– Как-то подозрительно резво они взялись за дело. Рукопись может не понравиться.
– Может. Но я же помню, что читала взахлеб. Это шанс, Санька! Сохранилась у тебя книжка? Давай ноги в руки, доставай! Если нет, у меня где-то есть экземпляр, помнишь, ты мне дарила?
Александра улыбнулась. Проще найти философский камень, чем что-то в Лидиной квартире. Ничего, у нее на антресолях хранятся обе части. Только нужно ли извлекать их на свет божий?
– Нет, ну чего они лежат мертвым грузом? Ни уму ни сердцу! Давай, пусть детишки порадуются. Если ты стесняешься, можно под псевдонимом. Под девичьей фамилией. Ты так давно замужем, что никто не помнит, какая она у тебя была. Катька твоя скоро выйдет замуж, внуки пойдут, пусть знают, что у них бабушка – офигенная детская писательница. Если дело пойдет, может, ты еще сочинишь.
– Это вряд ли.
– Поживем – увидим. Короче, меня попросили принципиальный момент узнать: есть ли рукопись и готова ли ты к публикации. Я дам твой телефон представителю издательства, он в ближайшее время с тобой свяжется.
Сказав это, Лида собралась ехать. Александра не стала удерживать подругу. Если ее застанет Виктор, на свет будет извлечена бутылочка виски, начнется сентиментальный разговор на тему школьные годы чудесные. В результате Лида заночует, а Александра станет до утра горевать о пропущенном выпускном.
Вспомнив, что сметаны к борщу нет, Александра доехала с подругой до магазина. Лида предлагала отвезти обратно, но она решила пройтись пешком. Всего два километра, меньше половины от дневной нормы.
Она шла, по-детски размахивая пакетом со сметаной. Стояла райская погода, в чистом голубом небе ни облачка, только золотой диск солнца. Лужи высохли, оставив на дороге растрескавшиеся отпечатки подошв. Луг, вдоль которого она шла, покрылся пестрым цветочным ковром. На дереве, одиноко растущем неподалеку, она заметила надломленную веточку. Пожелтевшие листья на ней напомнили об осени. Ход времени неумолим. Только что Александра удивлялась наступлению лета, а оно уже перевалило за половину.
Вдруг ею овладело необычное ощущение, какой-то морок. Она вдруг так ясно почувствовала себя унылой и затюканной бабой, будто переселилась в душу другой женщины. Вот она бежит со сметаной, чтобы не вызвать гнев своего повелителя. Всячески угождает ему, опасаясь причинить дискомфорт не только действием, но и неверным мнением.
Чтобы избавиться от этого идиотизма, Александра тряхнула головой. Недаром она не хотела встречаться с Лидой, все-таки она заразна со своими идеями!
Новиков смотрел на нее с таким искренним участием, что Северина заплакала. Она чувствовала, как из глаз текут слезы, кажется, первый раз за двадцать лет. Она так давно не плакала, что забыла, как с этим справиться.
Слезы лились помимо ее воли, что было совсем не к месту в этом кабинете и разрушало образ деловой и надежной женщины, к которому привык генерал за долгие годы сотрудничества.
Всхлипнув, как ребенок, она улыбнулась сквозь слезы, достала платочек из-за обшлага блузки и энергично вытерла глаза.
Найдя глазами фото Женьки на его письменном столе, Северина снова улыбнулась и немного успокоилась. Супруга генерала Новикова могла поднять дух кому угодно. Операционная сестра, она прошла первую чеченскую кампанию от и до, там и познакомилась с будущим мужем.
Северина была с ней знакома еще по ординатуре. Опытная сестра Женя помогала молодым докторам осваивать профессию, доходчиво объясняя всякие тонкости простыми русскими словами. Именно о ней можно было сказать: «Какая глыба! Какой матерый человечище!» Она почти на голову возвышалась над остальными сестрами и сама про себя говорила: «Я не знаю, какой у меня размер, потому что сантиметровой ленты не хватает». А когда Северина недавно предложила, чтобы Карпенко смастерил ей шубку, Женя захохотала, мол, в шубе будет выглядеть настоящей экологической катастрофой. Несмотря на фигуру, далекую от современных идеалов женской красоты, и монгольскую физиономию, Новиков обожал жену и боялся. Иногда они вместе выезжали на природу, и Северина диву давалась, каким тихим становится генерал в присутствии супруги. Лишь иногда осмеливался робко сказать: «Какой ты у меня суровый, пупсик». Двухметровый пупсик сдвигал брови и грозно спрашивал: «Но?» – «Но справедливый» – «И?» – «Только ради моей же пользы!». На этом инцидент был исчерпан.
Северине было очень жаль, что нельзя близко подружиться с Женей, это было бы нехорошо для репутации генерала. Деловые отношения – одно, а корешиться с представителями крупного бизнеса – совсем другое. Тем не менее она чувствовала, что их связывает не только сотрудничество, но и личная симпатия. Поэтому и позволила себе запредельную откровенность.
Новиков молча встал, открыл шкаф и налил виски в тяжелые широкие стаканы.
– Спасибо, что все мне рассказали, – тихо сказал он после долгой паузы, – но это было необходимо.
Она кивнула:
– Простите мою слабость. Я столько лет носила это в себе… Вы единственный человек на свете, кто теперь знает мою тайну.
Новиков засмеялся и поднял свой бокал:
– Звучит зловеще. Судьба обычно складывается незавидно у единственных свидетелей. Не мое, конечно, дело, но, может быть, стоило много раньше довериться кому-нибудь. Сейчас бы уже забыли обо всем и не подталкивали бы меня к злоупотреблению служебным положением.
– Что вы! Ни в коем случае!
– Да я понял, – Новиков подмигнул и, увидев, что она успокоилась, вновь стал серьезным, – Северина Аскольдовна, я высоко ценю вашу откровенность. Рад, что вы понимаете: мы не та организация, которую можно использовать для решения своих проблем. Тем более использовать втемную. За все эти годы вы ни разу не дали повода пожалеть о нашем сотрудничестве или усомниться в вас. Больше скажу: если бы хоть половина наших граждан была похожа на вас, в нашей организации, пожалуй, вовсе пропала бы необходимость. Поэтому вы всецело можете рассчитывать на нашу помощь.
Северина благодарно улыбнулась. После порции похвал она испугалась, что генерал ей откажет. Что ж, ее замысел вполне можно воплотить и без его помощи, но это будет гораздо более хлопотно и менее надежно. А так ей останется только наблюдать…
– Тем более, – продолжал Новиков, – это соответствует нашей стратегии. В этой сфере давно пора навести порядок. Коррупция просто запредельная, но до сих пор меч правосудия карал в основном простых солдат. Пора обратить его против генералов. Будем считать, что вы, как сознательная и неравнодушная гражданка, решили привлечь наше внимание к этой действительно острой проблеме.
Северина кивнула.
– Только я прошу, – она замялась, не зная, как аккуратнее сказать, – чтобы это была настоящая вина, а не следствие обмана или недостаточной осведомленности.
Она всегда удивлялась, как его простое русское лицо складывается в совершенно иезуитскую улыбку.
– Понимаю ваше беспокойство. Уверяю вас, в этой сфере деятельности люди так расслабились, что провокации совершенно излишни. Замечу только, что, по моему скромном мнению, если человек идет на руководящую должность без должной подготовки или чувства ответственности и вследствие этого допускает катастрофу, это самая настоящая вина. Кофе?
Северина кивнула. Разговор о деле закончен, теперь предстоит десять минут ни к чему не обязывающий беседы. Она расскажет, как идут дела в «Классическом институте», учебном заведении для дочерей погибших работников правоохранительных органов, который она основала и финансировала. На его содержание уходила львиная доля доходов, но Северина не жалела, а наоборот, постоянно расширяла дело, привлекая других представителей крупного бизнеса. Такой же «Институт» она создала для детей медработников. Пусть государственные умы придумывают разные стратегии, а она знает одно: какие люди, такая и страна. И это ее вклад в благополучие страны – дать превосходное образование стольким детям, скольким сможет.
Часто приходилось читать, что сотрудничать с «органами» позорно. Та же мысль была лейтмотивом многих фильмов. Презрение к «стукачам» в крови у русского человека, при том, что сам он с удовольствием предает ближнего по пьяни или просто из зависти. Но просто так, по велению души, – это хорошо, а ради государственной безопасности – почему-то плохо. Северина считала: если человек – подлец, то он везде подлец, а если порядочный, то и работать на благо государства будет с чистыми руками. Сама она за годы сотрудничества ни разу не сделала ничего такого, что легло бы грузом на ее совесть. Она не лгала, не втиралась ни к кому в доверие, чтобы выпытать секреты. Да, в общем, Новикова и не интересовало, кто какой архипелаг хранит под подушкой. Умные люди прекрасно знают: собака, которая лает, не кусает. У них с Новиковым были дела посерьезнее и касались бизнеса. И Северина гордилась, что с ее помощью было вскрыто несколько крупных афер, но ей все время казалось, что Родина делает для нее больше, чем она – для Родины.
Вот и теперь… Собираясь к Новикову на встречу, Северина боялась, что он только посмеется над ней. Скажет, что организация осуществляет безопасность государства в целом, а не личную месть отдельных граждан. И многолетняя дружба тут совершенно не аргумент.
Но он пошел ей навстречу…
Теперь остается ждать и наблюдать. Немножко жаль, что у нее отобрали инициативу, но это только к лучшему.
Александра поражалась, с какой легкостью и быстротой ее детское творчество превращается в полноценную книгу. Ей, воспитанной на классической литературе, где часто рассказывалось о тернистом пути неизвестных писателей, казалось, что на это уйдут годы. По меньшей мере, долгие месяцы. Тем более лето, – время отпусков и ленивого спокойствия. Однако прошла всего неделя, как Лида позвонила и потребовала рукопись. В ответ на слабые оправдания Александры она безжалостно расхохоталась:
– Завтра надо быть в издательстве, ты что, подруга! Ноги в руки и вперед.
Александра растерялась. Повинуясь какому-то, не совсем ясному ей самой побуждению, она ничего не сказала Виктору о предложении издательства. Он поступил в их школу, когда эпопея с «Аней» была далеко позади, одноклассники давно о ней забыли, а Александра никогда не рассказывала мужу о своем писательском опыте.
Вдруг обнаружилось, что за годы супружества она совершенно разучилась действовать самостоятельно и в собственных интересах. Если ехать с мужем, надо как-то объяснять, зачем ей понадобилось в город в неурочный день. А если она не успеет и Вите придется ждать? Такое даже представить себе невозможно!
Каким-то образом уловив терзания подруги, Лида вызвалась поработать при ней шофером. Мол, отвезет и привезет, задача Александры только залезть на антресоли, сдуть вековую пыль и передать рукопись редактору.
Она допоздна провозилась на кухне, готовя обед на завтра. Вдруг Витя вернется раньше, чем Лида привезет ее? Боже, благослови изобретателей микроволновки! Сколько спасенных браков зачтется им в раю!
Кроме обычного обеда Александра приготовила маленькие пирожные. На тот случай, если Витя разозлится из-за отсутствия жены. А так, возьмет блюдо, засядет в интернете и не заметит, как время пролетит. Сколько раз он говорил, что за ее пирожные готов душу продать!
Половину она отложила в контейнер, отвезет Катюше. Бедный ребенок так и не получил роль. Кажется, утвердили другую артистку, которая в подметки не годилась Кате Стрельниковой. Что ж, такое время. Культ серости. Глядя на экран, человек должен видеть не образец для подражания, а такое же ничтожество, как он сам. Так спокойнее.
Закончив с приготовлением обеда, Александра быстро приняла душ. Как все же хорошо, что они не пожалели денег на скважину! Все эти тазики, ковшики – страшно подумать!
За все годы супружества ни Виктор, ни она сама не ложились в постель без вечернего душа.
Витя читал что-то на айпаде, но, когда она забралась под одеяло, отложил планшет и потянулся к ней.
Супружеский долг, украдкой вздохнула Александра. Для нее это было скорее обязанностью, чем удовольствием, но, поскольку хорошая жена должна быть хороша во всем, она старательно изображала радость.
Она не переживала из-за своей холодности, полагая, что чем больше человек сконцентрирован на сексе, тем ближе он к животному. И ситуация, когда нет желания, но есть муж, гораздо лучше, чем обратная.
В молодости лучшими супружескими ночами для нее были те, когда Витя оставался на дежурство. Можно было надеть любимую фланелевую пижамку и уютно устроиться в постели с книжкой и чаем. А потом заснуть, раскинувшись наискосок по всей кровати, и не бояться, что, ворочаясь во сне, не даст Виктору выспаться.
Жены других докторов ревновали к ночным дежурствам, ругали, если мужья набирали слишком много, а Александра – никогда. Она только лицемерно сокрушалась, что Витя не щадит себя, в глубине души радуясь каждой свободной ночи.
Фанатично преданный хирургии, муж работал по пятнадцать часов в сутки, уставал морально и физически, поэтому секс не был для него, слава богу, приоритетным занятием.
Раньше, когда она была молодой красивой женщиной, Александра с тягостным чувством начинала думать, что после последнего раза прошла уже неделя, значит, вскоре снова будет секс. Скорее бы уже отстреляться до следующего раза…
Но в последние годы эти несколько минут неудобства стали доказательством ее привлекательности, того, что Витя не утратил к ней интерес, хоть молодость осталась позади.
Виктор уснул, по обычаю не выпуская ее из объятий, а Александра представляла завтрашний визит в редакцию и никак не могла успокоиться. Ей виделись самые разные варианты: прогонят, прочитав первые строчки, посмеются над детским лепетом тридцатилетней выдержки, холодно улыбнутся, а за спиной покрутят пальцем у виска. А вдруг примут к публикации?
Она подумала о Кате. Странная ирония судьбы: именно в тот момент, когда у дочери сорвался прекрасный шанс сделать карьеру, мать неожиданно выходит из тени. Получается, она заедает Катину жизнь?
От этой мысли стало так тяжело, что Александра украдкой перекрестилась. Дай бог, пусть рукопись отвергнут. И чем грубее, тем лучше.
Как всегда бывает, действительность оказалась совсем иной, чем представляла Александра. Издательство занимало этаж в известном бизнес-центре. Просторные светлые помещения с большими окнами были обставлены сдержанно, но уютно, именно так, как нравилось Александре. Несмотря на все вчерашние зароки, ей нестерпимо захотелось стать частью этого мира. Лида повела ее к редактору, с которым была договоренность о встрече. Это оказалась не красавица с надменным лицом, как нафантазировала вчера Александра, а пожилой симпатичный бородач в мешковато сидящем костюме.
Коротко поздоровавшись, он открыл «Приключения Ани», надел очки в старомодной роговой оправе и углубился в чтение.
Ожидая вердикта, Александра сидела, выпрямившись, на краешке стула, а Лида хихикала тихонько и подталкивала ее, совсем как в школе.
Одолев несколько страниц, редактор тепло улыбнулся ей. Снял очки, отчего у него сразу сделался растерянный вид, и задумчиво постучал дужкой по носу. Александра подобралась, решив, что этот милый человек подбирает слова, чтобы не обидно, но точно определить ее детскую графоманию.
– Хорошо… – протянул редактор, – нет, очень, очень хорошо! Простите, Александра… ээ…
– Сергеевна, – подсказала она, вдруг подумав, что с таким именем-отчеством лучше в литературу не соваться.
– Так вот, Александра Сергеевна, это очень хорошо. Удивлен, что вы с таким убедительным стартом не стали писателем или журналистом.
Она мягко улыбнулась. Не рассказывать же здесь про мамины напутствия. Мало того что редактор обидится за богемную профессию, так еще Лида разразится пламенной речью о мужском шовинизме и прочей ерунде.
– Это ведь ваши родители сделали машинописную копию и переплет? Значит, по достоинству оценили ваше творчество. Не знаете, они не пытались издать вашу рукопись? Насколько я помню, в те годы был интерес к талантливым детям. Ника Турбина, Надя Рушева…
– Папа служил секретарем горкома, – сказала Александра, – если бы мой детский лепет опубликовали, начались бы ненужные разговоры. А папа всегда был кристально честным руководителем, и не захотел позориться из-за такой глупости. Хотя, возможно, он бы и рискнул, если бы не понимал, как губительно может отразиться на ребенке ранний успех.
– Тоже верно, – протянул редактор, – но теперь-то никто нас не упрекнет, что мы слишком поторопились. Мы займемся вашей рукописью, а вы, голубушка, садитесь-ка за новую!
– Я?
– Именно. Приключения Ани-2 или приключения Тани, как угодно. Читатели быстро вас раскусят и с нетерпением будут ждать новой книги.
– Но я не знаю, о чем писать… – растерялась Александра, – я веду скромную жизнь матери семейства.
– Ты же работала учительницей! – не выдержала Лида. – Должна про детей-то знать!
Александра покачала головой, досадуя на несдержанность подруги:
– Я работала на полставки и видела свою задачу в том, чтобы научить детей математике. Никогда не хотела их изучать и вникать в психологию. Я даже классное руководство не брала.
Кажется, редактор посмотрел на нее с осуждением. Ну да, такая эгоистичная позиция не может вызывать симпатии, но Александре всегда казалось кощунством тратить силы на чужих детей, когда семья нуждается в ее заботах. Нужно понимать, что Виктор – уникальный хирург, он спасает человеческие жизни, и ее первый долг перед обществом – обеспечить ему наилучшие условия для работы. Чтобы никакие бытовые мелочи не отвлекали и не раздражали его.
А сушить детям мозги и без нее кому найдется.