Сказала, а у самой на душе кошки заскребли нехилыми такими ноготочками. И почему я никогда не следую своим же собственным советам? Объяснит мне кто-нибудь? Нет?
Я оставила мужика маяться в повозке, а сама Миру решила проведать. Что-то долго она за водой ходит, или нет? Отошла всего на пару шагов и на нее наткнулась. Стоит и плачет. Видимо, слышала нашу беседу. Покачала головой, да и обняла свою бедную подружку по несчастью с ее разбитым сердцем. А ей только этого и нужно было. Сидела и плакала, вытирая слезы уже порядком намокшим платком. А потом мы пошли к ручейку, умылись. Что поделать, меня тоже проняло. Обе всплакнули. И решили вернуться к телеге. Но вот тела нашего наемника там не оказалось. Да вообще-то нигде не оказалось. Впрочем, мы и не особо искали. Собрали по-быстрому вещички, затушили слабый костерок, да и сбежали по-тихому. Миру снова трясло, а уж меня как. Второй схватки с этим наемником мое многострадальное тело точно не переживет.
— А вдруг с ним что-то случилось? — спросила Мира, когда мы углубились достаточно далеко в чащу, но еще недостаточно далеко от наемника.
— Да что ему сделается? Он же у тебя непрошибаемый. Ни головешка его не берет, ни взгляды твои влюбленные. Так. Не реветь. Не время сейчас, — шикнула я на подругу и прибавила шаг. А чтобы как-то отвлечь, спросила о том, что давно беспокоило.
— Мира, я что, во сне говорю?
— Нет, — не поняла подруга, — А почему ты спрашиваешь?
— Да замучилась на взгляды твои встревоженные натыкаться по утрам.
— Ах, ты об этом, — расслабилась она, — Нет. Здесь другое. Ты иногда во сне светиться начинаешь.
Час от часу не легче.
— Как светлячок что ли?
— Нет. Это… не знаю, как объяснить, словно по телу твоему искры пробегают.
— И часто такое бывает? — спросила я, примерно уже представляя, что услышу в ответ.
— Нет. Сегодня и тогда, когда в лесу ночевали.
И оба раза я с Азраэлем была. Вот, еще один повод запереть все свои желания на замок и терпеть, сколько сил хватит или воли.
Утром мы вышли к ближайшему городу, тележку и лошадь продали на местном рынке, непозволительно продешевили, на мой взгляд, но что делать? Пока этот призрак на хвосте, выбирать не приходится. В гостинице ночевать не стали, а бросились сразу к порталу. Причем заказали путь прямо противоположный от Свера. Прямиком в Элению, точнее к ее границам. Нет, я еще не совсем сошла с ума, чтобы туда соваться.
Пройдя через портал, мы пересекли Элению, но через пару постов снова вернулись к границе Велеса, затем опять и опять, и так несколько раз. Следы пытались запутать, как только умели. И только к середине следующего дня добрались до Астера, крупного портового города, а вот оттуда в Нерис. И на этом решено было закончить наше незабываемое путешествие.
Глава 16
— Ну что, наш план почти удался, — проговорил Майк, когда Белый рыцарь достиг цели. За ним, в полушаге от победы были Лестар и Темный рыцарь, тот, на кого они сделали ставку, — Жаль, конечно, что Лестар не затерялся где-то там, или его не съели пустынники. Тогда бы все наши проблемы были решены.
Мила не ответила. Ей отчего-то больно было даже думать об этом, хотя еще совсем недавно она и сама говорила об этом.
— Не забывайте о Белом рыцаре. Он не так прост, как кажется, — ловко увела разговор Жанна. Она давно заметила, что с подругой что-то не так. И причина крылась в короле, которого почти не знала. Ей нетрудно было понять Милу с ее одержимым, безумным желанием уничтожить Лестара. Ведь он отнял у нее любимого, и она совсем не понимала ее сейчас. А вот к рыцарю следовало присмотреться. Она пыталась, но он, словно призрак, просачивался сквозь пальцы. Как бы она ни пробовала его достать, он ускользал.
— Это неважно. Завтра король будет драться с Темным и надо сделать все, чтобы он проиграл, — проговорил Майк, — А о Белом мы позаботимся уже потом.
— И как ты планируешь это сделать? — спросила Жанна, но у Милы уже был свой план, который возник внезапно, из ниоткуда. Вот только она понимала, насколько хорош Лестар в ближнем бою, ведь они сделали все, чтобы ему доставались самые сильные противники, а против Темного подбирали наислабейших. Их маленькая хитрость, позволившая Темному остаться в четверке. Но на этот раз он может проиграть. Потому что король не имел привычки играть честно. Поэтому она напряженно следила сейчас за тем, как завершает испытание Лестар и складывала по кусочкам свой план в цельную картину опасной игры.
Турнир медленно подходил к завершению. Испытание в пустыне определило четверку победителей, среди которых был Белый рыцарь, Темный и король. Мила не ожидала такого от Лестара, нет, знала, конечно, что не просто так он заслужил свою репутацию исключительного мага, а вот сейчас увидела воочию его способности в деле. Он дошел до конечного пункта вторым после Белого рыцаря. Причем опоздал всего на полчаса.
Хороший результат и хороший повод навестить его вечером.
Свита короля располагалась в западном крыле, и многие из них недолюбливали ее. Впрочем, и она сама не слишком жаждала общения с ними, потому что большинство только пользовалось расположением и доверием Лестара, использовало его, по крайней мере, она так думала. Такие прихлебатели всегда есть у людей, наделенных властью и богатством. У Лестара и того, и другого было в избытке.
Охранники отказались ее пускать. Она выгнула бровь, улыбнулась и одним пассом руки заморозила нахалов. Они простоят так около часа. Достаточно, чтобы она смогла совершить то, что задумала. Вот только, открыв дверь, она поняла, что все ее хваленое хладнокровие и рассудительность сейчас полетят к черту.
Лестар стоял у кровати, оголенный по пояс и она с ужасом и удивлением могла во всей красе наблюдать многочисленные рубцы и старые раны на его теле. Некоторые она узнавала, точнее, узнавала оружие, которым оставили эти метки. Хлысты, ножи, каленое железо. Ее ужасало все это, а еще вызывало странную смесь жалости и гордости, что этот человек мог испытать и выдержать такое. Мила, словно завороженная смотрела на эти рубцы и неимоверно сильно хотела прикоснуться. Он заметил ее взгляд и поспешил накинуть рубашку. Хотя воспаленная кожа, ожоги от соприкосновения с весьма ядовитым пустынным растением отдались острой болью по всему телу.
— Не надо, — прошептала она и взяла со стола маленькую баночку с лечебной мазью. Понюхала и узнала обезболивающий состав. Взяла пальцами немного крема и нанесла его на покрасневшие участки кожи, — Где вы умудрились найти муслин?
— Случайность, — хрипло ответил он, заворожено наблюдая за ее дрожащими пальцами.
— Я видела, как за вами гнался пустынник, — проговорила она и стянула с него рубашку, — Расскажите об этом.
— Да нечего рассказывать. Я просто свернул не туда.
— Как можно в пустыне свернуть не туда? — спросила она и повернула его спиной к себе. Снова взяла немного смеси и, растерев в руках, провела по спине, чтобы потом уделить более пристальное внимание этим страшным рубцам. И при каждом ее прикосновении он вздрагивал. Хотел оттолкнуть, но не хватало сил. Потому что если она прекратит, если сейчас уйдет, он просто сойдет с ума.
— Можно. Пустынники обитают западнее, но если придерживаться восточной стороны, то можно избежать столкновения. А я отклонился от курса и оказался в ловушке. Пришлось спасаться бегством, а тут как раз кстати оказались целые заросли муслина. Пришлось выбирать между тем, чтобы быть съеденным или получить ожоги.
— Очень болезненные ожоги, насколько я знаю.
— Приходилось испытывать на себе? — удивился он.
— Представьте себе. Одна из неудачливых поклонниц моего брата, эльфийка, кажется, преподнесла букет ему на двадцатилетие. А я тогда была очень любопытной и подозрительной особой. Увидела в букете незнакомое растение и решила его рассмотреть. В результате получила ожог и почти неделю провалялась в постели. А у вас столько этих ожогов, и все еще стоите на ногах.
— У меня иммунитет к боли, если вы не заметили? — проговорил он и развернулся к ней. В этот момент она была так близко, что уткнулась лицом ему в грудь, глубоко вдохнула терпкий мужской запах вперемежку с ароматом мази и попыталась отступить. Он не дал. Коснулся ее спины, почти обнял и дождался, когда она поднимет взгляд. Мила вздрогнула от этого взгляда, потому что там бушевал настоящий пожар, и ей хотелось ощутить его жар, разогнать тот холод и тоску, которая почти срослась с ней, прочувствовать каждой клеточкой. Поэтому она провела руками по его груди, а потом коснулась губами, чтобы в следующий миг оказаться на его кровати и он сверху.
— В какие игры вы играете? — хрипло спросил он, удерживая тонкие запястья.
— Я не играю, — почти спокойно ответила она, вот только глухо бьющееся сердце слишком ее выдавало.
— Я не играю, — почти спокойно ответила она, вот только глухо бьющееся сердце слишком ее выдавало.
— Тогда зачем вы сегодня пришли? — не сдавался он, но все еще не отпуская, и находясь достаточно близко, что стоит только слегка двинуться и она сможет коснуться его губ, ощутить дыхание на коже, снова вдохнуть его запах.
— Чтобы убедиться, что с вами все в порядке.
— Лгунья, — на мгновенье ей показалось, что он знает, что давно просчитал все ее замыслы, все планы и решения, но тогда бы он не позволил ей быть так близко. В лучшем случае запер в своих покоях, а в худшем — бросил в темницу. Но ни того, ни другого он не сделал. Почему?
— Тогда отпустите меня.
— Если б я мог, — простонал он, и вот это случилось. Поцелуй, такой же жесткий, неистовый, обжигающий, как тот пожар, что бушевал в его глазах и ее стон, прорвавший всю его броню хладнокровия. Он так давно грезил об этом, так давно видел во сне, в мельчайших деталях, что сейчас не давал ей и шанса. Разодрал ее платье, так много скрывающее, заставляющее сходить с ума от желания. О, эта ведьма умела подбирать наряды. Еще одна изощренная пытка для его организма. Только от этой пытки, от постоянного возбуждения и желания рядом с ней у него не было иммунитета.
Когда он коснулся ее груди губами, она снова застонала, и снова он поймал стон губами, обжег руками кожу, не хуже ядовитого муслина, прочертил дорожку поцелуев от шеи к животу, исследовал каждый сантиметр, заставляя все сильнее желать, жаждать его.
— Пожалуйста, — пропищала она, когда он медленно провел рукой по внутренней стороне бедер, но он собирался помучить ее, как она все эти годы мучила. А потом в сознании вспыхнул образ ее раба, того, кто касался ее, целовал, брал все, что она давала. А сколько она давала? Стонала ли так же, от его рук, дрожала ли, когда он целовал ее, и царапала ли также спину, на вершине наслаждения? Любила ли она своего раба? И что чувствовала к нему? Обо всем этом он думал позже, когда прошла горячка страсти, когда она расслабленно лежала на нем и выводила узоры на груди своими тонкими пальцами. И изводя себя этими мыслями, он все больше закрывался и почти ненавидел ее в этот момент, но и отпускать так скоро был не намерен. Он обещал, что она заплатит за все страдания, и сейчас он покажет ей, насколько жестоким и бессердечным он умеет быть.
* * *Мила проснулась, когда назойливые солнечные лучики коснулись лица. Закрылась одеялом, потянулась и почувствовала тупую боль во всем теле. А потом вспомнила все подробности этой ночи и, осознала, какую ошибку допустила. Сейчас ей хотелось умереть от стыда и осознания, насколько бесстыдной была ночью. Сколько раз он…
— О, Всевидящая, — прошептала она. Не удивительно, что все болело так, словно она тяжести таскала. Идиотка.
Но, несмотря на все, она не раскаивалась. Да, это было глупо, неправильно и совершенно не достойно ее. А ей хотелось повторить. Каждую секунду этой бесстыдной, но наполненной жизнью ночи.
Мила повернулась, но Лестара рядом не оказалось. Отличная возможность, чтобы сделать то, что она задумала с самого начала. Идеальный шанс. И все-таки, беря в руки баночку с мазью и выливая в нее содержимое заранее принесенной настойки, она колебалась. Всего секунду. Непозволительная слабость для того, что они хотели совершить.
Она едва успела закрыть мазь, как вернулся Лестар. Удивленно вскинул брови, словно не ожидал увидеть ее в своей постели. Она не менее была удивлена его реакцией. И даже почти слышала произнесенные в усмешке слова: «Что вы здесь делаете, сударыня»?
Но, он снова удивил ее.
Прошелся порочным, таким знакомым взглядом по ее телу, скрытому одеялом и усмехнулся:
— Я думал, вы сбежите, как только откроете глаза.
— Я думала об этом, — призналась она, немного настороженно наблюдая за его движениями и тем, какие реакции вызывает в его теле ее присутствие, — А потом подумала, что это глупо. Мы не подростки.
— Хм, — усмехнулся он, — Это уж точно. А если судить по прошлой ночи, так вы точно не ребенок. Это ваши любовники вас так натренировали?
Улыбка пропала с лица, а грудь прошила боль. Ей захотелось его ударить. Сильно. Так, чтобы сломать что-нибудь. Сволочь. Но она ничего из этого не сделала.
— По сравнению с вами и вашим опытом, милорд, я невинный младенец.
— Уверен, ваши новые фавориты оценят то, чему вы научились сегодня.
И снова бьет наотмашь. Почему? Зачем после всего, что она видела, что они пережили вместе, он так глупо все разрушает. Ведь она не простит.
— Может быть. Впрочем, это не ваше дело. В конце концов мы не женаты. Но мне понравилось использовать вас.
А чего он хотел? Она тоже умеет бить, вот только его реакции намного более агрессивные, чем ее. По крайней мере, она не хватала его за волосы и не прожигала яростным взглядом и уж точно не целовала так, что импульсы желания доставали до самых глубин естества.
Она хотела оттолкнуть его, а больше прижать к себе, слиться с ним в единое целое, прирасти к душе. Это было похоже на безумие, сумасшедшее желание. Вот только имеет ли страсть отношение к любви, может ли она когда-нибудь перерасти в нечто большее, чем просто удовлетворение физических желаний? Она не знала, но сейчас и не хотела знать, а просто отдаться ему, забыть обо всем и обо всех, раствориться в наслаждении, пусть грубом, жестоком и немного болезненном, но таком сладком. Хотя бы на мгновение.
И снова она лежала на нем, пытаясь успокоить дыхание, и отогнать все те мысли, что еще будут терзать ее после.
— Ты… ведьма, — беззлобно проговорил он.
— Я знаю, — ответила она без всякой улыбки, а потом потянулась к мази, намереваясь снова растереть его. Но он перехватил руку.
— Скажи, зачем ты пришла?
— Честно?
Он кивнул.
— Не знаю. Два года назад ты был мне приятен, и я была бы не против дружбы. Год назад я ненавидела тебя всеми фибрами души.
— А сейчас?
— А сейчас я хочу тебя. Но это точно не любовь.
— Потому что ты знаешь, что это такое?
Он снова начал злиться.
— Я любила его. И я всегда буду любить его.
— Тогда почему ты сегодня здесь?
Она не ответила. Выскользнула из его объятий. Подняла с пола порядком испорченное платье, понимая всю безнадежность его починки и не нашла ничего лучше, чем содрать с кресла покрывало и завернуться в него.
— Я задал вопрос.
— А я тебе уже ответила. Это просто секс. И ничего более.
— Интересно. И много у тебя таких: «И ничего более»?
— На этот вопрос ты тоже ответ знаешь, — не стала вступать в новую ссору она.
— Я не стану умолять тебя о близости.
— А я этого и не жду, — удивленно пробормотала она, — Почему тебе вообще пришла в голову эта странная мысль?
А потом, глядя в его глаза вдруг осознала, почему. Потому что для него это было чем-то большим. И это испугало ее так, что она не нашла ничего более разрушительного, чем рассмеяться так, что смех вот-вот мог перерасти в истерику, но он отрезвил ее.
— Убирайся.
И столько в этом слове было мощи, столько бешенства и ярости, что она не сомневалась. Еще мгновение и он ее ударит. Поэтому решила не искушать больше судьбу и растворилась в пространстве, чтобы через секунду оказаться в своей комнате и сползти на пол от слабости и осознания того, как за одну ночь можно опуститься до уровня шлюхи.
* * *Неожиданно все пошло не так. Лестар начал играть по крупному. И, для начала заменил порядок противников. Он должен был сражаться с Темным рыцарем, и проиграть, благодаря стараниям Милы, но вместо него воспользовался правом короля и выбрал четвертого рыцаря, прошедшего пустыню. А Темный стал против Белого. Милу затрясло. Она понимала, что Темный проиграет, что весь их план превратится в ничто, что все, ради чего был затеян этот чертов турнир, обернется в прах. Почему он это сделал? Из мести? Потому что просек ее? Или это изощренная насмешка судьбы? Так стараться и проиграть из-за случайности. Она не могла этого допустить. Только не так.
Ей хотелось броситься вниз, найти белого рыцаря и… но она не могла. Сейчас титул королевы давил на нее не хуже десятикилограммовой короны, которую приходилось носить на мероприятиях государственной важности.
Поэтому она обратилась к Жанне и попросила ее привести рыцаря к ее ложе.
— Это слишком опасно. Нужно пригласить всех троих, — отрезвила ее немного Жанна. Мила кивнула, соглашаясь, и принялась теребить край своей шали, в нетерпеливом ожидании.
Когда рыцари появились и склонились в почтительном поклоне, она заметила, с какой неохотой это сделал Белый рыцарь. И вспомнила, что всегда, выиграв очередной турнир, он оборачивался к ложе, где она сидела, и прямо, без всякого стеснения, нарушая все правила приличия и этикета, смотрел на нее. Словно она была ему должна, словно имел на это право. Ей не нравился этот взгляд. И сам рыцарь вызывал какое-то отторжение, но сейчас он нужен был ей. Поэтому она засунула свои чувства подальше и заговорила: