– Элис! – позвала она, подбежав ближе.
Увы, тщетно. Туман, казалось, поглощал ее голос. Под густым шатром ветвей она увидела темный силуэт человека, но тот никак не отозвался на ее крик. Даже не шевельнулся. Пташка спрыгнула на замерзший ил, к самой кромке воды, поскользнулась и замахала руками, стараясь сохранить равновесие.
– Элис, это ты?
Она снова поспешила вперед, но вдруг замедлила шаг. Внутренний голос словно останавливал ее, желая предостеречь, как уже случалось множество раз.
Прячущийся в тени человек был слишком широкоплечим для Элис, вообще слишком высоким, чтобы оказаться женщиной. Подойдя к дереву, Пташка остановилась.
– Кто здесь? – спросила она, стараясь, чтобы голос прозвучал громко и уверенно.
«Спасаться бегством по такому льду будет непросто. С другой стороны, я меньше и легче». Кто бы ни скрывался в тени, он по-прежнему ничем себя не выдавал. Пташка сделала глубокий вдох. Кровь стучала в ушах. Она раздвинула ветки и вошла под их завесу. Наконец незнакомец, сидевший на выступающем корне, заметил ее, встал и повернулся лицом, увидев которое девушка не смогла удержаться и испуганно вскрикнула.
– Ты! – прошептала она, и у Пташки перехватило дыхание.
* * *Подойдя к дому номер один в Лэнсдаунском Полумесяце и уже протянув руку к дверному звонку, Рейчел замешкалась. Дверь открыла бы Доркас или дворецкий Фалмут, и они отвели бы Рейчел к миссис Аллейн, которую Рейчел совсем не хотелось видеть. Она сошла с крыльца, спустилась по предназначенной для слуг лесенке, сама отворила дверь и юркнула в коридор. Проскользнув мимо двери, ведущей на кухню, Рейчел заглянула в буфетную, в кладовую и наконец добралась до комнаты Пташки. Но в комнате никого не было. На кухне Сол Брэдбери сидела у огня в деревянном кресле и клевала носом. У нее на коленях коричневело огромное, наполовину очищенное яблоко. Пташки не было и здесь. Раздосадованная Рейчел беззвучно чертыхнулась. «Несколько месяцев подряд эта девчонка, словно тень, повсюду следовала за мной по этому дому, а теперь, когда она мне нужна, когда у меня есть это письмо, чтобы ей показать, она исчезает».
– Миссис Уикс, – раздался за спиной голос Джозефины. – Как странно, что я нашла вас именно здесь. Вы что, заблудились?
Рейчел обернулась и увидела хозяйку с похожим на маску каменным лицом и со спокойно сложенными руками, стоящую у подножия лестницы.
При звуке ее голоса Сол Брэдбери очнулась и принялась усердно чистить яблоко, моргая, чтобы прогнать сонливость.
– Я… я… – замялась Рейчел.
– Я видела, как вы идете по улице, и мне стало интересно, куда вы направляетесь. Насколько я знаю, встречи с моим сыном у вас сегодня не назначено.
– В общем-то, так и есть, мадам. Я только хотела…
– Интересно что? – спросила Джозефина, подстраиваясь под ее интонацию. В голове у Рейчел было пусто, а звенящая тишина казалась невыносимой. – Вы хотели меня видеть? Ведь не собирались же вы обсуждать что-то с моими слугами.
– Да, миссис Аллейн, так и есть, – промямлила Рейчел, лихорадочно придумывая, что можно сказать.
– Тогда пойдемте. Это неподходящее место для разговора. Кстати, у меня тоже есть что вам сказать.
С этими словами миссис Аллейн повернулась, изящно взмахнув юбками, и стала подниматься по лестнице. Чувствуя, как у нее от страха поползли по спине мурашки, Рейчел последовала за ней.
Миссис Аллейн провела ее в главную гостиную и уселась на диван.
– Ну а теперь говорите, что привело вас сегодня.
– Я хотела… – начала было Рейчел и посмотрела на прекрасное лицо Джозефины. «Что бы ни случилось с Элис, кому, как не вам, об этом знать?» – подумала она и собрала все свое мужество. – Недавно я разговаривала с моим свекром, и он многое рассказал о тех временах, когда находился у вас на службе.
– Мистер Дункан Уикс? – переспросила Джозефина и моргнула, словно к чему-то готовясь. – Он был хорошим кучером. Превосходно умел обходиться с лошадьми. Мы были очень огорчены, когда его… недуг вынудил нас с ним расстаться. Могу вас заверить, мой отец был к нему весьма привязан.
– Да. Он многое рассказал о привязанностях вашего отца к тем, кто ему служил, – заметила Рейчел. Джозефина Аллейн поджала губы так сильно, что те превратились в тончайшую линию. Ее глаза блеснули. – А еще свекор рассказал мне о том дне, когда Элис Беквит пришла в дом к лорду Фоксу.
– Миссис Уикс, я никак не могу взять в толк, чем объясняется ваш интерес к Элис Беквит, простой девушке, которая превратила себя в отверженную двенадцать лет назад.
– Вот как? Но сделала она это сама или была отвергнута? – спросила Рейчел и тут же подумала: «Больше она мне прийти сюда не позволит».
– Не понимаю, куда вы клоните, – произнесла Джозефина Аллейн голосом холодным как лед. – Но давайте, миссис Уикс, перейдем к тому, что собиралась сказать вам я. По всей видимости… занятия с моим сыном… вас утомили. Впрочем, иного трудно было ожидать после того, как вы провели столько недель в таком тесном общении с инвалидом…
– Ваш сын вовсе не инвалид, мадам!
– Прошу меня не перебивать. Когда я говорила, что в нашем доме забыли о хороших манерах, то не ожидала, что мои слова поймут так буквально. Работа явно оказалась вам не по силам, и я больше не желаю, чтобы вы продолжали посещения и рисковали здоровьем.
– Это ваше последнее слово? – спросила Рейчел после напряженной паузы.
– Я никогда не меняю своих решений, миссис Уикс.
– Можно мне… – начала Рейчел, собравшись с духом. – Можно мне пойти к вашему сыну и объяснить, почему я больше к нему не приду?
– Я ему уже обо всем рассказала. Только что, – сообщила миссис Аллейн и встала, безупречно выпрямив спину.
– Но… я ему помогла! Ему теперь гораздо лучше.
– Поверьте, я вам за это благодарна. Что касается ваших дальнейших визитов, о них не может быть и речи. Я ошибалась относительно вашей… пригодности. Так что больше не смею вас задерживать.
– Вам нравится держать его взаперти? Никакого беспокойства, никаких хлопот, никакой огласки. И куда меньше вероятности того, что он узнает правду об Элис и о вашем благородном отце! – проговорила Рейчел.
Лицо Джозефины помертвело от гнева.
– Вам лучше не вникать, миссис Уикс, в вопросы, которые трудно понять посторонним. Будет прискорбно, если ваше неправильное поведение приведет к тому, что я перестану поддерживать мистера Уикса в его делах. Вы сами пришли, так будьте добры сами же и уйти.
Рейчел ничего не оставалось, как повиноваться. Фалмут, этот истукан без малейшего проблеска хоть какого-нибудь человеческого чувства на лице, открыл ей парадную дверь, но Рейчел, уже стоя на пороге, заколебалась. «Мне больше не разрешат с ним увидеться».
– Я требую, чтобы о моем увольнении мне сообщил мистер Аллейн, – обернувшись, заявила она; ее сердце бешено колотилось.
Джозефина, которая, опустив руки, стояла на пороге гостиной, была свидетельницей этой сцены.
– Кажется, я выразилась достаточно ясно…
– Он все равно захочет меня увидеть. Если вы мне откажете, я найду способ ему сообщить, что вы меня… выставили за дверь.
– Да? И как именно…
– Не сомневайтесь, он узнает.
Рейчел говорила с такой спокойной решимостью, что Джозефина затруднилась с ответом. Несколько мгновений они беспокойно смотрели друг на друга, и Рейчел стало ясно, что победа в этой бессловесной баталии осталась за ней. Не говоря ни слова, она пошла вверх по лестнице.
Она чувствовала, что Джозефина со злобой смотрит на нее, словно кошка на мышь, и следит за каждым ее шагом. Когда Рейчел достигла комнат Джонатана, она уже почти бежала. Постучавшись, она тут же вошла и поспешно захлопнула за собой дверь. Половицы скрипели, как палуба раскачивающегося корабля. «А какая буря сейчас бушует в гостиной, у нас под ногами!» – подумала Рейчел. Джонатан встал из-за стола. На его пальцах виднелись следы чернил, но волосы были чисто вымыты, подстрижены и сзади едва касались воротника сорочки. Он был чисто выбрит. Его внешний вид настолько изменился, что Рейчел остановилась в нерешительности.
– Миссис Уикс, я не ожидал вас сегодня, но очень рад, что вы пришли. Посмотрите, как я привел себя в порядок…
Джонатан замолчал, и она поняла, что его остановило. Должно быть, отчаяние было написано у нее на лице.
– Ваша мать уведомила меня, что я больше не должна приходить. Что меня к вам больше не пустят, – задыхаясь, выпалила Рейчел. – Она сказала, что сообщила вам об этом решении, но я хотела… хотела убедиться.
– Мать лжет. Она мне ничего не говорила, – ответил Джонатан.
– Я так и думала.
– Что случилось? Вы не поладили? У вас такой вид, словно она травила вас собаками!
– У меня такое чувство, будто они гнались за мной по пятам до вашей двери! – пошутила Рейчел, но улыбка так и не появилась у нее на губах; ее отчаяние и страх были слишком велики. – Я пришла, чтобы… чтобы поговорить с вами, но она встретила меня, и я… сказала ей кое-что об… Элис. И о вашем деде. Я дала ей понять, что стала подозревать… что стала интересоваться исчезновением Элис больше, чем, наверное, следовало бы. – Она остановилась, покачала головой и попробовала привести свои мысли в порядок. «Что же, мне говорить ему все как есть?» – Так что, боюсь, если нам и суждено увидеться еще раз, это должно произойти в другом месте.
– Я так и думала.
– Что случилось? Вы не поладили? У вас такой вид, словно она травила вас собаками!
– У меня такое чувство, будто они гнались за мной по пятам до вашей двери! – пошутила Рейчел, но улыбка так и не появилась у нее на губах; ее отчаяние и страх были слишком велики. – Я пришла, чтобы… чтобы поговорить с вами, но она встретила меня, и я… сказала ей кое-что об… Элис. И о вашем деде. Я дала ей понять, что стала подозревать… что стала интересоваться исчезновением Элис больше, чем, наверное, следовало бы. – Она остановилась, покачала головой и попробовала привести свои мысли в порядок. «Что же, мне говорить ему все как есть?» – Так что, боюсь, если нам и суждено увидеться еще раз, это должно произойти в другом месте.
– Что вы сказали о моем деде? – Джонатан нахмурился. – И почему нам нельзя больше видеться? Нет, этого нельзя допустить, миссис Уикс!
– Но она здесь хозяйка, и если она велит слугам не открывать мне дверь… я не смогу приходить.
– Этим домом владею я, и слуги в нем мои, а не матери. Я заставлю вас впускать, – произнес Джонатан с негодованием, и его взгляд наполнился решимостью.
Рейчел покачала головой:
– Нет-нет, я не смогу, если буду знать, что она против, что ее это может рассердить. Мой муж… он не позволит. Миссис Аллейн имеет над ним власть, да еще какую. Понимаете, он был в нее влюблен. И кажется, до сих пор испытывает это чувство.
– Кто, Ричард Уикс? Влюблен в мою мать? Кто вам это сказал?
– Его отец, Дункан Уикс. Он знал это давно. По его словам, это началось, когда Ричард был еще мальчиком…
Рейчел покачала головой, не в силах до конца поверить в то, что говорит. «И Джозефина Аллейн, и Пташка, и, без сомнения, многие другие… все они считали Ричарда своим, прежде чем я стала его женой. Некоторые считают так до сих пор. И это так же верно, как то, что я его не люблю».
Джонатан немного подумал, а потом указал рукой на стоящие рядом с окном кресла.
– Пройдите и сядьте, – предложил он довольно любезно. – Давайте все обсудим.
– Это бесполезно, сэр. Я больше не могу сюда приходить. Вы должны понимать, что это невозможно. Если муж мне запретит… а он это сделает, если ему велит ваша мать… то вы не сумеете держать наши встречи в тайне.
– Но вы обязаны и дальше меня посещать. Вы должны.
– Ничего не поделаешь… – проговорила Рейчел и посмотрела на него безнадежным взглядом. – Я не хозяйка своей судьбы. Она меня накрепко привязывает к мужу. Он поймал меня на том, что я виделась с Дунканом Уиксом, хотя он просил этого не делать… и еще неизвестно, каковы будут последствия. Если я с вами увижусь, Ричард тут же узнает, что я ослушалась и его, и вашу мать. Он может меня избить, сэр. И даже решиться на кое-что похуже.
– Миссис Уикс… – произнес Джонатан, чувствуя неловкость. – Вы не должны идти у него на поводу. Не покидайте меня. Прошу вас. Я не хочу… я не могу обходиться без вашей дружбы.
– Вы не хотите? – выдохнула она.
Они сидели порознь, не прикасаясь друг к другу, но Джонатан не сводил с нее глаз.
– Встречи с вами единственное, что делает мою жизнь сносной, миссис Уикс. За все долгие годы, прошедшие после войны, никому, кроме вас, так и не удалось… вернуть мне частицу моего прежнего «я». Все это время меня так пугали… темные провалы во мне. В моей памяти. Только вы даете мне силу в них заглянуть. Пожалуйста, не покидайте меня лишь ради того, чтобы исполнить волю двух жалких людей, которые ничего не могут понять. Не делайте этого теперь, когда вы мне дали почувствовать, что я могу быть прощен.
После этих слов он замолчал, его лицо помрачнело, и Рейчел вспомнила о письме, лежавшем у нее в кармане. Оно казалось куда более тяжелым, чем должен весить клочок бумаги, на котором оно написано, и ее руки задрожали. «Почему я его до сих пор не отдала? Может, оттого, что все еще боюсь Джонатана? Опасаюсь того, что может случиться, если он увидит письмо?» На мгновение Рейчел пожалела, что взяла его у миссис Саттон. Если бы она ничего не знала, ее лицо принадлежало бы ей и больше никому, а между ними не стояли бы невысказанные вопросы, касающиеся судьбы исчезнувшей, а может быть, и убитой девушки. Ах, если бы Рейчел просто сидела наедине с Джонатаном в его комнате и он продолжал говорить слова, ласкающие слух, – этого бы хватило, чтобы сделать ее жизнь счастливой. Ну почему все не может быть именно так?
Рейчел отвернулась и посмотрела в окно. Фонарщик с узкой свечой на длинной палке подошел к стоящему на углу фонарю и зажег его. Туман скрадывал слабый свет, и ореол вокруг тусклого огонька исчезал уже на расстоянии фута. «Я собиралась показать письмо Пташке, а не Джонатану». Впрочем, судя по всему, письмо Пташку не слишком бы обрадовало. Если к его содержанию прибавить рассказанное Дунканом, можно не сомневаться: Пташка еще больше уверилась бы, что у Джонатана имелся серьезный повод убить Элис. «Ведь если бы та передала кому-нибудь слова Дункана, это опозорило бы семью Джонатана. Неудивительно, что ее письма старались перехватывать. И все-таки самообладание меня едва не покинуло, когда Джозефина сказала, что я больше его не увижу». Пока эти мысли пробегали у Рейчел в голове, письмо у нее в кармане казалось все тяжелее, а на сердце становилось все неспокойнее.
Джонатан деликатно кашлянул.
– Миссис Уикс, я вам должен кое-что сказать, – проговорил он и пристально посмотрел на Рейчел. Та сразу же поняла, что у него есть для нее плохие новости.
– В чем дело?
– Я много размышлял над вашим рассказом о… пропавшей сестре и о возможности того, что она могла начать новую жизнь под именем Элис.
– И что же? – спросила Рейчел, внезапно оживая и чувствуя, как кровь быстрее побежала в ее жилах.
– Что-то в этой истории вызывает сомнения. Сколько вам лет, миссис Уикс?
– Двадцать девять, сэр. Весной исполнится тридцать.
– Я так и предполагал. Боюсь… Элис не может быть вашей сестрой-близнецом. Кое-что не сходится. Элис старше меня на полтора года. Если она жива, ей теперь должно быть тридцать пять. Вы чересчур молоды.
Вот так просто надежды Рейчел рухнули в одно мгновение. После слов Джонатана в комнате повисла тишина. Слова, слетевшие с его губ, рассыпались у ее ног холодными льдинками. Ей стало трудно дышать. Слезы застилали глаза. «Аби, нет. Не уходи». Надежды больше не было, его доводы опровергнуть она не могла. Не могла возражать и доказывать, что он ошибается. Даже после всего, что Рейчел услышала от Бриджит и Дункана Уикса, после всего, что свекор ей рассказал о лорде Фоксе и Джозефине Аллейн, она все равно продолжала цепляться за мысль, что все это ложь или ошибка. Что все это одни разговоры, ничем не подтвержденные сплетни и маленькая девочка, которую лорд Фокс передал на руки Бриджит, а потом не оставлял своими милостями всю жизнь, действительно не кто иная, как Абигейл. Ей не приходило в голову обратить внимание на самое важное, что у них с сестрой было общим, – на день рождения. Рейчел опустила голову и заплакала, вдруг почувствовав себя замерзшей и усталой.
Мир за окном внезапно стал невероятно огромным, бесконечно серым и пустым. «Скажи мне что-нибудь, – умоляла она, но голос, порой звучавший на задворках ее сознания, теперь молчал. – Значит, я осталась одна». Рейчел ощущала себя опустошенной; ей казалось, что она уже никогда больше не сможет подняться с кресла, на котором сидит, во-первых, потому, что не хватит сил, а во-вторых, потому, что делать это незачем. «Вот отчего мое сердце стало таким онемевшим. Чтобы избавить меня от необходимости снова переживать ее смерть».
– Не плачьте так безутешно, миссис Уикс. Прошу вас. Я понимаю, что, если бы ваша сестра спаслась, это оказалось бы чудесной удачей, но… чудеса очень редкая вещь, – мягко проговорил Джонатан.
– Чудеса? Да, наверное, – покачала головой Рейчел. – Но мне так хотелось верить именно в это чудо. Вы разбили мое сердце, сэр.
– Ваше сердце разбила смерть сестры, и я об этом сожалею. Но я должен был вам сказать, ведь так?
– Ну зачем вы это сделали? Почему не оставили меня в неведении, полной надежды? – вскричала она.
– Потому что это была бы ложь, миссис Уикс, – ответил Джонатан мрачно. – Пропала не одна девушка. Их было две.
– Я так надеялась на обратное, мистер Аллейн. Так надеялась, – всхлипнула Рейчел. – Одно это чудо и могло спасти Элис.
– Что вы хотите сказать?
– Если бы Элис оказалась моей сестрой, а не дочерью лорда Фокса, никому не понадобилось бы причинять ей зло. Если бы это было так, вы смогли бы бросить всем вызов и пожениться. И если бы эта девушка была Аби, она действительно могла бы сбежать с другим и до сих пор оставаться в живых. Однако все это невозможно, если она не Аби, а Элис. Я не верю, чтобы вся эта история могла завершиться для Элис благополучно.
– Что вы сказали? Дочерью лорда Фокса? Что вы имели в виду? – нахмурившись, спросил Джонатан и посмотрел на нее темным взглядом, который она так хорошо знала и которого научилась остерегаться. Но Рейчел теперь была слишком опечалена и расстроена, чтобы соблюдать осторожность. Поэтому она вынула из кармана письмо и подала Джонатану. – Что это? – спросил он и посмотрел на сложенный листок так, словно она вручала ему живую змею.