— Возможно люди видели таинственные вещи. — сказал капитан Бодряк. — Или необъяснимые огни. Или следы. Вы понимаете. — закончил он в отчаянии. — следы появления драконов. — Вы имеете в виду, нечто вроде груд золота, на которых они спят. — сказал сержант.
— И девы, прикованные цепями к скалам. — сказал с видом знатока Валет.
— Смею заметить, что вы знатоки в этом. — вздохнул Бодряк. — Просто постарайтесь выполнить все как можно лучше.
— Это смешивание. — деликатно спросил Двоеточие. — должно включать в себя вхождение в таверны, распивание напитков и тому подобное, не так ли?
— До определенного уровня. — сказал Бодряк.
— А-а. — весело сказал сержант.
— Умеренно.
— Как прикажете, сэр.
— И за ваш счет.
— Ах.
— Но перед тем как вы уйдете. — сказал капитан. — скажите, не знает кто-либо из вас кого-нибудь, знающего что-либо о драконах? Я имею в виду, что-либо помимо сна на золоте и забав с юными девами.
— Могут знать волшебники. — предположил Валет.
— Помимо волшебников. — твердо сказал Бодряк. Волшебникам нельзя было верить. Каждый стражник знал, что волшебникам нельзя доверять. Они были хуже даже гражданских лиц.
Двоеточие задумался над вопросом. — Тогда леди Рэмкин.
— сказал он. — Живет на Авеню Коронации. Разводит болотных драконов. Ну знаете, этих маленьких вонючек, которых содержат как домашних животных?
— А-а, она. — мрачно сказал Бодряк. — Думаю, что встречался с ней поблизости. Это та, у которой на карете сзади наклейка «Хохочи, Если Ты Любишь Драконов»?
— Это она. Она чокнутая. — сказал сержант Двоеточие.
— Чем вы хотите, чтобы я занимался, сэр? — сказал Морковка.
— Э-э, для вас есть самая важная работа. — быстро сказал Бодряк. — Я хочу, чтобы вы остались здесь и присмотрели за кабинетом.
Лицо Морковки расплылось в медленной, недоверчивой улыбке.
— Вы имели в виду, чтобы я остался во главе, сэр? сказал он.
— Только на словах. — сказал Бодряк. — Но вам не разрешается никого арестовывать, понятно? — быстро добавил он.
— Даже если они будут нарушать закон, сэр?
— Даже в этом случае. Просто составьте об этом доклад.
— Тогда я буду читать мою книгу. — сказал Морковка. — И полировать мой шлем.
— Отлично. — сказал капитан. Он подумал, что все может пройти безопасно. Никто даже не войдет сюда, даже чтобы сообщить о пропавшей собаке. Никто даже не подумает о Дозоре. Нужно быть совершенно тронутым, чтобы обратиться к Дозору за помощью, горько подумал он.
Авеню Коронации была широкой, засаженной деревьями и невероятно избранной частью Анка, пролегавшей достаточно высоко над рекой, чтобы быть вдали от ее всепроникающего запаха. Люди на Авеню Коронации обладали старыми деньгами, которые, как предполагалось, было гораздо лучше новых денег, хотя капитан Бодряк так толком и не мог уловить разницы. Люди на Авеню Коронации имели собственных телохранителей. О людях на Авеню Коронации говорили, что они столь отчуждены, что даже не могут разговаривать с богами. Это была небольшая клевета. Они могли бы разговаривать с богами, если бы те оказались благовоспитанными богами из приличной семьи.
Найти дом леди Рэмкин не составляло труда. Отсюда открывался прекрасный вид на город, если у вас было желание хорошо провести время. Ворота охраняли каменные драконы, а сады имели запущенный заросший вид. Статуи давно умерших предков Рэмкинов проглядывались из-под зелени. Большинство статуй стояли с мечами и были увиты плющом с ног до головы.
Бодряк осознал, что это было совсем не потому, что владелец был слишком беден, чтобы что-либо с этим сделать, но скорее владелец сада думал, что есть много гораздо более важных вещей, чем предки, что было весьма непривычной точкой зрения для аристократа.
Они также думали, что есть много гораздо более важных вещей, чем надлежащий ремонт. Когда он позвонил в колокольчик этого вполне приятного старого дома, стоявшего в зарослях цветущего рододендрона, с фасада здания посыпались куски штукатурки.
Впрочем это было единственное, что можно было заметить в доме, не считая того, что где-то сзади, за углом раздался рев. Кое-что непонятное.
Дождь опять начал моросить. Вскоре Бодряк ощутил выгодность своего положения и начал осторожно продвигаться вокруг здания, готовы в любую минуту отскочить в случае чего-либо непредвиденного.
Он добрался до тяжелых деревянных ворот в деревянной стене. В сравнении с общей дряхлостью всего этого дома, ворота казались сравнительно новыми и весьма твердыми.
Он постучал. Это привело к канонаде из странных визгов и свиста.
Дверь отворилась. Что-то ужасное надвинулось на него.
— Ах, милейший. Вы знаете что-нибудь о случке? — прогрохотало ему в ухо.
В Доме Дозора было тепло и уютно. Морковка послушал шелест песка в песочных часах и сосредоточился на полировке нагрудника. Столетия тусклого прозябания отступали под его бодрым натиском. Нагрудник заблестел.
Вы догадываетесь, каково это быть в начищенном нагруднике. Странность города, обладавшего всеми этими законами и старательно игнорировавшего их, была для него излишней.
Но начищенный нагрудник — это нагрудник, который хорошо начистили.
Дверь распахнулась. Он бросил взгляд из-за древнего стола. Там не было никого.
Он проделал еще несколько прилежных движений.
Донеслись неясные звуки, как-будто кому-то надоело ждать. Две руки с пурпурными ногтями ухватились за край стола, и лицо Библиотекаря медленно появилось в его поле зрения, как подымающийся ранним утром кокосовый орех.
— У-ук. — сказал он.
Морковка уставился на него. Как ему старательно объясняли, вопреки внешности, законы, управлявшие животным царством, не были применимы к Библиотекарю. С другой стороны, Библиотекарь никогда особо не интересовался исполнением законов царства людей. Он был одной из тех маленьких аномалий, которые были созданы вокруг. — Привет. — неуверенно сказал Морковка. («Не называйте его „мальчик“ и не гладьте, это всегда его раздражает.») — У-ук.
Библиотекарь ткнул в стол длинным пальцем с большим количеством суставов. — Что?
— У-ук.
— Простите?
Библиотекарь закатил глаза. Это было странно, ощутил он, что так называемые разумные псы, лошади и дельфины никогда не испытывают трудностей с тем, чтобы указать человеческим существам на жизненно важные новости текущего момента, например, что трое детей потерялись в пещере, или что поезд направился по пути, ведущему к мосту, который размыт дождями или что-нибудь подобное, в то время как он, только из-за пригоршни хромосом одетый в жилетку, испытывает трудности, уговаривая какого-то человека выйти под дождь. И только потому, что ты не можешь разговаривать с людьми.
— У-ук! — сказал он и поманил за собой.
— Я не могу покинуть кабинет. — сказал Морковка. — Я получил Приказ.
Библиотекарь скрутил верхнюю губу как штору на окне.
— Это шутка? — спросил Морковка. Библиотекарь покачал головой.
— Кто-то совершил преступление, верно? — сказал Морковка.
— У-ук.
— Тяжелое преступление?
— У-ук.
— Вроде убийства?
— И-ик.
— Хуже чем убийство?
— И-ик! Библиотекарь направился к двери и настойчиво подпрыгнул вверх и вниз.
Морковка проглотил комок. Приказы приказами, да, но тут было кое-что поважнее. Люди в этом городе были способны на все что угодно.
Он надел нагрудник, нацепил на голову блестящий шлем и направился к двери.
Тут он вспомнил о своих обязанностях. Он вернулся к столу, нашел пачку бумаги и старательно написал: Вышел Для Борьбы с Преступлением, Пожалуйста Обратитесь Немного Позже, Благодарю Вас.
Затем он вышел на улицы города, обретший блеск доспех и лишенный страха.
Верховный великий магистр поднял руки.
— Братия. — сказал он. — давайте начнем…
Это было так просто. Все, что нужно было сделать, так это канал, по которому великий септический резервуар ревности и лебезящей обиды, которой Братия обладали более чем в достатке, прольется смиренным дождем на их житейские неприятности, которые владели ими в большей степени, чем ревущее зло, а затем открыть свой собственный ум…
… для места, где бродят драконы.
Бодряк обнаружил, что его схватили за руку и втащили внутрь. Позади него с громким щелчком захлопнулась тяжелая дверь.
— Это лорд Маунтджой Беззаботночешуйчатый Ударяющий-Когтем III Анка. — сказал призрак, одетый в огромные и внушающие ужас доспехи. — Знаете, я совсем не уверен, что он сможет прыгнуть выше крыши.
— Не сможет? — пятясь, сказал он.
— Ему ведь на самом деле нужны вы оба.
— Конечно, отчего бы и нет. — прошептал Бодряк, пытаясь плечом, как лезвием отыскать путь наружу за дверь.
— Вы меня обяжете? — прогрохотал призрак.
— Что?
— Ах, не будьте брезгливым, человек. Просто вы должны помочь ему подняться в воздух. У меня есть одна хитрая штучка. Я знаю, что это жестоко, но если он не сделает этого вечером, то пойдет на отбивную. Спасение самого пригодного и все такое, разве не понятно.
Капитан Бодряк пытался овладеть собой. Он находился в присутствии шести сексуально озабоченных вероятных женщинубийц, хотя истинный пол было весьма трудно определить под этими странными бесформенными одеждами. Если это не была женщина, то выражение «у меня есть одна хитрая штучка» вызвало к жизни мысленные образы, которые время от времени его преследовали. Он знал, что богатые делают совсем по-другому, но это заходило слишком далеко.
— Мадам. — холодно сказал он. — Я — офицер Дозора и должен вас предупредить, что предпринимаемые действия, на которые вы намекаете, нарушают законы города… — а также подвергает опасности множество чопорных богов, молча добавил он. — и должен вас уведомить, что лорд должен быть незамедлительно освобожден целым и невредимым…
Призрак с недоумением воззрился на него.
— Почему? — сказал он. — Это же мой чертов дракон.
* * *— Хотите еще глоток, не-капрал Валет? — нетвердо сказал сержант Двоеточие.
— Не откажусь от предложения, не-сержант Двоеточие. сказал Валет.
Они со всей серьезностью отнеслись к неподозрительности. Это вынудило отвергнуть большинство таверн Морпорка, расположенных на берегу реки, где они были хорошо известны. Сейчас они пребывали в одной вполне приличной таверне в нижнем Анке, где старались не высовываться, насколько это возможно. Прочие посетители принимали их за артистов кабаре.
— Я подумал. — сказал сержант Двоеточие.
— Что?
— Если бы мы купили бутылку или две, то могли пойти домой и были бы по-настоящему вне подозрений.
Валет немного подумал над сказанным.
— Но он приказал, что мы должны держать наши уши открытыми. — сказал он. — Мы полагаем, как он сказал, отыскать кое-что.
— Мы сможем проделать это у меня дома. — сказал сержант Двоеточие. — Мы могли бы прислушиваться всю ночь напролет, изо всех сил.
— Хорошая мысль. — сказал Валет. И вправду, чем больше он думал над предложением, тем более оно становилось привлекательнее и привлекательнее.
— Но вначале. — провозгласил он. — Я должен нанести визит.
— Я тоже. — сказал сержант. — Это расследование может немного подождать, не так ли?
Они, пошатываясь, вышли в переулок за таверной. Было полнолуние, но обрывки грязных облаков закрыли луну. Пара приятелей, ни о чем не подозревая, столкнулась друг с другом в кромешной тьме.
— Это вы, сыскарь сержант Двоеточие? — сказал Валет.
— Верно! А сейчас не могли бы вы сыскать дверь в туалет, сыскарь капрал Валет? Мы по-видимому разыскиваем небольшую, темную дверь, ха-ха-ха.
Последовал лязг и грохот, вслед за невнятными ругательствами Валета, перебиравшегося через переулок, а затем вой и мяуканье непомерно расплодившегося кошачьего населения Анк-Морпорка, улепетывавшего у него между ногами.
— Кто тебя любит, киска? — сказал Валет, переводя дыхание.
— Нужда заставит, а как же. — сказал сержант Двоеточие и налетел на близлежащий угол. Его частные размышления были прерваны хрюканием капрала.
— Вы здесь, сержант?
— Сыскарь сержант к вашим услугам, Валет. — вежливо ответил сержант Двоеточие.
У Валета изменился голос, он стал более настойчивым и внезапно слишком трезвым. — Не писайте, сержант, я только что видел дракона, который полетел прочь!
— А я видел полет лошади. — сказал сержант Двоеточие, негромко икая. — А также полет дома. Я даже видел полет лужайки. Но я никогда не видел полет дракона.
— Конечно вы видели, зануда. — настойчиво сказал Валет. — Послушайте, я ничего не путаю! У него были крылья, похожие на… на огромные большущие крылья!
Сержант Двоеточие величественно повернулся. Лицо капрала стало таким белым, что было видно в темноте.
— Честное слово, сержант!
Сержант Двоеточие воздел свои очи в хмурое небо и на умытую дождем луну.
— Хорошо. — сказал он. — Покажи мне.
Позади послышался неясный шум, и пара черепиц обрушилась на улицу.
Он повернулся. И там, на крыше, находился дракон.
— Там на крыше дракон! — зашелся он криком. — Валет, это дракон на крыше! Что мне делать, Валет? Там на крыше дракон! Он смотрит прямо на меня, Валет!
— Для начала, вы могли бы поднять свои штаны. — сказал Валет из-за ближайшей стены.
Даже после того, как с нее удалили слои защитной одежды, леди Сибил Рэмкин оставалась по-прежнему величественно огромной. Бодряк знал о бытовавших у варварского народа Ступицы легендах о закованных в кольчуги и препоясанных оружием, правивших лошадьми, запряженными в колесницу, девах, которые бросались на поле битвы и уносили павших воинов на своих плечах к прославленной величественной последующей жизни, напевая при этом приятным меццо-сопрано. Леди Рэмкин вполне могла оказаться одной из них. Она даже могла оказаться их предводительницей. Она могла бы вести за собой батальон. Когда она говорила, то каждое слово было как радушный удар по спине и звенело с аристократической самоуверенностью полной благовоспитанности. Гласные звуки стояли так одиноко, как выдавленные нервным тиком.
Затрапезные предки Бодряка привыкли к подобным голосам, которыми обычно говорили люди в доспехах, сидящие верхом на боевых конях, и рассказывая им, как это чудесно побеждать врага и крошить его на кусочки. Его ноги поневоле хотели стать по стойке «смирно».
Доисторические люди должны были бы поклоняться ей, и очевидно с восхищением высекали ее прижизненные статуи тысячу лет назад. У нее была копна каштановых волос; парик, как узнал позже Бодряк. Никому, кто вынужден был заниматься работой с драконами, не удавалось долго сохранить свои собственные волосы.
И конечно на плече у нее сидел дракон. Его представили как Ударяющегокогтем Винсента Вундеркинда из Квирма, откликавшегося на Винни, и он, казалось, вносил достойный вклад в необычный химический запах, который заполнял весь дом. Этот запах пропитывал все. Даже щедрый кусочек торта, который она предложила ему, имел этот вкус.
— Плечо, э-э… выглядит… весьма привлекательно. сказал он, делая отчаянную попытку вести светскую беседу.
— Глупости. — сказала леди Рэмкин. — Я просто обучаю его, потому что сиделки драконов подняли цены вдвое.
Бодряк пробормотал, что по счастливой случайности он увидал леди высшего общества с маленьким, колоритным дракончиком на плече и подумал, что это выглядит так чудесно.
— Ах, это звучит так чудесно. — сказал она. — Я должна это признать. Впрочем также должна признать, что это означает ожоги, спутанные волосы и экскременты на спине. Да еще эти когти, впивающиеся в плечо. А затем всем не нравится, когда они подрастают и становятся слишком большими и дурно пахнущими, и у них есть выбор — или отправиться в Сияющее Убежище для Потерянных Драконов, или с петлей на шее в реку, бедняжки. — Она села, поправив юбку, из которой можно было бы сшить паруса для небольшой флотилии. Хватит об этом. Вы согласны, капитан Бодряк?
Бодряк терялся в догадках. Давно умершие предки Рэмкинов взирали на него свысока из портретов, висящих на потемневших стенах. Между, вокруг и под портретами висело оружие, которым они предположительно пользовались, и пользовались успешно и весьма часто, судя по внешнему виду.
Вдоль стен стояли шеренги доспехов. Как он мог заметить, с неисчислимыми дырками в них. Пол был покрыт пожухшими знаменами всех цветов и оттенков. Не надо было проводить судебного разбирательства, чтобы понять, что предки леди Рэмкин никогда не уклонялись от битвы.
Тем более потрясающе было то, что она была в состоянии сделать что-то совершенно невоенное, как-то приготовить чай.
— Мои предки. — сказала она, следуя за его настойчивым взглядом. — Знаете, за последнюю тысячу лет ни один из Рэмкинов не помирал в собственной постели.
— Да, мадам?
— Источник фамильной гордости, как понимаете.
— Да, мадам.
— И разумеется лишь немногие из них умирали в других людях.
Чашка капитана Бодряка звякнула, ударившись о блюдце.
— Да, мадам. — сказал он.
— Капитан — это такой мужественный титул, я всегда так думала. — Она подарила ему широкую, блистательную улыбку.
— Я полагаю, что полковники и прочие им подобные слишком самодовольны, майоры помпезны, но единственный, кто всегда ощущает, если где-либо происходит восхитительно опасное, так это капитан. Что же это такое, что вы должны мне показать?
— Я удивлен. — пробормотал он. — как большой болотный… э-э… — Он остановился. Что-то коснулось его нижних конечностей.
Леди Рэмкин последовала взором за его вытаращенными глазами. — Ах, не обращайте на него внимания. — сказала она. — Просто дайте ему вежливого тумака, если он будет вам докучать.
Небольшой дракончик выполз из-под стула и возложил свою морду на колени Бодряка. Он уставился на Бодряка большими коричневыми глазами и капнул ему на колени чем-то едким. И он смердел как кольцо вокруг ванны с кислотой.