция не за горами. Ей нужны солдаты, а не дебютантки.
- Ты снова проповедуешь, - сказал Сэм. - Я уже слышал такие речи раньше. Там, откуда я приехал, очень много людей говорят так же, как ты. Они используют разные слова и разные языки, но они говорят одно и то же. Они говорят, что мир нужно разделить и переделать, и чтобы сделать это, они закладывают бомбы в автобусы - и смотрят, как людям отрывает головы - и обрушивают на города самолеты.
- Самолеты на города! - восхищенно воскликнула Кэрол. Она даже всплеснула руками, как возбужденная девочка на школьных соревнованиях. - Только фашист мог такое придумать!
- Я не придумал это. Боже, это не я придумал! Это...
- Но знаешь, это неплохая идея. Просто представь, все эти изнеженные капиталистические пиявки, пристегнутые к своим креслам, вопят и воют, падая вниз.
- Если бы ты только знала, о чем на самом деле говоришь.
- А потом... Бубух! - Кэрол замечталась, погрузившись в свои фантазии. - Крушение, обрушение, прямо куда, как ты думаешь? На здание Парламента? На Букингемский дворец? А как насчет Чичестерской академии для юных леди! Да, пожалуйста! Могу я позволить себе удовольствие встать на пути делу? Да неважно. Смысл в том, что революция наступит, нравится тебе это или нет. Ты это знаешь. А ФКР ручается, что останется на правильном пути.
- Кэрол, Кэрол, - вздохнул Сэм, качая завязанной головой. - Я знаю, что произведу на тебя такое же впечатление, что и твой папа, но ты впустую тратишь свою жизнь. Тебе бы вернуться в колледж, учить экзамены, заводить новых друзей и готовиться прожить оставшуюся жизнь.
- Фракция Красных Рук - мой университет, - как и ожидалось, сказала Кэрол. - Ее солдаты мои друзья. И остаток моей жизни пройдет в содействии революции.
Сэм сдался. Это было все равно что спорить с Далеком. Она была пьяна идеализмом с чугунной самонадеянностью, которая доступна лишь с молодостью и невежеством. Сэм представил плакат с Че Гевара, пришпиленный на стене в ее спальне, как она поклоняется ему, так же, как другие девочки ее возраста поклоняются Леннону, Болану или "Bay City Rollers". Без сомнений, она представляла революцию как подобие рок-концерта без правил, с раскачивающейся, скандирующей, аплодирующей толпой, с воздухом, гудящим и потрескивающим от радостного волнения. Плохие парни должны быть повержены, и красные флаги свободы должны развернуться повсюду. И что потом? Потом солнце будет сиять каждый день, и во всем будет справедливость. Детишки всегда будут бегать босиком по парку. И взрослые не будут ничего портить.
- Знаешь, на что я надеюсь, Кэрол? - сказал Сэм. - Я надеюсь, что ты не дашь себя убить до того, как вырастешь из всего этого вздора. Серьезно надеюсь.
- Это он круто.
Сэм сразу узнал мужской голос. Это был тот чванливый усатый дурак. Капитан. Сэм тут же напрягся. Ему не терпелось сорвать с глаз повязку, чтобы, наконец, увидеть, какое оружие направлено ему в голову, какие пыточные инструменты подготовлены.
- Он не доставил тебе проблем, Кэрол? - спросил Капитан.
- Он был разговорчив, - сказала Кэрол. - Все пытался подружиться со мной.
- Так и надо. Он в затруднительном положении, и он об этом знает. Его единственная надежда - завести с нами приятельские отношения. И все же он, кажется, немного приутих, хотя, нет.
- Сними эту повязку, - дерзко потребовал Сэм. - Что бы ты ни собирался делать со мной, будь, наконец, мужчиной и взгляни мне в глаза, пока делаешь это.
- Он пытается оказать на нас какое-то влияние, - с изумлением произнес Капитан. - Без сомнений, они этому учатся в школе гестапо.
- Я сказал, сними повязку и взгляни мне в лицо, как мужчина!
Повисла пауза, во время которой Сэм не слышал ничего, кроме своего собственного частого дыхания. Затем, без предупреждения, он почувствовал, как кто-то грубо дернул за узел повязки. Тряпку сдернули, и резкий свет тут же залил Сэму глаза, обжигая ему сетчатку. Он болезненно зажмурился, чувствуя, как возобновившиеся волны агонии пульсируют в его мозге в том месте, куда его стукнула Кэрол. Глаза жгло, слезы лились по лицу, покрытому запекшейся кровью.
- Он выглядит почти как государство, - услышал он голос Кэрол.
- Если ты думаешь, что он сейчас выглядит, как государство, - засмеялся Капитан, - просто подожди, пока мы с ним покончим!
ГЛАВА 12
ЭЛЕКТРОДРЕЛЬ
Голая лампочка, светившаяся на конце гибкого провода, заливала тошнотворным желтым светом молотки и отвертки, сверла и болторезы, ржавые крючья багров и старые ножи для разделки рыбы. Юная Кэрол с косичками, как у Хайди, и нежным, милым лицом, стояла над ним, поигрывая полуавтоматом, как игрушкой. Капитан аккуратно прислонил свой "ArmaLite" к стене, закатал рукава и теперь, небрежно опершись о деревянный верстак, сверлил Сэма долгим взглядом. В задумчивости он то и дело проводил большим и указательным пальцем по контуру своих джейсонкинговских усов.
- Теперь ты видишь? - спросил он.
- Вижу, - сказал Сэм, стараясь открыть слезящиеся глаза.
- Предполагаю, ты знаешь, кто я такой.
Сэм ничего не сказал, ни в чем не сознался, ничем себя не выдал.
- Как ты разузнал про наше убежище, а?
Сэм постарался выглядеть как можно более невыразительным и уклончивым.
- Какой бы информацией о нас ты ни обладал, она придала тебе уверенности, достаточной, чтобы вломиться и попытаться удрать с нашей маленькой заложницей, Мэри Дири, - сказал Капитан. - И это заставляет меня думать, что у тебя должно быть гораздо больше знаний про ФКР, чем тебе стоило бы иметь.
Рядом с ним по верстаку были разложены клещи, зубила и ржавая щербатая пила. Сэм старался не смотреть туда, старался забыть про боль, пульсирующую у него в голове, и про засохшую кровь, сгустившуюся по одной стороне лица. Все это побуждало его поддерживать с ними разговор - о чем угодно, пусть даже об этой безрассудной революционной бессмыслице - в надежде, что снаружи, где-то там, Джин принимает меры к его спасению.
- Скажешь что-нибудь? - спросил Капитан, голос его был мягкий, но глаза жесткие. - Или я должен что-нибудь сделать, чтобы ты сказал?
- У нас под охраной один из ваших ребят, - сказал Сэм. - Бретт Коупер.
- Я знаю.
- Он раскололся. Он все нам рассказал. Полное содействие.
- Больше не содействует, я так полагаю, - сказал Капитан.
- Что ты имеешь в виду?
- Ему не посчастливится долго продержаться в одном из ваших гестаповских застенков. Впрочем, он не черный, так что это может на несколько дней увеличить продолжительность его жизни. Но... - он пожал плечами.
- Мы не гестапо, - сказал Сэм. Но у него в голове засел Джин, избивающий Коупера в комнате потерянных вещей, и красные точки, усеявшие пол снаружи камеры, и мертвое лицо Коупера, лежавшего там, улыбаясь, окруженного медленно застывающей лужей собственной крови.
Выкинь это из головы, Сэм, подумал он. Не давай этим фанатичным ублюдкам ни единственного шанса на объективность. Они плохие парни, вы хорошие парни, и не позволяй этим пидорам пудрить тебе мозги. Сосредоточься. Соображай. И выиграй как можно больше времени...
- Коупер в тюрьме, - сказал Сэм. - Он не захотел сесть на тридцать лет за свои связи с такими психами, как вы, так что он выдал нам всю внутреннюю информацию. С Фракцией Красных Рук покончено. Мы все про вас знаем. Это только вопрос времени, когда мы скрутим большинство из вас.
- О господи, - сказал Капитан. - Так вот зачем они тебя сюда прислали - одного-одинешенького - рыскать в темноте? Чтобы сейчас ворваться, спасти тебя и арестовать всех нас?
- Не слишком хорошо блефует, да? - сказала Кэрол.
- В этом его нельзя по-настоящему винить, - улыбнулся Капитан. - Ты его довольно сильно приложила, Кэрол. Непросто пытаться думать ясно с такой чудовищной мигренью, какая у него должна быть прямо сейчас.
Капитан начал лениво поигрывать со смертоносным острием от багра, катая его взад и вперед между пальцев.
- Бретт Коупер не сказал вам ничего, так ведь? - спокойно произнес он. - Он мертв. Если с ним не покончили ваши, он покончил с собой сам.
- Он живой и помогает нам.
Капитан продолжил, не обращая внимания. - Никто не знает, что ты здесь. Ты упорно преследовал какого-то проводника, так? Сам по себе. Ты думал, что выиграешь для себя со своими гестаповскими дружками какие-то бонусы. Ты думал, что ты Джеймс Бонд. Но я думаю, в своем шоу он сделал глупейш-шую ош-шибку, Мишш Манипенни[21].
Кэрол засмеялась.
- Ты прав, я пришел сюда один, - сказал Сэм. - Но очень скоро меня объявят пропавшим.
- Весьма вероятно, - сказал Капитан. - Но я не думаю, что хоть кто-то знает, где тебя искать.
- У них не займет много времени разобраться.
- Я тебе не верю. Не думаю, что кто-нибудь соберется прийти сюда, пока не будет слишком поздно. - Капитан, все еще улыбаясь, заглянул в самую глубь глаз Сэма. - Никто не спешит на помощь. У тебя крупные неприятности, мистер Уголовный Розыск.
- Меня зовут Сэм.
- Он пытается обратиться к нам как к дружественным человеческим существам, - сказала Кэрол, и Капитан кивнул.
- Меня зовут Сэм, - сказал он снова. - Сэм Тайлер.
- Меня не волнует, как тебя звать, - сказал Капитан. - Твое имя не предназначено для истории. В то же время мое...
Капитан поднял лицо, давая мягкому свету от голой лампочки упасть на него. Казалось, он витал в своих ненормальных мечтах, а Кэрол с обожанием рассматривала его. Через секунду он вспомнил, где находится и чем занят. Он положил старый багор и переключил внимание обратно на Сэма.
- Мы можем ходить и ходить по кругу всю ночь, - сказал он. - Но в моих руках война, и у меня действительно нет лишнего времени. Так что будем разбираться с делом, которое у меня под рукой. Сэм Тайлер, или как там тебя зовут на самом деле, я собираюсь тебя использовать. Я собираюсь использовать тебя, как курьера. Я собираюсь поручить тебе отнести послание твоим фашистским хозяевам.
- Ты собираешься отпустить меня? - сказал Сэм.
- Да, - сказал Капитан, опустив руки на ряд инструментов на верстаке. - Как способ поговорить.
Он поднял длинную отвертку с острым кончиком. Кэрол ухмыльнулась, ее щеки заполыхали от волнения. Сэм украдкой попробовал прочность наручников, крепость стула, к которому был прикован, но выяснил, что и наручники, и стул не поддадутся.
- Меня зовут Питер Верден, - сказал Капитан. - Запомни это. Скажи это своим бультерьерам-начальникам, когда вернешься. Еще лучше, если я напишу это тебе. На тебе. Чтобы ты не забыл.
Он сделал вид, что пишет в воздухе отверткой.
- Я напишу "Питер Верден" поперек твоей... спины, как думаешь? Твоего живота? Или поперек лба? А потом я напишу имя этого очаровательного создания, что стоит рядом с тобой - имя последней женщины, которую ты когда-либо, увы, видел, потому что, боюсь, я собираюсь выпустить тебя отсюда вообще без глаз. Я напишу "Кэрол Вайе" на твоей... заднице? Нет, для леди это неподобающе. Может, я напишу "Кэрол" на твоем левом предплечье и "Вайе" на правом.
- Я не против, если ты напишешь мое имя на его хрене, - предложила Кэрол, вульгарное слово странно звучало при ее хрустальном выговоре.
- Но хватит ли там места? - призадумался Верден.
- В чем смысл всего этого, Верден? - спросил Сэм, поднимая на него глаза. - Я думал, что вы революционеры, а не садисты.
- Я хочу, чтобы твои хозяева увидели наши имена. Имена, которые перепишут историю - или, по крайней мере, посеют семена, которые в конечном итоге низложат продажное полицейское государство, на поддержание которого вы, мистер Уголовный Розыск, взимаете кровавые деньги. И, с отказом от фашистского режима, сможет начаться новая эра свободы.