Сквозь грохот и скрежет рушащихся конструкций пробился вой пожарной сирены и шипение огнетушителей. Автоматическая противопожарная система жилых отсеков была заряжена порошком, что давало инспектору слабый шанс выжить. Окажись он в момент пожара на складской или промышленной палубе, все могло обернуться гораздо хуже, там с огнем боролись проще: герметизируя отсеки и откачивая воздух.
Краузе нащупал противогазную маску в подсумке и кое-как ее напялил. Порошковые вихри сбили вернувшийся было в отсек огонь, но ничего не смогли поделать с дымом. Альфред на ощупь, по стеночке пробрался к выходу из медотсека и буквально вывалился под ноги суетящимся пожарным.
– Что там? – поднимая Альфреда с пола, спросил какой-то человек в серебристом костюме.
– Первый блок горит, – Краузе рывком снял маску и закашлялся. – На «плацу» потолок рухнул. Больше ничего не видел. А что это было?
– В обход! – крикнул пожарный своим товарищам. – Через склад и третий блок! Говорят, был прорыв группы ракетных катеров-невидимок. Выскочили, дали залп в два десятка ракет и деру. ПРО большую часть ракет сбила, но три штуки все-таки долетели. Одна нам досталась.
– Понятно, спасибо.
Краузе прислонился спиной к стене и протер слезящиеся глаза. Команда пожарных устремилась вправо по запасному коридору. Альфред сделал несколько глубоких вдохов и, почувствовав, что почти пришел в себя, побрел следом за серебристыми костюмами.
Резервный выход был открыт, и через него торопливо эвакуировались пациенты. Альфреду пришлось выждать несколько минут, пока поток контуженных иссяк, а пожарные проложили более-менее безопасный путь через тлеющие помещения. Лазарет был разрушен частично, полностью выгорел только первый блок и две палаты второго.
Краузе снова надел маску и пробрался к самой дальней переборке пострадавшего отсека. Картина перед ним предстала невеселая. Вместо стены зиял гигантский обугленный пролом, заглянув в который, можно было увидеть палубу уровнем ниже, а если взглянуть вверх, то и неровные края палуб девяти вышележащих уровней. В диаметре этот пролом, напоминающий гигантский «раневой канал», достигал примерно десяти, а ближе к поверхности и всех пятидесяти метров. Примерно на середине пролома-воронки, на шестой или пятой палубе суетились люди в скафандрах. Альфред сначала не придал этому значения, но потом вдруг понял, что с огнем справился не столько углекислотный порошок, сколько разгерметизация – воздух из зоны пожара ушел в дыру. Однако сейчас никакой тяги инспектор не ощущал. Он присмотрелся повнимательнее и понял, в чем дело. Люди в скафандрах были ремонтниками, за считанные минуты наложившими на пролом в шестой или пятой палубе «заплатку» из прозрачного бронепластика. Когда-то Краузе читал об оснащении и фантастической мобильности рембригад, способных в одно мгновение оказаться в нужном месте и остановить любую утечку воздуха даже из повреждений в десятки метров диаметром. Вот и удалось убедиться, что не все в городской сети голая пропаганда. Кое о чем инфоканалы не лгут.
– Впечатляет, – послышался из-за спины знакомый голос.
Краузе перекосило, и он беззвучно выругался. Благо маска скрыла мимику и артикуляцию.
– Я читал о таких установках, – обернувшись, сдержанно произнес он. – Принцип действия, как у пищематов, только в качестве «рецепта» они используют данные лазерного сканера о форме и диаметре пробоины, а вместо пищевого порошка и воды в них заряжены порошковый бронепластик и отвердитель. Вылепить прочнейшую заплатку для таких установок дело секунд.
– Да, я в курсе, – Грета снисходительно улыбнулась. – Эту статью написала я. У меня была серия репортажей о пожарной охране для портала «Гражданский долг».
– Об этом тоже напишете? – сухо произнес Альфред.
– Возможно, – фрау Нессель смерила Краузе оценивающим взглядам. – А вам досталось, милый Альфред. Зачем вы полезли в пекло?
– Я не знал, что там будет пекло. Просто шел по делам, а тут…
– По делам? – Грета склонила голову набок и хитро прищурилась. – Вы знаете, Альфред, среди эвакуированных пациентов нет нашей знакомой, Катрины Вильгельм. Интересно, почему?
Краузе почувствовал, как холодеют конечности.
– Нет?!
– Вы не успели с ней встретиться?
– Нет, я… шел по «плацу», когда всё это… А вы точно знаете?!
– Да, но… – Грета взяла паузу, с явным удовольствием наблюдая за болезненной реакцией инспектора. – Похожую на нее девицу видели пожарные. «Рыжая девка в больничной пижаме», так они ее описали. Говорят, она воспользовалась лестницей «43А» и поднялась на уровень выше. Зачем, как считаете?
– Я выясню, – Краузе обогнул Грету и припустил по коридору.
– Краузе! – крикнула вслед ему журналистка. – Вас хотел видеть Найдер! Он где-то в третьем блоке.
«Спасибо, фрау Нессель», – мысленно поблагодарил Альфред, на бегу меняя маршрут. Чтобы миновать третий блок, он рисково перебрался через завалы, вышел на задымленный «плац» и во второй раз покинул медотсек через главный вход. Правда, теперь он повернул налево, в коридор, обрывающийся на краю пролома. Найдер сейчас был весьма некстати. Если он узнает, что Катрина сбежала, в истории наступит преждевременная развязка. При такой массе косвенных улик побег может стать последней каплей, бесспорным основанием для ареста и перевода Катрины на двести пятьдесят седьмой уровень. Краузе не мог этого допустить.
«Только бы Грета не сдала!» Опасение было более чем серьезным, хотя что-то подсказывало Альфреду, что в данной ситуации Грета может повести себя не так, как обычно. Ведь пожелай она сделать гадость, давно бы привела Найдера к Альфреду или рассказала о «рыжей девке в пижаме» не Краузе, а старшему инспектору. Однако этого она почему-то не сделала и даже предупредила Альфреда. Почему? Из романтической солидарности с влюбленными? Грета Нессель? Железная бабища без чувств и совести?
«Всё возможно. Даже то, что Грета вовсе не такая дрянь, какой желает выглядеть. Не поймешь этих женщин!»
Если бы Альфред знал, что в ту же минуту Грета Нессель беседует с Найдером, впаривая старшему инспектору, будто бы лично видела Катрину, смирно бредущую в нестройной колонне эвакуированных, он бы, несомненно, удивился еще больше. Возможно, даже поклялся бы впредь никогда не обзывать фрау Нессель стервой и дрянью.
Но даже узнай Краузе об «отсрочке», он не изменил бы планов – времени было в обрез при любом раскладе. Суета скоро уляжется, эвакуированных пациентов «рассортируют», и скрыть отсутствие Катрины станет нереально.
Альфред остановился перед пожарной лестницей «43А». Все верно, сбежав из медотсека по второму из двух свободных от дыма и обломков коридоров, можно было попасть либо в пролом, либо сюда. Дверь не заперта, пломба сорвана, значит, кто-то лестницей воспользовался.
Краузе поднялся по крутым маршам на уровень выше и остановился, осматриваясь. Здесь тоже суетились пожарные и сновало множество людей в самой разной униформе – вплоть до десантников Сил Орбитальной Обороны, но Катрины среди них Альфред не увидел. В принципе, она могла подняться еще выше, но зачем? Затеряться на девятом было гораздо проще, ведь это казарменный уровень. Людей здесь толпилось на порядок больше, чем на восьмом, чисто техническом.
Краузе внезапно осенило. Затеряться проще здесь, а вот на самом деле сбежать, не забиться в крысиную нору на борту Эйзена, а умотать на одну из планет, проще именно с восьмого. Ведь в многочисленных ангарах и ремдоках уровня стоят тысячи кораблей всевозможного тоннажа, от лайнеров до… «призраков»! Туда был отправлен и «Призрак-9», когда из собственности «Юнкер-Д» временно превратился в улику по делу об убийстве. Все снова сошлось! Катрины нет на девятом уровне, она забралась выше и наверняка сейчас пытается проникнуть в ангар, где стоит ее родной кораблик.
Альфред собрался с силами и пулей взлетел по лестнице-продолжению «сорок третьей А» между девятым и восьмым уровнями. Оказавшись на палубе технического сектора, Краузе понял, что не продумал только одну деталь – где искать нужный ангар?
«А Катрина где его искала? Как сориентировалась она?»
Альфред оглянулся по сторонам. Да очень просто! Информационные табло висели поблизости от всех входов-выходов, даже запасных. Ох, уж эта немецкая любовь к порядку! Всё всегда разложено по полочкам, и эти полочки тщательно промаркированы. Краузе подошел к инфоэкрану и ткнул в строчку «Класс «Т», исправные». Недавно прибывший на хранение «Призрак-9» нашелся, как и полагается, на девятой строчке. Правее были проставлены дата приема и номер хранилища. Краузе открыл схему сектора. Зона 51, ангар 18, площадка «К-1». От того места, где сейчас находился Альфред, это было буквально в трех шагах. Краузе снова взял высокий старт и бросился к нужному ангару.
В связи с экстренной ситуацией освещение работало только в коридорах, а внутри ангаров и отсеков царила непроглядная тьма. Альфред осторожно заглянул в восемнадцатый и негромко позвал:
В связи с экстренной ситуацией освещение работало только в коридорах, а внутри ангаров и отсеков царила непроглядная тьма. Альфред осторожно заглянул в восемнадцатый и негромко позвал:
– Катрина!
Из мрака послышался шорох, затем Краузе ощутил движение воздуха и невольно отпрянул.
– Ищете кого-то, старший инспектор? – из темноты обесточенного ангара в неверный свет дежурных ламп шагнул высокий десантник в абордажных доспехах.
Бронещиток его шлема был поднят, а оружие висело на плече. Левой рукой он придерживал за шею растерянную беглянку. Краузе присмотрелся. Он узнал этого парня, хотя встретиться с ним довелось лишь однажды, совсем недавно, во время первого осмотра «Призрака-9».
– Капитан Кригер?
– Он самый, – десантник коротко кивнул. – Ваша птаха? Чуть не упорхнула прямиком в пробоину. У нее что, после комы появилась склонность к самоубийству?
– Катрина, – Альфред утер испарину, – как это понимать?
– Так и понимайте, – девушка попыталась высвободиться из захвата Кригера, но капитан держал крепко. – Мне больно!
– Потерпите, – десантник окинул Краузе взглядом. – Вы, я гляжу, получили новую должность в смежном ведомстве? Тогда сдаю вам эту фройляйн с рук на руки. Не упустите снова.
– Постараюсь, – Краузе взял Катрину за локоть. – Спасибо, капитан. Сильно там всё разнесло?
– Порядком. Десять уровней пробило. Если бы поблизости на внешней стороне борта не работала рембригада, вы могли остаться без воздуха. А вы поэтому и рванули в брешь, фройляйн? Устремились на звук работающих механизмов? Думали, по ту сторону пробоины пристыковался абордажный катер землян?
– Ничего я не думала! Просто хотела спрятаться. Что мне оставалось, когда в дыру едва не вынесло весь лазарет?! Только искать герметичное убежище.
– Двумя уровнями выше? – Кригер рассмеялся. – Для паникующей дамочки вы вели себя слишком хладнокровно. Вскарабкались по стенам пролома, как заправская альпинистка.
– Я искала укрытие, а не карабкалась, когда вы меня схватили! На десятом и девятом уровнях переборки вокруг аварийной зоны задраены наглухо. Поэтому я поднялась на восьмой по обычной пожарной лестнице. Так что оставьте свои намеки при себе, капитан!
– Ой, ой, какие мы сердитые! – Кригер козырнул. – Всего хорошего, герр Краузе.
Альфред проводил десантника взглядом. Возможно, капитан этого не понимал, но на самом деле он спас Катрине жизнь, и за это Альфред был ему особо благодарен. Он развернул девушку к себе лицом, взял за плечи и легонько встряхнул.
– Что вы себе позволяете?
– А вы?! – Катрина возмущенно уставилась на офицера. – Отпустите меня!
– Вы не понимаете, да? Если об этой глупой попытке побега узнает Найдер, вам крышка! Вас упекут в «Шварцлюфт» без дальнейших разбирательств!
– А, по-вашему, лучше сдохнуть здесь? Да отпустите вы! Я не пыталась сбежать. Когда все начало взрываться и гореть, я испугалась и побежала, куда глаза глядят. Тут пробило переборку лазарета, и я заметила схему эвакуации через «резервный шлюз-лифт». Но не добежала, увидела лестницу и решила не искушать судьбу.
– Катрина! – Краузе отпустил ее плечи, но снова крепко взял за локоть. – Не считайте меня тупым гестаповцем. Все шлюз-лифты находятся в другой стороне, а поблизости от пожарной лестницы на восьмом уровне расположен ангар для конфискованных маломерных судов, где теперь стоит ваш «Призрак». Капитан Кригер схватил вас на пороге этого отсека.
– Да? – удивление Катрины было почти натуральным. – Я не знала. Я ведь ни разу не выходила из лазарета. Ну, честное слово, герр Краузе, это чистая правда! Я не пыталась бежать, я хотела спрятаться, выжить, вот и всё! А тут этот капитан. И откуда он только взялся?
– Альфред, – после недолгой паузы сказал Краузе. – Можете называть меня Альфред. Наедине, конечно. Вы ведь пока не оправданы.
– Наедине? – Катрина улыбнулась чуть кокетливо. – Интересно, когда это вы рассчитываете побыть со мной наедине?
– Когда выдастся случай, – Краузе смутился.
– А как же мой неопределенный статус? Вдруг я и вправду шпионка?
– Ничего страшного, – Краузе направил беглянку к лестнице. – Идемте. Вы же не диверсант-ликвидатор. Кстати, случай побыть наедине скорее выпадет, если Найдер докажет, что вы вражеский агент.
– Как романтично! – с сарказмом произнесла Катрина. – Встреча при свечах в тюремной камере. Какое вино подают в «Шварцлюфте»?
Они спустились на девятый, протолкнулись сквозь строй пожарных и продолжили спуск по лестнице «43А».
– Вы не поняли, у разведчика и контрразведчика всегда есть точка соприкосновения, она же поворотная. При определенных условиях мы сможем договориться.
– А-а, понимаю, это такие шпионские игры, перевербовка, – Катрина усмехнулась. – Всё это очень мило, Альфред, но боюсь, что разочарую вас. Найдер ничего не докажет, поскольку доказывать нечего. Так что мой «неопределенный статус» может остаться со мной на неопределенное время. А я, соответственно, останусь вечным пациентом лазарета вот этого карантинного сектора.
Они вышли на палубу десятого уровня, и Катрина удрученно оглянулась по сторонам. Карантинный мало чем отличался от других секторов, но здесь Альфреду было почему-то уютнее. А вот Катрине, видимо, нет.
– Как знаете, Катрина, – Альфред вздохнул. – Жаль, что вы не доверяете мне. Мы могли бы… найти приемлемый выход из ситуации.
– Из какой ситуации, Альфред?! – Катрина застонала. – Говорю же вам, я не шпионка! И я не собираюсь себя оговаривать, что за вздор вы предлагаете?!
Краузе не ответил. В полном молчании они дошли до полуразрушенного лазарета и разыскали главную медсестру.
– А мы ее едва не записали в потери! – возмутилась сестра. – Предупреждайте, господин офицер, когда уводите девушек на свидание!
– Я… – Краузе проглотил фразу. – Хорошо, фрау, в следующий раз предупрежу. А вы, в свою очередь, проследите, чтобы фройляйн Вильгельм никто не беспокоил. Поместите ее в отдельную палату с хорошим наружным замком. Исключительно ради ее же блага.
– Понимаю, – медсестра с подозрением взглянула на Катрину. – То-то я смотрю… а ты вот, значит, какая. Идем, голубушка, выделю тебе «номер люкс». В резервном блоке есть один такой, со всеми удобствами.
Краузе покинул сектор с тяжелой душой. Было противно, но что поделать? Подозрения насчет Катрины только укрепились, и даже всепобеждающее нежное чувство не могло справиться с нудным бормотанием профессиональной логики. Все складывалось так, что любого другого иностранца Краузе давно бы арестовал и отправил в самые мрачные подвалы ГСП. Но с Катриной Вильгельм так поступить он был не в силах. И никакому Найдеру не мог позволить произвести арест на основании косвенных улик. Да, двойные стандарты, да, личная заинтересованность, фактически пуля в висок карьере, плевать! Надоело жить в постоянном страхе, пресмыкаться и делать вид, что безоговорочно веришь в идеалы. Пусть жизнь на этом и закончится, но зато в ней будет хоть что-то светлое.
Альфред отлично понимал, что мыслит иррационально, что его отчаянная решимость следовать велениям сердца, а не разума на семьдесят процентов обусловлена крайней, нечеловеческой усталостью, и только на тридцать безумной страстью к Катрине. Все это он понимал, потому и не сделал пока ничего подсудного. Но от плохих мыслей до поступков частенько бывает не так уж далеко. И чем сильнее выматывается человек, тем ближе.
«Подзарядка» от волшебного коньяка Найдера явно заканчивалась, и в тело возвращалась усталость, а в душу пустота. Краузе прикинул, сколько спал за последнюю неделю. Получилось в сумме часов десять. Меньше, чем по два в сутки. Неудивительно, что в голову лезут предательские мысли, интуиция и профессиональное чутье притупились, а лирические чувства наоборот настолько обострены. Прав был Найдер: надо выспаться – и все встанет на свои места.
«Иначе мозги закипят и сварятся вкрутую». Альфред открыл комп и проверил сводки. Естественно, после диверсии у контрразведки работы только прибавилось, и Краузе с нетерпением ожидали в штабе отряда, чтобы завалить этой самой работой по макушку. В этом плане сводки не содержали никаких откровений. Краузе захлопнул машинку. «Да пошли они все!»
Мысль была не то, чтобы свежей, но для адепта Великого Порядка довольно смелой, и это почему-то вселило в душу Краузе надежду на лучшее. Какая тут была связь, Альфред толком не понимал, но первое за всю жизнь сознательное отступление от правил его воодушевило. Нет, он и раньше частенько трактовал законы и правила так, как было удобнее в данный момент, но еще никогда не нарушал эти правила. Хотя бы формально он действовал в «рамках». А тут вдруг такое неординарное решение проблемы! Сначала Краузе не поверил в свою решимость, но когда ноги сами вынесли его к лифтам, а рука сама набрала сорок четыре вместо десятки, инспектор понял, что сделал то, чего подспудно опасался всю жизнь. Он поступил не так, как требовал Великий Порядок, а так, как хотелось самому Альфреду Краузе, мельчайшей частице этого Порядка, но одновременно еще и человеку. Теперь, пожалуй, человеку.