Небольшой дракончик выполз из-под стула и возложил свою морду на колени Бодряка. Он уставился на Бодряка большими коричневыми глазами и капнул ему на колени чем-то едким. И он смердел как кольцо вокруг ванны с кислотой.
— Это Росинка Мабеллин Ударяющий-Когтем Первый. — сказала леди Рэмкин. — Чемпион и повелитель чемпионов. Он совсем сейчас не извергает огня, бедный сопливчик. Ему нравится почесывать брюшко.
Бодряк исподтишка делал свирепые попытки сбросить старого дракона. Тот жалобно жмурился и, растягивая в оскале пасть, обнажал частокол почерневших от копоти зубов. — Просто столкните его, если он надоедает вам. — весело сказала леди Рэмкин. — Так о чем вы меня хотели спросить?
— Я удивлен, как можно вырастить такого большого болотного дракона? — сказал Бодряк, пытаясь сменить позицию.
Раздалось тихое ворчание.
— Вы проделали такой путь, только чтобы спросить меня об этом? Что ж… Мне кажется стоит вспомнить о Веселом Душке Ударяющем-Когтем Анка, высотой в четырнадцать больших пальцев, от кончиков пальцев до завитков на голове. задумалась леди Рэмкин.
— Э-э…
— Около трех футов шести дюймов. — вежливо добавила она.
— Не больше чем этот? — с надеждой сказал Бодряк. Старый дракон у него на колене начал похрапывать.
— Бог мой, нет. Конечно он немного уродлив. Как правило они не вырастают больше чем восемь больших пальцев. Капитан Бодряк зашевелил губами, пытаясь быстро подсчитать. — Два фута? — предположил он.
— Верно. Это разумеется лебеди. Курочки немного меньше.
Капитан Бодряк не собирался сдаваться. — Лебедь — это самец дракона? — сказал он.
— Только после двухлетнего возраста. — торжествующе сказала леди Рэмкин. — До восьми месяцев его называют мухоловкой, затем до четырнадцати месяцев он петушок, а затем его называют оперившимся…
Капитан Бодряк сидел как зачарованный, доедая ужасный торт, его бриджи постепенно растворялись, по мере того как поток информации вливался в него; о том, как самцы сражаются языками пламени, но в сезон кладки яиц только курочки <Разумеется только до третьей кладки. После этого они становились дамами .> извергают пламя, из-за сгорания внутренних газов, для того чтобы высидеть яйца, которым нужна такая высокая температура, что самцы собирают дрова; группа болотных драконов называлась падением или смущением; самка была в состоянии откладывать до трех кладок по четыре яйца каждый год, большинство из которых вытаптывалась рассеянными самцами; и эти драконы обоих полов совершенно не интересовались друг другом, а также ничем, кроме дров, и это происходило один раз в два месяца, когда они становились целеустремленными как мотопила.
Он был не в состоянии предотвратить поход в загоны, расположенные на заднем дворе, переодевшись в кожаную одежду, закрывавшую его с ног до головы, а лицо закрывали стальные пластины, и был препровожден в длинное низкое здание, где свист раздавался казалось со всех сторон.
Температура была ужасная, но не настолько невыносимая как коктейль из запахов. Он бесцельно плелся от одной металлической клетки к другой, в то время как грушеподобных, скрипучих маленьких страшилищ с красными глазами представляли ему как «Лунный-Пенни Княгиня Мартовское-Огорчение, которая ныне в положении» и «Лунный-Туман Ударяющий-Когтем II, который был признан самым породистым в Псевдополисе в прошлом году». Языки бледно-зеленого пламени шаловливо лизали ему колени.
Над многими стойлами были прикреплены розетки и сертификаты.
— А это, боюсь признаться, Хороший-Мальчик Котомка Каменное-Перышко из Квирма. — неотступно продолжала рассказывать леди Рэмкин.
Бодряк обалдело уставился на маленькое создание, скрутившееся на полу за обугленным барьером. Оно имело такое же сходство с прочими драконами, какое имел Валет со средним человеческим существом. Кто-то из предков наградил его парой бровей, которые были размерами как его пухленькие крылышки, никогда не поднимавшие его в воздух. Его голова имела неправильный облик, как у муравьеда. У него были ноздри как сопла. Если бы он попытался вступить в воздушный десант, то ему потребовались двойные парашюты.
Он также молча одарил капитана Бодряка весьма разумным взглядом, который вряд ли можно было ожидать от животного, включая капрала Валета.
— Это случается. — печально сказала леди Рэмкин. — Все из-за этих генов, понимаете.
— С ним? — сказал Бодряк. Как бы-то ни было, создание казалось сконцентрировало всю свою силу, унаследованную от братьев и сестер, на бесполезную трату пламени и шума во взгляде, который был подобен удару раскаленным копьем.
И тут совсем не могло помочь воспоминание о том, как давным-давно он хотел иметь щенка, когда был маленьким мальчиком. Опомнись, они умирают от голода — независимо от мяса, которое им дали.
Он услышал, что говорит повелительница драконов. — Кое-кто пытается разводить драконов из-за хорошего пламени, длинной чешуи, правильной раскраски и тому подобного. А кое-кто просто должен предохранять их от возможного всеобщего живодерства.
Маленький дракон бросил на Бодряка взгляд, который мог гарантировать победу, присуждаемую Дракону, которого Судьи Более Всего Захотели Унести Домой и Использовать как Переносной Газовый Фонарь.
Полное обдирание шкуры, подумал Бодряк. Он не был уверен в точном значении слова, но мог высказать смелую догадку. Живодерство было подобно тому, как если бы вас должны были вышвырнуть после того, как было выжато все самое ценное. Как Дозор, подумал он. Полное обдирание, всех и вся, каждого из них. А также его. Это была сага его жизни.
— Этот Характер для вас. — сказала леди Рэмкин. — Разумеется я не мечтала о потомстве от него, но тем не менее он вполне способен на это.
— Почему бы и нет? — сказал Бодряк.
— Потому что драконы должны спариваться в воздухе, а он, боюсь, никогда не будет в состоянии летать на этих крыльях. Мне будет естественно очень жаль потерять эту линию крови. Он происходит от Бренды Родли Кусающей-Дерево Блестяще-Чешуйчатой. Вы знаете Бренду?
— Э-э, нет. — сказал Бодряк. Леди Рэмкин была одной из тех личностей, которые предполагают, что каждый должен знать тех, кого они знают.
— Обаятельный крошка. Как бы то ни было, у его братьев и сестер вполне приличный внешний вид.
Бедный придурок, подумал Бодряк. В двух словах — этот Характер для тебя. Всегда раздается нижний край колоды.
Ничего удивительного, что они зовут ее матерью…
Бодряк без слов вручил ей пакет. Она сбросила свои тяжелые рукавицы и развернула его.
— Гипсовый слепок отпечатка ноги. — открыто сказала она. — Да?
— Это ни о чем вам не напоминает? — сказал Бодряк.
— Возможно о болотной птице.
— Ах. — Бодряк был пришиблен сообщением.
Леди Рэмкин засмеялась. — Или необычайно большой дракон. Вы взяли его в музее, не так ли?
— Нет. Я нашел его на улице сегодня утром.
— Ха-ха? Кто-то решил сыграть с вами шутку, старина.
— Э. Это были косвенные улики.
Он сказал ей об этом. На что она ответила долгим взглядом.
— Draco nobilis. — хрипло сказала она.
— Простите? — сказал бодряк.
— Draco nobilis. Благородный дракон. Как противоположность этим малышам… — она махнула рукой в направлении рядов посвистывающих ящериц. — Draco vulgaris, большинство из них. Но более крупные особи все вымерли, вы же знаете.
Это на самом деле бессмысленно. Ни малейшего сомнения. Все вымерли. Они были прекрасными созданиями. Весили тонны. И самые крупные создания, которые даже могли летать. Никто даже не догадывается, как они это делали.
И тут они догадались.
Настала внезапная тишина.
Во всех клетках, вдоль всех рядов драконы молчали, сидя настороже с горящими глазами. Они все уставились на крышу.
Морковка огляделся. Полки простирались во всех направлениях. А на этих полках книги. Он высказал предположение.
— Это Библиотека, не так ли? — сказал он.
Библиотекарь удержал его мягкое, но уверенное рукопожатие в своей руке и повел вдоль лабиринта проходов. — Тут есть труп? — спросил Морковка. Он вполне мог здесь быть. Хуже чем убийство! Труп в библиотеке. Это могло привести к чему угодно.
Обезьяна в конце концов остановилась перед полкой, которая ничем не отличалась от сотен других. Некоторые из книг были прикованы цепью. Среди книг зияла брешь. Библиотекарь указал на нее.
— У-ук.
— Ну и что тут у нас? Дыра, где должна была стоять книга.
— У-ук.
— Книгу забрали. Книгу забрали? Ты вызвал Дозор. — Морковка гордо раскручивал нить рассуждений. — потому что кто-то забрал книгу? И ты думаешь, что это хуже, чем убийство?
Библиотекарь наградил его взглядом, который люди обычно приберегают для тех, кто говорит вещи, подобные. — Что плохого в геноциде?
— Но это же почти уголовное преступление, заставлять Дозор тратить время попусту. — сказал Морковка. — Почему бы просто не сказать главе волшебников, или кому-то главному, уж не знаю как его назвать?
— У-ук. — Библиотекарь с помощью удивительно экономных жестов указал, что большинство волшебников не могут найти свою собственную задницу с помощью двух рук.
— Что ж, не знаю, что можно с этим сделать. — сказал Морковка. — Как называлась книга?
Библиотекарь почесал голову. Это становилось весьма трудно пояснить. Он взглянул в лицо Морковке, сложил свои ладоши вместе, а затем согнул их раскрывая.
— Я знаю, что это книга. Как ее название?
Библиотекарь вздохнул и поднял руку.
— Два слова? — сказал Морковка. — Первое слово… Что-то чего-то.
Обезьяна коснулась двумя согнутыми пальцами друг друга.
— Первый слог. Пальцы? Касаться пальцев. Большие пальцы.
Орангутанг зарычал и театрально дернул за свое большое волосатое ухо.
— А-а, звучит похоже. Пальцы? Рука? Складывать. Звать.
Убираем лишнее. Оставляем маленькое слово… Зов. Зов! А так это второй слог? Первый слог. Очень маленький слог. Ва. Ву. Ви. Вы. Вы! Вы. Зов. Вызов. Вызов! Вызыв-ающий?
Вызыв-ание? Вызывание. Вызывание чего-то. Это забавно, не так ли? Второе слово. Целое слово…
Он всмотрелся в лицо Библиотекаря, который описывал таинственные круги.
— Большой зверь. Огромный большой зверь. Машущий крыльями. Большой машущий крыльями, скачущий зверь. Зубы. Дующий. Дышащий. Большой машущий крыльями, дующий, скачущий зверь. — Пот выступил на лбу Морковки, старательно пытающегося уразуметь. — Сосущий пальцы. Сосущий пальцы зверь. Горящий. Горячий. Большой горячий, машущий крыльями, дующий, скачущий зверь…
Библиотекарь прикрыл глаза. Homo sapiens? Можете продолжать придерживаться этого мнения.
Большой дракон танцевал, кружился и вышагивал в воздухе над городом. Его шкура была лунного цвета, с поблескивающими чешуйками. Время от времени он начинал крутиться и скользить с завораживающей скоростью над крышами, наслаждаясь полетом и своим существованием.
Это было совершенно невозможно, подумал Бодряк. Он частично был заворожен прелестью открывавшегося вида, но небольшая группа клеток головного мозга с обратной стороны синапсов чертила свои наскальные рисунки на стенах удивления.
Это была чертовски большая ящерица, как в издевку говорили они. Должна весить тонны. Такой большой зверь не может летать, даже на прекрасных крыльях. И что должна делать большая летающая ящерица с большими чешуйками на спине?
В пяти сотнях футов над Бодряком струя бледно-голубого пламени взлетела в небо.
Но зверь не может подобного делать! Он же может спалить собственные губы!
Позади с открытым ртом стояла леди Рэмкин. А за ее спиной, маленькие, запертые в клетку орали и визжали драконы.
Огромная тварь развернулась в воздухе и стремглав налетела на крыши. Опять вылетело пламя. Чуть ниже вспыхнули желтые языки. Это произошло так тихо и молниеносно, что Бодряку потребовалось некоторое время осознать, что здания охвачены огнем. — Бог мой! — кричала леди Рэмкин. — Посмотрите! Он же пользуется огнем, чтобы все сжечь! — Она повернулась к Бодряку, ее глаза беспомощно мерцали. — Вы понимаете, что мы стали свидетелями явления, которое не видывали уже в течение столетий?
— Да, этот чертов летающий аллигатор подожжет весь город! — прокричал Бодряк.
Она совсем не слушала его. — Ведь где-то должна быть их колония. — сказала она. — И после стольких лет. Как вы думаете, где он живет?
Бодряк не знал. Но он поклялся, что узнает, и тогда задаст ему несколько весьма серьезных вопросов. — Одно яйцо. — выдохнула леди-драконовод. — Только дайте мне в руки одно яйцо…
Бодряк в полном недоумении посмотрел на нее. Его осенило, что возможно в его характере есть серьезные изъяны.
Рядом с ними еще одно здание занялось огнем. — Как далеко. — сказал он, медленно и тщательно выговаривая слова как маленькому ребенку. — эти твари могут летать?
— Они очень привязаны к своей территории. — пробормотала леди Рэмкин. — Согласно легендам они…
Бодряк понял, что его ожидает еще одна порция драконьего фольклора. — Дайте мне только факты, миледи. — грубо оборвал он.
— На самом деле не очень далеко. — сказал она, отступая перед его натиском.
— Премного благодарен, мадам, вы очень помогли. — пробормотал Бодряк и бросился бежать.
Где-то в городе. Ибо вне горда не было ничего кроме лугов и болот. Он должен был жить где-то в городе.
Его сандалии хлопали на бегу о булыжники, пока он мчался по улицам. Где-то в городе! Что было разумеется совершенно нелепо. Совершенно нелепо и невозможно.
Он не заслужил этого. Дракон мог прилететь в любой из городов в любой из миров, подумал он, а он прилетел именно в мой…
В два счета он добрался до реки, где исчез дракон. Но клубы дыма оставались висеть над улицами города и многочисленные цепочки людей, разбегавшихся в стороны, образовывали линию от реки до разрушенных зданий. Работа значительно затруднялась потоками людей, бегущих по улицам, неся свои пожитки. Большинство здания были из дерева и соломы, а потому не оставалось ни единого шанса <Гильдия Пожарников после многих жалоб была объявлена Патрицием вне закона. Дело было в том, что если вы подписывали контракт с Гильдией, то ваш дом находился под защитой от огня. К несчастью натура жителей Анк-Морпорка быстро выявила себя и пожарники стремились создавать группы перспективных клиентов, отпуская громкие замечания вроде «Весьма огнеопасное местечко, верно.» и "Весьма возможно вспыхнет пожар от небрежно брошенной спички, вы понимаете о чем я говорю? ">.
На самом деле опасность была удивительно мала. Таинственно мала, если бы вы дали себе труд подумать над этим.
Бодряк тайком принялся вести дневник в эти дни, а потому записал разрушения, исполняя долг очевидца, возможно делая тем самым мир более понятным.
Замечено: Каретный Двор (принадлежавший безобидному предпринимателю, который видел, как его новая карета исчезла в огне).
Замечено: Небольшая Лавка Зеленщика (с ювелирной точностью).
Бодряк был этим удивлен. Он когда-то покупал там яблоки, и там ничего не было такого, из-за чего дракон мог совершить преступление.
Все еще в мыслях о драконе, он подумал о пути назад в Дом Дозора. Если только вспомнить о всех этих дровяных складах, стогах сена, соломенных крышах и керосиновых лавочках, то могло привести в трепет кого угодно, и даже запугать до полусмерти, впрочем не желая ничего плохого городу.
Лучи восходящего солнца с трудом проникали сквозь клубы дыма, когда Бодряк открыл дверь. Это был дом. Не та маленькая комнатка над свечной лавкой в Фитильном переулке, в которой он спал, а эта отвратительная коричневая комната, пахнувшая нечищенными дымоходами, трубкой сержанта Двоеточие, таинственными личными проблемами Валета и совсем свежим запахом полировки доспехов Морковки. Но она была почти как дом.
Там никого не было. Это его совершенно не удивило. Он зашел в свой кабинет и откинулся на стуле, чью подушку выбросил из своей корзинки, испытывая отвращение, невыдержанный пес, надвинул шлем на глаза и попытался все обдумать.
Ничего хорошего не приходило в голову. Дракон исчез среди дыма и всеобщего замешательства также внезапно, как и появился. Времени для этого было предостаточно. Этот зверь обретался где-то в другом месте, исчезнув…
Он был прав. Болотная птица! Но где начинать поиски этого чертового громадного дракона в этом городе с его миллионом жителей!
Он ощутил, что его правая рука, совершенно не спрашивая его согласия, полезла в нижний ящик стола, и тремя пальцами, действующих по приказу какой-то задней части мозга, вытащил бутылку. Это была одна из тех бутылок, что опустошаются сами по себе. Разум подсказывал ему, что иногда ему нужно было в конце концов начать очередную бутылку, сломать печать и увидеть, как янтарная жидкость поблескивая вливается в горло. Это было просто потому, что он не мог вспомнить ощущения. Все было так, как если бы бутылки прибывали на две трети пустыми…
Он уставился на этикетку на бутылке. Это должна была быть бутылка Виски Старого Медвежьего Объятия под названием Старая Выдержанная Драконья Кровь. Дешевый и сильный, его можно было разжигать огонь, или чистить ложки. Его не надо было пить много, чтобы напиться, этим он и был хорош.
Это был Валет, который разбудил его, тряся за плечо, и сообщил новости, что в городе объявился дракон, а также о том, что сержант Двоеточие не совсем удачно повернулся.
Бодряк сел и недоумевающе моргнул, пока слова медленно не вливались ему в сознание. Внезапно обнаружить огнедышащую ящерицу самым интересным образом в двух местах, отстоящих друг от друга на расстоянии нескольких футов, было потрясением даже для самой крепкой натуры. Подобное переживание могло оставить неизгладимы след в душе.
Бодряк еще переваривал услышанное, когда вернулся Морковка, с приплясывающим сбоку Библиотекарем.