Я не верила своим ушам. Надька и письмо в газету — понятия несовместимые. Да и с русским языком она всегда была не в ладах…
— Похоже, Грасини не зря с тобой поработали. — улыбаясь, заметил Антон.
— И как это называется? Какой у меня талант? — уставилась на него подруга.
— Это дар обличения! — торжественно сообщила Александра. И продекламировала — Восстань, пророк! И виждь и внемли! Исполнись волею моей. И обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей! Но ты смотри поосторожнее со своим обличительным даром, красавица. История полна примеров: Иоанна Златоуста за его обличения император сослал на север…
— …А при Иване Грозном отрезали языки за чрезмерную критику… — ввязался Антон.
Тут с улицы донесся нетерпеливый сигнал. Надька и Антон поспешили к машине, Саймон отдал мне спящего Адриана и вышел проводить их до ворот.
Александра опустилась на диван рядом со мной. На ее побледневшем лице не осталось и следа от наигранного оживления, которым оно светилось минуту назад.
— Похоже, нас ждет бессонная ночь. Неприятности уже близко. — прошептала морская — Я уверена в этом. Антон видел вещий сон. — она потупилась, скрестив на груди руки — Кровь на белом снегу.
В спину как будто бросили песком — побежали мурашки. Я невольно взглянула в окно, за которым все усиливался снегопад.
— Понимаешь, эти сны отличаются от других. Их не спутаешь ни с чем. Они случаются под утро — вдруг в ткань обычного сна прорывается что-то извне. Как послание. Отчетливое, как картинка по телевизору. Антону снилась работа, какие-то люди в студии давали интервью. И вдруг в мгновение ока я оказалась среди заснеженной поляны. Я помню только белый снег и красную кровь. И тишину, разрывающую уши. Тогда я поняла, что вся эта история может плохо кончиться… По крайней мере — для кого-то из нас.
Глава 12
В эту ночь мы не ложились спать, каждую минуту ожидая нападения. Я сидела рядом с кроваткой Адриана, Саймон замер у окна, всматриваясь в темноту. Иногда мне казалось, что его неподвижный стройный силуэт на черном фоне мне снится, и я вздрагивала и терла слипающиеся глаза. Но под утро я действительно уснула. Всего на миг сомкнула веки и тут же погрузилась в вязкую болотную жижу сна. Проснулась я от беспокойного сопения Адриана. Открыв глаза, обнаружила, что лежу на кровати, а ночь за окном превратилась в серое утро.
Я подошла к кроватке сына. Он лежал под плюшевым зеленым одеялом и смотрел на меня ясными, серьезными глазами. Адриан протянул ко мне ручки, я вынула его из кроватки и прижала к себе. Малыш провел теплой ладошкой по моей щеке, я поцеловала малюсенькие пальчики с прозрачными ноготками.
— Никому тебя не отдам! — прошептала я в пушистую макушку и снова положила сына в кроватку. Адриан закрыл глаза и повернулся на бочок.
Одевшись, я тихо спустилась вниз. Дом еще был погружен в темноту, но с кухни уже доносился аромат кофе. Когда я зашла, Саймон вздрогнул и принял боевую стойку. В полутьме казалось, что вместо глаз у него зияют черные провалы. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом он тихонько рассмеялся и зажег свет. Я увидела, что на столе стоит резная турка и две маленькие чашки.
Саймон сделал шаг ко мне и крепко, до боли притиснул к своей груди. Его губы прижались к моим. На один краткий миг все тревоги отступили и растворились. Я закинула руки к нему на плечи и отвечала на страстный, настойчивый поцелуй, наслаждаясь запахом его кожи и прикосновением шелковистых волос. Саймон запустил пальцы в мои волосы и, оторвавшись от губ, хрипло прошептал:
— Если надо, я убью их. Но вас не отдам! — его руки сжались в кулаки, натягивая мои волосы, но он не замечал, что делает мне больно. На лице любимого не было и следа человеческих эмоций. Оно было похоже на маску разгневанного божества, чьи глаза могут метать молнии. Но вот он встретился со мной взглядом и жесткая складка около губ дрогнула и смягчилась, глаза посветлели.
— Я сделал тебе больно! — испуганно выдохнул он. Кулаки разжались, пальцы нежно прикоснулись к моему лицу. Этот переход от жестокости к нежности был таким волнующим, что по телу побежали мурашки. — Ты почти не спала сегодня — обволакивающим голосом сказал любимый — Так больше нельзя, Полина. Ожидание слишком изматывает, это может сыграть с нами злую шутку…
— Вот тут я согласна! — раздался с лестницы бодрый голос Александры — Полночи я провела, вздрагивая от каждого шороха на этом диване, а вторую половину несла вахту на крыше. И еще кое-чем пришлось заниматься… Не могу сказать, что это пошло мне на пользу. Чувствую себя отвратительно.
Однако вид у нее был как с рекламной картинки элитного отдыха. Ее элегантная серая водолазка и черные леггинсы вкупе со свежим лицом наводили на мысль о верховой езде где-то в лесах Финляндии.
Я посмотрела в окно: на улице уже окончательно рассвело. Кружились редкие снежинки, но я знала, что они растают, едва достигнув промерзлой земли. Голый сад вздрагивал от порывов ветра.
— Я думаю, нам стоит развлечься. Что вы думаете о пикнике? — если бы Саймон предложил слетать на Луну, я, наверное, удивилась бы меньше.
— Вау! Шашлыки! Нет ничего лучше перед сражением, чем мясо, съеденное на свежем воздухе! — завопила морская.
— Мы не можем вечно ждать нападения. И тем более нам не стоит ориентироваться на Адриана, ведь Грасини могли ошибаться относительно его способностей. Поэтому предлагаю сегодня отдохнуть и расслабиться. — Саймон вновь провел пальцами по моему лицу — Полине это необходимо…
Не успела я возразить, что чувствую себя отлично, как Александра с воодушевлением согласилась:
— Это классная идея. И кстати, надо будет пригласить Антона.
На лице Саймона не дрогнул ни один мускул, но глаза приобрели цвет разбушевавшегося моря.
— Зачем?
— Действительно, раз он видел вещий сон о чем-то плохом, может, ему стоит держаться подальше от нас? — неуверенно пробормотала я.
— Полина, сегодня ночью я много думала об этом. Мы зря отпустили Антона вчера вечером. Дело в том, что судьбу нельзя обмануть. — мягко возразила морская — Антон видел кровь на белом снегу. И если даже отправить его в Египет, где нет снега, судьба найдет его и там. Либо самолет приземлится где-то на заснеженной равнине, либо еще что-нибудь случится. Но вещие сны всегда сбываются. Так что пусть лучше будет рядом с нами. Достаточно того что сегодня ночью я каждые полчаса заходила в его сны, чтобы убедиться, что все нормально…
Когда Адриан проснулся, мы пошли на пляж. Лишь Александра осталась дома: она успела искупаться еще утром.
Море встретило нас радостным гулом — большие волны с грохотом и шипеньем разбивались о берег, пахло водорослями. Влажная, холодная галька шуршала под ногами. Мы разделись и сели в воду почти у самого берега. Волны с шипением набрасывались на нас, обдавали ледяным душем, и убегали. Адриан на руках у Саймона был похож на ангелочка со старинных картин: его глазки сверкали, щечки разрумянились. В разъяренной морской стихии он чувствовал себя прекрасно, это было очевидно.
После купания тревога не ушла, но я почувствовала себя гораздо более уверенной и готовой ко всему.
Вернувшись, мы застали Александру за переговорами:
— И запишите, пожалуйста, еще гранатовый соус, три белых багета, только обязательно с хрустящей корочкой, а не черствые как кирпич! — забравшись с ногами на диван, морская диктовала длинный список службе доставки. На полу валялись разноцветные каталоги и включенный планшетник. По комнате плыл сладкий аромат ее восточного парфюма.
После обеда повалил снег. За какие-то полчаса он засыпал опавшие листья, накрыл выступы забора белыми шапочками, одел деревья и кусты в мохнатые шубки. Мы с Адрианом вышли в сад. Сын протаптывал вдоль забора дорожку, которую тут же снова заносило. Это приводило его в восторг. Он проходил по кругу, потом останавливался и внимательно рассматривал маленькие следы своих ботиночек. А тем временем стелющаяся по земле поземка сравнивала их с белым покрывалом, накрывшим землю. Сын уже минут двадцать предавался этому занятию, а я разговаривала с Надькой.
— Контрольная только в четыре закончится, не хочется мне вас на целый день оставлять. Может, ну ее, эту этику семейных отношений? — в десятый раз спрашивала она.
— Надь, давай не выдумывай! Не надо тебе контрольную пропускать. И вообще — мы сегодня спали плохо: Адриан капризничал — если я и соврала, то совсем чуть-чуть. — Так что вечером рано спать ляжем. А завтра увидимся! — между собой мы договорились в эти дни не приглашать подругу: не стоило подвергать ее опасности. Но это было легче сказать, чем сделать — Надька приходила почти каждый день, невзирая на все мои доводы. И я была очень рада тому, что хотя бы сегодня ее задержала в коллеже контрольная.
— Завтра? — с сомнением переспросила Надька. — Сегодня не приходить что ль?
— Говорю же, мы спать ляжем, не выспались!
— Ну ладно. — обиженно буркнула подруга и отключилась.
Ворота открылись и в проеме появился Антон, похожий на деда Мороза. На его темных волосах, бровях и ресницах лежал снег, нос покраснел от холода. Встретившись со мной взглядом, он замер, в лице появилась страдальческая складка. Несколько секунд продолжалось неловкое замешательство, пока я, наконец, не догадалась: мой вид шокировал его. Я стояла на снегу босиком, из одежды на мне были лишь джинсы и кремовая водолазка. Антон все еще не привык к изменениям, которые произошли во мне, это причиняло ему боль. Мне хотелось объяснить ему, как это здорово — не зависеть от погоды, от капризов слабого тела, но язык словно онемел. Я вдруг представила себе, как выгляжу со стороны: босая, по щиколотку в снегу, с развевающимися по ветру спутанными волосами — точно ведьма.
Неожиданно что-то ударилось в мое плечо. Я подняла голову и увидела, что Антон лепит второй снежок, чтобы пульнуть его в меня.
— Ах так! — завопила я и нагребла полные пригоршни снега.
Через десять минут Антон был похож уже не на деда Мороза, а на снеговика. Его синий пуховик облепил снег, остатки большого снежка торчали из волос, даже стильные узкие ботинки были облеплены белыми комьями. Исход схватки решил Адриан, который очень быстро уловил суть игры и стал ловко метать в моего обидчика маленькие снежки. Антон поднял руки:
— Сдаюсь!
Заходя в дом, я в сотый, наверное, раз подумала о том, как же с ним легко. Антон все понимает и ему никогда не нужно ничего объяснять.
В холле рядом с нами тут же образовались лужи.
— Сейчас я дам тебе что-нибудь переодеться! — сказала я. Одежда Антона за какие-то десять минут промокла насквозь.
— Я сам принесу. — из гостиной бесшумно появился Саймон. Несколько секунд он пытливо всматривался в наши лица и я увидела, как пасмурно темнеют его глаза, окруженные длинными черными ресницами. В первый раз за сегодняшний день мне стало холодно, я вдруг ощутила, что стою босиком посреди огромной лужи. Я торопливо поднялась наверх — переодеть Адриана и переодеться сама. Покопавшись в шкафу, выбрала мягкий вязаный белый свитер, джинсы и теплый красный пуховик. Вообще-то куртка мне была совсем не нужна, но не хотелось смущать Антона. Адриан изо всех сил сопротивлялся, когда я натягивала на него теплый комбинезон. Я подумала, что до сих пор до конца не знаю возможности его организма — похоже, он как и я, не боялся холода.
На улице еще похолодало, снегопад сходил на нет. Кое-где из-под снега выступили безжизненные косы пожелтевшей травы. Воздух казался колючим: когда дул ветер, по лицу словно проводили жестким махровым полотенцем.
На ладошку Адриану упала снежинка: он удивленно посмотрел на руку, но там уже ничего не было. Он растерянно повернулся ко мне, в синих глазах расплескалось удивление.
— Снег тает. Видишь, он превращается в воду. — сказала я.
— Снег тает. — отчетливо повторил сын.
— Вы идете? — раздался из-за дома голос Саймона, и мы поспешили к беседке на задней части двора.
За домом было уютнее, чем в передней части сада. Со всех сторон нас окружал глухой забор, и ветер сюда не проникал. Деревянная резная беседка была увита усиками дикого винограда. Оранжевые, бронзовые, красные листья проглядывали из-под снега. Уже стемнело и на ярко-синем небе появился тонкий полукруг месяца. Редкие снежинки медленно кружились над нами в свете фонарей.
Тлеющие в мангале угли создавали ощущение покоя. Хотелось смотреть на прыгающие язычки пламени долго-долго и не думать ни о чем… Как все-таки хорошо, что Саймон решил устроить пикник!
Через минуту из-за дома показался смущенный Антон. Черный бомбер Саймона был ему немного великоват, из рукавов как гусиные лапы торчали красные от холода пальцы. Покосившись на моего любимого, он занял место поближе к огню. Было видно, что в его присутствии Антон чувствует себя не в своей тарелке.
Саймон достал из снега бутылку Дом Периньон.
— Урожай 1996 года. — сообщила Александра — За несколько столетий своей жизни я научилась разбираться в напитках. Должна вам сказать, это чертовски вкусная штука.
Когда мы выпили, я смогла оценить ее правоту. Шампанское было удивительное, как будто в бутылке содержалось волшебство. Мне показалось, что снежинки заискрились еще ярче, а месяц и звезды приблизились к нам.
— Полина, малыш не замерзнет? — вопрос Антона вырвал меня из блаженного созерцания.
Я посмотрела на Адриана. Он нахохлился как воробышек на деревянной садовой скамеечке. Щечки и губы сына были розовыми — очевидно, он не испытывал холода. Но его личико казалось не по детски задумчивым. Усилием воли я отогнала назойливую тревогу — не нужно все время искать в поведении сына подвох. Возможно, его просто утомила игра в снежки.
— Ему не холодно — мягко сказала я — А тебе? — Антон повернулся ко мне и я увидела, как сильно покраснел от холода его нос. Он поглубже укутался в мохеровый шарф.
— Да так. Терпимо пока… — он не сводил глаз с моего лица. В этот момент я поймала строгий взгляд Саймона, от которого почувствовала себя, как на раскаленных углях. Спустя мгновение любимый равнодушно отвернулся и принялся насаживать мясо на шампуры. Темный сок капал с его рук на снег.
Я пошла в дом, чтобы уложить Адриана, посидела немного с ним и подождала, пока он уснет, а потом вернулась на улицу. Ноздри защекотал запах жареного мяса. В темноте уютно потрескивал костер, сотни искорок поднимались в темное небо, растворяясь в нем. На столе в беседке стояла большая тарелка с дымящимся шашлыком, огонь освещал мягким розовым светом мечтательные лица Александры, Антона и Саймона. Я подошла к любимому и взяла его за руку. Он сжал мои пальцы и нежно улыбнулся. Говорить не хотелось.
Внезапно мы услышали яростный металлический стук: кто-то отчаянно колотил в ворота.
— Я посмотрю. — Антон встал.
— Нет. Пойдем все вместе. — жестко отрезал Саймон. От мечтательного выражения не осталось и следа, на его бледных щеках отчетливо проступили желваки.
Звук усилился. К нему прибавился гнусавый мужской голос. Похоже, кто-то звал на помощь.
Мы быстро перешли в переднюю часть сада. После уютной беседки, подсвеченной костром, здесь казалось темно, холодно и пусто. Саймон подошел к калитке и прислушался. Тишина.
— Да помогите же! — вдруг завопил тот же голос. — Не дайте человеку умереть! — по воротам снова забарабанили так, что они затряслась.
— Что случилось? — строго спросил Саймон.
— Наконец-то! — взвыл неизвестный. — Люди добрые! Вызовите срочно скорую помощь! Не могу я больше этого терпеть! — неизвестный жалобно заскулил.
Саймон повернул к нам напряженное лицо.
— Отойдите назад. Я открою. — прошептал он.
— Да откройте же, ироды! — диким голосом взревел человек с той стороны.
Саймон отодвинул задвижку, тяжелая половинка ворот медленно распахнулась. В проеме, согнувшись, стоял неизвестный мужчина в потрепанном темно-коричневом пальто. Седые волосы незнакомца были всклокочены, глаза дико выпучены. Я ощутила исходящий от него несвежий запах.
— Простите меня, ребята… — пробормотал незнакомец и сделал шаг в сторону. В эту же секунду вместо него в проеме возникла рослая фигура Найджела. В темноте кожа негра отливала темно-синим цветом. Он оскалился, показав белоснежные зубы.
— Добрый вечер, браза! — и одним ударом в грудь он свалил Саймона. Это произошло мгновенно, я даже не успела понять, почему ему так легко удалось сбить любимого с ног.
— Сзади! — дико закричала Александра и я обернулась. На заборе словно огромная черная ворона сидела Магда. В темноте ее глаза хищно сверкали. Один прыжок — и она оказалась около нас.
Я не могла понять, почему не встает Саймон. Он лежал на снегу, даже не пытаясь шевелиться. Забыв обо всем, я кинулась к нему.
— Сын… — прохрипел любимый. — Не подпускай их к Адриану! И не давай Найджелу прикасаться к тебе… — на теле Саймона не было видимых повреждений, но он едва мог говорить.
За моей спиной тонко, по-заячьи взвизгнула Александра. Повернувшись, я обнаружила, что она лежит на снегу без движения. Над ней нависла массивная темная фигура Найджела.
— Так-то, подруга. Излишняя энергия не шла тебе на пользу. Полежи-ка, милая, отдохни… — сытым, утробным голосом проворковал негр.
И тут меня озарило: Найджел одним прикосновением забирает всю энергию. Вот почему не встает Саймон! Одновременно я испытала облегчение: значит, любимый не ранен, просто лишился сил.
Найджел тем временем уставился на меня — он был похож на кота, объевшегося сметаной. Танцующей походкой он подошел ко мне.
— Как же я скучал по тебе, сестра! — прочувственно произнес негр. — Как мне хотелось обнять и прижать к себе дорогую, любимую сестренку!