Лорд Эйн внимательно посмотрел на меня, я на него. Мило улыбнулась начальству.
Начальство с трудом выговорило:
— Это слишком низко и подло для рожденных во льдах, Виэль.
— Даже спорить не буду, но низкость и подлость не остановили их. А вообще, я понять не могу, — глянула на стоящего с тремя дружками Харниса, — что происходит? Чего эти ждут и почему не начинается коронация?
Вопрос прозвучал неожиданно громко, и ответил мне на него почему-то подошедший лорд Тай:
— Потому что достать корону и меч изо льда может лишь тот, кому они предназначены — лорд Эйн.
Вот это поворот!
— А лорд Эйн, — сугроб с изрядным возрастом медленно оглядел моего начальника с головы до ног, — кажется, принял иное решение и откажется подчиниться. Видит озеро Спящих Предков, я рад вашему решению, мой друг.
То есть лорд Эйн собирался прийти, достать венец и меч селедки и, молча проглотив все обиды, передать их Харнису?! На мой возмущенный до глубины души взгляд излишне благородный шеф пожал плечами, после чего склонился, поцеловав руку подошедшей леди, и произнес галантное:
— С каждым днем вы становитесь все прекраснее, леди Тай.
— А вы, мой друг, не слишком ли безрассудный поступок совершили, взяв с собой полукровку? Или же это жест отчаяния, после разрыва помолвки с домом Йартау?
Нет, я обычно быстро реагирую, но сейчас была слишком потрясена всем, к тому же переела и меня тошнило, а потому я слегка выпала из разговора. Зато седовласый сугроб, внимательно оглядев меня с ног до головы, произнес:
— Она не полукровка.
И сделал шаг назад, видимо не желая на меня влиять.
— Вот! — Я палец вверх подняла торжествующе и посмотрела на начальство: — Вот это дань вежливости и поведение лояльно настроенного к вам лорда. Видите разницу?
И не дожидаясь его ответа, представилась паре:
— Виэль Мастерс, личный секретарь лорда Эйна.
Почему-то эти двое разом уставились на бриллиантовое колье, которое мне работодатель нацепил, мотивируя тем, что на приемах и… Видимо, секретарям бриллианты не положены, иначе как объяснить подобное внимание к украшению.
Лорд Эйн совершенно неожиданным хозяйским жестом привлек меня к себе, приобнял за талию, поправил на моей шее колье и:
— Виэль моя лю…
— А я говорила, что не приемлю панибратские отношения на работе и да — отличаюсь крайней мстительностью? — поинтересовалась невзначай у начальства.
Внял. Убрал руки, одарил мило улыбающуюся меня задумчивым взглядом.
— Моя любимая секретарь, — исправился перед заинтересованно внимающими нам снежными.
Изобразив книксен, попросила:
— Дайте речь.
На вопросительный взгляд, ответила шепотом:
— Внесу несколько изменений.
— Не стоит, — отмахнулся лорд Эйн. — Оппозиция так оппозиция, в конце концов, вы правы — мне терять уже нечего, последний шанс все исправить испарился вчера благодаря вашему феерическому заявлению перед леди Йартау.
Мне это сразу не понравилось.
Как не понравились и действия Харниса. Снегоурод, явно раздав указания своим приспешникам, заторопился к трону, вскинув руку и совершив указательным пальцем отработанное круговое движение. И, вроде бы, вот с чего ему пальцем крутить, а оказывается — повинуясь его жесту, через распахнутые задернутые мерцающей снеговой дымкой двери в залу повалил вооруженный народ. Все качки!
А сам Харнис, посверкивая внушительной гривой волос, буравя взглядом спину моего шефа, шествовавшего через окутанную повисшим недоуменным молчанием толпу присутствующих в бело-золотом, ринулся было за ним, но…
Я была бы не я, если бы не предприняла никаких останавливающих его действий.
— Лорд Харнис, — медовым голоском позвала проходящего мимо красавчика.
Мужик остановился, стремительно повернул голову, вопросительно уставился на меня. Хм, мне кажется, или представительницам прекрасного пола тут не отказывают?! Ну если так, то:
— Вы обещали мне кусочек вон того восхитительного тортика, — промурлыкала я.
Скривился, окинул меня уничижительным взглядом с ног до головы, прошипел:
— Вам сейчас принесут.
И попытался было пройти дальше, но не тут-то было.
— Да, это вы так сейчас говорите, чтобы от меня отвязаться, а на самом деле мне никто ничего не принесет! — патетично воскликнула я.
Зубной скрежет был весьма громким. После чего снежный мужик жестом подозвал сугроб! Тот живенько отделился от стены и подплыл к Харнису.
Претендент в селедки прошипел:
— Торт леди Виэль.
— Кусочек! — взвизгнула я.
— Торт! — не согласился Харнис.
Сугроб понятливо кивнул и умчался к столу.
Вообще, если бы этот Харнис меня хоть немного знал, не посылал бы за тортом, а бежал бы отсюда сломя голову в попытке остановить мое начальство, шествующее к возвышению и тронам, на одном из которых сидела заинтересованно взирающая на него снежная леди.
И Харнис, обменявшись с этой леди выразительными взглядами, попытался было продолжить путь, но я, всхлипнув, выдала:
— Вот вы сейчас уйдете, а этот коварный сугроб, которого за тортом послали, мне ничего не принесет и все съест сам!
Харнис застыл, подняв ногу для шага. Живой сугроб споткнулся и едва не упал, потому как он явно был не из тортоедящих и вообще, как снег, в принципе ничем не питался, лорд и леди Тай, кажется, уже безумно сожалели, что вообще подошли, а Харнис опустил ногу и развернулся ко мне, глядя с откровенной ненавистью.
Кстати, я ошиблась, он не красавчик. Ну, может, и красавчик, но какой-то не мужественный — волосы явно гелем уложены, брови подстрижены, чуток скулы выделены косметикой и, кажется, даже на губах неявный блеск. И вот, глядя на него, сейчас даже понять не могу, с чего меня так от страсти корежило? Нет, определенно с излишней притягательностью снежиков нужно что-то делать.
И тут мне принесли торт. Целый. На огромном блюде. И без ножа.
И главное, этот сугроб, который по идее в принципе не наделен эмоциями, он сунул мне торт так, словно в последний миг удержался от того, чтобы не запустить мне им прямо в лицо. А лорд Эйн в этот момент дошел до тронов, взошел на постамент, развернулся ко всем присутствующим, а их тут тысячи три было, не меньше. Театральным жестом извлек из кармана свою речь, одним движением развернул ее, держа на двух вытянутых руках, сделал вид, причем такой ответственный вид, словно собирается ее зачитать. На контрасте прозвучало неожиданное заявление:
— Я буду краток.
Ему, естественно, никто не поверил. Никто, включая меня, ибо я же речь и писала. Там была патетика на тему:
«Лорд Харнис, вы утверждаете, что претендуете на престол по праву? Похвально. Прошу обозначить это право, поведав нам заслуживающую нашего трепета и уважения вашу родословную. Ее у вас нет? В таком случае, быть может, вы претендуете на престол как выдающаяся личность, достойная нашего уважения и восхищения, сделавшая многое для нашей родины? Нет? Никаких подвигов, достижений и славного прошлого? Вы не служили в армии, не сделали достойной карьеры, не совершили никакого наушного открытия? А чем же тогда вы аргументируете ваше право на престол? Ответьте нам, лорд Харнис».
Да, я была в ударе, когда писала. Речь была выверена и великолепна. Речь была достойна прочтения. Речь в принципе являлась шедевром взывания к логике. Речь… речь взяли, свернули в трубочку и, засунув в карман, заявили:
— Да, я буду краток! — после чего лорд Эйн обвел пристальным взглядом весь зал, то есть все тысячи три присутствующих снежных. — Я ухожу в оппозицию!
Я чуть не взвыла, лорд Тай простонал какое-то ругательство, леди Тай выдохнула «И все?!», Харнис хищно и победно улыбнулся. После чего развернулся и явно собирался пойти и размазать моего чрезмерно благородного шефа тонким слоем по ледяному постаменту.
Допустить этого я никак не могла.
Легкое, грациозное движение «отбери тяжеленное блюдо у сугроба» не вышло. Сугроб зато странно воззрился на меня своей безглазой снежной головой, едва я стала отбирать у него блюдо с тортом. Не растерявшись, я извернудась и заорала в спину стремительно уходящего Харниса:
— Лорд Харнис, он мне торт не отдает! Я так и знала!
Харнис остановился, стремительно развернулся и рявкнул:
— Отпустить!
Сугроб разжал пальцы… Торт с блюдом по инерции полетел в меня… Я, используя жест метателя дисков, крутанулась и запустила снаряд… Я всегда очень метко запускала все: от сплетен до снарядов. Торт, даже не по дуге, а по прямой траектории помчался к цели…
Далее имелась попытка перехватить снаряд, для чего лорд Харнис ухватился за блюдо, но… сила инерции пагубно действует на кремовые конструкции…
Так что, соскользнув с блюда, торт влетел в накачанного снежного лорда.
Так что, соскользнув с блюда, торт влетел в накачанного снежного лорда.
— О мой снег… — пробормотала леди Тай, глядя на то, как лорд Харнис потрясенно обтекает кремом и осыпается кусками бисквитных коржей.
Мне любоваться достигнутым результатом было некогда, я хотела было ринуться и исправить положение с заявлением лорда Эйна, но мое гордое сделанным заявлением начальство, заложив руки за спину с видом «Как я вас всех!», уже двигалось по проходу между потрясенными снеголордами и снеголедями, покидая зал и топая ко мне.
Черт!
Черт! Черт! Черт!
И тут словно свет небесный пролился вопросом знакомой леди. Я узнала ее даже с огромного расстояния — это была вчерашняя леди, которая шефа кинула, и вот она, стоящая в окружении, как я понимаю, всего рода Йартау, вопросила:
— Означает ли это, что вы отказываетесь извлекать корону и ледяной меч для передачи их лорду Харнису?
И все затаили дыхание.
Шеф остановился, величественно кивнул и подтвердил:
— Именно так!
Я затаила дыхание. Разъяренный Харнис едва не взревел, а вот леди Йартау, подавшись к моему начальнику привлекательным декольте, воскликнула:
— О, мой дорогой жених, я бесконечно рада, что вы изменили решение и будете бороться за престол!
И главное, все вокруг радостно закивали, то есть Харниса в селедки, как я понимаю, вообще мало кто хотел.
Но тут шеф взял и все испортил заявлением:
— Не ваш, уважаемая леди Йартау. Вашим я был до прошлого вечера, а накануне, если помните, вы лично отказались от статуса моей невесты, использовав как повод маленькое досадное недоразумение.
Можно мне еще один торт, я им в начальство швырну?!
Леди пошатнулась, весь род Йартау крайне недобро воззрился на моего снежика, и я их прекрасно понимаю — самой хотелось его прибить! Нет, серьезно! Что ему стоило нормально на попытку примирения отреагировать, а? А теперь у нас весь многочисленный род во врагах практически. Радует лишь, что шеф сказал «маленькое досадное недоразумение», то есть получается, все дело можно решить банальным извинением?
Оказалось — нет.
— Будьте счастливы, леди, — завершил лорд Эйн.
И вновь заложив руки за спину, с самым довольным видом направился ко мне, мне же и улыбаясь. У меня было желание треснуть сначала себя по лбу, от избытка чувств, а после уже начальство. Причем много раз! Очень много!
Но лорд Эйн, совершенно довольный собой, в абсолютном молчании приблизился ко мне, кивнул шарахнувшимся от него лорду и леди Тай, одарил изучающим взглядом Харниса, покрытого кремом и крошевом бисквита, после чего подал мне руку.
Молча взяла его под локоток, и оппозиция Зандарата двинулась на выход.
Мой гордый шеф, когда удалились на приличное расстояние, гордо вопросил:
— И как я их?
— Убойно! — с трудом выговорила я. Тот факт, что мне его сейчас убить хочется, решила не озвучивать.
Пройдя через ледяную арку, мы подошли к луже и шагнули в ее глубины.
* * *Забавное чувство: шагаешь вниз — выходишь наверх. Это словно, провалившись в дырку в полу, просто пошел по потолку нижней комнаты — примерно вот такое же ощущение. Так что мы, ухнув в лужу в тронном зале, вышли в зале приемном уже в доме лорда Эйна.
И вот после этого я молча сняла с себя бриллиантовое колье, без слов вернула начальству. Затем, не обернувшись и не сказав ему ни слова, гордо направилась вверх по лестнице, там, миновав первый этаж, спустилась вниз. Еще вниз. Снова вниз. Дошла до той самой зарешеченной комнаты, где ранее шеф меня запирал, чтобы не убить. Ну, в общем, сейчас комнатка мне тоже пригодилась, так что я зашла, заперла дверь, благо ключи так тут и валялись, пнула со всей души лежащую тут же катану, прошла к кровати и рухнула на нее, раскинув руки и глядя в потолок.
Лорд Эйн нарисовался за решеткой минуты через две — такое ощущение, что он вообще за мной шел в непонятке полнейшей. Так и вышло:
— Виэль, что с вами?!
Молчу, с ненавистью глядя в потолок.
— Виэль?
Продолжаю молчать.
— Виэль, вы меня слышите?
— Если я скажу «да», вам от этого легче станет? — мрачно поинтересовалась у работодателя, продолжая испепелять взглядом несчастный каменный потолок.
— Несомненно! Виэль, в чем дело?
Молчу.
— Виэль, вас обидели?
— Меня обидишь… — произнесла многозначительно.
Понял.
Некоторое время молчал, в итоге, о небо, до него дошло!
— Виэль, я сделал что-то не так?
Не прошло и полгода!
Сев на постели, мрачно воззрилась на руководство и вкрадчиво поинтересовалась:
— Шеф, а что вы сделали «так»?!
Возмущенно нахмурившись в ответ, развел руками, мол, я хороший мальчик и все сделал правильно.
— Виэль, — красненькие глазенки сверкнули, — вы же сами решили, что мы в оппозиции!
И тут я сорвалась:
— Так в оппозиции, а не в изоляции! Вы вообще понимаете разницу?! Шеф, черт возьми!
— Виэль, оставьте мифологию в покое, — раздраженно попросило начальство.
Рухнула на постель снова, опять же воззрившись на потолок. Слов нет! Вот просто нет слов!
— И да, у меня вопрос — вы зачем Харниса тортом обмазали? — последовал собственно вопрос.
Разъяренная, я язвительно ответила:
— Из эротических побуждений.
Начальство оторопело, развернулось и покинуло меня в одиночестве.
Не надолго!
Лорд Эйн вернулся спустя минут десять с бутылкой вина и собственно моей речью, которой столь неосмотрительно пренебрег.
— Знаете, Виэль, — хлебнул из горла, — мне кажется, вы не совсем понимаете ситуацию. Давайте я вам все объясню.
— Валяйте, — решила я.
Встала с постели, прошла к решетке и обалдевшему от моего приближения руководству, после чего заставила его обалдеть еще и от моей наглости, протянув руку и отобрав бутылку. А затем, усевшись на полу, милостиво дозволила:
— Объясняйте уже.
Сверкнув очами, Эйн прошипел:
— Виэль, возможно, вы не заметили, но вы только что имели дерзость…
— Да, я становлюсь очень дерзкой, когда меня доводят! — раздраженно сообщила начальству.
Умолк.
Постоял, сверля меня взглядом, после сел на пол, повторив мою позу со скрещенными ногами, и как заорет:
— Вина мне!
Да счас! Я и бровью не повела.
И правильно сделала — через мгновение в подвал вбежала запыхавшаяся прислуга с конструкцией, содержащей в себе бутылок сорок разнообразной формы, цвета, но с примерно одинаковым спиртосодержащим содержимым. Эйн, придирчиво осмотрел принесенное и…
— Слушайте, а можно мне сладкое вино, а я, так и быть, верну вам эту кислятину? — неожиданно предложила я.
Шеф выбрал три бутылки розового, золотистого и полупрозрачного цветов, последовательно откупорил и пододвинул мне к решетке. Сделав большой глоток, милостиво вернула ему початое вино, полностью игнорируя укоризненный взгляд. Со скорбным вздохом, снежик выбрал себе еще бутылку и отослал зеленую и от природы, и от обалдения прислугу.
Мы остались сидеть.
Ну как остались, лично я, перетянув бутылки к себе за решетку, начала их последовательно пробовать. Было вкусно. На середине третьей бутылки Эйн, так и не притронувшийся к собственному спиртному и заворожено наблюдающий за моим попранием всех норм винопития, наконец соизволил заговорить:
— Вы заставили меня ощутить себя ничтожеством, Виэль.
Поперхнулась, Закашлялась и, вытирая лицо, потрясенно воззрилась на шефа.
— Серьезно, — подтвердил он. — Благородным болваном, готовым отдать все другому лишь потому, что его предпочла моя любимая женщина.
О черт, я слишком мало выпила для подобных откровений.
— Вот только не нужно так показательно кривиться, — нахмурилось мое начальство.
— Прекратите ударяться в сантименты, вам не идет, — вполне резонно заявила ему.
После чего спросила о том, что действительно заинтересовало:
— Лорд Эйн, о чем говорил лорд Тай? Я так и не поняла, что это за ритуал и зачем Харнису понадобились вы?
Нахмурился, затем хлебнул из бутылки и, глядя куда-то перед собой, начал рассказывать:
— Так уж сложилось, что ледяная корона — удел лишь достойнейших. У каждого сэльда своя корона, и каждый сэльд уносит ее с собой в озеро Спящих Предков.
Он помолчал, затем тихо продолжил:
— Моя заискрилась во льдах тронного зала, когда я вскинул свой меч победы на Харласской заставе… И это коренным образом изменило мою жизнь. Льды готовы были избрать меня следующим сэльдом.
Я подалась ближе, заинтригованная даже не столько рассказом, сколько соприкосновением с совершенно чуждой культурой, традициями, жизнью… А шеф грустно продолжил:
— Первым, что начало отравлять мою жизнь, стала лесть. Она лилась липкой патокой отовсюду, она обволакивала, она закрывала обзор на действительно достойных, она не давала дышать… Мне, привыкшему к военной прямоте, к одобрению, что порой заключалось лишь в дружеском похлопывании по плечу, все эти расшаркивания, изысканные фразы, многоцветие слов… претило.