Глава 28
Лев Абрамович и Наталья Николаевна Кунцевич много лет считались идеальной парой. Ими восхищались, их богатству завидовали. Лев женился на пятом курсе по любви, взяв в жены хорошенькую белокурую русскую девушку, студентку-первокурсницу юридического факультета. Надо отдать должное родителям Льва. Они, будучи по тем временам весьма небедными, не искали для сына блестящей и выгодной партии. Родители Наташи сначала не хотели мириться с выбором дочери. Нет, их не интересовало материальное положение жениха. В этом вопросе они были солидарны с Кунцевичами. А вот национальность будущего зятя им категорически не нравилась. Они не были антисемитами, но в их окружении такой выбор не приветствовался.
Робкая Наташа, покоренная Львом, пошла против воли родителей и долгое время не жалела об этом. Будущая правая рука Полоцкого оказался превосходным мужем. Окончив университет на четыре года раньше жены, он сделал все возможное, чтобы она не брала академического отпуска даже тогда, когда один за другим родились двое детей. Зарплаты молодому работнику прокуратуры не хватало, чтобы содержать свою семью в достатке. Вспоминая то время, Лев удивлялся сам себе. Ради Натальи и детей он, избалованный мальчик из обеспеченной семьи, семь лет отучившийся в музыкальной школе по классу фортепьяно и берегший свои холеные белые пальчики, по вечерам подрабатывал грузчиком. Меж молодыми царили совет да любовь. Красавицы дочери, взявшие что-то и от отца, и от матери, не доставляли родителям хлопот. Они хорошо учились в престижной школе, потом поступили в институты. В это время их папа начинал набирать обороты и богатеть не по дням, а по часам, благо новая политика государства позволяла зарабатывать хорошие деньги собственным умом. Окончив вуз, девушки удачно вышли замуж за молодых американских предпринимателей, приехавших заключать договор с Полоцким (Кунцевич уже стал его правой рукой). Прижившись в Америке и родив там детей, они редко приезжали в родной город. Лев Абрамович считал это нормальным, в отличие от жены, постоянно утиравшей слезы по поводу того, что она подолгу не видит детей и внуков.
— За границей, — втолковывал он ей, — не принято опекать чад до старости. Наши девочки довольны своей жизнью, наши внуки живут в прекрасных условиях. Об этом ты можешь судить по высылаемым тебе фотографиям и видео. Наши отпрыски счастливы. Это должно тебя радовать.
Наталья сначала пыталась объяснить мужу, что сердце все равно болит, а душу гложет невыносимая тоска, однако потом поняла: ее слова — пустой звук. Возможно, Лев, рассуждая как мужчина, по-своему прав и смог научиться любить детей и внуков на расстоянии. А она никогда не сможет сделать это. Одиночество охватывало ее плотным кольцом. Когда дочки жили тут, они являлись единственным источником радости и заботы. Оказавшись вдали от них, Наталья поняла: она осталась совершенно одна, и это для нее было тяжело. Есть такие натуры, которым надо периодически раскрывать кому-нибудь свою душу. Госпожа Кунцевич оказалась в их числе. После головокружительной карьеры мужа, позволившей ей не работать, одеваться в самых дорогих магазинах и посещать модные заграничные курорты, ее подруги словно преобразились. Приходя к ним со своими проблемами, Наталья встречала не сочувствие и понимание, а зависть и злость, и потому вскоре перестала посещать их. Муж день и ночь пропадал на работе, оставляя ее одну в огромной квартире. Женщина попробовала поговорить с ним, однако и он не хотел понимать ее.
— О чем ты говоришь, Наталья? При наших деньгах ты можешь многое себе позволить, хотя бы слетать в Америку к детям. Какое одиночество? Какая скука? — Лев развел руками. — Конечно, если день за днем сиднем сидеть у окна… Почему бы тебе не ввести в свое расписание прогулки?
На этом разговор был закончен. Нет, Наталья не стала собираться в Америку, слишком уж далеко. А вот прогулки по городу женщина в свой распорядок ввела. Не любительница ресторанов, кафе и баров, жена Кунцевича стала иногда захаживать туда. Одно кафе под названием «Снежная королева» ей особенно понравилось. Здесь подавали самое вкусное в городе мороженое. Вскоре посещение этого кафе вошло у нее в традицию. В этом заведении ей все нравилось: и голубые бархатные гардины, и тихая музыка, и неговорливые посетители. Она облюбовала себе столик у окна, откуда открывался прелестный вид на набережную, и, зная это, официанты старались придерживать столик для мадам Кунцевич. Однажды, когда она, как обычно, зашла сюда после обеда, к ней подошел администратор и извиняющимся тоном сказал:
— Прошу прощения. Ваш столик заказали и уже оплатили заказ.
Женщина пожала плечами и, ничего не ответив, направилась к свободному в глубине зала. Наталья заказала порцию любимого мороженого и принялась медленно есть, не спуская глаз с заказанного столика. Ее мучило любопытство: кто те посетители, невольно согнавшие ее с насиженного места? Ждать пришлось недолго. Лев Абрамович Кунцевич собственной персоной, обнимая за плечи свою длинноногую секретаршу, направился к нему. Наталья не подошла к супругу, не устроила скандал, а стоически досидела до финала, дождавшись ухода этой пары. Итак, с мужем было все понятно. Преданный супруг имел любовницу (а может, и несколько) и не находил времени на жену. Что ей теперь делать, как поступать, Наталья не знала. Разумеется, Лев никуда не уйдет, для него брак — святое дело, но сможет ли жить с этим она?
— Знаешь, — сказала она ему вечером, — я каждый день после обеда лакомлюсь мороженым в кафе «Снежная королева». Ты был прав, посоветовав мне прогулки по городу.
Кунцевич сделал вид, что не понял намека в словах жены.
— Очень хорошо, — улыбаясь, заметил он. — Я рад, что ты нашла себе хоть какое-то развлечение. Подожди, дорогая. Вот выйду на пенсию — и остаток жизни посвящу тебе.
Наталья улыбнулась про себя. Представить мужа не у дел было более чем смешно. Она так и не решилась сказать ему об увиденном, просто надеялась, что после ее слов он перестанет посещать «Снежную королеву». Так оно и случилось, однако само происшествие и одиночество дали себя знать. Женщина впала в самую настоящую депрессию. Заметив, что с женой творится что-то неладное, Кунцевич забеспокоился и стал подумывать о психиатре. Разумеется, ему нужен был самый лучший. Так состоялось его знакомство с Михаилом Ароновичем Колеманом, любезно взявшимся лечить Наталью Николаевну. Наконец-то женщина нашла внимательного слушателя и умного советчика.
Она изливала ему в кабинете свою душу, а он, внимательно слушая эту измученную пациентку в дорогой одежде и с бриллиантами в ушах и на пальцах, думал: что бы с ней было, узнай она о муже всю правду. А если она когда-нибудь узнает? Новость станет для нее ударом, который вряд ли будет способна пережить.
— Вы знаете, — сказал Михаил, слушая ее. — Ваш муж прав. Вам доступно то, что недоступно многим из окружающих вас людей. Нет подруг? Так не бывает. Просто старые оказались не такими, какими вы их представляли, а новых вы не искали. Поищите их в своем кругу, и, я уверен, жизнь станет интереснее.
Наталья задумалась, вспоминая жен приятелей своего супруга. Диана Полоцкая была слишком высокомерна. Жены Мамедова и Шпиленко были значительно моложе Натальи и заняты маленькими детьми. Других людей их круга она просто не знала. Больше Лев ни с кем ее не знакомил. Вероятно, по каким-то своим соображениям.
— В нашем, как вы выразились, кругу для меня не найдется подруг, — усмехнулась она. — Я это хорошо знаю.
— Не буду спорить с вами, — Михаил понимал пациентку с полуслова. — Возьмем другой вариант. У вас есть машина. Вы умеете водить. Можно поехать в соседний город, лес, просто покататься.
— Одной? — Наталья нервно усмехнулась. — Может быть, некоторые и любят быструю езду, может, для кого-то это и выход из положения. Я же, честно признаться, боюсь ее. Такая прогулка не доставит мне удовольствия.
— Понятно, — Колеман почесал затылок. — А путешествия? Вы бывали за границей?
— Естественно, — пожала плечами Кунцевич.
— Где?
— В Италии, Испании, Франции, Швейцарии, на Канарских островах, и, смею уверить, больше туда меня не тянет, — твердо ответила женщина.
— Вас не привлекает зарубежная культура?
— Ну почему же? Очень красиво и интересно. Только я не люблю путешествовать одна.
В принципе врач был с ней совершенно согласен. Он видел: перед ним сидела идеальная жена, хранительница домашнего очага; сама хранящая верность и не хотевшая и шагу ступить без супруга, она предъявляла к нему такие же требования, не понимая, что никогда не получит желаемого. Это ему и предстояло объяснить ей как можно деликатнее. Только, конечно, не сейчас, пусть попьет лекарства, походит на сеансы гипноза. С ней все будет хорошо. Фразу «не можешь изменить ситуацию — измени отношение к ней» его пациенты и пациентки в конце концов постигали.
— Понятно, — Колеман почесал затылок. — А путешествия? Вы бывали за границей?
— Естественно, — пожала плечами Кунцевич.
— Где?
— В Италии, Испании, Франции, Швейцарии, на Канарских островах, и, смею уверить, больше туда меня не тянет, — твердо ответила женщина.
— Вас не привлекает зарубежная культура?
— Ну почему же? Очень красиво и интересно. Только я не люблю путешествовать одна.
В принципе врач был с ней совершенно согласен. Он видел: перед ним сидела идеальная жена, хранительница домашнего очага; сама хранящая верность и не хотевшая и шагу ступить без супруга, она предъявляла к нему такие же требования, не понимая, что никогда не получит желаемого. Это ему и предстояло объяснить ей как можно деликатнее. Только, конечно, не сейчас, пусть попьет лекарства, походит на сеансы гипноза. С ней все будет хорошо. Фразу «не можешь изменить ситуацию — измени отношение к ней» его пациенты и пациентки в конце концов постигали.
Кунцевич, глядя на жену, испытывал радость. Посещения Колемана явно шли ей на пользу. Впрочем, как и Кунцевичу. Все нормально у жены — и он может позволить себе расслабиться. Только, конечно, уже не в этой треклятой «Снежной королеве».
Именно в эту треклятую «Снежную королеву» и направлялся сейчас Воронцов. Он знал, что госпожа Кунцевич почти каждый день бывает в этом кафе. Один раз они с Татьяной даже встретили ее там, и Юхненко с улыбкой рассказала ему о послеобеденном пристрастии этой дамы. Сергей понял: в жизни ничего не бывает случайно. Та встреча давала ему возможность без проблем отыскать Наталью Николаевну. Только бы что-нибудь не нарушило ее привычный распорядок. Открыв тяжелую стеклянную дверь и бросив взгляд на столик у окна, он облегченно вздохнул: та, к которой он направлялся, была на месте и, как всегда, в одиночестве. Он подошел к ней:
— Извините, пожалуйста. Вы позволите сесть рядом с вами?
Наталья Николаевна удивленно посмотрела на него.
— Вообще-то я привыкла считать этот столик своим. Это во-первых. Во-вторых, ваш вопрос более чем странен. Вон сколько свободных мест.
Воронцов кивнул:
— Я тоже люблю посидеть в одиночестве, поверьте мне. Но сегодня я пришел именно для разговора с вами, уважаемая Наталья Николаевна.
В ее глазах отразился испуг. Он дотронулся до плеча женщины:
— Не бойтесь. Это я должен вас бояться, так как после нашего разговора от вашего решения будет зависеть моя жизнь.
Наталья Николаевна пристально посмотрела на человека, жаждущего ее внимания и понимания. Как чуткая женщина, она сразу заметила страх и неуверенность, выражающиеся во всей фигуре незнакомца, несмотря на щегольскую одежду. Он снял темные модные очки, и покрасневшие воспаленные глаза рассказали ей о бессонных ночах. Этого человека она не могла не выслушать.
— Говорите, — супруга Кунцевича указала непрошеному гостю на свободный стул рядом с собой. Сергей с облегчением опустился на него, а женщина тем временем позвала официанта: — Еще две порции того же самого.
— Спасибо, — Воронцов немного стушевался, не зная, с чего начать, однако его неловкое молчание длилось недолго. Когда твоей жизни угрожает опасность, промедление недопустимо.
— Я расскажу правду о вашем муже и господине Полоцком, — начал он. — Прошу вас, выслушайте меня до конца, а потом решайте, как поступить. Моя судьба в ваших руках. Возможно, эта фраза звучит высокопарно, но это так.
— Правду о муже? — Наталья внутренне сжалась. — Есть такое, о чем я не знаю? Это касается его любовниц?
— На такие, извините, пустяки я не стал бы тратить ни свое, ни ваше время, — Воронцов ложечкой отколупнул кусочек шоколадного мороженого. — Из-за подобной информации я вряд ли вынужден был бы сейчас скрываться. За нее ваш муж не приказал бы убить меня.
— Он… — Наталья побледнела и выронила ложку. — Лев приказал вас убить?
— Вы выслушаете меня? — в этом вопросе звучала мольба. Вид незнакомца не вызывал неприязни и располагал к доверию. Кунцевич решилась:
— Я вас слушаю.
Он долго рассказывал ей о деятельности мужа и Валерия Полоцкого, ничего не упуская, благо его сожительница всегда интересовалась их криминальной деятельностью. Наталья слушала с расширенными от ужаса глазами. У нее не было оснований не верить этому человеку. Он не просил денег, не шантажировал, просто, закончив повествование объяснением, почему его вынудили скрываться, обратился к ней за помощью. И она не отказала.
— Вот ключи от нашей дачи, — женщина достала из сумочки связку. — Она находится… Впрочем, давайте я вас туда отвезу. Жить будете в одном из подсобных помещений, исключающих появление там Льва и его приятелей. Пойдемте.
— Не знаю, как вас благодарить, — он попытался поцеловать ей руку.
— Не надо, — Наталья встала, одернув юбку. — Мы должны ехать. Спрячьтесь на заднем сиденье.
— Что я могу сделать для вас? — этот вопрос прозвучал довольно нелепо. Что может сделать беглец даже для человека, которому обязан жизнью?
— Останьтесь в живых, — усмехнулась Наталья. — И не вредите мужу.
Дача Кунцевича поразила Воронцова своей роскошью. Четырехэтажный особняк в стиле средневекового замка был самым внушительным зданием дачного кооператива. Машина Натальи благополучно миновала шлагбаум, и Сергей был уверен, что сторож не заметил его сквозь тонированные стекла. Супруга Кунцевича не повела его через парадный вход.
— Если эта компания соберется здесь, то обязательно учует не только мой запах, но и запах постороннего, — пояснила она. Наталья устроила Сергея в маленькой подсобке, примыкающей к подвалу, уставленной закрутками, которыми она любила заниматься не потому, что кто-то в их семье обожал домашние соленья и варенья, приготовленные по особому рецепту. Просто хотелось чем-нибудь занять свободное время, имевшееся у нее в избытке.
— Все банки в вашем распоряжении, — сказала она Сергею. — Хлеб я купила по пути, вот буханка. В этом пакете колбаса, сыр, вода. С горячим я что-нибудь придумаю, а постель принесу сейчас, — женщина вышла и через несколько минут вернулась с подушкой, комплектом белья и резиновым свертком. — Это надувной матрас, — пояснила Кунцевич, — а это механизм, надувающий его. Соседняя дверь — дверь туалетной комнаты. В ней никто не появляется с тех пор, как были построены два верхних этажа. Можете спокойно пользоваться ею, Лев сюда не спустится. Чтобы вы не умерли с голоду и не заболели от моих закруток, я буду как можно чаще навещать вас.
— Я не знаю, как выразить вам свою признательность, — Сергей взял ее маленькую холодную руку в свои. — Вы изумительная женщина. Позвольте спросить: что помешало вам не поверить мне и сдать в милицию?
— Ваши глаза, — быстро ответила Наталья, убирая руку. — И мой жизненный опыт. Я все же умею разбираться в людях. Всего доброго, — она кивнула Воронцову и вышла за дверь.
Светлана Гамбарян, открыв шкафчик, где обычно стояли разнообразные лифтинговые средства, оторопела от удивления. Полки были пусты. Чья-то рука безжалостно смела все дорогие косметические средства, оставив хозяйку на сей раз без привычной ночной маски. В том, кто это сделал, Светлана не сомневалась. Он не раз интересовался секретом ее молодости и действием данных кремов. Скотина!
Женщина со злостью захлопнула дверцы. Дело даже не в том, что сегодня она осталась без маски на ночь. Светлана никогда не вела со своим любовником бесчестную игру. Как же он мог опуститься до воровства? Это больно ранило ее, особенно когда она начала размышлять, кому он мог отнести ее косметику. Если жене, то пусть к ней и катится и не смеет больше переступать порог ее дома. Если любовнице… Светлана от ярости сжала кулаки. Завтра она ему покажет. Ее покойный муж никому не прощал бесчестия. И правильно делал.
Глава 29
Сергей Воронцов отлично выспался на надувной постели и позавтракал хлебом с колбасой, открыл банку вкусных маринованных огурцов. С удовольствием хрустя ими, он отметил про себя кулинарные способности хозяйки. Его мать тоже делала закрутки овощей, но ее огурцы не были столь тщательно подобраны по размеру и маринад не так ароматен. Сходив в туалетную комнату (на его счастье, хозяин не стал отключать воду в данном, уже не нужном помещении), молодой человек принял холодный душ. Нет, все же жизнь оказалась не так плоха, как он рисовал себе. Разумеется, сомнения по поводу честности жены Кунцевича не отпали, однако он старался не думать об этом. Если что, во всяком случае он прекрасно выспался, поел и помылся. Так умирать приятнее. В том, что сам хозяин его не найдет, он не сомневался. Такие, как Кунцевич, не спускаются в подвал без особой на то надобности. А, по мнению беглеца, сейчас такой надобности у адвоката не было.