В кабинете Поползнева сидел молодой сотрудник Вася Пузырьков.
Вася недавно окончил школу милиции и жаждал окунуться в практическую работу, он мечтал о погонях и перестрелках, головоломных расследованиях, ночных засадах и задержаниях особо опасных преступников, а ему подсовывали только оформление бесчисленных протоколов, отчетов и прочих скучных бумаг, да еще профилактическую работу с местными хулиганами и алкоголиками.
– Виктор Степанович! – выпалил Вася, вскочив перед старшим коллегой. – У вас какая-то операция запланирована?
Поползнев сообразил, что может переложить на широкие Васины плечи неприятное поручение начальника.
– Ага, операция! – оживился он. – Опасного преступника надо брать! Но тут, понимаешь, у меня другое важное дело нарисовалось. Так, может, ты сам этого преступника возьмешь и доставишь сюда?
– Опасного преступника? – Васины глаза загорелись, он приосанился. – А он просто опасный или особо опасный?
– Ну, это еще нужно установить в ходе следствия.
– Но я все равно готов! – радостно выпалил Вася. – Куда ехать надо?
– В садоводство «Перешеек психиатрический». По дороге подхватишь участкового Килькина, он тебе поможет найти этого преступника и провести задержание. Задержишь – немедленно доставляй сюда.
– Слушаюсь! – выпалил Вася и бросился к дверям.
В дверях он задержался, повернулся к Виктору Степановичу и спросил его с надеждой во взоре:
– А если… если со мной что-то случится во время этой операции, меня наградят… посмертно?
– Непременно! – заверил его Поползнев. – Только смотри, одна нога здесь, а другая там!
Едва дверь захлопнулась за Васей, Виктор Степанович выбросил его из головы и задумался над не дававшим ему покоя делом серийного убийцы.
В этом деле не было никаких зацепок, никаких улик, если не считать пластмассовую пуговицу, найденную у очередной жертвы.
Поползнев достал пуговицу из пакетика и уставился на нее.
Пуговица совершенно не вписывалась в картину преступления. Она была оторвана от какого-то старушечьего пальто или от старого халата… нет, что-то тут не то!
Виктор Степанович отложил пуговицу и принялся рисовать на листке бумаги квадраты и стрелки. Он видел, что так делают детективы в кино, и надеялся, что это поможет привести в порядок мысли и найти какую-то зацепку, которая приведет его к убийце…
Не помогало.
Он встал и принялся ходить взад-вперед по кабинету.
Время шло, а никаких мыслей не появлялось.
Вдруг в коридоре раздался шум, приближающиеся шаги, дверь кабинета распахнулась, и влетел сияющий Вася Пузырьков, волоча за собой упирающегося бомжа в наручниках. Бомж был косматый, давно не мытый, и в кабинете сразу стало нечем дышать.
– Вот! – радостно выпалил Вася. – Особо опасный преступник доставлен! Сопротивления при задержании не оказал!
– Это хорошо, – пробормотал Поползнев, открыл форточку и подошел к бомжу.
Тот трясся, моргал и что-то невнятно бормотал.
– Молодец, Пузырьков! – Виктор Степанович свободной рукой похлопал Васю по плечу. В другой руке он держал злополучную пуговицу.
В дверях кабинета появился местный остряк Метелкин. Широко ухмыляясь, он осведомился:
– Что, мужики, говорят, вы какого-то особо опасного взяли?
– Так точно! – радостно подтвердил Пузырьков, не замечая насмешки.
– Вижу, – солидно кивнул Метелкин. – Точнее, чую! Действительно особо опасный, и главный его поражающий фактор – это запах…
Пузырьков наконец почувствовал издевку. Он хотел что-то ответить насмешнику, но вдруг замер, уставясь на что-то широко открытыми голубыми глазами.
– Что это у вас, Виктор Степанович? – проговорил он наконец севшим от волнения голосом.
– Где? – Поползнев проследил за Васиным взглядом и понял, что тот смотрит на пуговицу. – Ах это… улика это, Вася! Пуговица с места преступления!
– Так ведь это… – Вася снова от волнения онемел, он перевел взгляд на драную хламиду бомжа.
Виктор Степанович тоже посмотрел на это бесформенное одеяние и увидел, что оно застегнуто на две серые пластмассовые пуговицы. Третьей пуговицы не было, на ее месте болталась нитка.
Сама же пуговица была в руке Поползнева.
Да, эта пуговица была как две капли воды похожа на пуговицы с хламиды бомжа.
– Так ведь это… – повторил Вася и сияющими глазами уставился на Виктора Степановича. – Значит, вы… мы… задержали того самого серийного убийцу?
– Ничего это не значит! – мрачно отозвался Поползнев.
Метелкин незаметно исчез.
– Как же не значит? – беспокойно забормотал Вася. – Вот же пуговица с места преступления… она совпадает…
– Не торопись с выводами! – попытался Виктор Степанович урезонить новичка.
– Я не тороплюсь… – бормотал Вася. – Но это же улика… надо провести экспертизу…
И тут на столе Поползнева снова зазвонил телефон.
Снова звонил начальник, но на этот раз голос у него был более приветливый.
– Зайди ко мне, Поползнев! – приказал полковник.
Виктор Степанович вошел в кабинет начальника.
Полковник смотрел на него почти дружески.
– Ну вот, Поползнев, – проговорил он, показав капитану на стул, – видишь, что бывает, если в точности выполнять распоряжения начальства, конкретно мои?
– А? – удивленно переспросил капитан. – Я выполняю…
– Не всегда! – Полковник погрозил ему пальцем, но без суровости. – Не всегда выполняешь, Поползнев! А ведь начальство, оно зря ничего не приказывает! Вот я тебе приказал доставить из садоводства этого урода – и что обнаружилось?
– Что?
– Не скромничай, Поползнев! – Полковник снова погрозил пальцем. – Мы же с тобой оба знаем что! Обнаружилось, что мы с тобой совместными усилиями раскрыли дело серийного убийцы! А это, Поползнев, не кот начихал! Это на государственную награду тянет! Ну, то есть мне – на награду, но и тебе, возможно, достанется премия в размере месячного оклада. Или благодарность в приказе.
– Как? – Виктор Степанович удивленно заморгал.
– Что ты, Поползнев, заладил как попугай «что» да «как»! Не знаешь, какие бывают премии?
– Вообще-то про премии я тоже забыл, – вздохнул Виктор Степанович. – Но я насчет другого спрашиваю. Насчет дела серийного убийцы. Разве оно раскрыто?
– Ты, Поползнев, дурака-то не изображай! – посуровел полковник. – У меня тоже есть источники информации. Я в курсе, что у задержанного сегодня бомжа обнаружены на одежде такие же пуговицы, как та, что найдена на месте преступления…
«Ох уж этот Метелкин!» – подумал капитан, но вслух произнес совсем другое:
– Ну, экспертиза еще не проведена…
– Так проведи быстрее! – перебил его начальник. – Только мне и без всякой экспертизы ясно, что пуговица – та самая, а значит, задержанный сегодня бомж и есть серийный убийца, который наводит ужас на весь наш район!
– Сомневаюсь я… – протянул капитан неуверенно. – Не похож он на убийцу… он в этом садоводстве который год ошивается, его там каждая собака знает, и все знают, что безобидный он… так, может, конечно, напугать своим внешним видом незнакомого человека…
– Сомневаешься?! – рявкнул полковник и привстал, чтобы сверху обрушиться на подчиненного. – А ты не сомневайся! У нас улика есть на руках, а он, видите ли, сомневается! Твое дело, Поползнев, не сомневаться, а задержание культурно провести и протокол грамотно оформить! Сомневается он! – Выплеснув эмоции, полковник несколько успокоился и проговорил примирительно: – Ты, Поползнев, опытный сотрудник, так что должен знать, что у преступника внешность всегда обманчивая. Его, говоришь, все считают безобидным, вот он и втирается через это в доверие к своим жертвам. Вотрется – и убьет!
– Однако как же так? – гнул свою линию Виктор Степанович. – У нас трупы по разным местам разбросаны, на значительном удалении один от другого, значит, убийца пользовался транспортным средством, скорее всего автомобилем, а у этого бомжа какой автомобиль?
Полковник снова посуровел.
– Трудно с тобой, Поползнев! Не понимаешь ты хорошего отношения со стороны начальства! Я тебе ясно намекнул насчет премии в размере месячного оклада или в крайнем случае благодарности в приказе, а ты не понимаешь! Иди, Поползнев, и обдумай свой образ этих… как их… мыслей!
* * *В самом отвратительном настроении капитан Поползнев вернулся в свой кабинет. Картина, которую он там застал, расстроила его еще больше.
Задержанный Васей бомж, пригорюнившись, сидел на стуле перед рабочим столом капитана, за столом же сидел Вася Пузырьков, весь светящийся от энтузиазма и трудового рвения, и молодым звонким голосом орал на бомжа:
– Ты смотри, смотри на дело своих рук! Ты глаза не прячь! Хватило смелости совершить преступление – так имей смелость ответить за него по всей строгости закона!
Бомж в ответ только невнятно бормотал, как закипающий чайник.
– Это что здесь происходит? – поинтересовался Поползнев, подходя к столу.
– Извините, Виктор Степанович! – Вася вскочил из-за стола и залился румянцем. – Извините, занял ваше рабочее место… но я хотел в интересах дела…
– Да ты можешь сидеть, раз в интересах дела, – уныло ответил Поползнев. – Я уже насиделся, все части тела себе отсидел. Только что ты тут делаешь?
– Да вот, хотел воздействовать на психологию преступника, пока, так сказать, железо горячо… не отходя от кассы… как нам преподаватель на втором курсе говорил… – И Вася показал капитану разложенные на столе фотографии.
Это были фотографии с места преступления, на которых была запечатлена последняя жертва убийцы. Особенно выразительна была одна фотография, на которой лицо несчастной девушки было дано крупным планом. По щеке жертвы полз муравей.
– Ну и как – подействовало? – с сомнением осведомился Виктор Степанович.
– Пока нет, – вздохнул Вася. – Упорный бандюга…
– Ну да, ты ведь сейчас не на втором курсе… – негромко протянул капитан.
Вася, по-видимому, не расслышал его реплику. Он снова повернулся к бомжу и крикнул:
– Смотри, смотри, гад, что ты наделал!
В невнятном бормотании бомжа возникла пауза. Он схватился за голову и довольно отчетливо проговорил:
– Ох! Говорил я ей – не надо туда ходить! Говорил, говорил, говорил… – И снова началось невнятное бормотание.
– Ага! – радостно воскликнул Вася. – Значит, признаешь, что видел потерпевшую и разговаривал с ней? А если видел, значит, имел возможность убить!
Бомж продолжал бессвязно бормотать.
Вася вздохнул, вскочил из-за стола, схватил Виктора Степановича за пуговицу и зашептал ему на ухо:
– А давайте мы с вами разыграем хорошего и плохого следователя! Нам преподаватель на третьем курсе говорил… и в кино часто показывают… я, раз уже начал, буду плохой, а вы – хороший…
– Вася, ты не на третьем курсе! – повысил голос Поползнев. – И никого разыгрывать мы с тобой не будем! Здесь у нас не кино, а реальное преступление!
Вася расстроился и отпустил пуговицу капитана. Но тут же на лице его снова вспыхнул энтузиазм.
– А тогда надо сравнить частицы грунта с его халата с частицами на месте преступления. Если они совпадут, будет еще одна улика. У экспертов есть частицы с места преступления?
– Были, да потерялись, – вздохнул капитан.
– Как это – потерялись? – переспросил Вася. – Как это улики могли потеряться?
– Очень просто. Лежали на столе, а уборщица подумала, что это простой мусор…
– Ну так я сейчас сгоняю на место преступления и снова возьму там пробы грунта! – вызвался Вася. – Мне на мотоцикле это раз плюнуть! Одна нога здесь…
Виктор Степанович хотел остановить молодого сотрудника, но вдруг передумал. Пускай съездит, хоть под ногами путаться не будет, может, обдует его ветерком и хоть немного охладит его энтузиазм.
Но зато подследственный бомж вдруг прекратил свое бормотание, поднял глаза на Васю и отчетливо проговорил:
– Не езди!
– Чего? – Вася удивленно взглянул на бомжа.
– Не езди, не езди, не езди! – зачастил бомж. – Нельзя тебе туда, нельзя, нельзя!
Дальше снова началось бессмысленное хлопотливое бормотание и бульканье.
– Ага! – воскликнул Вася. – Не хочет, чтобы я ехал! Понимает, что грунт с места преступления его окончательно изобличит! Так вот я непременно поеду!
Вася скрылся за дверью. Бомж закрыл лицо руками и горестно проговорил:
– Поехал, не послушался! И она не послушалась, а ведь Тимоша говорил – нельзя туда ходить…
Виктор Петрович подозрительно посмотрел на бомжа и спросил:
– А почему ей нельзя было туда ходить?
Тот отнял руки от лица и возмущенно забормотал:
– Нельзя потому что! Потому что нельзя! Потому что Тимоша знает, когда нельзя!
– Да откуда ты знаешь?
– Тимоша знает!
– Ох, доиграешься ты! – вздохнул Поползнев.
Он хотел уже вызвать охрану и отправить бомжа в камеру, но в это время дверь кабинета открылась, и вошла, гремя ведром, уборщица Неонила Матвеевна. Неонила работала в отделении милиции с незапамятных времен, все сотрудники ее слегка побаивались и называли почему-то Муравеевной. Она против такого обращения не возражала.
– Ты куда, Муравеевна! – поморщился при виде уборщицы Виктор Степанович. – Не видишь, что ли, я допрос провожу особо опасного преступника?
– Чего? – Уборщица поставила ведро на пол и взяла швабру на караул, как винтовку. – Это Тимоша-то особо опасный? Да его все садоводство знает как облупленного! Он мухи не обидит!
– Мухи, может, не обидит, – возразил Поползнев. – А женщину молодую убил, судя по имеющимся уликам! Причем с крайней жестокостью и особым цинизмом…
– Улики! – проворчала уборщица и плеснула на пол воды, нарочно попав в ботинок капитана. – Вам бы все улики! А человека хорошего обидеть вам ничего не стоит! Он же как дитя невинное! Его все садоводство жалеет, подкармливает… он ведь, Тимоша-то, исключительно через доброту свою пострадал!
– Как это – через доброту? – пробормотал капитан, выливая воду из ботинка.
– Через то, что собаку пожалел!
Муравеевна снова поставила ведро, приняла позу памятника и принялась рассказывать.
Тимофей Курослепов работал водителем в крупной транспортной фирме. Был он человек работящий, непьющий, но какой-то чересчур незлобивый и покладистый, чем беззастенчиво пользовались его сослуживцы и начальство. Он всегда соглашался подменить другого шофера, выйти на работу в выходной или даже в праздник, за что его дружно ругали жена и теща.
Жена и теща ему попались, напротив, крайне боевитые и скандальные. Впрочем, обычно так и бывает: у скандального мужа жена покладистая, у покладистого – скандальная. Видимо, здесь действует закон сообщающихся сосудов.
Правда, надо сказать, Тимофею в этом смысле особенно повезло, можно сказать, исключительно.
Его жена и теща были необыкновенно похожи – обе рыжие, обе приземистые, обе громкоголосые, обе крепкие, так что время от времени Тимофей их даже путал и не мог сразу сообразить, на ком из них он женат. Иногда ему казалось, что сразу на обеих.
И обе они непрерывно пилили Тимофея.
– Приличные мужчины непременно с работы что-нибудь несут, – начинала жена. – Вот Николай Антипович вчера принес десять кило цыплят мороженых! Сразу видно, что человек хозяйственный!
– А ведь он хотел на тебе жениться! – подхватывала теща. – Жила бы сейчас как у Христа за пазухой! И что ты за него не пошла?
– Дура была, – коротко и самокритично отвечала жена.
Тимофей к таким разговорам привык и старался никак на них не реагировать, поскольку любой его ответ вызывал только новый всплеск эмоций.
Однажды он ехал по Выборгскому шоссе с грузом мороженой рыбы, как вдруг на дорогу перед ним выбежала сорвавшаяся с поводка собака.
Тимоша попытался собаку объехать.
Дело было зимой, дорога обледенела, Тимофей не справился с управлением, и машина свалилась в кювет.
Собака убежала как ни в чем не бывало.
Жители соседней деревни увидели аварию и поспешили к шоссе, однако в первую очередь они растащили по домам рыбу и только после этого вызвали полицию и «скорую помощь».
Несчастный Тимофей пролежал без помощи больше часа, и когда его все же доставили в больницу, выяснилось, что он получил тяжелое повреждение мозга.
Врачи долго боролись за его жизнь и здоровье. Жизнь Тимофея они спасли, со здоровьем же не все получилось удачно.
– Если бы помощь была оказана сразу, – сказал жене (или теще) Тимофея хирург Александр Васильевич, – возможно, все бы обошлось, но пока он попал в больницу, в мозгу произошли необратимые изменения, так что вы понимаете… – И хирург развел руками.
– Так что – он теперь совсем дураком стал? – осведомилась жена (или теща). – У него и раньше-то мозгов почти не было!
– Ну, не все еще потеряно… если обеспечить ему хороший уход, покой, полноценное питание…
– И кто, интересно, все это ему обеспечит? – спросила жена (или теща), наливаясь злобой.
– Ну, обычно это делают близкие…
– Нету у него никаких близких! – отрезала женщина. – Он, дурак, собаку пожалел, вот пускай теперь эта собака о нем и заботится, а мне о себе позаботиться надо! – С этими словами она удалилась.
В общем, к тому времени, когда Тимофея выписали из больницы, оказалось, что жена оформила развод и в его квартире вместе с его женой и тещей живет хозяйственный и домовитый Николай Антипович.
Замки в дверях Николай Антипович поменял, а его брат, сержант милиции, провел с Тимофеем профилактическую беседу, в ходе которой дал ему понять, что если Тимофей своим присутствием будет докучать новой семье хозяйственного Николая Антиповича, то он, сержант, вышибет ему остатки мозгов.
Хотя с мозгами у Тимофея было и без того плохо, предупреждение он понял и отправился в садоводство «Перешеек психиатрический», где у него был маленький садовый домик.