Разумному существу по имени Старк не спалось потому, что ангелы никогда не спят целиком, а ангелы такого высокого полета, как Старк, вообще практически не спят, им это просто не нужно. Старк не спал и размышлял о смысле жизни.
Смыслом жизни Старк считал совершенствование.
Ризенгри Шортэндлонг смыслом жизни считал саму жизнь.
А Дюшка Клюшкин просто хотел стать мутантом.
Глава 11 Не тяните эту нить
Когда Варя исчезла насовсем во второй раз, она испугалась гораздо меньше. Во-первых, она уже знала, что это не так уж и насовсем, что вскоре ты окажешься на том же месте, откуда исчез. Во-вторых, исчезновение – это же классное приключение, это же просто вау!
Единственное, что немного смущало девушку, – это то, что все предыдущие исчезнувшие из-за любви мутанты, по слухам, обратно не возвращались. «Наверное, это потому, что они влюблялись стопроцентно, со всеми потрохами, а я – так, наполовинку. Или даже процентов на тридцать…» Варя твердо решила не втрескиваться в Клюшкина на все сто, оставить все, как есть. Как есть – оптимальный вариант. Особенно здорово будет исчезать во время контрольных. Чувствуешь, что задание сложное, быстро смотришь на Клюшку – и готово, тебя уже нет в классе. Любовь – уважительная причина.
Место, в которое Варя попала, исчезнув вторично, чем-то напоминало реальность из визора Дюшкиного дедушки и чем-то – те декорации с фонтанчиком, где она трясла кулаками, влюбившись в первый раз. Может быть, это и было то же самое место, только за время Вариного отсутствия оно видоизменилось. Фонтан остался прежний, это точно. Кустов стало больше. Игольчатого тумана меньше. Искусственный газон был теперь далеко не везде, и вместо банальных цветочков на нем росли такие штуковины… Ну такие, любопытные… Варя не знала, как их описать, ничего подобного она раньше никогда не видела. Она на всякий случай присела на корточки, понюхала одну штуковину-загогулину. Но запаха не почувствовала.
– Это потому, что у тебя клюв вместо носа, – вежливо подсказал кто-то.
– Ах! – Варя вскочила, стремительно развернулась.
В метре от нее стояли двое. Один пониже и поплотнее, в обычных штанах и рубахе, второй – повыше, в аляповатом пончо.
Диди. Мы, земляне-12, сказали бы «в мексиканском пончо», но на Земле-11 мутанты-мекскиканцы (там страна называется Мекскика) никогда не носили ничего подобного. Что касается загогулин вместо цветочков… Нам их так же не с чем ассоциировать, как и Варе: проволосли на нашей планете не растут, это растение с Земли-78.
– Здравствуйте, – произнес мужчина, который пониже.
Голос у низкого оказался высоким, и Варя поняла, что про клюв говорил высокий, с низким голосом.
– З-здравствуйте, – Варя слегка кивнула в знак приветствия. – А вы кто? Как вас зовут?
– Мебби Клейн, – представился высокий.
Второй промолчал, беззастенчиво рассматривая девушку.
– Очень приятно, – сказала Варя. – А вас как зовут?
– Меня? – удивился второй, увидев, что обращаются именно к нему. – Ну, Мебби Клейн!
«Или издевается, или чудик законченный!» – подумала Варя и произнесла, повернувшись к высокому, который показался ей более адекватным:
– А меня зовут Варя.
Неадекватный хмыкнул, а высокий развел руками, как бы извиняясь, и отрицательно покачал головой:
– Простите, но вас не зовут Варя.
«Они оба психи!» – в панике подумала Варя и повторила спокойно, медленно, как говорят с совсем маленькими детьми:
– Простите, но меня точно зовут Варя. Варя Воронина.
Теперь оба психа отрицательно закачали головами. Это получилось у них довольно синхронно.
– Вас не зовут Варя Воронина, – повторил первый.
– Хм! И как же, по-вашему, меня зовут?
– Мебби Клейн, – не очень уверенно ответил второй.
– Мебби Клейн, – убежденно подтвердил первый.
Варя не выдержала и расхохоталась:
– Значит, если я правильно поняла, вас зовут Мебби Клейн… – Варя отвесила короткий поклон первому. – И вас зовут Мебби Клейн. – Кивок второму. – И меня Мебби Клейн?
– Вы абсолютно правильно все поняли, – улыбнулся первый. – Но это только часть истины.
«Точно психи! – расстроилась Варя. – А вдруг я не влюбилась и не исчезла, а тупо сошла с ума и попала в дурку?»
– Нет-нет, о нет! – успокоил ее первый Мебби Клейн. – Вы именно влюбились и именно исчезли…
– А вовсе не попали в дурку, – добавил второй Мебби Клейн.
«Ы-ы-ы!!! Они мои мысли читают! – совсем расстроилась Варя. – А я-то надеялась на забавное приключение…»
– А куда я попала? – обреченно спросила она.
– В Мебиклейн, уровня Пи, – разъяснил высокий. – Конечно, не в центр, а в пригород, в котором, как видите, еще вовсю идут созидательные работы. Кстати, раз уж в вас есть жилка инфилопера, вы можете принять участие в этих работах.
Варю вдруг осенило. Ну конечно же! Мебби Клейн! Инфилоперы! Это всё из повести Дюшкиного деда, Славика Тихоновича! Потому и на реальность в визоре смахивает. Туман похожий. Из такого тумана 13 D-принтер визора и создавал реальность. Воронина не была сильна в технических деталях, но самые основы в общих чертах представляла.
Варя заулыбалась. Теперь все становилось ясным. Итак, она ни разу не исчезала и уж точно не влюблялась. То есть немножко влюблялась, конечно, но немножко – не в счет, это нормально. А хитрый Дюшка с помощью своего деда, каких-нибудь знакомых гипнотизеров и актеров…
– Нет-нет-нет, все совсем не так! – улыбнулся высокий Мебби Клейн. – Вы все поймете чуть позже, а сейчас я предлагаю сделать три вещи.
– Три?
– Именно так. Первая – слопать конфетку и успокоиться.
Перед Варей появился сладкая цапля на палочке. Варя хотела взять цаплю двумя руками, но левая онемела, словно ее ладонь все еще держал Венька Бесов. Пришлось взять правой.
– Вторая – разобраться с именами, а то мы реально до дурки дойдем. Хотя всех и каждого из нас в данный момент зовут Мебби Клейн, и мы являемся Мебби Клейном не только по имени, но и по сути…
Варя ничего не поняла, но вникать и переспрашивать не стала, а вместо этого откусила голову цапле – вкус оказался приятный, что-то вроде манго.
– Хотя это так, мы будем между собой меня называть Мебб, тебя – Ик, а его – Лейн. Но тебе, для успеха и радости, лучше принять тот неоспоримый факт, что мы все являемся одним целым. Одним целым по имени Мебби Клейн. Хотя у каждого из нас разные функции.
Варя опять ни черта не поняла, к тому же ей не очень понравилось ее новое имя – Ик. Но «ради успеха и радости» она решила не спорить: психи они или нанятые актеры – какая разница? Вроде не агрессивные. Вроде забавные. А если что – она как хрюкнет во все горло!
– Ну вот, теперь твое настроение, Ик, мне нравится гораздо больше! – усмехнулся Мебб.
– Вообще-то на «ты» мы не переходили! – заметила Варя, принимаясь за крыло цапли.
Мебб пожал плечами:
– Но ведь глупо обращаться к самому себе на «вы»!
«Странно, левая рука всерьез затекла, с чего бы?» – подумала Варя.
– Да, нестандартная ситуация, – согласился Мебб. – Лейн, смотри, как любопытно: этот парень все еще на связи! Кажется, мы сможем создать восхитительную сокращалку с Пи на одиннадцатую.
Лейн взял в свои мягкие лапищи Варину руку и – раз! – вытянул из середины ладошки тоненькую черную ниточку Было совсем не больно, только немного щекотно. Но от неожиданности Варя завизжала.
– А-а-а!!! Мама, мама, мамочка, что это??? Откуда это у меня?
– Ик, Ик, спокойно! Это не у тебя. Это у твоего друга, так что не переживай, – невозмутимо сказал Мебб, цепляя ниточку указательным пальцем и немного вытягивая ее в сторону.
Нитка была хоть и черная, но какая-то прозрачная. Как черная леска.
– С черными нитями сложно работать, – вздохнул Лейн. – Сила нужна немереная, и помощников штук семь, не меньше.
Варя с ужасом взирала на черную нить и только что в обморок не падала.
– Это точно не моя? Это точно не из моей руки? Но она же из моей тянется!
– Точно, точно не твоя. Твоя должна быть желтая или зеленая… Ну-ка, попробуй другой рукой. – Мебб отобрал недоеденную цаплю и положил ее прямо на воздух. – Давай, попробуй!
– Как попробовать?
– Примерно так…
Мебб щелкнул пальцами, сдвинул кисть в сторону, и из кончиков его указательного и большого пальцев, сложенных вместе, потянулась яркая фиолетовая нитка, толстая, почти бечевка.
– Это фокус? – недоверчиво спросила Варя.
– Нет, почему? Все настоящее.
– Это магия?
– Да нет же!
– Это обычная способность любого инфилопера, находящегося на уровне Пи. Ну, попробуй же сама, наконец.
Варя щелкнула пальцами, подвигала рукой. Результат был нулевой. Хотя нет. Что-то такое почувствовалось. В пальцах, на самых кончиках.
– Мне не нужно щелкать, – вдруг уверенно сказала она. – Мне лучше так…
– Мне не нужно щелкать, – вдруг уверенно сказала она. – Мне лучше так…
Варя раскрыла ладонь, вытянув пальцы вперед, и провела рукой по воздуху. Три лимонные ниточки, тонкие, как паутинки, вытянулись из трех ее пальцев (большой и мизинец остались незадействованными) и повисли в воздухе.
– Ух!!!
– Здорово?
– Круто! А что дальше делать?
– А дальше – все что угодно, кроме одного. Вот эту черную чужую ниточку я сейчас спрячу. И ты ее не вытягивай.
Варя хотела спросить, почему не вытягивать, но вдруг поняла, что знает это. А знает потому, что никакая она сейчас и теперь не Варя, а… а Мебби Клейн, вот! Вот так.
Диди. Не тратьте время, пытаясь повторить эксперименты Мебби Клейна с ниточками из пальцев. Даже если вы являетесь инфилопером, в условиях Земли-12 производство инфи невозможно. Этому препятствуют базовые физические характеристики нашего мира.
Глава 12 Совещание
Дюшка Клюшкин никак не мог уснуть. Он вертелся под одеялом и пытался решить свою головоломку, в которой недоставало еще больше деталек, чем у Риза. Дежурные операторы СОСИСки, следящие за показаниями датчиков, вмонтированных в Дюшку, вынужденно бодрствовали вместе с ним. А поскольку показания этих датчиков не лезли ни в какие рамки, то вместе с дежурными не спала добрая треть сотрудников секретного отдела, мечтающая в этот час только о том, чтобы объект Клю наконец угомонился и задрых. Ангелы следили за всем, что происходило в городе, и, как обычно, ни во что не вмешивались.
Первую половину ночи Дюшка думал о себе и о Варе. Он не мог понять, что происходит с Варей, отчего она за последнее время так изменилась. Но еще хуже было то, что Дюшка не мог понять, что происходит с ним самим. Он не боялся, или, по крайней мере, ему казалось, что он не боится того, что его будут исследовать или клонировать. Где-то в глубине души ему даже приятно было осознавать, что он – особенный, единственный, уникальный. Но в той же самой глубине Дюшке хотелось оправдать эту уникальность каким-нибудь красивым самостоятельным поступком. Например, совершить подвиг, на который ни один обыкновенный мутант не способен. Или написать потрясающую поэму, наполненную сугубо человеческими чувствами. Или сделать еще что-нибудь в этом роде. Короче говоря, отличиться. Стать особенным не потому, что так решила природа, а потому, что ты сам на это способен. Однако дела с поэмами и подвигами продвигались туго. Честно говоря, пока они вообще никак не продвигались. Конечно, Дюшка по праву считался лучшим хрюкальщиком школы, и, кроме того, у него было еще одно не совсем обычное хобби, но все-таки для единственного человека на планете этого было совершенно недостаточно. Вот если бы удалось для начала подтянуть по оперативному хрюканью Варю… Но она сама уже как-то справилась… Эх, Варя, Варя!
Дюшка вылез из постели и подошел к базовому компьютеру. Базовым у мутантов называется непереносной компьютер, жестко подсоединенный к сети. Все остальные компы – браслеты, кольца, сережки, тетрадки и т. д. – связаны с ним, но могут быть перекинуты и на любой другой подходящий приемник.
Диди. Попадете к мутантам – легко разберетесь, у нас на Земле-12 тоже примерно такая же система. Вот на Земле-98 все устроено иначе, там будьте осторожны и ни в коем случае не нажимайте на зеленые кнопки! Э-э… и на остальные тоже. Да.
Дюшке было плохо. С одной стороны, он чувствовал себя полным ничтожеством, с другой – понимал, что все остальные, мутанты, вообще полные уроды. Никто из них не способен его понять! Даже Варя. Да что там Варя… Даже мама! Дюшка тихонько заплакал. В нижней части дома что-то зашевелилось. Дюшка быстро скользнул в ванную комнату, расположенную рядом с его спальней, заперся и пустил воду. Предчувствие его не подвело: мама подошла ровно через десять секунд.
– Ты представляешь, который час? – спросила она сонным голосом.
Пока Клюшкин безуспешно решал свою головоломку, его мама успела уже и заснуть, и проснуться.
– Так ведь с завтрашнего дня – каникулы!
– Тем более. Успеешь еще в ванне насидеться. Скоро утро, а ты…
– Ну, мамуленька!
– Вылезай и спать! Ты портишь себе здоровье, милый!
– Ладно, сейчас.
Мама ушла. Дюшка сглотнул горькую слюну и подставил ладонь под струю воды.
– Ты портишь себе здоровье, милый! – сказал он воде маминым шепотом, но только с добавлением яркой издевательской нотки. – А если ты испортишь себе здоровье, солнышко, то станешь мутантом, и тогда тебя не заберут на опыты. – Дюшка даже не заметил, как стал говорить вслух. – А если тебя не заберут на опыты, тебе придется жить, как всем обыкновенным ребятам, и тогда…
Клюшкин поднялся с краешка ванны и закрыл кран. Его взгляд упал на тюбик с зубной пастой, которой он столько лет безуспешно пользовался для выращивания клюва.
– Только вот не стану я никогда мутантом! – прошептал Дюшка и опять всхлипнул.
– Ты уже спишь? – крикнула снизу мама.
– Ложусь! Спокойной ночи! – как можно более веселым голосом откликнулся Дюшка, перекочевывая в спальню.
К уставшим дежурным операторам СОСИСки присоединилось подкрепление в виде двух операторов «службы НЗ» и врача-невропатолога, поскольку состояние объекта Клю грозило перерасти в неуправляемую истерику. Директора решили пока не беспокоить.
Дюшка опять залез под одеяло. Его знобило, лихорадило и качало – все одновременно. Ему было горько осознавать, что он не способен совершить ни одного достойного поступка. Да он даже в ванне не может сидеть столько, сколько ему хочется! Может, у него потому ничего и не получается, что он – человек? Может, если бы он родился мутантом, все было бы по-другому, лучше? Но мутантом ему не стать. Разве что отправиться в биореактор, про который ему рассказывал Венька. Дюшка накопал кой-чего в сети по поводу этого реактора. Мысленно он не раз совершал к нему путешествие, полное приключений и опасностей. Он пробирался внутрь, как профессиональный шпион, обведя вокруг пальца многочисленную охрану, и становился в итоге самым крутым мутантом с клювом, крыльями и складными членистоногими отростками, которые незаметно убирались под ребра. В этот момент в Дюшкиных мечтах обычно появлялась Варя, окруженная толпой экзальтированных телевизионщиков, которые специально прилетели к реактору брать интервью у только что вылупившегося членистоногого монстра. Но сегодня Варя не появилась. Сегодня на Варе Дюшкина мечта предательски оборвалась, и он вдруг понял, что ему срочно нужно действовать. Клюшкин опять вылез из-под одеяла и подошел к компьютеру.
В этот момент в дежурку СОСИСки вошел директор. Он бросил взгляд на приборы и тоже понял, что надо срочно действовать.
В половине четвертого утра в подземном конференц-зале секретного института по личной инициативе Тафанаила Казбекова собралось экстренное заседание ученых, непосредственно работающих с Андреем Клюшкиным. На нем, кроме самого директора, присутствовали:
– Фредерико Менс, как всегда бодрый, в парике и отличном расположении духа;
– его супруга Сильвия Менс, жизнерадостное создание и одновременно специалист по нестандартной психологии;
– Игорь Лап, откровенно скрывающий зевоту даже после трех противосонных таблеток;
– Лелександр Сергеевич Пушкин, в отличие от своего знаменитого тезки в жизни не написавший ни одного стихотворения, но зато бесспорный ас в области биохимии;
– десяток других сотрудников СОСИСки;
– горстка ангелов-наблюдателей во главе с Димой Чахлыком, темнокожим ангелом атлетического телосложения, от одного кивка которого в конечном итоге могла зависеть дальнейшая судьба собравшейся в этом зале компании.
Графики, на которых были изображены изменения состояния объекта Клю за последние сутки, светились на экранах, расположенных под потолком по периметру зала. Центральный экран в данный момент был подключен к камере, наблюдающей за Дюшкой, который в глубокой задумчивости сидел на кровати, обхватив руками коленки. Разговор умных ученых был очень умным и изобиловал еще более умными словами и выражениями.
– Меня тревожат некоторые показатели лямбда и дельта-два, связанные с изменением профиля ответов рецепторов лимфоцитов за последние три дня, – сказал Пушкин.
– Рецепторов В-лимфоцитов, – уточнил всезнайка Лермонтов, поскольку не все присутствующие были биохимиками.
– Учитывая характер смещения профиля, я считаю, что объект Клю должен быть в срочном порядке изолирован и тщательно исследован в условиях стационара, – продолжил Лелександр Сергеич, бросив уничижительный взгляд на выскочку-компьютерщика.
– А учитывая данные последней энцефалограммы, – перебил Пушкина Лап, включая под потолком два новых экрана, – в данный момент объект Клю ни в коем случае не может быть изолирован от общества. Если мы не хотим его потерять.