— Я лично поведу моих колесничих в бой!
— Ты? — удивились многие военачальники и принц Камос.
— Я! Это поднимет боевой дух солдат, если их атаку возглавит сам фараон. Да и почему я не могу этого сделать? Кто-то сомневается в моих талантах колесничего?
— Нет, государь, — ответил фараону принц Камос. — Но ты подвергаешь свою жизнь опасности, отец.
— А разве сегодня тысячи сынов Египта не сделают того же самого? — спросил фараон сына. — И разве ты не идешь в бой рядом со мной?
— Иду, отец, но твоя жизнь…
— Хватит! — прервал Камоса Секененра. — Довольно споров! Я все решил и будет так как сказал фараон!
— Внимание и повиновение! — хором ответили военачальники…
Колесница фараона была особенной и отличалась от других.
Его две великолепные белые лошади были покрыты тяжелыми попонами из стеганной кожи. Эти попоны надежно прикрывали коней от стрел противника. Но такая защита пока была только у колесницы самого фараона и более ни у кого, хотя впоследствии это станет применяться в широких масштабах.
Сам Секенра и его сын Камос были в непривычных для египетского воина защитных рубашках и прочной ткани с нашитыми медными тонкими платинами. Их головы прикрывали шлемы, а их щиты были также утяжелены медными полированными накладками.
— Сын мы станем жать сигнала от великого надсмотрщика над войском и только по его приказу двинемся в бой.
— Да, отец, — согласился Камос. — Минос опытный военачальник и он достоин того отличия, что ты ему пожаловал. У нас отличные солдаты из "храбрецов фараона". И они у нас есть благодаря Миносу.
"Храбрецы" стояли на своих колесницах позади фараона и его наследника и выглядели внушительно. На лицах солдат читалась решимость вести бой до победы. Они уже прошли первое боевое крещение и знали силу и поражающую способность новых составных луков. Это новое оружие сильно отличалось от того, что было на вооружении у них ранее.
Египетский лук долгое представлял собой незамысловатое сооружение из куска пружинящего дерева. Стрела была с деревянным наконечником, и потому такое оружие было не так опасно для быстрой кавалерии гиков.
Теперь все изменилось. Новые луки и новые стелы с медными и бронзовыми наконечниками. Такой стрелковый удар отразить было уже не так просто.
— Отец! Гиксы пошли в атаку на наш центр! — Камос заметил движение вражеских колесниц.
— Точно! Битва началась!
— Красиво идут! Трудно выстоят пехотинцу, когда на тебя мучиться так много этих смертоносных повозок. Смог бы я сам такое выдержать? Не могу ответить на этот вопрос, хоть мне и стыдно, отец.
— В этом нет ничего постыдного, сын. Любой человек биться и смелость состоит не в том, чтобы не бояться. Она в том, чтобы преодолевать свой страх когда нужно…
Якубхер повел колесницы в бой! Теперь он не сомневался победе гиксов. Теперь они сомнут войска мятежников и двинуться на Фивы.
Тугой лук старого солдата легко поддавался его сильным рукам, и стрелы Якубхера не знали промаха. Он выбирал себе в качестве цели только командиров армии Секененра. Понимал, без них войска противника дрогнут и побегут.
Еще одна стрела взвилась в воздух и вонзилась прямо в грудь высокого воина стоявшего под золотым знаком. Гикс видел как тот взмахнул руками и упал.
Египтяне-стрелки из состава пехоты пока не произвели по приближавшемуся врагу ни одного выстрела. Они ждали, когда колесницы гиксов подойдут ближе…
Князь Нубти-Сет смотрел как развернулись его войска и как Якубхер начал атаку. В его сердце поселилась тревога. Египтяне не выставили впереди своих колесниц. Якубхер воспринял это как признак их страха и слабости и заявил, что он поведет атаку по центру сам. Князь согласился, но теперь стал сомневаться.
"Они сосредоточили свои колесницы с фланга, — думал полководец. — И непременно ударят на наши силы с той стороны, где они слабее. Но такое возможно лишь при неудаче нашей атаки по центру. А может ли Якубхер не суметь выполнить то, что должен?"
Этот вопрос его мучил и Нубти-Сет не мог успокоиться.
Он подозвал своего дежурного офицера, что передавал приказы командующего частям через специальных гонцов.
— Немедленно послать навстречу ливийцам двух гонцов! Пусть их командиры ведут к бою своих людей! Пусть бросят все что им мешает идти!
— Но, они могут быть очень далеко, господин. Мы даже не знаем где сейчас ливийский корпус.
— Все равно шли гонцов! И узнай где наши корабли!
— Уже высланы лодки их встречать, но пока они не вернулись, господин.
Офицер удивился нервозности князя и подумал:
"Неужели он сомневается в нашей победе? Ведь еще вчера на совете, он заявил, что наших неявных сил хватит для разгрома врага. Да и войск у него много, не менее чем у египтян. Единственное в чем мы отстаем, это в количестве колесниц".
— Исполняй! — крикнул князь, и офицер отправился отослать гонцов.
Князь наблюдал за атакой.
"Колесницы приблизились и сейчас по ним выпустят стрелы! Проклятые египетские пехотинцы пока не дрогнули и не разбежались от одного вида наших колесниц, как говорил Якубхер. Полководец у фиванцев хороший".
Князь видел, как египтяне выстрелили и передние колесницы опрокинулись. Но остальные продолжали атаку…
Передние колесницы гиксов опрокинулись. Выстрел египетских стрелков был более чем удачным.
Минос с удовольствием отметил про себя, что египтяне научились правильно вести битвы.
"Молодцы! Стоят не хуже добротной ассирийской пехоты! А мне еще говорили, что сделать из них воинов не получиться. Хотя это еще не победа и даже не половина победы. Их командир ведет своих солдат в бой с готовностью опрокинуть наш центр".
Якубхер схватил первое копье и когда его лошади приблизились к самому строю пехотинцев, нанес удар. Его копье пробило щит и поразило египтянина в грудь. Он выдернул острие и его колесница прорвала строй пехоты секироносцев. Прикрытые прочными попонами его лошади мчались вперед давя пехоту врага.
За ним в строй ворвались и другие колесницы. Строй подался как при ударе молота. Секироносцы хоть и поддались нажиму, но стали бить топорами лошадей врага. Минос многому их научил за короткое время и главное что они восприняли, это необходимость побеждать свой страх.
Грохот и крики слились воедино и шум битвы был слышен далеко.
— Молодцы! Секироносцы фараона отлично сражаются! — вскричал Минос. — Вот если так станут сражаться все египетские воины, мы не только разгромим гиксов, но завоюем весь мир! Смотрите!
Офицеры ничего не сказали полководцу и только одобрительно закивали.
— Но это еще не победа! — продолжил командующий. — Битва только началась!
На правом фланге египтян начали наступление пехотинцы гиксов. Они шли вперед стройными рядами и была видна отличная строевая выучка. По команде командиров воины дружно склонили копья и повернули щиты, создав преграду для стрел противника.
Битва на реке: Атла и Сара
Яхотеп приказал своим людям подойти к кораблям противника вплотную. Они шли под флагами Финикии и никто не мог заподозрить что два торговых судна решатся напасть на корабли что везут войска.
Сосед Яхотепа волновался.
— Там полно воинов, — прошептал он. — О, великие боги Кемета, не оставьте нас!
— Они совершенно не готовы дать нам отпор, — повернулся к нему молодой воин. — И сейчас их численность им ничего не даст. Главное чтобы наши люди дрались отчаянно и не струсили.
— В этом можешь не сомневаться, вождь. Они умеют быть смелыми. Я многих из них знаю, хоть они и не воины. Я и сам молюсь богам просто так, не из страха.
— Тогда все в порядке. По моему сигналу пусть кидают крючья! Сумеют?
— Сумеют! Среди нас много бывших рабов, что были осуждены за пиратство на море. Я таких назначил в метальщики.
Первое судно поравнялось с транспортом гиксов и когда они максимально сблизились Яхотеп отдал приказ:
— Давай! Время пришло!
Человек позади него отдал приказ знаком и к судну полетели крючья. Три из них впились в борта вражеского корабля и беспокойная вольница из вчерашних рабов и слуг стали тянуть за канаты, притягивая судно к себе.
— Стрелки! — Яхотеп приказал лучникам дать первый выстрел.
Полетели стрелы и смели с палубы не менее тридцати воинов. На военном корабле послышались крики боли и вопли недоумения. Там засуетились люди. Но второй выстрел смел еще человек двадцать.
Суда сблизились.
— Теперь на борт! — Яхотеп достал меч.
— Время пришло! — отозвался воин и перехватил свой топор. — Идем первыми!
Лучники сделали еще один залп и убрали стрелы.
Яхотеп первым перепрыгнул на борт вражеского судна.
человек двадцать ольница из вчерашних рабов и слуг противника. Палестину, строй подался как при ударе молота. колесницы. выдернул острие и его колесница прорвала строй пехоты секироносцев.
человек двадцать ольница из вчерашних рабов и слуг противника. Палестину, строй подался как при ударе молота. колесницы. выдернул острие и его колесница прорвала строй пехоты секироносцев.
Он бросился на первого врага и одним ударом снес ему голову. Его обдало фонтаном крови, но на это молодой воин не обратил внимания. Более Яхотеп не смотрел на то, кто следует за ним.
Еще один удар и новый враг пал от его удара.
За Яхотепом шел его товарищ с топором. Молодой солдат фараона даже не узнал его имени, но он знал, что этот вчерашний раб пользуется авторитетом среди своих товарищей, и потому выбрал его себе в помощники.
Он с яростным криком, размахивая громадным топором, крушил солдат гиксов и те отступили пред неистовым натиском этого воина. А был он человеком крупного сложения и возвышался над врагами на целую голову.
За ним на вражеский корабль перебрались вчерашние пираты и вступили в битву. Они были рады оказаться в привычной атмосфере водного боя на шаткой палубе корабля.
Поначалу их было всего пятнадцать! Это были те, кто рискнул броситься на абордаж. Остальные замешкались и с опаской поглядывали на палубу соседнего судна.
Врагов было в десятки раз больше, но они растерялись и практически не оказывали сопротивления смелым пиратам.
— Не увлекайся вождь! — высокий воин с топором спас молодого Яхотепа от удара с боку. Тот едва не пронзил его живот своим копьем. — Так могут убить, ибо нас мало!
— Враги начинают очухиваться от потрясения, а наши неохотно прыгают за ними!
— Не бойся, вождь! Сейчас они пойдут за ними. Для людей все это внове! Знай сражайся!
И он снова стал наносить удары. Еще два врага пали под его натиском. Яхотеп пошел за ним и убил еще одного.
— Как твое имя, отважный воин?
— Я, Харати, вождь! Вчерашний раб, спина которого исполосована ударами! Но когда-то, лет десять назад я служил в армии и много путешествовал по миру!
— Такой воин понадобиться фараону!
— Не стану я служить князю Секененра, вождь! Я служил великим государям и не стану под знамена простого князя. Раз! — и его топор разрубил очередного врага.
— Ты не прав, насчет Секенера, Харати! Он великий повелитель! И еще покажет себя. Может быть в этот самый момент он уже сражается с гиксами!
Успех первых вдохновил остальных и люди Яхотепа стали понемногу перебираться на палубу вражеского судна. Тоже самое происходило и со вторым кораблем гиксов. План Яхотепа сработал…
Атла смотрела на схватку из узкого окошка. Сара, которая была уже развязана, стояла рядом.
— Безумцы! — прошептала она. — Что они делают? Там столько солдат!
— Их ведет Яхотеп! — восторженно проговорила Атла, не глядя на израильтянку. — А он способен на многое. Я сразу поняла, что это великий воин!
— Они перепрыгнули на корабль! Сейчас их прикончат! — Сара испугалась за смельчаков.
Но произошло чудо! Они стали теснить врагов и их трупы валились словно колосья словно колосья спелой пшеницы под серпом крестьянина.
— Они теснят гиксов! Смотри! А ты говорила — убьют! И за ними пошли другие!
— Эти двое настоявшие герои! — пробормотала Сара. — А Яхотеп еще такой молодой! Он мог бы стать офицером а армии царя.
— Он и так служит в армии царя. Но не вашего, а царя из города Фивы.
— Он достоин стать солдатом великого царя, финикиянка. А разве царь Секененра, что незаконно присвоил себе титул фараона — великий?
— Он будет великим, израильтянка. Я могу тебе обещать, что время гиксов прошло. Они потеряют свое царство!
— Ты слишком самоуверенна, финикиянка. Не боишься, что народ гиксов станет тебе мстить?
— Я умею рисковать, израильтянка.
— Но что тебе до Египта? Ты же не египтянка. Зачем тебе свобода этой страны?
— Я здесь из-за вон того молодого воина, что сейчас так хорошо сражается на корабле гиксов, — глаза Атлы горели, и он не могла оторвать взгляда от Яхотепа.
— Он достоин любви хорошей женщины. Такие воины по смелости и изобретательности встречаются не часто, — молвила Сара. — И я бы смогла влюбиться в такого.
— Этот уже занят, израильтянка. Он уже любит и любим.
— Любим? — Сара усмехнулась. — Но он не знает, как могут любить женщины нашего народа.
Атла поле этих слов обернулась и посмотрела на Сару. Взгляды красавиц встретились как клинки, и финикиянка поняла, что эта пленница станет её соперницей в любви. Израильтянке, как и ей самой недавно, хватило малого промежутка времени, чтобы увлечься Яхотепом…
Битва: смерть фараона
Центр египетского войска поддался и гиксы прорвали его. Вслед за коленцами в бой вступила пехота. Они одолевали, и исход сражения стал определяться.
Минос понял, что пора задействовать египетские колесницы и отдал приказ наступать.
Фараон и его старший сын смело возглавили атаку. Они быстро ворвались в ряды солдат наместника Мемфиса и опрокинули их. Наемники побежали под натиском и яростью египтян…
Князь Нубти-Сет неистовствовал:
— Проклятые наемники! Они хуже фиванцев! Они открыли им мой фланг! Резерв!
— Прикажешь бросить в битву последние пятьдесят колесниц, господин?
— Я сам их поведу в бой! Иначе они откроют наш фланг и противник прорвется к моей ставке. Если я сумею их задержать, то, у отступающих полков будет время для перестроения.
И Нубти-Сет приказал подать колесницу.
— Но, князь, ты не можешь бросить командование…
— Я иду спасать положение армии! Битва вошла в решающую стадию.
Он вытолкнул возницу и сам сел в повозку. Князь обмотал поводья вокруг своей талии, дабы его руки были свободны в битве. Такой способ управления колесницей требовал большого умения и долголетней практики. И все это у князя было.
Нубти-Сет теперь понял, что гиксы могут эту битву проиграть. Они явно недооценили с Якубхером силу фиванского князя. Если так пойдет и далее то их власти в Египте придет конец. Нужно вырвать у них победу!
— Вперед! Всем идти за мной, и никто не имеет права отступать! Гиксы или побеждают или умирают! Во имя Сутеха!
— Во имя Сутеха!
Воины поддержали своего вождя громким кличем и колесницы резерва двинулись в бой.
Князь не церемонился с бегущими воинами и давил тех, кто попадал по ноги его коней. Он размахивал копьем и громко кричал, заглушая своим громоподобным голосом шум битвы:
— Остановитесь, подлые трусы! Вы бросили знамена, под которыми гиксы побеждали и покоряли народы! Стоять!
Пехотинцы, увидев своего полководца идущего в гущу битвы, стали останавливаться.
— Назад! Поворачивайте назад! — кричал князь. — Я, ваш полководец, иду вам на выручку! Вы не посмеете бросить своего вождя!
Колесницы прошли сквозь ряды бежавшей пехоты и встретились с египтянами. Нубти-Сет налетел на колесницу принца Камоса и опрокинул её. Но молодой принц сумел вовремя спрыгнуть, и не был даже ранен. Затем князь поразил копьем вражеского возницу, и вторая колесница врагов перевернулась.
Он принял на свой щит две стрелы, и продолжить движение вперед. За ним шли отборные солдаты великого гика. Они ворвались в ряды египтян и стали рассекать их строй, но их было слишком мало.
Фараон Секенера был впереди своих людей и не видел, что колесница его сына опрокинулась.
Он убил уже троих гиксов и кричал своим лучникам:
— Перебейте их стрелами! Не дайте им нас задержать!
Но эти слова не возымели действия. Египтяне растерялись, и о массированной атаке уже говорить не приходилось. Наступательный порыв был утрачен.
Отброшенная пехота перегруппировалась и снова стала вступать в бой…
Минос, увидев, что атака колесниц захлебнулась, сразу же отправил свой последний резерв в опасный участок. Он приказал гонцу:
— Двинуть в бой пехотный резерв и пусть лучники остановят их наступление с левого фланга. Во чтобы то ни стало спасти фараона и его сына!
— Будет исполнено, господин!
В центре колесницы Якубхера вынуждены были повернуть в сторону. Атака колесниц врага на левом фланге создавала угрозу ставке полководца. И если не помочь в этой ситуации князю, то сражение могло быть проиграно.
— Господин! — закричал офицер, указывая рукой в сторону. — Они атаковали наших и мемфисский корпус побежал!
— Вижу! Поворачивать колесницы в ту сторону!
— Прекратить атаку? Но после перестроения, мы можем…
— Нет! Здесь справиться пехота! Они закрепят наши позиции, а колесницы пойдут на помощь мемфисскому корпусу!
Якубхер решил нанести удар во фланг наступающему врагу и задержать его движение…
На левом фланге сражения битва стала особенно неистовой и кровопролитной. Здесь рубились воины, и битва перешла в иную фазу. Многие теперь сражались пешими, ибо около 100 колесниц с обеих сторон было потеряно.