Раньше, пока никаких тайн у Дюшки не было и в Воронину он не влюблялся, за последним человеком можно было в принципе следить и с помощью стандартного набора шпионских датчиков здоровья. Но теперь… Объект Клю все чаще снимал браслетку, поскольку индикатор начинал краснеть и верещать, упорно выбрасывал в унитаз таблетки, плохо спал, чаще плакал, бродил бесцельно вне зон с камерами наблюдения. Раньше Клю делился своими переживаниями с плюшевым мишкой, и эти разговоры благополучно записывались. Но теперь мишка пылился на полке между таким же забытым кубком за победу в оперхрюке и грудой детских энциклопедий, а последний на планете человек переживал молча. У сосисочников наступили напряженные времена. Многим пришлось отменить предновогодние отпуска.
Через две недели после запуска Вари-2 было решено, что у Дюшки должен срочно появиться новый друг. С микрофоном. После долгих споров выбор пал на Рыжего Тафанаила.
Тафанаила не могли отправить в Дюшкин класс, так как он не ходил в школу. Он совершенно не умел разговаривать, у него были треугольные уши, хвост и типичные лапы вместо рук и ног. При этом при всем Тафанаил не был мутантом ни второго, ни третьего порядков. Он был маленьким рыжим котенком, которого Варя с Дюшкой встретили, возвращаясь из школы. Имени на тот момент у него еще не было, он фигурировал в отчетах как «объект Мяу».
Дюшка и его друзья никогда не видели настоящих котят. Кошки, так же как и собаки, и почти все другие животные, вымерли, давно уступив место представителям Fauna Sapiens. Фауна Сапиенсы были искусственно созданными организмами с хорошо развитыми мозгами. Самыми обыкновенными из них были царапазавры и покусодонты, предками которых как раз и являлись кошки с собаками. Фауна Сапиенсы были забавными, сообразительными, говорящими и ненадоедливыми, но отчего-то не пользовались большой популярностью у населения, особенно по сравнению с домашними роботами. Наверное, потому, что робота можно забыть покормить, его можно отключить на время отпуска или каникул, если уезжаешь, а также сдать в бесплатный гарантийный ремонт в случае чего. А за Фауна Сапиенсами требовался постоянный уход.
– Вау! Какая лапочка! – взвизгнула Варя, чуть не наступив на хвост дрожащему от страха крошечному созданию, которое поместили сюда за десять секунд до появления детей.
– Не может быть! – удивился Дюшка. – Ты уверена, что это лапочка? Лапочка – это такое животное? Странно, что я о нем ничего не слышал. Он похож на…
Дюшка не особенно увлекался биологией, но фильмы о животных, особенно вымерших, очень любил. Поэтому, хотя ни одно из них живьем Дюшке не встречалось, он был почти уверен, что перед ними – обыкновенный древний котенок.
В этот момент оператор в гараже поперхнулся чаем и не отреагировал вовремя. Задержка с получением инструкций (пусть даже из-за чая) была, безусловно, непредвиденным обстоятельством. И установка Варя-2, строго в соответствии с вложенной в нее программой, сработала в автономном режиме: вытянувшись по стойке «смирно», она отрапортовала:
– Животного с названием «лапочка» в природе не существует. Мы столкнулись с детенышем кошки обыкновенной, семейство Доместикус Обыкновенус, Несапиенс и Такдалеес. Это семейство характеризуется удлиненным десятым позвонком нижней черепной коробки, что было открыто с помощью метода лазерной энцефалограммы в одна тысяча…
Тут оператор пришел в себя и отключил аварийный режим.
– Я пошутила. Хи-хи! – Варя кокетливо повела плечиками и пощекотала котенка за ушком. – В черепной коробке позвонков не бывает. Как мы его назовем?
Дюшка нерешительно присел рядом с Варей. За пять лет, которые он проучился вместе с Ворониной, она вот так пошутила впервые. Было похоже на то, что Воронину загипнотизировали. Или, может, что-то сделали с ее памятью? Мудрые датчики зафиксировали тревожную реакцию «объекта Клю», а ассистент Лап в журнале напротив полученных данных коротко записал: «Типичная реакция на первую в жизни встречу с настоящим котенком». Потом он подумал и зачеркнул слово «типичная» – кто его знает, какие могли быть реакции на обыкновенных котят у других обыкновенных людей!
– Давай возьмем котенка с собой! – проворковала Варя. – Будем за ним вместе ухаживать…
Варя взглянула на Клюшкина своими пронзительно-чистыми, совершенно обычными человеческими глазами, и в Дюшке невольно шевельнулось то самое чувство, как тогда, в кафешке. Все его сомнения разом улетучились. «Организм Клю вошел в норму», – удовлетворенно прокомментировал оператор, сидящий «на датчиках».
С котенком отправились домой к Варе. Нашли в компьютере, в разделе «историческая биология, не полностью вымершие виды» все, что касается семейства кошачьих. Узнали, чем это чудо кормить, в чем купать. Они сидели у экрана плечом к плечу, и Дюшке ужасно хотелось потихоньку провести ладонью по Вариным волосам, но они были собраны в большой пучок на затылке. А потом тетя Лена, Варина мама, принесла детям по кружке настоящего какао, которым ее специально для Дюшки снабдили люди из СОСИСки. Мама Вари казалась какой-то грустной, ее клюв – не такой большой и красивый, как у дочери, но тоже ничего, – тоскливо свисал на тонкие, ненакрашенные губы. Но Дюшке было так хорошо, что он не придал этому никакого значения – может, у человека неприятности на работе или еще что.
– Интересно, а разрешат ли мне взять его с собой в институт, на опыты? – проговорил Дюшка, глядя, как забавно носится котенок за бантиком на ниточке, другой конец которой Варя обвязала вокруг своего мизинца.
– Ну-у, почему бы нет? – в тон ответила Варя, тоже не отводя глаз от забавного рыжего комочка.
Как раз сейчас он не рассчитал своих возможностей и, смешно выгнувшись в прыжке, плюхнулся на бок. Между тем ассистент в гараже срочно связался со своим руководителем Джереми: «Можно ли будет объекту Клю взять в институт объект Мяу?» «Я не решаю эти вопросы один, сейчас свяжусь с начальством!» – тут же ответил Джереми.
Котенок поднялся, плюхнулся в противоположную сторону и принялся чухаться.
– А вдруг у него эти… про которых мы только что читали…
– Кто? – не поняла Варя.
– Ну, как их… вши, что ли.
Дюшка подошел к экрану и вернулся на ту страницу, где говорилось о паразитах.
– Да откуда у него вши?
– Как это «откуда»? С улицы. Вот послушай, это из старинного руководства по уходу за кошками. Тут написано… Погоди, что-то найти не могу…
Варя-2 нехотя оторвалась от игры с котенком. Именно нехотя. Эти детали поведения были заложены Фредериком Менсом в программу ее реакций в подобных ситуациях.
– Мы должны тщательно проверить малыша на предмет паразитов! – решительно сказал Дюшка, изучив руководство. – Киса, киса, кисонька, мурлышенька, ну-ка иди к папочке…
И он направился к котенку. Оператор напрягся. Андрей Клюшкин заграбастал умывающегося мурлыку поперек живота и принялся внимательнейшим образом его осматривать. Крошечный, втрое меньше булавочной головки, микрофон был надежно прикреплен к внутреннему краю правого уха несчастного животного. Дюшка тщетно попытался его отковырять ногтем. Котенок ответил на его попытку душераздирающим «мяу».
– Странно, – удивился Дюшка. – Не отдирается. Но это вша, точно.
– Вошь, правильно говорить «вошь», – механически поправила его Варя. (Она вновь работала в автономном режиме, пока дежурный оператор соображал, каким образом избежать провала). – И вообще, кошки скорее могут страдать от блох. В конце двадцатого – начале двадцать первого века на них даже специальные ошейники надевали, пропитанные репеллентом, в качестве которого использовали дихлорметило…
– Откуда ты все это знаешь, я же один читал руководство? – поразился Дюшка.
– Просто знаю – и все, – пожала плечами Варя.
– Странно.
Нет, это надо было пресечь двумя минутами раньше! Ассистент понял, что ему грозит минимум выговор за такое количество допущенных оплошностей. Но, в конце концов, он не виноват! И так торчит тут совершенно один. Его напарнику, видите ли, приспичило срочно, прямо во время дежурства, выяснять отношения со своей девушкой. Как будто несколько часов подождать не мог! Что же делать? А вдруг их обоих за такие дела выгонят из института – и прощай кандидатская диссертация и светлое будущее? Директор института, Тафанаил Казбеков, был мутантом добрым, но оплошностей на работе не прощал никому. Особенно таких серьезных оплошностей. Время шло. Андрей Клюшкин мертвой хваткой вцепился в несчастное кошачье ухо, пытаясь во что бы то ни стало извлечь из него крошечную черную крупинку. Варя-2 тупо глядела в компьютер, и, наверное, это было самое безобидное в создавшейся ситуации. Котенок орал дурным голосом. Через три или четыре секунды «блоха» благополучно оказалась в руках у Дюшки, освобожденный котенок юркнул под диван, а Варя оторвалась от компьютера и устало зевнула. И ассистент, молоденький научный сотрудник, чудом попавший на такое хорошее место, решился. Сплюнул трижды через левое плечо и принялся действовать.
– Смотри, я ее вытащил! – возбужденно сказал Клюшкин, перекатывая на ладони черный шарик с крошечными усиками.
Варя нехотя подошла, поджала губки:
– Фу, какая гадость! Она к тому же мертвая! Выброси ее, пожалуйста, и помой руки.
– Ага. Я ее в раковину смою! – согласился Дюшка и отправился в ванную.
А ассистент дал Варе-2 установку на срочное выдворение объекта Клю из дому. Однако объект Клю выдворяться явно не собирался.
– На завтра еще пять задач по прикладной генетике! – напомнила ему Варя.
– Ну да, – согласился Дюшка, заглядывая под диван в поисках котенка. – А как мы его назовем?
– Не знаю.
Дрожащий от напряжения сотрудник лихорадочно придумывал, как бы ему понезаметнее и поправдоподобнее исправить записанную информацию.
– Может, Шарик?
– Шарик, – согласилась Варя.
Проблема заключалась еще и в том, что запись эксперимента велась одновременно на несколько видео камер, а компьютеры в сети дублировались. И все это может просечь Джереми…
– Нет, лучше Тузик.
– Отлично, пусть будет Тузик.
«А что, если просто стереть часть файлов, а потом сдвинуть датчик времени и…» – подумал ассистент.
– Нет, кажется, это не кошачьи клички. Мне бабушка рассказывала…
У ассистента не было ни малейшего желания выслушивать то, что рассказывала этому курносому пацану его драгоценная бабушка.
– А давай назовем его Тафанаилом! – с энтузиазмом предложила вдруг Варя. – Очень подходящая кличка для кота. Сокращенно – Тафик или просто Таф.
– Здорово! – воскликнул Дюшка. – Ну, у тебя и фантазия!
Варя скромно потупилась.
Наконец котенок заснул, а Клюшкин ушел. Менее чем через час все записи были тщательно подчищены, датчик времени выверен с точностью до миллисекунды, файлы с распечатками данных сохранены в отдельной папке с соответствующим серийным номером, а натуральная копия Вари Ворониной отправлена на текущую профилактику. Юный научный сотрудник облегченно вздохнул, сдал дежурство и даже по дороге домой не сообразил, какую невообразимую глупость он допустил, дав маленькому рыжему котенку имя директора секретного института.
Глава 9 Страшная тайна супермутанта
Лучшему другу Андрея Клюшкина Веньке Бесову было тринадцать лет, хотя на самом деле недавно исполнилось аж пятнадцать. Он был блондином, хотя на самом деле у него вообще не росли волосы. Он умел проходить сквозь стены и не только, хотя, кроме родителей, а теперь еще и Дюшки, этого никто не знал. Он числился вторым мутантом, потому что быть вторым мутантом наиболее безопасно, хотя, судя по всему, являлся мутантом четвертого порядка, которых вообще в природе не существует.
Лучшего друга Дюшки Клюшкина даже звали вовсе не Венька Бесов. Его настоящее имя было Ризенгри Шортэндлонг. Если коротко – то просто Ризи или Риз.
Риза Шортэндлонга окружала целая куча тайн. Но самая страшная тайна Ризенгри заключалась в том, что его сестра Дженифер была ангелом, – единственным за всю историю ангелом, родившимся на планете мутантов, и об этом нужно было молчать.
А лучше – и не думать вовсе. Если твоя сестра – ангел, а ты – мутант, об этом лучше не думать вовсе.
Легко и естественно быть таким, как все: мутантом среди мутантов, ангелом среди ангелов, человеком среди людей. Терпимо, хотя и обидно быть худшим из всех: последним в строю, второгодником на «камчатке»… Сложно, зато захватывающе и волнующе быть лучшим из всех: лидером, классиком, признанным гением. Тяжело и утомительно быть одиночкой, белой вороной, плывущей не в потоке, не в хвосте, не впереди всех, а в противоположном направлении. Разные бывают роли. И разные цели. Со всеми ролями можно справиться. Любую цель можно попытаться достичь. Но как быть, если цели у тебя нет вовсе, а ролей – несколько?
Ризенгри никогда не был таким, как все. Лучшему из мутантов приходилось скрывать свое безусловное превосходство над остальными, иначе со спокойной жизнью ему пришлось бы распрощаться. Кому на планете нужен монстр, от которого не может быть секретов, для которого не существует преград? Ризенгри был лучшим, который был вынужден держаться посреди общего потока. И это была первая неприятная сторона его жизни. «Стоит тебе засветиться – и твоя жизнь превратится в кошмар. Если ты вообще останешься жив… Пока это так!» – слова сестры были однозначны. И Ризи, и его родители знали, что Джен можно верить. Ангелы никогда не врут и никогда не ошибаются в своих прогнозах. Риз проверял это много раз: предсказания Джен сбывались всегда, неизбежно и очень точно. Хотел бы и он уметь так предсказывать! Но нет, то, что легко давалось наивному ангелочку Джени, супермутанту Ризенгри было повторить слабо. Тут начиналась вторая неприятная сторона его жизни. Лучший из мутантов оказался не просто худшим из ангелов, а вообще никаким боком не ангелом! Если в мире мутантов он должен был скрываться, то мир ангелов вообще отказывался его принять. Словно он, обладающий невероятнейшими способностями и качествами, был каким-то жалким недоделком, недостойным даже того, чтобы побывать в мире ангелов хоть один раз, хоть в гостях, хоть полчаса.
У ангелов был свой мир, в который они никого и никогда не пускали. Ризи не имел ни малейшего понятия о том, где находится этот мир, насколько он велик, как туда пробраться. Ему было плевать на то, что почти все остальные мутанты вообще не знают о существовании ангелов. Он не чувствовал себя униженным оттого, что был для ангелов существом второго или сто второго сорта. Он даже не стремился в этот неведомый рай. Просто сам факт… Да, пусть он сейчас не такой, как Джен, пусть! Но почему он не может стать таким? Почему? Разве он не может измениться? Да он все может, все, он же супермутант! Вы только скажите, что нужно сделать, – и… Но каждый раз Джен только закусывала губу и тихонько мотала головой. Для Ризи в ее мир дороги не было.
Итак, Ризенгри Шортэндлонг был одновременно самым лучшим, самым худшим, таким, как все, и одинокой белой вороной, которой было неважно, в какую сторону плыть-лететь: по течению, против него или поперек.
Ангелам не рекомендовалось лишний раз появляться среди людей. Точнее, им вообще нельзя просто так появляться среди людей или мутантов. Если они вынуждены появиться, то обязаны остаться незамеченными. Достигнуть этого можно разными способами. Самый простой – не выходить из тонкого состояния. Способ, требующий большего мастерства, – появляться в твердом теле, не вызывающем никаких подозрений. Из-за этих ограничений Ризи виделся с Джен очень редко. Но между Рождеством и Новым годом Джен прилетала обязательно.
Сегодня было двадцать девятое декабря. Ризи допоздна торчал на улице, играя в снежки, а когда наконец завалился домой, его красавица сестра уже витала в облаках над празднично накрытым по случаю ее появления столом, наполняя воздух в комнате тончайшим ароматом цветущих альбийских лугов. При виде Джен Ризи забывал обо всем на свете. С восторженным криком он тут же взлетел в воздух, на ходу превращаясь из Веньки Бесова в самого себя, и бросился к сестре. Пока они обнимались и обменивались новостями, папа отключал все средства связи в целях конспирации, а мама сканировала мысли случайных прохожих в радиусе трехсот метров – не заметил ли кто-нибудь того, что происходило в их доме. Потом они ужинали, а после ужина дарили друг другу подарки и сидели у камина – у самого настоящего камина, какие раньше делали люди в своих домах, чтобы греться в зимнюю стужу. Никому из Шортэндлонгов не нужно было греться – мутантам третьего порядка не бывает холодно, а ангелам и подавно, – просто было очень здорово сидеть вот так, всем вместе, у самого настоящего, хоть и электрического, огня и не думать о том, что все будет плохо.
– Ты здорово вырос за год, – сказала Джен, внимательно глядя на своего младшего брата.
– Да уж, это точно, – согласилась миссис Шортэндлонг.
– Скажете тоже, – отмахнулся Ризи. – Всего сантиметров на сорок и вытянулся.
На тот момент рост Ризенгри составлял два метра пять сантиметров, но это было совершенно неважно – Венька Бесов был мальчиком среднего роста и прибавлял в год по пять-шесть сантиметров, как все.
– Ты лучше про себя расскажи.
– А что про меня рассказывать? У нас все превосходно.
Джен, как и остальные ангелы, жила в раю, а в раю – всем известно – плохо не бывает. Как всегда, она захватила фильм о своей жизни и целую кучу фотографий: вот Джен играет на арфе, на которой вместо струн натянуты солнечные лучики, вот она купается с подружками в потоках нейтрино, вот работает над проектом нового предрассветного тумана. Джен была фантастически, неправдоподобно красива. Даже самые изящные фарфоровые статуэтки кит-тайской работы рядом с ней казались грубыми поделками из каменного века. У Джен были тонкие, абсолютно правильные черты лица, хрупкая точеная фигурка, длинные пальцы, идеальная кожа, королевская посадка головы. Кроме того, Джен почти постоянно улыбалась, причем ее улыбка была искренней, щедрой, зажигательной и одновременно с этим совершенно спокойной.