Найджел тем временем уставился на меня — он был похож на кота, объевшегося сметаной. Танцующей походкой он подошел ко мне.
— Как же я скучал по тебе, сестра! — прочувственно произнес негр. — Как мне хотелось обнять и прижать к себе дорогую, любимую сестренку!
Он придвинулся так близко, что я чувствовала тепло его разгоряченной кожи, могла в деталях рассмотреть золотую сережку у него в ухе. Магда у противоположной стены застыла, наблюдая за происходящим.
— Найджел, пожалуйста, не трогай ее. Лаборатории все равно больше нет. — голос Антона срывался — Если тебе нужна еще энергия, возьми меня. Пожалуйста. — он сделал шаг навстречу Найджелу, но Магда отделилась от стены и преградила ему путь.
— Не мешай, мальчишка. Дай ему насладиться твоей подругой. — прошипела она.
— Но лаборатории больше нет! Или вы оглохли? — закричал Антон и оттолкнул ее. Дальнейшее произошло мгновенно. Магда взмахнула рукой, сверкнуло лезвие ножа, и Антон упал. Он не двигался. На белом снегу под ним появилось маленькое темное пятнышко, которое начало медленно расползаться.
В наступившей тишине я слышала тяжелое дыхание Саймона. Любимый лежал неподвижно, лишь глаза его с ненавистью следили за Найджелом.
— Итак, я готов огласить расписание казни. — удовлетворенно пророкотал негр. — Сейчас я выпью энергию моей любимой сестрицы, затем попробую ее сыночка. Чертовски любопытно узнать, передалась ли ему чрезмерная эмоциональность его мамаши, которая доставила мне столько удовольствия в свое время! А? — его толстые губы замерли в сантиметре от моей кожи. Я вжалась в забор — еще минута и я тоже буду беспомощна, как остальные. Через плечо Найджела я видела, как растет пятно крови под неподвижно лежащим Антоном.
— Затем мы с Магдой прикончим вас троих — морского демона, его женушку и сыночка и запечатлеем процесс казни на камеру. Мы отправим это увлекательное кино Грасини, чтобы они, наконец, поняли, что наследничков больше не существует.
— Но лаборатории больше нет. — с последней отчаянной надеждой произнесла я.
— Мы накажем тебя за вранье, мерзавка! — проскрежетала Магда, надвигаясь на меня. Ее черное одеяние с длинными рукавами, похожими на крылья, развивалось на ледяном ветру. На бледном лице змеилась хищная улыбка. Рукой с омерзительными перепонками между пальцев она дотронулась до моего лица.
— Мы хотели казнить тебя первой, но теперь планы изменились. Твоего сына мы убьем на твоих глазах!
Я услышала, как застонал Саймон и перестала дышать. Все также кружились над нами снежинки, искрился в свете фонарей снег. Месяц безучастно смотрел с неба на обездвиженные фигуры на снегу и истекающего кровью Антона. Темной, разрушительной волной во мне поднимались эмоции. Стало жарко, они сжигали меня изнутри. А сердце отбивало: «Никто. Не посмеет. Обидеть. Сына.»
— Я не могу больше терпеть, красавица — вкрадчиво шепнул Найджел мне в ухо — Черное лицо надвинулось на меня, заслонив весь мир.
«Никто. Не посмеет. Обидеть. Сына.» — все также отбивало сердце.
С какой-то дикой, необузданной радостью я двинулась вперед, навстречу темноте. Когда горячие губы Найджела прикоснулись к моему лбу, я почувствовала, как огромная жаркая волна хлынула из меня. На какой-то момент меня ослепило и оглушило, я не понимала что происходит. Открыв глаза, я не сразу смогла понять, что вижу. Потом я поняла, что это звезды. Огромная туша Найджела больше не загораживала мне небо. Он лежал у моих ног, и, судя по кашлю и яростному сопенью, был жив.
Я увидела, что Саймон присел на снегу — силы возвращались к нему. Дернулась рука Александры. И только Антон не подавал признаков жизни. Пятно крови под ним было уже очень большое, снежинки не таяли на мертвенно-бледном лице. Меня мутило от разлившегося в воздухе ржавого запаха крови.
Найджел сплюнул и произнес изощренное ругательство на смеси русского и английского.
— Проклятая девка чуть не убила меня своей энергией! — проскулил он — Красавчик Найджел лежит как куль с дерьмом! — и он стал перечислять так-их-растак-матерей на всех языках.
Магда несколько секунд смотрела на него остекленевшим взглядом. Потом она бросила нож в снег и сделала шаг ко мне. Ее выпуклые стоячие глаза, похожие на жабьи, теперь пожирали мое лицо. Раз она оставила нож, значит, можно попытаться поговорить с ней — подумала я. И в ту же секунду длинные руки молниеносно оплели мое горло и стали сжиматься, как кольца удава. Кости хрустели под страшным нажимом, боль пронзила все тело, я начала задыхаться. В глазах потемнело, теряя сознание я почему-то думала не о том, что умираю, а удивлялась тому, как тихо вокруг в эти последние минуты моей жизни… И вдруг заскрипел снег, потом я услышала звук короткого удара. Железная хватка разомкнулась и Магда отлетела от меня в снег. Нежные руки Саймона обхватили меня, его пальцы осторожно пробежались по моей шее:
— Она ничего тебе не сломала? — его голос был еще слабый.
— Не-е-ет. — прохрипела я.
Шатаясь, Саймон подошел к распластанной на снегу Магде. Она подняла к нему маленькую змеиную голову на длинной шее:
— Убей. — она почти просила.
— Грасини уничтожили лабораторию. — раздельно и четко сказал любимый — Мы сказали вам правду. Забери его — он кивнул на исходящего проклятьями Найджела — И уходите. Пожалуйста.
— Скорее! — отчаянный вопль Александры заставил меня вздрогнуть. Она уже успела подняться и сейчас склонилась над Антоном, который лежал неподвижно. Его веки были плотно сомкнуты, рубашка под расстегнутой курткой стала бурой.
— Сердце почти не бьется. — Александра подняла ко мне обезумевшие светлые глаза. — Мы не довезем его до больницы.
Вдруг сзади хлопнули ворота. Я оглянулась и увидела, что двор пуст — Магда и Найджел ушли. Но сейчас я не могла думать об этом — сердце разрывалось от отчаяния.
— Время… — донесся глухой голос Александры. — Полина, останови время. Ты можешь сделать это.
Я покорно закрыла глаза и сосредоточилась. Прошло несколько секунд, но когда я открыла их, снег все также падал на безжизненное лицо Антона.
— Время — это идея. Погаси ее в голове. — властный голос Саймона звучал как приказ.
Я задержала дыхание так, что закружилась голова, и представила себе весь огромный мир, окружающий меня. Вот маленькая точка на снегу — это я, вот небо надо мной, уходящее в бесконечность. Дальше образы замелькали с огромной скоростью: пение птиц сливалось с ревом двигателей, прекрасные цветы превращались в огромные бомбы, младенцы оказывались древними стариками. С предельной ясностью я осознала, что в этом мире все связано со всем и время — лишь идея, которая нас разъединяет. И тут же образы ушли, все стихло. Когда я открыла глаза, снежинки неподвижно висели в воздухе. Рядом с Антоном капля крови замерла в сантиметре от земли.
Глаза Александра загорелись.
— Надо срочно в больницу!
— Я за Адрианом! — крикнула я и побежала в дом. Слава Богу, малыш крепко спал и даже не знал, что творилось во дворе дома. Я достала сына из кроватки, наспех одела и выбежала во двор. Александра и Саймон уже перенесли Антона в машину. Морская села за руль, мы с Саймоном поддерживали Антона, пока машина с огромной скоростью рассекала спящий заснеженный город. Мы проехали мимо автомобиля, в котором блондинка говорила по телефону. Она так и замерла, открыв рот и одной рукой держась за руль. На заднем сиденье виднелась пушистая головка йоркширского терьера — он прижался плоским носом к стеклу, словно мягкая игрушка.
От звенящей тишины хотелось заткнуть уши. Я слышала только равномерный гул автомобиля и наши голоса. Редкие прохожие были похожи на статуи. На углу темной улицы парочка влюбленных замерла в поцелуе. Бомж под фонарем расстегивал ширинку — на его красном лице застыло довольное выражение, как будто он всю жизнь мечтал помочиться в центре города.
Наконец, мы подъехали к больнице. Машина Скорой помощи, стоявшая у крыльца, светилась включенной мигалкой, больничные окна были ярко освещены. Мы занесли Антона в приемное отделение. Наши шаги и голоса с гулом разносились в просторном холле. Здесь никого не было, лишь за высокой стойкой медсестра с блондинистым шиньоном что-то внимательно читала. Перегнувшись через стол, мы увидели на раскрытой большой тетради глянцевый женский журнал.
Саймон с грохотом подкатил белую каталку и мы аккуратно положили на нее мертвенно-бледного Антона.
Александра и Саймон выжидающе смотрели на меня.
Я отдала Саймону сына и зажмурилась. Все оказалось очень просто. Сейчас меня не отвлекали посторонние звуки, я слышала только взволнованное дыхание Александры и сопение Адриана. Я сконцентрировалась на своих ощущениях и почувствовала себя обособленной от мира. Связи распались, время обрело смысл. И тут же из коридора послышались шаги и голоса, нетерпеливо зазвонил телефон на столе у медсестры. Больница снова жила!
Александра метнулась к медсестре.
— Мы привезли тяжело раненого!
Блондинка окинула Антона оценивающим взглядом из-под узких очков. В ее лице читалось удивление, она явно не могла понять, как мы здесь оказались. Но ее пальцы уже жали на кнопку внутренней связи:
— Дежурную бригаду в приемное! У нас ножевое, парень я тяжелом состоянии!
За нами хлопнула дверь и послышались торопливые шаги. Заспанный парень в мятом белом халате мельком взглянул на Антона и рявкнул:
— Готовьте операционную!
— Готовьте операционную! — металлическим голосом повторила по внутренней связи блондинка.
…Мы уже четыре часа сидели перед стерильными дверями операционного бокса. Ни один звук не долетал из помещения, где дежурная бригада билась за жизнь Антона. В больничном коридоре тоже было тихо, лишь большие круглые часы мерно тикали на стене. Два раза к нам подходила блондинка из приемного. Несколько секунд она зависала завороженным взглядом на лице Саймона, потом спрашивала, кивая на дверь.
— Не выходили?
Любимый отрицательно мотал головой и она удалялась, цокая каблучками. Саймон одной рукой прижимал к себе спящего Адриана, другой поддерживал Александру. Морская уже несколько часов находилась во сне у Антона, пытаясь помочь ему. Ее глаза были плотно закрыты, дыхание замедленно, иссиня-бледное лицо почти сливалось с белым халатом — их нам выдали в приемном покое. Дорогая кожаная куртка смятым комом лежала у нее на коленях.
У меня зазвонил мобильный. «Мама» — высветилось на экране.
— Полиночка, солнышко, ничего, что я так поздно? Вы еще не спите? — благостно проворковала она. Такой голос у нее бывает, когда папа рядом и все у них хорошо.
— Нет. — тихо сказала я, удерживая рвущиеся слезы.
— А что у тебя с голосом? — тут же всполошилась мама — Поссорилась с Саймоном?
Я встала и отошла к окну.
— Нет, мам, все хорошо…
— Но я же чувствую по голосу! Полина! — кажется, мама уже сама была готова заплакать. И вдруг я решилась. Раз нападение Найджела и Магды нам больше не грозит, родители вправе знать правду.
— Мам, у меня родился сын. — я не удержалась и хлюпнула носом.
— Но почему ты плачешь? Почему? — кажется, мама не поняла меня. Или не услышала.
— Мам, у вас с папой есть внук. Его зовут Адриан. — как глухой раздельно сказала я. И тут же услышала, как сопит и всхлипывает мама. — Ма-ам? Ну ты-то чего плачешь?
— Ох, доченька, ну как же! Мы же не знали, радость-то какая! Жаль, бабуля не дожила! — мама то плакала, то смеялась — Сколько ему сейчас? Неделя? Ты еще в роддоме?
— Мам, он немного постарше, чем ты думаешь… — осторожно начала я.
Но тут дверь операционной бесшумно открылась и молодой доктор стремительно вышел к нам. Я сбросила мамин звонок и кинулась к нему, с каждым шагом ощущая, как все больше наливаются тяжестью ноги.
Глаза у врача были в красных прожилках, как у древнего старика. Он обвел нас суровым взглядом.
— Вы кем приходитесь пациенту?
— Мы его друзья. — мой голос дрожал.
— Хорошо, уважаемые. Вам еще предстоит объяснить полиции, при каких обстоятельствах ваш друг получил колото-резаное ранение грудной клетки. — сухо сказал врач. И вдруг добавил гораздо мягче, словно поделился чем-то сокровенным — Молодой человек пришел в себя, можете зайти к нему.
Александра медленно открыла глаза, ее взгляд казался мутным и расфокусированным. Саймон передал мне спящего Адриана и помог ей подняться, мы вошли в бокс. Укрытый простыней Антон лежал уже не операционном столе, а на каталке. Одна медсестра сразу вышла, другая тихонько возилась в углу, позвякивая инструментами. Широко раскрытыми глазами Антон смотрел в потолок. Когда я приблизилась к нему, он попытался улыбнуться краешком губы. Эта ассиметричная старческая улыбка на мучнисто-бледном лице была страшнее гримасы боли.
— Все будет хорошо. — произнесла я фразу, которую как мантру твердила про себя все четыре часа.
Его запекшиеся губы дрогнули, он прошептал:
— Да. Все будет очень хорошо, потому что у меня есть ангел-хранитель.
На долю секунды мне показалось, что он сошел с ума. Дальнейшие его слова лишь укрепили мое подозрение.
— Там было очень холодно и страшно. Ветер подталкивал меня к тоннелю. Потом меня начало засасывать внутрь. — невнятно лепетал Антон. Мне пришлось склониться к его лицу, чтобы разобрать слова — И вдруг кто-то взял меня за руку и потащил от тоннеля. Ветер бил нам в лицо, но он не бросал меня, а вел все дальше. И все время разговаривал со мной, голос у него такой нежный, как девичий… — В изнеможении Антон на несколько секунд прикрыл глаза. Медсестра за нашей спиной все также брякала инструментами. Ей, наверное, не впервой слышать такие истории, подумала я — А потом мы вышли на цветущую поляну, стало тепло. Я хотел поблагодарить его и… И вдруг оказался здесь. — Антон закрыл глаза и стих.
Пораженная догадкой, я оглянулась на Александру. Она стояла позади меня, прислонившись к кафельной белой стене. Лицо ее было таким же бледным, как у Антона, прекрасные длинные волосы спутались и повисли безжизненными прядями. Она выглядела так, словно это она пережила тяжелую операцию. Конечно, ангел-хранитель, который увел Антона от тоннеля смерти, это она. Я ждала, что морская скажет Антону что-то, но она равнодушно молчала, уставившись на идеально чистый кафельный пол.
— Посещение закончено. — строго произнесла медсестра — Придете к нему завтра, ваш друг будет в палате интенсивной терапии. — и вдруг добавила шепотом — И поблагодарите доктора Сергея Николаевича, он совершил чудо! Шансов у пациента почти не было…
Когда мы вышли из больницы, на улице светало. Снег больше не падал, ветер стих. Город досыпал последние часы перед рабочим днем, лишь несколько окон светились в полутьме. Александра, волоча ноги как древняя старуха, пошла к машине. Саймон тоже двигался тяжело, он еще не восстановился после нападения Найджела. Мы с ним остановились, вдыхая морозный воздух. Адриан крепко спал на руках у любимого, его личико казалось довольным, наверное, он видел хорошие сны. Любимый обнял меня и сказал чуть смущенно:
— Я не думал, что быть человеком так трудно.
Я не знала, что сказать, и молча смотрела на его лицо, казавшееся отстраненным и загадочным в тусклом свете фонарей. Следующая фраза, похоже, далась ему с трудом.
— Сегодня Антон был готов пожертвовать собой ради тебя и Адриана. Я считаю его своим другом. — Выговорив это, Саймон глубоко вздохнул. И добавил совсем тихо: — И мне очень стыдно, что я ревную тебя к нему…
Не знаю почему, но мне вдруг стало легко на душе. Может быть, потому, что я очень хорошо понимала его чувства? Я сама не раз страдала от прямо противоположных переживаний. Сколько раз я была вынуждена обманывать родителей и при этом ненавидела себя за ложь? Я повернулась к любимому и поцеловала его в прохладную щеку.
— Привыкай. Вся человеческая жизнь состоит из этого. И нет ни одного готового ответа ни на один вопрос.
Залихватская мальчишеская улыбка вдруг озарила лицо Саймона.
— Временами мне это даже нравится!
Глава 13
Густая стена водорослей послушно разомкнулась передо мной, пропуская в зачарованный подводный сад. Длинные темно-зеленые ленты растений колыхались, как будто их шевелил ветерок. Между ними резвились оранжевые и ярко-синие маленькие рыбки, похожие на экзотических бабочек. Иногда в чаще мелькала крупная рыбина с широкой, словно ухмыляющейся мордой — она делала вид, что увлечена какими-то своими важными делами, но ни на минуту не упускала нас из виду.
Рука Саймона крепко держала мою, я заворожено смотрела ему в глаза, которые в воде становились похожи на огромные сапфиры. В море меня тянуло к любимому еще сильнее: плавные, ритмичные движения его гибкого тела, на котором рельефно выделялся каждый мускул, сводили меня с ума. Усилием воли я заставляла себя не приближаться к Саймону слишком близко, боясь потерять контроль над собой. Поэтому мы держали дистанцию, как чопорная пара, танцующая вальс на глазах у публики. Иногда мы попадали в могучий и древний ритм моря — в эти мгновения я чувствовала себя всесильной и вечной.
Адриан как маленькая торпеда пронесся прямо перед нами. Розовые пяточки мелькнули перед моим носом и скрылись за водорослями. Мы устремились за сыном, спускаясь ниже, туда, где было совсем темно и уже начинало ощущаться давление огромной толщи воды. В ушах у меня зашумело, как будто на глубину прорвался вой ветра, двигаться стало тяжелее. Впереди показались неясные темные очертания чего-то большого, похожего на дом. Мы подплыли ближе, и я рассмотрела полуразрушенный остов большого судна, покрытый наростами ракушек. Адриан ловко юркнул в один из иллюминаторов, и темнота тут же сомкнулась за ним. Я тревожно сжала руку Саймона, но любимый лишь улыбнулся и покачал головой. Спустя несколько минут, как чертик из табакерки, сын выскочил из-за моей спины. Вид у малыша был страшно довольный, он сжимал в руке какой-то небольшой предмет. Я погрозила ему пальцем и стала подниматься — в груди кололо, мне пока еще трудно было находиться на глубине долго. Большая рыбина с широкой мордой проводила меня почти до поверхности, держась на почтительном расстоянии. Едва только на свету стали видны фиолетовые полосы на ее спине, переходящие в перламутрово-серые, она резко развернулась и ушла вниз. Наверное, рыба была рада, что мы покинули ее территорию.