Катя вздохнула.
— Ладно тебе. — Я попробовала ее утешить. — Зато будешь ходить с таким животиком. И у тебя там будет маленький. Ты кого хочешь?
— Не знаю. Девочку, наверное. Ее наряжать можно.
— Мальчика тоже хорошо. А твой кого хочет?
— Ему все равно, он просто хочет ребенка. Представляешь, раз он на спермограмму согласился?
— А как это?
— Я так смеялась! Мы приехали туда, там эти женщины, беременные, в очереди, кругом фотографии детишек; я-то ему обещала, что его никто и не заметит, но с ним же охрана, представляешь? Все смотрят, а я ему ключик даю и на дверь показываю: мол, тебе туда. Думала, он убьет меня сейчас. А он ничего, ухмыльнулся и меня за собой потащил. Там комната два на два и журнал Playboy на табуреточке. А потом выходишь оттуда с колбочкой, и опять все смотрят. Никакого интима!
— И что?
— Ждем результатов. Там от подвижности этих сперматозоидов многое зависит.
Я заехала в «Вини». Коллекционный фарфоровый сервиз для Барби стоил ненамного дешевле, чем мой парадный мейсенский.
Потопталась около двухсантиметровых настольных ламп. С настоящим шелковым абажуром и электрическим шнуром с вилкой. Купила тоже.
Содержание Барби обходится дороже, чем содержание ребенка.
В отделе для новорожденных я купила несколько штанишек и костюмчик для Сережи.
Надеюсь, Светлана больше не распускается. А еще говорила: «У меня большие планы». Все они только говорить и могут. Бедный ребенок даже заикался от крика.
Светлана сказала мне, что хочет переехать к родителям Сержа. Попросила помочь перевезти вещи.
Конечно, помогу.
Скоро будет год, как погиб Серж. Соберутся друзья. Мы со Светланой будем сидеть с двух сторон от его родителей. Дальше — будут сидеть наши дети. Я лучше вообще не поеду туда. Или… Соберу всех в ресторане, а Светлану не приглашу.
Моя свекровь была радостно возбуждена. Они готовились к переезду внука.
Я смотрела на их суетливые приготовления и счастливые лица и думала, что все мои тревоги по поводу Светланы — это обычная бабская ревность. И что Сережа должен был появиться на свет хотя бы для того, чтобы снова ожили эти высохшие от слез старики.
— Видишь, какие у нас дела, — сказала мама Сержа, как будто извиняясь.
Я кивнула.
— Да… Ей замуж надо — молодая совсем.
Я удивленно посмотрела на свекровь. Она ответила мне мудрым взглядом семидесятилетней женщины.
— А мы Сереженьку подымем. Внука. — Она не смогла удержать улыбку умиления. — Да, мы тут Машеньке куклу купили на Восьмое марта. Ты уж передай.
Я бы не обиделась на них, даже если бы не купили.
Счастье избавляет людей от обязательств.
— Как только я придумаю, как объяснить Маше все это… про Сережу… я ее сразу же привезу…
Свекровь ласково улыбнулась мне на прощание.
«Наверное, надо позвонить соседу-адвокату, — подумала я. — Кто-то же должен представлять мои интересы в суде с банком».
Я ехала в «Балчуг»: мы ужинали с Ванечкой. Я была рада его увидеть. Наша дружба, подвергшаяся серьезному испытанию под названием «плохой секс», с честью выдержала его.
Он осыпал меня комплиментами. Я загадочно улыбалась.
— Ты бы мог убить человека? — спросила я, ставя на стол огромную тарелку всех подряд салатов со шведского стола.
Странно, что в ресторане мало народу. Огромный выбор блюд и дешево.
— Нет. — Перед ним лежала вареная брокколи, которую он уже несколько минут усердно посыпал приправами, словно удобрениями. Как будто хотел, чтобы она проросла в этой тарелке. Или хотя бы зацвела. — Я слишком хорошо воспитан. А вот ты, мне кажется, на многое способна.
Я с шутливым негодованием подняла одну бровь.
— Ты намекаешь на душевую кабину в мужской раздевалке?
— И это тоже. — Он лукаво улыбнулся. Я бросила в него салфеткой.
Так мы определили свое отношение к происшедшему. Натянутость исчезла.
— У меня завтра день рождения. Я устраиваю небольшой коктейль для друзей. Приедешь?
— Приеду. Спасибо. — Я церемонно наклонила голову.
В дверях показалась Вика. Она увидела меня и подошла с широкой улыбкой, обращенной к Ванечке.
— Ты одна? — спросила я, намекая на ее тренера по плаванию.
— Ну, не то чтобы одна… — пропела она туманно.
Я познакомила ее с Ванечкой. Он умел произвести впечатление. Вика манерно улыбалась, озвучивая общие фразы про Лондон и английских дизайнеров.
Она попрощалась, покинула нас и тут же перезвонила мне по телефону.
— Только не говори ему, что это — я, — попросила Вика. — Слушай, мы тут с девочками номер снимаем, сьюту с раздвижной дверью, хочешь — приходи!
— А что там? — заинтересовалась я.
Вика рассмеялась:
— Не что, а кто! Мальчишки! Лучшие из лучших. Не пожалеешь, все, как один, красавцы! Старше двадцати двух нет. Негров тоже нет, не волнуйся.
Не знаю, почему она решила, что я — расистка.
— Спасибо, конечно, может, и зайду… — неопределенно ответила я и улыбнулась Ванечке: — В гости подружка приглашает. На чай.
— Давай здесь пирожные купим. «Не красна изба углами, а красна пирогами». — Он проговорил это с трудом, видимо только что выучил,
— Слушай, сколько ты поговорок знаешь?
— Целую книжку. Когда я в Москве, я читаю ее на ночь. И учу, что понравилось.
К Вике в номер я не пошла. Хотя, конечно, было интересно, как у них там все происходит.
Я представляла себе кокаиновые трассы на принесенном из ванной зеркале, а может, и просто на журнальном столе и обнаженных загорелых красавцев, почему-то танцующих канкан на кровати. Или, скорее, танец маленьких лебедей.
За рулем машины я почувствовала себя скучной и одинокой занудой.
«К тому же пора делать эпиляцию».
Я решительно нажала на газ. Перед глазами стояли картины вакханалий из какого-то фильма про Римскую империю.
Интересно, сколько Вике лет?
«Наверное, за сорок, — подумала я с уважением, — надо Лене рассказать».
В школе было родительское собрание. Пожилая учительница распределяла между родителями спонсорскую помощь. Мне предложили на выбор — мытье окон или закупку дидактических материалов.
Сначала мне захотелось влезть на подоконник, надеть косынку и взять в руки тряпку. Загорая под весенним солнышком, перемыть все окна в классе. Но, поразмыслив, я подписалась на закупку дидактических материалов. Пошлю Алекс.
— Ну а сейчас я расскажу, как ваши дети занимались первые три четверти.
Учительница взяла в руки журнал. Я вспомнила, что она учит детей находить хорошее даже в самых плохих обстоятельствах, и посмотрела на нее внимательней.
— В общей массе неплохо, — сказала она и захлопнула журнал успеваемости.
«Наверное, Маша имела в виду учительницу физкультуры», — подумала я и твердо решила на следующий год перевести дочь в British School.
Перед собранием я переставила телефон на виброзвонок. И вот он уютно зашевелился у меня в кармане.
Номер был незнакомый.
Учительница диктовала список стихов, которые надо было выучить за каникулы.
— Алле, — ответила я приглушенно. И записала: «Бородино».
Странно, по-моему, раньше мы учили его в четвертом классе.
Я узнала голос своего бывшего директора.
— Не отвлекаю? — спросил Сергей.
— Нет.
Я почему— то еще раз написала: «Бородино».
— Меня попросили позвонить вам с предложением от компании…
— Я слушаю.
Я сказала это слишком громко. Учительница посмотрела на меня поверх очков и отчетливо повторила: «У лукоморья дуб зеленый…»
— Вам удобно по телефону?
Я благодарно улыбнулась учительнице и склонилась над листочком.
— Ну хорошо. — Сергей, как обычно, говорил очень быстро. — Мы готовы купить бренд вашей компании. Мы считаем, что нам выгодней взять успешное и раскрученное имя, чем создавать что-то заново. Мы предлагаем за вашу пахту сто тысяч.
— Триста, — сказала я, стараясь не шевелить губами, потому что учительница смотрела на меня.
«Бородино», — написала я в третий раз, и мамаша, сидевшая за партой рядом со мной, покосилась на меня с подозрением.
— Мне кажется, детали лучше обсудить при вашей встрече с руководством. Я должен был получить ваше принципиальное согласие. — Интересно, почему они поручили звонок Сергею? Он сказал, что знает меня и имеет на меня влияние? Наверняка что-нибудь в этом роде.
Я подняла руку и чуть не выпалила: «Можно выйти?»
В школьных классах я всегда чувствовала себя маленькой девочкой.
Извинившись улыбкой, я закрыла за собой дверь.
Маша играла с подружками в школьном дворе.
Я подхватила ее на руки и стала кружить. Она весело хохотала.
— Маша, — сказала я, отдышавшись, — твой Дед Мороз не наврал. У нас все просто замечательно. Мы ничего не продаем. Мы все только покупаем!
Она скакала на одной ножке, а я улыбалась ей, и солнцу, и жизни. Вот, оказывается, что означает выражение «дышать полной грудью». Хотя в современном мире это должно звучать по-другому: «Она была так счастлива, что даже имплантант № 4 научился дышать».
Маша играла с подружками в школьном дворе.
Я подхватила ее на руки и стала кружить. Она весело хохотала.
— Маша, — сказала я, отдышавшись, — твой Дед Мороз не наврал. У нас все просто замечательно. Мы ничего не продаем. Мы все только покупаем!
Она скакала на одной ножке, а я улыбалась ей, и солнцу, и жизни. Вот, оказывается, что означает выражение «дышать полной грудью». Хотя в современном мире это должно звучать по-другому: «Она была так счастлива, что даже имплантант № 4 научился дышать».
Весна капала на голову с крыш домов, обновленные витрины магазинов зазывали сменить гардероб.
Я, Катя и Лена, посадив Алекс за руль, отправились за весенне-летней коллекцией.
В магазинах был ажиотаж.
Все ходовые размеры Bluemarin в «Италмоде» разобрали еще в конце февраля. Лена, заискивающе глядя в глаза продавцам, умоляла принести ей что-нибудь из подсобки. Все самое лучшее продавцы оставляли для «своих» клиентов.
Я схватила несколько цветастых сарафанов и поглядывала в сторону джинсов.
Катя мерила курточку от Валентина
Я не шла в примерочную, потому что надеялась, что куртка Кате не подойдет, и тогда мне надо будет успеть взять ее первой.
— По-моему, ничего? — спросила Катя, вертясь перед зеркалом.
— Да, — довольно прохладно ответила я. Зато честно.
— Возьму, — решила Катя.
Свои покупки мы с Леной оформили на Катину дисконтную карту — двадцатипятипроцентную. Спасибо хозяйке «Италмоды». Катя говорила, что если бывают нежные акулы, то это как раз она.
Потом мы поехали в торговый дом «Москва».
Лена мерила уже десятую пару туфель от Chanel, а мы с Катей изучали сумки.
— Мы заколочки новые получили, — предложила продавщица, — и косметику из «Круиз-коллекции». Очень интересная.
Катя примеряла очки с темными стеклами и повернулась ко мне.
— Ничего, — одобрила я. Мне такие обычно не шли.
— Представляешь, у его сперматозоидов подвижность — ноль.
Катя, не снимая очков, ходила между полок с сумками.
— Что это значит? — не поняла я.
— Это значит, что он не может иметь детей. Я ахнула.
Катя приложила палец к губам, и я поняла, что Лена этого не знает.
— Что же делать? — Я взяла с полки черную стеганую сумку скорее для конспирации.
— Если у нас не будет детей, он меня бросит, — горько сказала Катя и сняла очки. — Опять.
— Подойдут к моему Dolce&Gabbana? — Лена вышла в изящных босоножках в горошек на высоком каблуке. «Лагерфельд сошел с ума», — назвала я эту модель про себя.
— Милые. — Катя вежливо улыбнулась.
— Если честно, вон те лучше. — Я показала на черные с длинными ремешками туфли.
— А лечиться можно? — спросила я, когда Лена отошла.
— Можно. Всю жизнь. — Катя вздохнула. — Я возьму вот эту сумку. — Она протянула ее продавщице. Та довольно кивнула.
— И что ты будешь делать?
Я устремилась в другой конец зала, увидев шлепанцы из летней «Круиз-коллекции».
— Рожать, — ответила Катя, когда я вернулась.
— Как?
— Существует донорский банк спермы. Я уже договорилась. Он об этом никогда не узнает.
Я задумчиво кивнула: мол, «никогда».
— Gucci будем смотреть? — весело спросила Лена.
— Все что угодно, только не Gucci, — ответила Катя, и я с ней согласилась.
Потратив двенадцать тысяч на троих, мы заехали пообедать в «Виллу».
Я смотрела на Катю и думала, что должна сказать ей какие-то слова. Но не знала какие. Ей не так просто было принять это решение. Ради семьи. Ради себя. Ради него. Я пыталась поставить себя на его место. Что лучше? Никогда не иметь детей или иметь, никогда не узнав, что ребенок не твой? И что значит «не твой»? Если ты воспитал его и он вырос вместе с тобой? Если готов отдать за него все, что у тебя есть? А значит, все, ради чего жил?
Интересно, могла бы я поступить так, как Катя?…
Чтобы это понять, надо влюбиться в кого-нибудь, у кого не может быть детей. Надеюсь, со мной этого не произойдет. По крайней мере, раньше все было скорее наоборот.
Я рассказала девочкам про Светлану.
— Я познакомила ее с родителями Сержа, — вздохнула я.
— Зачем тебе это надо? — удивилась Лена.
Мы заказали равиоли. Официанты в этом ресторане ходили в одежде от Армани. Это хоть как-то оправдывало цены.
— Для них это просто счастье, они остались одни, и вдруг — внук. — Я развела руками. — Они просто начали жить заново.
— А Светлана как? — спросила Катя.
— Сначала родила, а потом подумала. Но, в сущности, ее жалко.
— Жалко? — передразнила Катя.
— Да она вроде нормальная. К родителям Сержа сейчас переезжает.
Я спорила не с ними. Я спорила сама с собой.
— Нормальная? — возмутилась Лена. — Ты бы на ее месте пришла к жене своего любовника? Ты бы стала просить деньги?
Лена почти кричала
— Ни за что! — ответила за меня Катя. — Она бы пошла офисы мыть, а скорее всего, что-нибудь поушлее придумала.
Я покачала головой.
— Вы еще не знаете, что я ей квартиру покупаю. Первый взнос.
— Зачем? — Лена посмотрела на меня как на ненормальную.
— Сама не знаю.
— Неплохо девочка устроилась. А теперь к родителям Сержа. Там вроде и бассейн в доме, и тренажерный зал? И общество? — насмешливо спросила Катя, отказываясь от десерта.
Я заказала ананас.
— А если она просто влюбилась? И забеременела? А его убили. А они мечтали о ребенке…
«То ей надо было пойти и удавиться», — хотела я продолжить, но промолчала.
Мне нравится «Вилла». Раз официанты там носят Armani, значит, клиентам надо приходить в рваных джинсах. Но никто не приходил. Все хотели перещеголять официантов. Не получалось — они всегда оставались самыми стильными.
Я заехала в Brioni, в «Славянскую», посмотреть подарок Ванечке на день рождения.
Были неплохие пижамы за тысячу двести долларов США. Удивить англичанина русским размахом? Не поймет.
— А есть какой-нибудь брелок? — спросила я, но продавщица не удосужилась ответить. Наверное, подумала, что шучу.
В соседнем магазинчике вместе с журналами продавались матрешки. По-моему, я их дарила ему лет десять назад.
— А у вас нет какого-нибудь нарядного издания русских пословиц и поговорок?
— К сожалению, нет. Многие спрашивают.
Многие? Я подумала: может, самой организовать такое издание? Обидно будет потом узнать, что продавщица сказала это просто из вежливости.
Я съела порцию «унаги» и запила «панаше» — это половинная смесь пива и спрайта. Очень хорошо утоляет жажду.
В «Славянской» — самый модный японский ресторан. Его хозяин (с неприличным прозвищем) открыл такой же в Лондоне. Я попыталась выстроить логическую цепочку между двумя ресторанами, Ванечкой и какой-нибудь японской безделицей, которую я могла бы купить прямо сейчас. Не получилось.
Я решила подарить Ванечке Светлану. Она должна ему понравиться, судя по тому, что понравилась Сержу. То есть, получается, мы с ней одного типа, хотя я ничего общего между нами не находила.
— Ты можешь оставить на кого-нибудь ребенка? — Я позвонила ей, допивая «панаше».
Оказывается, у нее была мама. Ее давление нормализовалось.
— Отлично. Я заеду за тобой через полчаса. Оденься понарядней.
Интересно, почему она меня всегда слушалась? Потому, что я давала ей деньги? Потому, что я была женой Сержа? Или потому, что я — это я? В конце концов, мое право командовать признавала не она одна.
Ванечка арендовал небольшое помещение с огромным балконом и барной стойкой на шестом этаже гостиницы «Балчуг». С балкона открывался потрясающий вид на Москву-реку, и неудивительно, что все гости предпочитали находиться там. Официанты не ленились разносить крепкие коктейли, поэтому никто не боялся замерзнуть.
Фуршетный стол стоял вдоль стены. Рядом со стойкой еще оставалось достаточно места для танцев.
Гости были в основном иностранцы, работающие в Москве. Многие из них пришли с русскими девушками.
Я положила себе на тарелку легкие закуски и пошла на балкон искать именинника.
— Я не могу на улицу, — шепнула Светлана, — грудь простужу, молока не будет.
Ванечка подарку не удивился.
— Это проститутка? — спросил он меня на ухо.
— Нет, приличная женщина, — ответила я.
— Странно, в Москве мне всегда дарили проституток.
— Каковы сами, таковы и сани, — гордо произнесла я. Не зря вчера на ночь книгу штудировала.
— Как-как? — заинтересовался Ванечка. Но я оставила его со Светланой и вышла на свежий воздух.
Я решила тоже когда-нибудь отпраздновать свой день рождения в этом зале. Только еще больше свеч зажечь вокруг. И у стойки поставить скрипача. И черной икры положить побогаче. Пригласить пару звезд с телевидения, пусть прохаживаются среди гостей, а то без них неприлично; VIP-гостей конечно же (охрана — за дверью); моих приятельниц, половина из которых друг с другом не здоровается… Я не стала продолжать. Перечисленного хватило для того, чтобы это место абсолютно потеряло свое очарование.