– Ах, вот в чем дело, – Катрина усмехнулась и взглянула на старшего инспектора с вызовом. – Понимаю, классика жанра: плохой и хороший полицейские. Только это все напрасно, господа. Да, я не чистая немка, я этого не скрываю. Но что это меняет? Я не прошу у вас вид на жительство и не предъявляю права на «Призрак-9». Откачали, и на том спасибо. Кажется, по вашим законам меня полагается депортировать на борту нейтрального судна? Эйзен для немцев! Так? Я готова. Что еще вам от меня нужно?
– Прошу вас, Катрина, не надо усложнять ситуацию, – мягко произнес Краузе. – Мы не собираемся вас депортировать и не станем больше попрекать низким расовым показателем. Просто, поймите правильно, существует закон, и мы обязаны его выполнять.
– Хорошо, герр добрый полицейский, – девушка снова обозначила намек на улыбку. – Вы втерлись в доверие. Но стройного рассказа от меня все равно не дождетесь. Спрашивайте, отвечу.
– Ваше настоящее имя! – снова встрял Найдер. – Где родились, как попали на Юнкер?!
– Катрина Вильгельм, – девушка удивленно подняла брови. – Родилась на Земле, в Праге. На Юнкер… я нанялась в транспортную компанию «КТА» за год до начала войны. Потом перешла в «Юнкер-Д». Ходила на судах этой фирмы два года.
– А до Юнкера? – пытаясь перехватить инициативу у Найдера, спросил Альфред.
– Я работала на Марте, Данае, Мирре, Терции. Зачем это вам?
– Какие отношения у вас были с Юргеном Крафтом и Евой Меркер?
– Нормальные, почти родственные, – Катрина изобразила искреннее недоумение. – Мы столько лет провели рядом. Ева буквально выросла у меня на руках. А Юрген был единственным вменяемым парнем на миллионы светолет вокруг. Мы потому и уцелели, что держались вместе. К чему все эти вопросы?
– Ряд событий совпал по времени с прибытием вашего судна, – Альфред продолжал пристально смотреть на Катрину, но чувствовал, что не столько изучает мельчайшие мимические реакции, сколько любуется ее лицом. – И это совпадение позволило нам сделать вывод, что у вас на борту…
Мысли путались, будто в преддверии сна или гипнотического транса. Краузе с ужасом понял, что «плывет». Нет, Катрина его вовсе не гипнотизировала, противодействуя допросу, дело было в самом Альфреде. Подсознательно он отчаянно не хотел ее допрашивать. Наверное, потому, что опасался подтверждения первоначальной версии следствия: «Катрина Вильгельм – бывший земной агент, действующий теперь по автономной программе и через помощников». Пока версию подтверждал только один факт – участие в шпионской операции Евы Меркер, воспитанницы фройляйн Вильгельм. Улика, конечно, косвенная, но весомая.
– Вы знакомы с Мартином Фогелем? – «помог» Найдер. – Это он вас завербовал?! Он был вашим связным?!
– Меня вербовала сотрудница кадровой службы в офисе компании на Юнкере, – Катрина перевела немного испуганный взгляд на «злого» Найдера. – Не помню ее имени, но не Мартин Фогель, это точно. Я не понимаю, господа, вы считаете меня вражеским агентом?
– А вы можете доказать обратное?! – прорычал Фриц. – Почему вы нанимались на немецкие суда? Какое у вас было задание?
– Я ходила не только на немецких судах. До Юнкера я год служила на флоте Терции. При чем тут задание, я не понимаю?! Просто на Юнкере были самые высокие оклады. Мне было безразлично, на какую из Колоний работать, платили бы деньги.
– Вы лжете! – рявкнул Найдер, угрожающе подавшись вперед. – Десять лет назад я тоже ходил на торговых судах, ставки на Терции и Деа были вдвое выше, чем на Юнкере!
– Кем вы ходили? – Катрина покачала головой. – Матросом? Возможно, рядовому персоналу платили больше на Терции, но специалисты там не задерживались. В частности, программистов в «Райском уголке» был переизбыток. А вот в торгфлоте Юнкера – серьезный дефицит.
– Думаю, нам не стоит углубляться в такие детали, – миролюбиво произнес Альфред. – Наша проблема находится гораздо ближе по времени. Фройляйн Вильгельм, как вы объясните участие Евы Меркер в операции земной разведки на борту Эйзена?
Катрина натурально, очень натурально опешила.
– Евы? – она несколько секунд изучала Краузе, будто надеясь, что инспектор вот-вот рассмеется и скажет, что это была типичная гестаповская шутка. – Это невозможно, герр Краузе! Ева совсем еще ребенок. Она понятия не имеет ни о каких разведках. Она вообще плохо приспособлена к жизни вне корабля. Шесть из десяти прожитых лет она провела в стальном ящике! Уверяю вас, ни я, ни Юрген никогда не рассказывали ей о таких вещах, как политика, война или разведка. Да и что мы могли рассказать? Ведь мы космонавты, а не дипломаты!
– А мы следователи и поэтому пытаемся понять, как десятилетний ребенок мог стать пособником профессиональных шпионов.
Найдер едва заметно поерзал, затем открыл комп в режиме плоского изображения и бегло отстучал в записной книжке пару строк.
– Это… ошибка, герр Краузе! Приведите ее сюда, я уверена, что помогу во всем разобраться! Моя девочка стала жертвой чудовищного недоразумения!
На глаза Катрины навернулись слезы, и она прикрыла лицо руками. Фриц воспользовался паузой и показал текст в своем компе Альфреду.
«Какая, к дьяволу, девочка?! Что за бред?! Это ваша новая версия? Хотите, чтобы Штраух сожрал нас вместе с сапогами?»
Альфред открыл свой комп и набрал ответ.
«Нет, это единственная реальная версия. Ева и Фогель. Также возможен кто-то третий, но не из фигурантов и на вспомогательных ролях».
«Насчет третьего я тоже думал, но с Евой вы, по-моему, перегнули».
«Увидите».
– Вы правы, – холодно сказал Катрине Найдер, закрывая комп. – Ева стала жертвой. Она стала жертвой вашего циничного расчета. Это был беспроигрышный вариант: накачать ребенка инструкциями, а самой принять пару таблеток длительного действия и улечься спать! Идеальное алиби! Сами додумались или Фогель подсказал?
– Да какой еще Фогель?! – девушка утерла слезы. – Что вы насели?! Не знаю я никакого Фогеля!
– Значит, это был третий? Законсервированный агент, вроде вас, но только на борту Эйзена, так?!
– Идите к черту, – устало ответила Катрина. – У меня кружится голова и темнеет в глазах. Я пока не совсем в норме после вашей «пары таблеток». Если не дадите мне поспать, я снова впаду в кому.
– Если вы будете упорствовать и отказываться от сотрудничества, я обещаю вам неприятности гораздо серьезней комы! – Найдер зло оскалился.
– Расстреляете? – Катрина вяло махнула рукой. – Мне все равно.
Она прилегла на кушетку и закрыла глаза.
– Не спать! – заорал Фриц, хватая ее за плечо.
Краузе рефлекторно перехватил его руку и сильно сжал. Найдер замер и медленно обернулся к инспектору. Альфред спокойно выдержал его разъяренный взгляд и отрицательно качнул головой.
– Мы продолжим через два часа, фройляйн Вильгельм, – негромко сказал Краузе и кивком указал Фрицу на дверь.
В коридоре по-прежнему было полно солдат, но присутствие низших чинов не остановило Найдера.
– Что вы себе позволяете, инспектор?! – прошипел он, прижимая Альфреда к стенке.
– А вы? – Краузе был на удивление спокоен. – Вы пригласили меня провести допрос, а вместо этого устроили шоу. Я не люблю подстав, Фридрих. И не люблю мятую униформу.
– Извините, – Найдер отпустил лацкан новенькой формы Альфреда. – Эта рыжая сучка меня раздражает. Она ведет себя, как невинная овца, но я чую ее волчью сущность! Она отлично подготовлена. И девчонку натаскала, если вы не ошибаетесь в своих умозаключениях.
– Подумайте сами, – равнодушно предложил Краузе. – Агента в Литейном прикрывал хакер, он же впоследствии попытался взломать сервер научного городка. Причем входил в сеть он именно из тех секторов, где находились Фогель и Ева.
– Ну и что?
– А то, что мы видим вполне понятную картину: Ева и Мартин встретились, чтобы обсудить детали, затем Фогель отправился на задание, а Ева виртуально прикрыла его, оставшись «на берегу». Когда же мы взяли Фогеля, Ева тоже выбрала себе прикрытие – отправилась в гости к Грете Нессель и, спрятавшись в «Золотой свастике», самостоятельно выполнила следующее задание: вскрыла сервер. Благодаря многолетним занятиям с тетей Кати Вильгельм, квалификации для этого ей вполне хватило.
– Вы и Грету решили привязать? – Найдер хмыкнул. – Кругом одни враги, кто же тогда свой? Вы, я и Штраух?
– Грета не враг, просто она недосмотрела. Ева использовала фрау Нессель, как «слепую».
– Допустим, все так и есть, – Найдер на несколько секунд задумался. – Но скажите, Альфред, где и как познакомился резидент Фогель с потенциальным агентом Меркер? И, главное, как он сумел ее завербовать? Ведь в одном фройляйн Вильгельм не солгала – девочка плохо ориентирована в современном мире, конечно, исключая его виртуальную составляющую.
– Вы знаете ответ, – Краузе отвернулся.
– Знаю, – Найдер криво улыбнулся. – И вы его знаете, Альфред, хотя отчаянно пытаетесь убедить себя в обратном. Их свела Катрина Вильгельм. У Фогеля были инструкции центра, а у Катрины и Евы возможности. Так все и срослось. Фройляйн Вильгельм должна была отвлекать внимание, а Фогель и Ева выполнять задание…
– Вы знаете ответ, – Краузе отвернулся.
– Знаю, – Найдер криво улыбнулся. – И вы его знаете, Альфред, хотя отчаянно пытаетесь убедить себя в обратном. Их свела Катрина Вильгельм. У Фогеля были инструкции центра, а у Катрины и Евы возможности. Так все и срослось. Фройляйн Вильгельм должна была отвлекать внимание, а Фогель и Ева выполнять задание…
– И чтобы отвлечь наше внимание, Катрина решила впасть в коматозную отключку, – резко оборвал его Краузе. – Вы считаете это разумным?
– Вспышка и дымовая завеса тоже разные вещи, но решают одну задачу – не дать противнику увидеть цель, – уверенно парировал Фриц. – Отвлечь внимание или заслонить – это частности, которые не меняют сути. Явный кандидат в шпионы, лежащий у всех на виду в беспомощном состоянии, притупляет бдительность врагов, а криминальное происшествие еще и загружает их работой.
– Крафт был другом Катрины, она не стала бы им жертвовать, – засомневался Альфред.
– Именно это я и пытаюсь втолковать вам, Краузе! Эта женщина умна, жестока, бессердечна и хорошо подготовлена к агентурной работе. Она крайне опасна, Альфред. Понимаете меня?
– Снова совет?
– Пока только намек. Я видел, как загорелись у вас глаза. Даже не думайте! Катрина Вильгельм – враг.
– Это не доказано.
– Я докажу, – уверенно заявил Найдер. – И когда ее упекут в «Шварцлюфт», вам сразу станет легче. Вот увидите.
– Да с чего вы взяли, что мне тяжело?!
– Вы забыли, что я тоже инспектор ГСП? Я вижу, Альфред.
– С такой проницательностью… неудивительно, что вы заняли мое место, герр Найдер. Удивительно, что не раскрутили это дело сами.
– Зачем? – Фриц усмехнулся. – У вас это тоже неплохо получилось. Не смею вас задерживать, инспектор. Следующий допрос подозреваемой я проведу сам. Спасибо за содействие и ценную информацию.
Попользовались и выкинули. Краузе сжал кулаки. Вернее – подтерлись и спустили вместе с дерьмом. Инспектор четко развернулся и пошел к выходу из лазарета. И все же, как бы ни был отвратителен циничный Найдер, его холодные выводы были гораздо разумнее радужных фантазий Краузе. Катрина – враг. С этим очень трудно, почти невозможно спорить. И то, что вина ее пока не доказана, ничего не меняет. Ей не выйти из этого лазарета. Только если ее переведут в политическую тюрьму или сразу вышвырнут в открытый космос.
Возможно, это правильно, возможно, нет. Не поставив точку в деле «Призрака-9», этого не понять. А поставить точку можно, только поймав и допросив Еву Меркер. Но где ее ловить? На Марте? И как туда попасть? Нереально. С другой стороны, это означает, что и Найдер не добьется успеха. Получается, Катрина будет сидеть в лазарете, пока не закончится война и кому-нибудь из инспекторов ГСП не поручат закрыть зависшее дело?
Ну что ж, это не худший вариант. Во всяком случае, Катрину можно будет навестить. И пусть она крайне опасна, что за жизнь без риска?
10. Март 2299 г., Земля – Эйзен
При проектировании нового здания Генштаба использовался опыт не столько офисного строительства, сколько фортификации. Крыло, где размещалось Главное разведуправление, и вовсе напоминало восточный дворец: не по внешнему виду или убранству, а по количеству скрытых подсобных помещений, замаскированных лесенок, тайных ходов и ниш в стенах, весьма удобных, например, для обустройства пулеметных гнезд. Возможно, дело в моде тех времен, но, скорее всего, в недоброй памяти о событиях Четвертой войны, когда нешуточные сражения шли за каждый дом, за каждую подворотню. Прямые коридоры и малое количество запасных выходов делали здания довольно легкой добычей для штурмующих и, наоборот, – любой закуток становился позицией, зачастую полностью срывающей их атаку.
Бойцы московских бригад обороны, бывало, специально прорубали ниши и новые проходы в толстых стенах старых домов и рыли многометровые тоннели под ними, соединяя лабиринты подземки, коллекторы и подвалы домов в сложную сеть катакомб. Собственно, «подземная фаза» и решила исход генерального сражения за столицу. Когда штурмовые отряды модификантов пошли на приступ последних очагов обороны, диггеры-добровольцы вывели из опасных зон наиболее подготовленных и сильных бойцов МБО, помогли им подняться на поверхность и ударить врагу в тыл. Конечно, без поддержки подоспевшей Экспедиционной армии Черно-белого Знамени москвичи вряд ли добились бы успеха, ведь силы МБО были на исходе, и контратака была скорее жестом отчаяния. Но армейский десант высадился вовремя, и после короткой схватки с модификантами на Земляном валу все закончилось в пользу людей. Хотя это вопрос скользкий – людей ли? Корректнее было бы говорить – в пользу не таких явно выраженных модификантов, какими были бойцы армии Золотого Дракона. Впрочем, это уже не относится к теме.
Опыт «Генетической» войны использовался даже при строительстве гражданских зданий, что уж говорить о военных, хотя в последнее время от этой полезной традиции строители все чаще отступали. В новейших зданиях архитекторы предусматривали только запасные лестницы к черному ходу и неглубокие ниши в вестибюлях. Например, в новой высотке на Чистопрудном, где квартировал Преображенский, кроме этого минимального набора имелось лишь просторное и хитро спроектированное крыльцо. Несмотря на ширину и кажущуюся доступность, на него нельзя было въехать на БТРе или высадиться с борта гравилета, зато на нем легко оборудовались два десятка огневых точек. Других укреплений или хитростей на случай войны в проекте не было, а ведь дом строился военным министерством специально для сотрудников Генштаба.
Павел Петрович спустился в лифте на восьмой этаж и направился по переходу в основное здание штаба.
Зато в самом Генштабе были учтены, казалось, любые варианты. Вот, к примеру, разделение здания на блоки, соединенные неширокими переходами, обеспечивало высокую «живучесть» штабу в целом, даже при потере каких-либо строений. Преображенский скользнул взглядом по стенам. Обнаружить скрытые ниши вот так, на глаз, было нереально.
«Ой, пригодятся эти военные хитрости, чует мое сердце, – Павел невольно поправил кобуру со штатным «Хеклером». – Как в воду глядели градостроители, когда восстанавливали Москву после Четвертой войны».
Преображенский бросил взгляд на часы. Просто так, а не затем, чтобы что-то сверить, и тут же поймал себя на интересной мысли. Десант с Эйзена штурмовал атомные электростанции, захватывал крупные предприятия и наземные объекты системы глобальной связи, но полностью игнорировал центры крупных городов. А ведь это было бы логично: ударить по штабам округов и лишить войска противника командования. Почему же немцы медлят? Особая тактика? Или они чего-то ждут, например, подхода подкреплений?
«У них и без подкреплений сил предостаточно. Скорее, они готовят удар с двух направлений, ведь космический десант они пока не задействовали. Вот оттянут побольше наших сил на объекты, тогда и ударят прямо из космоса. Хотя тут снова нестыковка: в крупные города удобнее проникать напрямую, через гипертоннель. Ведь если штурмовать их с воздуха, напорешься на ПВО. Нелогично получится, не в духе «железных» генералов. Они с логикой дружат. Что же они задумали на самом деле, фрицы хитромудрые?»
Павел снова взглянул на часы. На войне частенько всё решают минуты, а немцы почему-то не спешат, набирают очки, в смысле – планомерно захватывают все новые стратегические объекты, закрепляются и держат оборону. Почему? Не хотят «чинить» то, что и так неплохо работает? Возможно. Новая тактика «воздушного сдерживания» приносит свои плоды, но все-таки эйзенские диверсанты пока ведут в счете. Зачем искать добра от добра? Хотя нельзя исключать простого стечения обстоятельств: ведь, по милости самих же землян, война началась раньше срока. Вот теперь немцы и «вынашивают» свой недозревший плод. Что же будет, когда он «созреет»?
– Ждете кого-то? – поинтересовался Ривкин, в последнее время почти превратившийся в верную тень начальника ГРУ.
– Сам не знаю, – признался князь. – Чутье обострилось. А может, мысль какая-то зудит на уровне подсознания. Что-то идет не так. Не стыкуется. А что – не пойму.
– Зуд дело неприятное, но полезное, – многозначительно изрек подполковник. – Вроде звукового сигнала о незакрытой двери в машине. Раздражает, но нужен, бесспорно. А что с чем не стыкуется?
– Чего они ждут? Почему не атакуют всеми силами?
– Маловато этих самых сил, – Ривкин пожал плечами. – Или изматывают нас, выжидают удобный момент.
– А если мы перегруппируемся и ударим по их логову?
– А мы ударим?
– Пока нет, но…
– Вот именно, ваша светлость. Немцы точно знают, что мы можем сделать, а чего нет. Пока нашим флотам Эйзен не по зубам, да и диверсанты нас серьезно сдерживают. Даже если кораблям удастся прорвать оборону Железяки, кто будет ее захватывать? Весь десант на усилении, мечется по планетам, помогает полицейским армиям вылавливать диверсантов. Все это фрицам известно, поэтому они и не торопятся. Когда мы окончательно увязнем, да еще и весь флот уведем подальше от метрополий, тогда они ударят, не сомневайтесь. И ударят точно в цель, строго в назначенное время.