Холодильник был пустой, зато в винном погребе кое-что имелось. Инна нашла бутылку французского вина, открыла. Выпила с воображаемым Веней и легла спать. Ей казалось, еще немного, и все проблемы сами собой разрешатся. И все будет хорошо…
…Деньги кончились внезапно. И слишком уж быстро. Она зашла в магазин и увидела очаровательные брючки. Светлые, летние, легкие. Подумала, что еще ничего себе к лету не покупала. А мода изменилась, сейчас носят уже не клеш, а бриджи или укороченные брюки. Носят с тупоносыми кукольными туфельками на каблучке и без. Инне с ее узкими бедрами и длинными худыми ногами это шло, и она сразу же ухватилась за брюки. Именно такие, какие она хотела, сшитые по моде, с заниженной талией и сильно укороченные.
Она померила их: сидели как влитые. И тут же понесла к кассе, платить. Протянула кредитку, произошла легкая заминка, потом девушка-менеджер виноватым голосом сказала:
— Ваш платеж не проходит. Вероятно, на счету недостаточно денег. У вас есть наличные?
Инна полезла в кошелек. Там была какая-то мелочь. Она покраснела.
— Я взяла с собой только кредитку. Неужели отказ?
— Оплата не проходит, — сухо сказала девушка на кассе.
— Извините.
— Вам отложить товар? Будете брать?
— Я… Да, буду, — промямлила Инна.
Выйдя из отдела верхней одежды, она направилась к ближайшему банкомату и проверила свой счет. Оказалось, что там две тысячи пятьдесят рублей. Брючки, которые она хотела купить, стоили намного дороже. В первый момент Инна растерялась. Перед ней светилась надпись. Надо было выбрать сумму, которую она хотела бы снять. Две тысячи. Это все, что у нее есть. Две тысячи пятьдесят рублей, если быть точнее. Неужели это все?
Сняв деньги, Инна убрала их в кошелек, туда же спрятала бесполезную теперь кредитку с пятьюдесятью рублями. На ватных ногах она прошла мимо отдела, где остались отложенные для нее брюки.
«Что делать?» Ей надо было занять у кого-то денег и… подумать о работе? Как выяснилось, сторожу и прислуге заплатили за май. А за июнь, который уже начался? Она вспомнила сумму и чуть не заплакала. А приходящая домработница? От чьих-то услуг придется отказаться. Тогда загородный дом с участком придут в упадок. Она, конечно, могла бы… Но как же тогда работать? Когда? Значит, надо найти такую работу, которая приносит много денег!
Она попыталась оценить свои шансы. Образование? Об этом лучше не думать. Стаж? Тоже не стоит. Знание языков? Английский со словарем. То есть почти никак. За границей, во время поездок, с персоналом отелей и ресторанов объяснялся Веник, который владел английским языком свободно. Инна же всегда молча стояла рядом и улыбалась. За мужем она была как за каменной стеной. Что же остается? Работа за компьютером? Интернетом она, конечно, пользуется, но о бухгалтерских программах представление не имеет, да и работать с текстом ей не приходилось.
Надо поговорить с Лидой. Она же как-то устроилась после развода! Она умная, что-нибудь посоветует да и с работой поможет. И Дюшка, жена Морозова, предлагала денег. Но Инна пока стеснялась ей звонить. Это на крайний случай. Месяц как-то можно протянуть, а потом видно будет.
Обычно в это время года она уже готовилась к отпуску. Присматривалась в магазинах к новому купальнику, модным солнцезащитным очкам, покупала крем для загара. Ходила в салон красоты, подготавливая к появлению на пляже свое и без того безупречное тело. Массаж, маска для лица, маникюр…
Теперь она все это вынуждена забросить. Даже фитнес-клуб, в котором у нее был годовой абонемент. Вот уже две недели, как ей не до тренировок и не до плавания. Ни до чего. Она по много раз в день набирает номер мобильного телефона мужа и подолгу слушает: «Попробуйте позвонить позднее… Попробуйте позвонить позднее… Попробуйте…» Надо наведаться в милицию, выяснить, не удалось ли им что-нибудь узнать. И встретиться с Дюшкой. Та звонила на днях, сказала, что подключила Службу безопасности банка. Но у них сейчас серьезные проблемы. Инна поняла, что это за проблемы. Опять отзывают лицензию. Банк уже практически не существует. И кто теперь будет искать ее мужа?
Придя, домой, она позвонила маме.
— Ну как? — спросила та.
— Без изменений.
— Наверное, надо что-то делать, — неуверенно сказали на том конце провода.
Инна невольно вздохнула. Мама и действие были вещи несовместные. Она всю жизнь просидела в библиотеке, на маленькой зарплате, по принципу — лишь бы ее не трогали, лишь бы в ее жизни не было никаких потрясений. Вот что значит наследственность! Инна на самом деле такая же. Запуганный до смерти средствами массовой информации обыватель. Человек в скорлупе, который всерьез считает ее панцирем, хотя на самом деле она такая же тонкая и хрупкая, как яичная. Ее легко пробить как изнутри, так и снаружи. Но вместо того чтобы вылупиться и опериться, большинство предпочитает получать по мозгам и не предпринимать никаких ответных действий.
— Мама, у меня кончились деньги.
— И что теперь делать?
— Мама, у меня совсем нет денег!
— А что в твоем представлении значит «совсем нет денег»? — осторожно спросила та.
— У меня осталось две тысячи.
— Две тысячи… чего?
— Рублей!
— На месяц должно хватить, — задумчиво сказала мама. — При разумном ведении хозяйства.
— Ты что, смеешься надо мной?!!
— Я понимаю: ты привыкла жить на широкую ногу. Каждый месяц только в салоне красоты ты тратишь пять моих зарплат.
— Ах, ты уже все подсчитала!
— Я твоя мать, поэтому мой долг — прийти тебе на помощь в трудную минуту.
— У тебя что, есть деньги?
— Немного, но… У меня есть сберегательная книжка, — таинственно сказала мама.
— Откуда?
— Твой муж мне кое-что давал.
— Веня?
— Да.
— И… сколько?
— У меня есть целых тридцать тысяч.
— Тридцать тысяч… чего?
— Рублей, — с обидой сказала мать.
— Ах, рублей… — Инна чуть не заплакала.
— Это большие деньги…
— Ну, конечно!
— Пока ты не найдешь работу…
— Где я, по-твоему, могу работать? — перебила ее Инна.
— В библиотеке. У тебя же есть образование.
— Извини за нескромный вопрос: а какая там зарплата?
— Моя подруга, которая работает в библиотеке МГУ, получает целых шесть тысяч. Рублей, — сказала мама, предупреждая ее вопрос. — Но у нее, конечно, кроме высшего образования еще и стаж. И немалый.
— Я только за квартиру плачу пять! Боже, как я опошлилась! — зарыдала она. — Я начала говорить о деньгах!
— Инна, успокойся. Все не так плохо.
— Что, бывает хуже?
— Вы с Дашей живы, здоровы…
— Пока я буду искать работу, с кем будет она? И где? Здесь, в Москве, жарко и пыльно. За городом я жить не могу. Мне придется ездить на общественном транспорте.
— И твои богатые соседи это увидят.
— Да, представь себе!
— А тебе стыдно.
— Да, стыдно!
— Бедности не надо стыдится. Стыдится надо воровства.
— Хватит читать мне мораль! Лучше помоги! Хотя чем ты мне можешь помочь?
— У меня скоро отпуск. Я возьму Дашу.
— Куда?
— К себе. На месяц. У нас маленький городок, уютный и зеленый. А потом все как-нибудь устроится.
— Хорошо. Я подумаю.
Она вытерла слезы и позвонила Лиде.
— Как дела? — бодро спросила подруга.
— Мы не могли бы встретиться?
— Встретиться? Когда?
— Сегодня. Завтра.
— Сегодня не могу. А вот завтра… Давай часиков в семь? И я смогу тебя отвезти.
— Что ж… — Инна закусила губу. — Это меня устроит.
— Тогда до завтра. В семь, в нашем ресторанчике.
«Лида что-нибудь придумает». Инна принялась бесцельно ходить по дому. Вспомнила об отложенных брючках и залилась краской. Надо же так опозориться! Потом подумала, что ехать придется на метро. Спальный район — это, конечно, и удобно, и престижно. Но до метро придется добираться на маршрутке. Ничего, как-нибудь. Все это ненадолго. Временно.
Временно придется потерпеть.
Глава шестая
Даше она строго-настрого запретила выходить из дома. И даже хотела отобрать ключи от квартиры.
— Что я, маленькая? — закапризничала та.
— На звонки не отвечай. Только если увидишь, что звоню я.
— А если папа позвонит?
— Ну, если только папа…
Она вздохнула. Чем дальше, тем меньше надежды. Надо как-то жить, поэтому она едет на встречу с Лидой. Со своей единственной подругой. Дюшку она пока всерьез не воспринимала. До нее ли медноволосой красавице? Светские рауты, презентации, модные ночные клубы и рестораны… А у кого-то муж пропал. Там, далеко, в другой жизни, в другом временном измерении… Параллельные миры не пересекаются. Одна на «Бентли» в элитный бутик, другая — в метро, на встречу, в роли просительницы.
Уже в маршрутке Инне стало не по себе. Она никогда и не думала, до какой степени это опасный вид транспорта! Водитель лихо шел на обгон, то и дело выскакивал на обочину, чтобы не стоять в пробке. При этом он что-то насвистывал, брал плату за проезд, отсчитывал сдачу, перебрасывался репликами с сидящей рядом девушкой и успевал комментировать действия других водителей. Пару раз даже создавалась аварийная ситуация. Остальные пассажиры на это не реагировали, а Инна то и дело вздрагивала. Сидящий напротив парень вдруг начал рассказывать всем, какая в ближайшие дни будет погода. О том, что скоро придет циклон, начнутся дожди, и вообще, лето будет холодным. Потом он достал из коробки новые кроссовки и тут же принялся их примерять, попутно объясняя, где идет «крутая» распродажа.
Уже в маршрутке Инне стало не по себе. Она никогда и не думала, до какой степени это опасный вид транспорта! Водитель лихо шел на обгон, то и дело выскакивал на обочину, чтобы не стоять в пробке. При этом он что-то насвистывал, брал плату за проезд, отсчитывал сдачу, перебрасывался репликами с сидящей рядом девушкой и успевал комментировать действия других водителей. Пару раз даже создавалась аварийная ситуация. Остальные пассажиры на это не реагировали, а Инна то и дело вздрагивала. Сидящий напротив парень вдруг начал рассказывать всем, какая в ближайшие дни будет погода. О том, что скоро придет циклон, начнутся дожди, и вообще, лето будет холодным. Потом он достал из коробки новые кроссовки и тут же принялся их примерять, попутно объясняя, где идет «крутая» распродажа.
«Сумасшедший!» — испугалась она. Остальные пассажиры вообще не прореагировали. Хорошенькая девушка, которой, собственно, и был адресован монолог, достала мобильный телефон, нацепила наушники и закрыла глаза. Женщина слева принялась кому-то звонить. У мужика на заднем сиденье заверещал мобильник. Кто-то читал, кто-то дремал. Небритый гражданин в грязных джинсах пил пиво из банки. Пятнадцать минут показались Инне вечностью. Она сидела, не шевелясь, и старательно отводила глаза, когда «прогноз погоды» пытался поймать ее взгляд.
В метро было еще хуже. Это был рабочий день, начался час пик. Она и не думала, что здесь столько народа! В метро Инне приходилось спускаться нечасто, и она выбирала время, когда все уже уехали на работу, но оттуда еще не возвращались. Лида назначила встречу в семь, денег на такси у Инны не было, поэтому в начале седьмого, во вторник, она очутилась в метро.
У нее тут же невыносимо разболелась голова. В вагон пришлось вбиваться. Люди стояли, плотно прижавшись друг к другу. Душно, запах пота, сигарет, духов, одеколона, и самый стойкий, самый густой — машинного масла… Вскоре она почувствовала, как чья-то рука сжимает ее ягодицы. Мужик, дышавший ей в затылок (а это без сомнения был он), с безразличным видом смотрел на рекламный плакат. Она вспыхнула, попыталась отстраниться, но тщетно. Толпа прижимала ее к мерзкому типу. Он упорно на Инну не смотрел, на лице не было никаких эмоций, но руки не убирал, напротив, действовал все энергичнее. Она терпела, но на следующей станции выскочила из вагона, как пробка из бутылки. Еще немного — и ей бы залезли в трусы!
В следующем поезде Инна постаралась прижаться к стенке. Лица у людей были никакие. Они безразлично смотрели кто в стену, кто в журнал, кто в книгу и, казалось, полностью отключились. Это время было из их жизни вычеркнуто. Они ехали.
Инна вышла из метро красная, потная и расстроенная. Ее захлестнул поток отрицательных эмоций. Плебейский запах подземки, казалось, прилип к ней, насквозь пропитал одежду, волосы и кожу. Ну почему она так и не стала водить машину?! Почему не попросила ее в подарок ко дню рождения или к Рождеству?! Ведь у мужа было так много денег! О гигантских пробках, в которых стояла Москва, она уже не думала. Главное, что ты едешь одна и никто не нарушает твое территориальное пространство, не дышит в затылок, не распускает руки. Ведь у нее есть водительские права! Ну почему?!!
Какое-то время Инна сидела за чашкой кофе и пыталась прийти в себя. Лицо горело от стыда. Она не знала, как вести себя в подобной ситуации. При мысли о том, что ей придется каждый день толкаться в метро, если она будет работать, Инна вздрагивала.
Лида опоздала на полчаса.
— Извини, пробки, — устало сказала подруга и без сил опустилась на стул. Лицо у Лиды было измученное.
Они сделали заказ. Инна, у которой не было аппетита, к салату не притронулась и тут же принялась жаловаться на жизнь.
— Ты на метро приехала? — спросила Лида, не дослушав про сексуального маньяка. — Хорошо, что не заблудилась. А то один мой знакомый, крупный бизнесмен, спустился в метро, когда у него сломалась машина, и, представляешь, заблудился! Больше десяти лет не ездил в подземке, а тут пришлось! Народ, к которому он обращался, крутил пальцем у виска. «Товарищ» задавал неправильные вопросы и выглядел тоже неправильно.
— Там везде схемы висят. Я же не тупая, — обиделась Инна.
— А с маньяком не справилась!
— А что я должна была делать? — вспыхнула она.
— Дать ему отпор! Знаешь, сколько их в общественном транспорте? Еще и не такое бывает! Моя секретарша как-то рассказывала. Ехала она в электричке, сидела у окна. И тут напротив сел парень. Говорит, высокий, симпатичный. Закрылся журналом от тех, кто сидел справа, расстегнул штаны, достал свой аппарат и…
— Перестань!
— Стал мастурбировать, глядя на мою секретаршу!
— Почему же она не ушла?
— Куда? Электричка забита, даже в проходе стояли. В тамбуре — толпа.
— Так и сидела?
— Так и сидела. Говорит, было на что посмотреть. Он получил удовольствие, она — сомневаюсь. Но рассказывала об этом как о забавном эпизоде, не более. Не делала из этого трагедию, как ты. Наоборот, радовалась. Я, мол, еще женщина, на меня встает.
— Лида!
— Побольше цинизма.
— Какая грязь!
— Это самое дешевое и доступное удовольствие. Не у всех есть деньги. А это может себе позволить любой бедняк, если у него все в порядке со здоровьем. Не хочешь, чтобы это было с тобой — ходи, как оборванка. Что ты хочешь? Ухоженная блондинка, кожа чистая, зубы белые, волосы густые, на ногтях маникюр.
— Что ты обо мне как о лошади, — поморщилась Инна.
— А они о тебе так и думают. Мужчины. Породистая кобылка, отчего бы на нее не залезть?
— Давай лучше поговорим о моих делах, — вздохнула она.
— Ну и как твои дела?
— Ты звонила Морозову?
— Звонила.
— И… что он?
— Сказал, что встретится со мной, как только у него будет время. Пока не нашел.
— Лида, у меня кончились деньги, — трагическим шепотом сказала она.
— Что ж… Это должно было случиться.
— И что же мне делать?
— Работать, конечно. Иначе на что ты будешь жить? Хотя постой-ка… У тебя же есть дом!
— С этим домом произошла неприятная история, — поморщилась Инна.
— Какая история?
— Понимаешь, Веня оформил дом на своего отца.
— Вот как? — подняла брови Лида.
— Я нашла документы и завещание. Отец составил завещание в пользу Вени.
— Это разумно, — кивнула Лида. — Твой муж подстраховался. Он умный человек, я всегда это говорила.
— Но что будет теперь, когда Вени нет?
— Надеюсь, ты им об этом не сказала?
— Кому?
— Свекру и его новой жене. Он, кажется, женился во второй раз? И у его жены, кажется, есть дети?
— Да, — кивнула Инна. — Две дочери. Разумеется, я поехала туда и спросила, что это за история с завещанием?
— Какая же ты дура!
— Я не понимаю…
— Ну, все, прощайся с домом.
— Ты думаешь… Нет, этого не может быть! Не будут же они претендовать на мою собственность! Ведь это теперь мое и Даши!
— По документам это никогда не было твоим. И даже твоего мужа.
— Нет, не верю, — покачала головой Инна. — Они не посмеют. Да и Клавдия Ивановна сказала.
— Мало ли, что она сказала! — рассмеялась Лида. — Я уверена: на следующий же день побежала к адвокату! Проконсультироваться.
— Нельзя так плохо думать о людях.
— Можно, — ласково сказала Лида. — Можно и нужно. Ты не представляешь, как меняются люди, когда дело доходит до дележа имущества! Брат идет на брата, сын на отца. А тут на кону такой куш! Дом с участком стоимостью… Во сколько, ты говоришь, его оценили?
— В два миллиона долларов.
— А сейчас еще больше, цены на недвижимость растут, и земля в ближнем Подмосковье только дорожает. Тебе надо лечиться, девочка. Лечиться от наивности, а заодно избавляться от дорогих привычек. Ты сделала глупость. Так что дом с землей из твоих активов смело можно вычеркивать. Посмотрим, что у нас еще осталось. Квартира?
— Я все равно тебе не верю. Ну что они сделают?
— Я не могу с уверенностью сказать, каковы будут их действия, потому что я не знаю этих людей. Но я знаю людей вообще. Не забудь: ты им никто. Они выжмут из тебя все, до копеечки. Все, что им причитается.
— Я сноха Бориса Вениаминовича, — возразила она. — А Даша его внучка.
— А…как ты говоришь — Клавдия Ивановна? Она его жена. Тем более он водочку хорошо сливает. В общем, готовься. И не говори, что я тебя не предупреждала. Итак, что у нас осталось? Квартира! Квартира, надеюсь, твоя?
— Мужа.
— Так. А кто в ней прописан?
— Он и Даша.
— Ты, значит, нет? Ну, ничего, не страшно. Завещания, как я понимаю, нет? — Инна кивнула. — Значит, делим на наследников первой очереди. Опять получается Борис Вениаминович в остатке! Одна треть!
— Да ты с ума сошла!
— Он — отец. Они наверняка достанут справку.
— Какую справку?
— Что он — инвалид. Нетрудоспособен. Значит, потребуют половину. Но у тебя несовершеннолетний ребенок. Это бесспорная половина. Ну и ты, жена. Уж и не знаю, кому сколько присудят.