— Куда? — рявкнул Костя.
— Костя, миленький, надо попытаться сейчас! Ясно же, он за картиной приехал! Он выйдет, а мы налетим и отнимем «дипломат». Минута, и все!
— Кость, а может, правда? — дрогнул Олег. — Чего тянуть?
— А если тут что-то другое? Мы же можем все испортить!
— Пойми, Костя, тут дом очень подходящий! В таких подъездах никаких тебе консьержек, и вообще…
— Но если он не за картиной приехал?
— Если не за картиной, то, значит, она все равно у него в «дипломате»! Другой возможности может и не быть.
— Ладно, — решился Костя, — идем!
Они спрятали автоматы под куртки, взяли маски и направились поодиночке к подъезду. Первым вошел Олег, за ним Валерка, а последним Костя. Перед дверью в подъезд он внимательно огляделся, но вокруг никого не было. Накрапывал мелкий холодный дождик.
Подъезд и впрямь был весьма подходящим для ограбления. Темный, воняющий кошками. Они встали под лестницей.
— Валер, шел бы отсюда, — сказал вдруг Олег. — Тут и так тесно, и потом, если он тебя увидит, пиши пропало!
— Почему это? Я что, тебе мешаю? — оскорбился Валерка. — И я не новичок, на глаза ему не полезу, а пригодиться смогу. А если тебе тут тесно, так я пойду погляжу, в какую квартиру наш Филечка пошел. Вернее, из какой квартиры он выйдет.
И Валерка кинулся вверх по лестнице. Взлетел на третий этаж. Лифт стоял прямо там. Валерка поднялся на несколько ступенек и замер. Прошло от силы минут пять, дверь квартиры под номером 28 открылась, и на пороге появился Пешнев.
— Ну все, я пошел. Спасибо тебе, Лебедуша.
— Не за что! Если еще что понадобится, я, как пионер, всегда готов!
У Валерки сердце от волнения билось где-то в горле. «Вот сейчас он спустится на лифте, этот Филиппок… Только бы ничто не помешало ребятам, — думал Валерка. — Любая вошедшая в подъезд старушка может оказаться непреодолимой помехой… Черт, надо было не игрушечные автоматы покупать, а обычный газовый баллончик. Пшик, и все дела! Дешево и сердито, а этим большим дуракам захотелось поиграть в спецназ! Ну и я тоже хорош, вовремя не сообразил!»
— Знаешь, Филя, давай-ка я тебя до машины провожу, а то не ровен час… Подъезд у нас такой, много лихих ребятишек!
— Ладно, давай!
И они вдвоем вошли в лифт.
Все пропало! Валерка опрометью ринулся вниз и сразу понял, что игра проиграна. Кроме Лебедуши, сопровождавшего Филиппа Аркадьевича, в подъезде появился еще какой-то военный. И оба вора беспрепятственно вышли во двор. Он выскочил за ними, а еще через мгновение появились Олег и Костя, бледные от злости и разочарования. Они побежали к машине.
— Ничего, еще не все потеряно! — крикнул Олег, плюхнувшись на сиденье.
И погоня началась снова.
Примерно через полчаса «Хонда» выехала на Кольцевую дорогу, а потом свернула с нее.
— Шансы повышаются, — сказал Олег.
— Я в этом не уверен, — выдавил Костя. — Тут слишком много машин.
— Но он явно едет к кому-то на дачу! — закричал Валерка.
Постепенно поток машин стал редеть.
— Смотрите, смотрите! У него колесо спустило! — завопил Валерка.
— Да, похоже! — пригляделся Костя.
— Надо подать ему знак! Планы меняются! — бросил Олег и прибавил скорость. Он без труда нагнал «Хонду» и знаком показал Пешневу, что у него спустило колесо, тот кивнул и затормозил. Олег проехал немного вперед и остановился.
— Сидите здесь и не показывайтесь пока! — решительно распорядился Олег и выскочил из машины. Он подбежал к Пешневу и спросил:
— Все в порядке? Еще немного — и вас бы занесло!
— Спасибо, молодой человек!
— Помощь не требуется?
Тот окинул Олега оценивающим взглядом и сказал:
— Помогите, если нетрудно. Погода уж больно скверная, один я долго провожусь, а опаздывать не хотелось бы, я очень спешу!
— Нет проблем! — весело сказал Олег. — Я сейчас, только перчатки надену, неохота руки пачкать!
Он вернулся к джипу и взял перчатки.
— Я буду его отвлекать, а уж вы…
— Все будет отлично! — уверенно заявил Костя. — Иди!
Они с Валеркой наблюдали за тем, как Олег вместе с Пешневым присели возле левого заднего колеса, потом Пешнев достал из багажника домкрат.
— Костя, ты понимаешь, что этот шанс мы не имеем права упустить!
— Да, такой прухи больше не будет!
Он натянул на лицо маску, схватил игрушечный автомат и, секунду помедлив, спросил:
— Валер, как там номера?
Валерка выскочил и кинулся к заднему номеру. Он был основательно заляпан грязью.
— Порядок, — шепнул он Косте. — Слушай, а может, без этого маскарада обойтись, а? Просто выкрасть? Хотя он знает тебя в лицо… Погоди, я с тобой. — И он тоже натянул маску.
Филипп Аркадьевич с Олегом споро трудились над колесом, как вдруг голос, показавшийся Пешневу громовым, рявкнул:
— Тихо! Руки на машину! Стоять!
Пешнев скорчился от ужаса и тут же ощутил, что к затылку его приставлен ствол.
— Не рыпаться!
— Что вы хотите? — пролепетал Пешнев.
— Молчать!
Пешнев слышал, что кто-то открывает дверцы машины. Это конец! И буквально через минуту тот же грубый голос приказал:
— Сесть на землю! Ты, старый хрыч, я кому сказал! А ты, парень, пойдешь с нами! Живо, живо, двигай ножками!
Олег вскочил и, умирая со смеху, под дулом игрушечного автомата пошел к своей машине. Он успел заметить, как Валерка, тоже в черной маске, с «дипломатом» в руках садился в джип. Вся операция заняла от силы полторы минуты, но Пешневу они показались вечностью. Джип взревел и рванул с места. Пешнев вскочил, попытался разглядеть номер, но где там. Он кинулся к передней дверце. «Дипломат» лежал на переднем сиденье. А теперь его не было.
От ужаса у него волосы встали дыбом. Картина Сислея, подлинник, который он с таким великим трудом раздобыл, досталась каким-то случайным дорожным бандитам! Ведь если бы у него не спустило колесо… Он закрыл лицо руками. И что теперь с ним сделает Бабай? Он же не поверит ни одному его слову, решит, что он все это выдумал, чтобы завладеть картиной самому! «Идиот, какой же я идиот! Ведь этот симпатичный парень с широкой улыбкой был с ними заодно, они же уехали на его джипе. А что, если нет? Что, если они похитили парня вместе с джипом? Он ведь, кажется, был в машине один?» Все эти мысли вихрем проносились в голове Пешнева, пока он, чертыхаясь, менял колесо. «Какой выигрыш во времени! Я их теперь ни за что не догоню. И как теперь быть? Надо ехать к Бабаю, ничего не попишешь! Легко сказать… Господи, что же теперь будет? Без денег за Сислея я не смогу уехать за границу, и когда вернется Истомин… Да, положение… Эх, надо было взять с собой Лебедушу! Стоп! Кто, кроме Бабая и Лебедуши, мог знать, что я поеду в это время и в этом направлении? Бабай! Ну, конечно, это Бабай! Ему просто не хотелось платить за картину, и он решил завладеть ею таким образом… Просто не заплатить он не мог… Его репутации коллекционера был бы нанесен непоправимый урон, а вот нанять молодчиков… Хотя нет, это на него уж очень не похоже… А впрочем, надо проверить! Но если это не Бабай, то, значит, Лебедуша? На него это как раз очень похоже! Хотя со мной он всегда был безупречен, мы так давно знаем друг друга, он мне жизнью обязан. А впрочем, кто бы это ни был, не видать мне ни Сислея, ни денег… Правда, и милиция ничего со мной не сделает, ведь картины у меня нет! И сколько ни ищи… И денег не будет, так что в глазах милиции я буду чист как стеклышко!»
За всеми этими мыслями он и не заметил, как поменял колесо, вытер руки, посмотрел на свои чудовищно грязные штаны, плюнул и сел за руль. Ничего, пусть Бабай видит…
Мальчишек тем временем трясло от восторга. Костя взломал замки «дипломата», и взору их представилась небольшая картина без рамы.
— Это она! — завопил Валерка. — Ура! Все вышло просто гениально!
— А тебе этого Филиппка не жалко? — усмехнулся Олег. — Мне, честно говоря, не по себе, — признался он. — Я понимаю, что он вор, но…
— Ерунда! Что ты несешь? Он вор! Он хотел продать краденую картину, которая…
— Погоди, Валер, думаешь, я идиот? — перебил его Олег. — Но…
— Это называется абстрактный гуманизм! Мы же ничего плохого ему не сделали. Мы даже не прокололи ему шину! Она сама… Мы просто забрали у него краденую вещь, кстати, чтобы вернуть ее хозяевам. Подумаешь, штаны он испачкал, большое дело.
— А вообще-то, — проговорил Костя, — это статья!
— Какая статья? — не понял Олег.
— Уголовного кодекса. За попытку вооруженного ограбления…
— Во-первых, это была не попытка, — усмехнулся Валерка, — а ограбление, только вооружение-то игрушечное…
— Все равно!
— Что же делать? Раньше надо было думать, — засмеялся Валерка. — Но зато — мы не просто вернули картину владельцам…
— Еще не вернули, — поправил его Костя.
— Вернем! — отмахнулся Валерка. — А мы еще сохранили национальное достояние России!
— Еще не вернули, — поправил его Костя.
— Вернем! — отмахнулся Валерка. — А мы еще сохранили национальное достояние России!
— Ты думаешь, Сислей — национальное достояние? — спросил Олег. — По-моему, это просто достояние, а национальное… это другое. Вот, скажем, Серов или Левитан — это национальное достояние.
— Это уже тонкости, — поморщился Валерка. — Но в общем вы меня поняли.
Джип уже приближался к Кольцевой дороге.
— Куда поедем? — спросил Олег.
— К Наташе! — решительно заявил Валерка.
— Но ты же сам говорил… — начал Костя.
— Говорил и от своих слов не отказываюсь — картину надо пока спрятать. Но уж показать Наташе, что она у нас, мы обязаны, иначе она нам просто не поверит, и правильно сделает.
— А где прятать-то будем? — полюбопытствовал Костя.
— Думаю, лучше всего или у Митьки, или у Аськи.
— Почему?
— Потому что они совсем посторонние. Еще на нас они могут выйти, а туда им в голову не придет соваться.
— А как, по-твоему, они на нас выйдут? — заинтересовался Олег.
— На меня им выйти ничего не стоит! Они меня знают!
— Валер, неужто они догадаются, что это сделал ты? — рассмеялся Олег.
— Предположить могут.
— А по-моему, решать, куда спрятать картину, должна Наташа, — сказал Костя.
И все с ним согласились.
Глава X СМЯТЕНИЕ
Степанида убрала квартиру, сбегала в магазин и на почту, попила чаю с Юлией Арсеньевной, а ребята все еще не подавали о себе вестей. Она ужасно беспокоилась. Наконец, простившись с Юлией Арсеньевной, она вернулась к Наташе. Еще вчера Степанида дозвонилась Матильде и предупредила ее, что поживет несколько дней у подруги. Она просто не могла сейчас оставить Наташу одну.
— Ну что, не звонили? — с порога спросила она.
— Нет, — покачала головой Наташа.
— Ой, Натка, мне чего-то так страшно!
— Мне тоже… Валерка сказал — им предстоит операция! Как думаешь, что это значит?
— Их трое… Наверное, попытаются проникнуть в квартиру этого твоего Филиппа…
— Какой кошмар! — схватилась за голову Наташа.
Но тут зазвонил телефон. Она бросилась к нему.
— Алло, я слушаю!
— Наточка?
Она узнала голос Филиппа Аркадьевича.
— Да, это я. Здравствуйте.
— Наташенька, скажи, у тебя есть новости? — каким-то заискивающим тоном осведомился он.
— Новости? Какие новости? — растерялась Наташа.
— Насчет картины?
— Откуда? Что вы имеете в виду?
— Да нет, я просто спросил… Я так расстроен, все вышло просто ужасно… Значит, ничего?
— Ничего.
— Ну что ж, я еще буду тебе звонить… Скажи, а этот твой друг, Валерий, он тебе помогает по-прежнему?
— Да, а что?
— Ничего, Наточка, ничего. А где он сейчас?
— Пошел в магазин! — сообразила Наташа. — За хлебом.
— Значит, скоро придет?
— А он вам нужен?
— Да нет, конечно, нет. Я о тебе беспокоюсь. Кстати, как мама?
— Маме немножко лучше.
— Ну и отлично! Будем надеяться, что и картину скоро найдут… Ну, будь здорова, Наточка.
— Чего он хотел? — спросила Степанида.
— Я не поняла. Он говорил как-то странно, мне даже показалось, что…
— Что? Что тебе показалось?
— Что у него больше нет картины…
— Как? Почему?
Наташа не успела ответить, в дверь позвонили. Это явилась Алла.
— Девчонки, что у вас?
Они быстро рассказали ей обо всем.
— И куда ж это они намылились? Очень интересно! — воскликнула она. — Неужели и вправду…
В дверь опять позвонили.
Наташа открыла и обомлела. На пороге стояли три парня — Костя, Валерка и Олег. Вид у них был торжествующий, а Валерка держал в руках «дипломат».
— Что это? — пролепетала она.
Валерка приложил палец к губам. Она кивнула. И лишь когда дверь была закрыта, Валерка прошептал:
— Наташа, принимай свою собственность, — и протянул ей «дипломат».
Она осторожно положила «дипломат» на стол, дрожащими руками открыла его.
— Ой! Мальчики! Это она! Она! Какое счастье!
Алка и Степанида с восторгом смотрели на ребят.
— Но как вы ее добыли? — спросила Степанида.
— Натка, погляди, это не подделка? — напомнила Алка.
— Нет, это она… Наша картина…
По щекам Наташи катились крупные слезы.
— Вы… Вы это сделали… Я не верила, я не думала… Но как?
— Наташа, — начал Костя, — мы тебе, конечно, все расскажем, но… Понимаешь, пока надо твоего Сислея спрятать где-то в другом месте.
— Почему? — побледнела Наташа.
— Мы сейчас все расскажем, и ты сама поймешь… Валер, валяй, рассказывай!
— Я? — зарделся Валерка, которому, конечно же, безумно хотелось рассказать девчонкам эту увлекательнейшую историю.
— Да, у тебя лучше получится, — снисходительно улыбнулся Костя.
И Валерка выложил девочкам все, что сегодня случилось.
— Значит, если бы вы не застряли с ним в лифте… — начала Алка.
— Ничего бы мы не сделали! — констатировал Валерка. — Это Косте потрясающе повезло! И если бы этому Филиппу позвонили на час раньше или на пять минут позже, мы бы тоже ничего не сделали.
— Ну, значит, и заслуга ваша не такая уж большая, — повела плечиком Алка.
— Заткнись! — рявкнула на нее Степанида. — Везет тем, кто шевелится. А если сиднем сидеть, конечно, ни фига не сделаешь!
Алка надулась. Ей просто было обидно, что такая операция прошла без нее.
— Кстати, Наташа, — начал Костя, — тебе лучше пока не знать, куда мы спрячем картину.
— Почему? — испугалась Наташа.
— Потому что…
— Ой, я совсем забыла! — перебила его Степанида, уже все прекрасно понявшая. — Сюда же звонил Филя!
— Когда?
— Да вот перед самым вашим приходом.
— И чего хотел? — с любопытством осведомился Костя.
Наташа передала ему свой разговор с Пешневым.
— Мне это не нравится, — заявил Олег. — Он рыщет в правильном направлении. Костя, он мог тебя узнать?
— В маске? Вряд ли. Я думаю, он просто позвонил проверить… Хотя, черт его знает, мог, конечно, и сообразить, что я слышал его разговор… Правда, мы с ним столкнулись все-таки совсем случайно… Но, как бы там ни было, мы сейчас уходим, прячем картину и ложимся на дно. Связь будем держать только через Валерку, он пусть по-прежнему сюда ходит. Ты умница, Наташа, что сказала, будто Валерка здесь. Интуиция здорово сработала.
Наташа польщенно зарделась.
— Между прочим, он запросто может не сегодня завтра наведаться к тебе без предупреждения, — заметил Олег. — И вы, девочки, я надеюсь, будете держать язык за зубами.
— Уж как-нибудь, — буркнула Алка.
— Степа, а ты здесь будешь ночевать? — поинтересовался Валерка.
— Ясное дело, здесь, Натке небось страшно одной.
— Ой, не то слово! — прошептала Наташа. Она вдруг ощутила такую усталость, что уже едва держалась на ногах.
— Натка, тебе плохо? — всполошилась Алка. — Да ты сядь, сядь, ну ты чего, ведь уже все хорошо! Нашлась твоя картина…
— Стоп! — сказал вдруг Костя. — Насколько я понимаю, у кого-то все же есть ключи от этой квартиры? Или, по крайней мере, есть такое подозрение, да? Ведь картина все-таки пропадала на время?
Наташа только молча кивнула.
— И что из этого? — поинтересовалась Алка.
— А то, что завтра, возможно, сюда кто-то наведается и, не исключено, спрячет где-нибудь подслушивающее устройство. Поэтому, девочки, очень вас прошу, с завтрашнего дня ни единого звука о том, что картина нашлась, понимаете?
— А чего ж тут не понять? — кивнула Степанида. — Будем молчать в тряпочку!
— Значит, мы обо всем договорились? Отлично. А сейчас нам пора!
— Вы меня до дому не довезете? — кокетливо осведомилась Алка.
— Довезем, — кивнул Олег. — Валер, ты поедешь?
— Поеду, а то мама будет беспокоиться.
— И вот еще что, девочки… Если кто-то будет спрашивать о Валерке, врите напропалую.
— Что врать? — не поняла Наташа.
— Все! Адрес, профессию отца, телефон — словом, все! И о нас с Олегом тоже!
— Ладно, — сказала Степанида, — это и ежу понятно.
На этом они простились и ушли, унося с собой картину Сислея. Наташа и Степанида остались одни. Едва дверь за ребятами закрылась, как Наташа кинулась на шею Степаниде.
— Ты чего? — опешила та.
— Спасибо тебе, Степочка! — едва слышно прошептала Наташа. — За все, за все!
— Вот чудила! — тоже шепотом ответила Степанида. — Я-то тут при чем? Это они!
— Но они твои друзья! Степка, я так счастлива, ты себе не представляешь!
— Очень даже представляю! Ты, Натка, имей в виду: то, что Костя говорил, — не шутки!
— Ты о чем?
— О том, что нам надо держать язык за зубами.
— Это я поняла. Ой, Степка, давай-ка спать ложиться, сил совсем нет.
— Рано же еще, только полдевятого!