— Извини меня, Отто, но я пас! — ответил Обрубок на предложение Диких Гусей. — Вы чертовски храбрые и отчаянные ребята, спору нет. Но я уже не в том возрасте и не в той физической форме, чтобы участвовать в тюремных бунтах. А тем более выступать их зачинщиком. Поэтому я, пожалуй, отправлюсь дальше. Вернее, глубже. Оставьте мне только свои продукты и вон тот металлоискатель, который вам все равно без ненадобности. И еще одна просьба…
— Да ты, похоже, рехнулся, калека! — перебил его Штернхейм. Монгол тоже вытаращился на Кальтера изумленными глазами. — Ты хоть понял, о чем я вообще говорил?
— Так точно — понял, — подтвердил Обрубок. — Вы забираете все оружие, кроме копий.
— И ты, идиот, намерен с одним копьем штурмовать батискафную станцию? Тебе ведь его даже в руке не удержать!
— Тоже верно. Вот почему я хочу попросить вас не убивать Рамоса. Возьму его к себе в оруженосцы. Какая вам разница, умрет он или выживет? Вашим планам он так и так уже не помешает. А выкинет какую-нибудь глупость, обещаю, что сам тут же прикончу его, как прикончил его приятеля Маринеску.
— Точно рехнулся! — заключил Отто. — Или ты все-таки о чем-то умолчал, и на самом деле тебе известен выход из «Рифта».
— Даже если известен, — пожал плечами Куприянов, — я никак не докажу вам это, пока не сбегу через ту лазейку первым. А если я сбегу через нее первым, где гарантия, что я вас не обманул и что вам удастся последовать за мной? Или того хуже — что я не заведу вас в куда худшее место, чем это?
— Вопрос и правда непростой, — почесав макушку, согласился Штернхейм. И, поморщившись, не стал больше тратить время на уговоры чокнутого самоубийцы, каким теперь виделся ему Кальтер: — Ладно, черт с тобой, оставайся. Все равно «крокодилы» сожрут тебя раньше, чем ты найдешь отсюда выход. И Рамоса забирай — в конце концов, какая разница, сколькими руками отбиваться от стаи этих тварей: одной или тремя. Только его форму и ботинки заберем с собой — переоденем в них наверху кого-нибудь из наших… Скарабей! А ну, давай, поищи-ка нам коробку или сумку для вещей!
— При всем уважении, герр Штернхейм, но я тоже остаюсь с Обрубком, — исполнившись решимости, неожиданно заявил Багнер. — Я бы с удовольствием пошел с вами, но вряд ли смогу быть полезен, если дело дойдет до перестрелки. Только зря патроны израсходую и буду под ногами мешаться. К тому же я бываю на административных уровнях чуть ли не каждый день. Стоит мне там появиться, как меня опознает первый же встречный охранник, и вся ваша конспирация пойдет коту под хвост.
— Э нет, мозгляк, даже не мечтай! — отрезал Штернхейм. — Кому-кому, а тебе от нас так просто не отделаться. Это к Обрубку на служебных уровнях возникнет много вопросов. Но ты для администрации — почти свой человек, и лучшего прикрытия, чем ты, нам не сыскать. Ты знаешь, что кому нужно сболтнуть, чтобы к нам не возникло подозрений. К тому же кто-то должен тащить наши вещи и оружие. А поскольку Обрубок вышел из игры, у нас остаешься только ты… Еще вопросы или возражения есть?
— Да, но я все равно очень сомневаюсь, что… — начал было Харви, но по вмиг помрачневшему лицу Отто смекнул, что лучше не продолжать. — Хорошо, герр Штернхейм, как скажете. Мне просто хотелось… Впрочем, теперь это неважно. Раз все обернулось именно так, я вынужден подчиниться непреодолимым для меня факторам.
И, тяжко вздохнув, посмотрел на Кальтера исполненным отчаянья взглядом. После чего отправился к стеллажам, снял оттуда самый большой инструментальный кейс и принялся выкладывать из него содержимое, освобождая тот для груза, который Дикие Гуси поручили тащить Скарабею.
Непонятно, почему Харви был разочарован таким поворотом судьбы — разве в компании Куприянова и Рамоса он рисковал бы меньше? Скорее, даже наоборот. Впрочем, спрашивать об этом Багнера Кальтер не стал. Вместо этого он вернулся к Рамосу, с которого Отто снял наручники.
— Слушай меня внимательно, Эйтор, — обратился Обрубок к заработавшему повторную отсрочку от смерти вертухаю. — Догадываешься, благодаря кому ты до сих пор еще жив?
— Благодаря вам, сеньор Куприянов? — дрожащим голосом предположил Рамос.
— В самую точку. А знаешь, почему ты еще жив?
— Вы хотите, чтобы я оказал вам какую-то услугу?
— Снова угадал. И третий вопрос: что ты должен делать, чтобы я не пожалел о своей доброте и ты выбрался из этой передряги живым?
— Слушаться ваших приказов и не совершать глупостей, сеньор Куприянов?
— Молодец! Ты все совершенно правильно понял… Скажи, как хорошо ты был знаком вон с тем Маринеску? — Кальтер указал на утопленника, с которого Отто и Монгол как раз стаскивали обмундирование.
— Не слишком хорошо, сеньор, — ответил Эйтор, испуганно косясь в ту сторону. — Мы дежурили в одной смене, но на разных участках. Еще иногда в свободное время перекидывались в картишки… И все. А почему вы спрашиваете?
— Просто хочу, чтобы ты хорошенько обдумал все, что случилось с несчастным Маринеску, и запомнил, что я прикончил его всего-навсего одной рукой… — О том, что в этом ему помогал Скарабей, Обрубок умолчал. Все равно валявшийся тогда без сознания Рамос этого не видел. — Одной рукой, Эйтор! Причем, заметь, что Маринеску был крупнее тебя и еще не утратил в тот момент оружие. А теперь представь, что я сделаю с тобой, вздумай ты ошибочно счесть меня беспомощным инвалидом и проверить это на деле.
— Я… я вовсе вас таким не считаю, сеньор, — поспешил возразить Рамос. — К тому же я в курсе, что это вы убили Мачори — того огромного садиста из Синих Одеял… И вы убили его голыми руками… В смысле, рукой!.. Так что прикажете мне для вас сделать?
— Прежде всего надень робу и обуйся, — велел Куприянов. И, понизив голос, продолжил: — А потом забейся в угол и сиди там тихонько, как мышь. Штернхейм дал слово тебя не трогать, но он может и передумать, если ты будешь мельтешить у него перед глазами. Поэтому сначала дождемся, когда Гуси уйдут, а дальше будет видно…
Глава 11
Отто, Монгол и Скарабей забрали с собой не только все оружие, кроме копий, но и часть инструментов — тех, которые можно было использовать в качестве оружия. Впрочем, кое-что полезное после их ревизии в мастерской все же осталось. И этого хватило, чтобы Обрубок и Эйтор сварганили себе новое оружие, а также усовершенствовали старое.
Грубо расплющенные концы шестов были аккуратно отпилены ножовкой по металлу под таким углом, под каким заостряют иглы шприцев. После чего искательские копья стали гораздо острее и смертоноснее. Ими уже можно было убить не только склизкую тварь, но и более крупного и толстокожего зверя, вроде медведя или тигра. При должной сноровке, разумеется, которой Рамос вряд ли мог похвастаться. Да и Кальтер, честно говоря, тоже. Однако на сей раз и он прихватил с собой копье. Не для рукопашной схватки, а чтобы метнуть его во врага и уже потом переходить к легкому оружию. Которое дуэт искателей соорудил себе взамен утраченных томагавков с помощью той же ножовки, а также ручной дрели, молотка и зубила.
Кое в чем эти новые череподробилки, что больше походили на молоты-клевцы, нежели на томагавки, были даже лучше старых. На устроенном Кальтером испытании они с одного удара пробивали насквозь толстую жесть. На всякий случай Куприянов и Рамос сделали себе по паре таких штуковин. И еще набрали целый инструментальный кейс всякой всячины, что могла им пригодиться: моток проволоки, щипцы для заклепок, пару компактных струбцин, защитные перчатки и весь тот ручной инструмент, которым они здесь пользовались.
Обрубок был уверен в том, что грядущие зачинщики бунта сюда не вернутся. Рамос дал им словесный пароль, по которому группу Аньелло должны были выпустить с подводных этажей после того, как та выполнит свою работу. На входе, через который надзиратели сюда проникли, дежурил всего один охранник, и эту преграду Штернхейм со товарищи пройдут легко. Как сложится их судьба дальше, уже неведомо. Они могли с таким же успехом добраться тихой сапой до цели и ввязаться в бой за первым же поворотом. Но когда разразится заваруха — а с гранатами и огнестрельным оружием на руках Дикие Гуси так легко не сдадутся, — искатели ее гарантированно расслышат. И не только из-за выстрелов и взрывов. На любую закипающую в тюрьме бучу зэки реагировали с таким восторгом, что от их воплей сотрясался, наверное, не только «Рифт-75», но и весь Татакото.
— Радуйся, Эйтор! — подбодрил Кальтер оруженосца после того, как снабдил его всем необходимым. — Ты пришел сюда искать пакали, и ты продолжаешь их искать. Сколько там, говоришь, пообещал тебе Ковач за эту работу?
— Шестую часть от прибыли, которую он выручил бы за все найденные нами артефакты, — напомнил Рамос, явно не воодушевленный той формулировкой, которой однорукий зэк обрисовал его дерьмовое положение.
— Негусто, — прикинул Обрубок. — Да и ту награду ты не получил бы в полном размере. Такая мразь, как Ковач, никогда не назвал бы тебе настоящую цену, за которую он толкнул пакали. Хочешь верь, хочешь нет, а со мной тебе может повезти гораздо больше. Просто потому, что мне пакали вообще не нужны. Так что все они могут в итоге стать твоими. А как ты ими распорядишься, это уже твое личное дело.
— Негусто, — прикинул Обрубок. — Да и ту награду ты не получил бы в полном размере. Такая мразь, как Ковач, никогда не назвал бы тебе настоящую цену, за которую он толкнул пакали. Хочешь верь, хочешь нет, а со мной тебе может повезти гораздо больше. Просто потому, что мне пакали вообще не нужны. Так что все они могут в итоге стать твоими. А как ты ими распорядишься, это уже твое личное дело.
— Если так, зачем же вы идете к черному разлому? — удивился Эйтор.
— Я неправильно выразился: мне нужны не пакали, а сила, которая в них заключена, — уточнил Куприянов. — При удачном исходе я воспользуюсь ею лишь раз. После чего подарю эти железки тому, кому они нужны. Например, тебе — мне без разницы…
Кальтер не врал. Пригрозив заложнику кнутом, он счел нелишним помахать у него перед носом и пряником. Который, подобно кнуту, тоже был отнюдь не бутафорским. Поверил Эйтор Обрубку или нет, его дело. Но лучше бы поверил, потому что вера была для него намного выгоднее отчаяния. Поддавшись второму, он мог отважиться на попытку убить Кальтера, а она не сулила Рамосу ничего, кроме гибели. В то время как вера могла сделать его богачом, и не в далекой перспективе, а уже скоро.
— Пакали нужны вам, сеньор, чтобы сбежать отсюда? — догадался Рамос.
— Не стану отрицать: это моя главная и единственная цель, — кивнул Куприянов. Он шел в двух шагах позади Эйтора, чтобы у того не возникло спонтанного желания наброситься на калеку. Оно и без того наверняка возникало. Но его сдерживало другое, более сильное желание не получить клевцом по черепу. Обрубок нес клевец в правой руке, а копье — на сгибе левой, поддерживая его культей. Поэтому еще до того, как Эйтор развернется и замахнется, у него в макушке будет зиять внушительная дырка. Или даже не одна, а это уже шло бы вразрез с его героическими планами.
— Но на свободе вам понадобятся средства для жизни, поддельные документы и многое другое, — напомнил заложник. — И вы хотите добровольно расстаться с целой кучей денег, полностью отказавшись от артефактов?
— Еще один совершенно уместный вопрос, — усмехнулся Кальтер. — Даже если я скажу тебе, что на свободе у меня достаточно денег и связей, ты, скорее всего, мне не поверишь. Но так или иначе, я сказал тебе сущую правду. И на твоем месте постарался бы дожить до того радостного момента, когда она станет явью… Ну ладно, а теперь ближе к делу. Я специально не задал тебе этот вопрос при Штернхейме, поскольку не хотел, чтобы он знал о моих планах. Поэтому спрашиваю сейчас: как надежно закупорены двери лифтовой шахты? Мы сможем их открыть, или они заварены подобно шлюзовым люкам на подводных уровнях?
— Лифт? — переспросил Эйтор. — А какой смысл к нему идти, если он все равно не ходит на эти этажи?
— Ты не понял. Я спросил не про лифт, а про лифтовую шахту. Она — это кратчайший и самый безопасный путь на нижний уровень.
— Безопасный? — еще больше удивился Рамос. — Ну, это если спускаться по ней со второго на первый уровень, тогда — да. Но с четвертого на первый… Это же как минимум двадцать метров высоты, а у нас нет при себе даже веревок!
— К стенам подобных шахт обычно приварены лестницы для аварийного спуска или подъема, — возразил Обрубок. — По ним я проползу не только без веревок, но и с одной рукой. Вот почему меня больше волнует, заблокированы двери в шахту или нет.
— Скажу честно, сеньор: понятия не имею, — признался Эйтор. — Когда Ковач отправлял нас сюда, он не упоминал про лифты. Правда, он тогда не знал и про чудовищ. В любом случае надо идти проверять самим, потому что двери могут быть заварены на одном уровне, но оказаться не запертыми на другом…
Твари с нижних уровней еще не пробрались на четвертый, но были где-то поблизости, и спокойствие здесь грозило вот-вот закончиться. Помня об этом, искатели осторожно, с оглядкой, добрели до лифтов… И получили первую награду за внимательность и аккуратность! Двери шахты были не заварены и не заблокированы, а просто закрыты. К тому же вход в нее располагался на возвышении, так что при открытии дверей вода не могла хлынуть в шахту. Правда, тут нашлась и своя ложка дегтя. Двери оказались водонепроницаемыми, и просто разжать их в разные стороны подходящим инструментом было невозможно.
Впрочем, проблема эта хоть и с трудом, но решалась. Механизм управления дверьми крепился внутри шахты, за железной стеной, что отделяла ее от лифтового холла. Воздействуя непосредственно на механизм, оборудованный на экстренный случай ручным приводом, искатели смогли бы открыть вход в шахту. Вот только маховик, с помощью которого это можно было сделать из холла, отсутствовал. Видимо, его нарочно демонтировали после закупорки колодца, чтобы осложнить жизнь тем зэкам, которые могли сбежать в подводную часть тюрьмы. Причем демонтировали основательно, вместе с осью! В стене осталось лишь гнездо, куда она прежде вставлялась. И куда кроме нее было затруднительно вставить что-то еще.
— Прорубаем стену, — принял решение Кальтер, потыкав в обшивку клевцом и определив, что она уязвима для имеющегося у искателей инструмента. — Доберемся до самого механизма, если иначе никак.
Рамос нахмурился. Но кто он был такой, чтобы перечить своему новому боссу?
Проделать такую работу без шума было нельзя при всем старании. Разве что можно постараться проделать ее быстро. Продырявив в нужном месте обшивку клевцом, Эйтор взял ножницы и стал прорезать ее дальше в разные стороны. Увеличив один разрез на десяток сантиметров, он переключался на другой. А в это время Куприянов отгибал струбциной края свежего прореза, чтобы напарник мог продолжать его удлинять. Время от времени оба делали короткую передышку, прислушиваясь к доносящимся до них звукам. И, не обнаружив подозрительных, возвращались к работе.
Она была завершена сразу, как только в брешь стало возможно просунуть обе руки и более-менее свободно ими там манипулировать. Маховика внутри тоже не обнаружилось. Зато ось была на месте, и, стало быть, механизм почти наверняка функционировал. Снова пригодилась струбцина. Зажав ею ось, Рамос взялся со скрипом вращать ее, что оказалось муторным, но все-таки не бесполезным делом. В конце концов лифтовые двери приоткрылись, и просвет между ними начал мало-помалу увеличиваться.
— Что это был за шум, сеньор? — вдруг обеспокоенно спросил Эйтор, прекратив вращение импровизированного маховика.
— Не останавливайся, работай, — велел ему Кальтер, хотя тоже расслышал тяжелые гулкие удары, доносившиеся откуда-то с этого этажа. Они не походили на долбежку, которой только что занимались искатели. Скорее, это был топот, издаваемый явно не знакомыми Куприянову и Рамосу тварями. Знакомые же им твари вообще не топали, когда передвигались по затопленным коридорам, а по большей части плыли, отталкиваясь от пола своими кривыми лапами. Этот топотун плавать в мелкой воде не мог, поскольку весил, как бегемот. Да и размерами, скорее всего, был не меньше.
— Сеньор?! — опять забеспокоился Рамос, оглянувшись на дверь холла. Топот усиливался, отчего становилось понятно, что новое чудище не просто разгуливает по коридорам, а движется именно в этом направлении. Были слышны и другие звуки, которые оно издавало: не клокотанье, а резкие всхрапывания. Они чем-то походили на человеческие, разве что тот человек являлся бы великаном, которому пришлось ползти по коридору на четвереньках.
— Давай-давай, совсем немного осталось! — вновь подстегнул напарника Обрубок. К этой минуте двери раздвинулись шире, но искателям в щель между ними было пока не пролезть, даром что оба не страдали ожирением. Правда, осмотреть в нее шахту, где также частично работало освещение, Кальтер уже мог. И был вовсе не обрадован тому, что там увидел.
Лестница, которой, по логике, следовало бы там находиться, отсутствовала! Видимо, ее также демонтировали при закупорке колодца, потому что на одной стене Куприянов разглядел вертикальные ряды мелких отверстий. Тех, к которым раньше могли быть прикручены ступеньки-скобы. И от которых теперь не было никакого проку. Ни рукой за них зацепиться, ни даже отвертку в них вставить, поскольку вряд ли они были слишком глубокие. Лифтовых тросов также не наблюдалось. Да и откуда им тут взяться, если лифт сегодня курсирует лишь по надводным уровням? А нижняя половина шахты… Кальтер задрал голову: да, точно — на высоте шестого этажа ее перекрывала решетка из толстой арматуры. Надо полагать, при затоплении вода доходила как раз дотуда. А решетка появилась там еще раньше — когда подводные уровни были отрезаны от верхних.
Что еще? Сухой пол. Подозрительно сухой, можно даже сказать. Интересно, куда отсюда ушла вода, если шахта отрезана от подводных этажей водонепроницаемыми дверьми? Или здесь вообще никогда не было воды? Ладно, это неважно. Сейчас важно думать не о том, чего здесь нет, а о том, что есть.