– Я это так не оставлю! Я отправлюсь к королеве и попрошу ее заставить тебя жениться на мне, – пригрозила она во время одной бурной ссоры. – Я не побоюсь ее гнева. Если она так строга насчет норм морали, пусть явит свое милосердие ко мне и малышу Робину!
– Какая же ты дура! – крикнул в ответ Роберт. – Ты лишь разъяришь королеву, и она прикажет бросить нас в Тауэр. Что тогда будет с нашим сыном?
– Она не зайдет так далеко. Жениться не преступление.
– Ты действительно ничего не понимаешь? Надо знать характер королевы. От ревности она становится мстительной. Помнишь, что случилось с Кэтрин Грей?
Перед мысленным взором Роберта всплыло бледное, заплаканное лицо несчастной Кэтрин. Она умерла в плену, когда ей было всего двадцать восемь, разлученная с любимым человеком. Наглядный пример всякому, кто дерзнет жениться по любви и вопреки позволению Елизаветы.
Дагласс замолчала. Она стояла посреди красиво обставленной комнаты и с ненавистью смотрела на Роберта:
– Значит, ты не собираешься возвращать мне честь и делать меня порядочной женщиной? Даже ради нашего сына?
– Нет.
Роберт был тверд. Он не любил Дагласс и больше не горел желанием улечься с ней в постель, а потому такой брак вместо преимуществ лишь запятнает его репутацию. И тем не менее Роберт ненавидел себя за то, как он собирался поступить с Дагласс. Эти мысли все чаще приходили к нему.
– Мы должны расстаться и положить конец череде этих нелепых ссор и претензий. Давай не врать друг другу и не изображать семейное счастье. Тебе нужна свобода и мне тоже. Обещаю, что не пожалею денег на нашего сына и буду заботиться о нем, как и положено отцу. Малыш Робин ни в чем не будет нуждаться… и ты тоже.
По лицу Дагласс он понял, что она готова сдаться. Любовь к Роберту (если это называлось любовью) не принесла ей того, на что она надеялась. А вот щедрые отступные – дело совсем другое.
«Деньги – выгодная замена чувствам», – подумал Роберт.
– Что ж, я согласна, – сказала Дагласс. – Не бойся, скандалов при дворе я устраивать не стану. Я все-таки намерена выйти замуж, и если это случится, Робина ты возьмешь к себе и будешь воспитывать сам.
– Значит, мы хорошо поняли друг друга. Давай выпьем за успех нашей сделки, – предложил Роберт.
Поднимая бокал, он уже знал, чту ему следует сделать. Он последний раз – решительно и с размахом – посватается к Елизавете.
1575
Июльский день, когда Елизавета прибыла в Кенилворт, выдался жарким. Роберт выехал, чтобы встретить ее в Лонг-Итчингтоне, в семи милях от своего поместья. Там же он устроил королеве роскошный обед в просторном, специально построенном павильоне. К тому моменту, когда уселись за стол, уставленный мыслимыми и немыслимыми яствами, Роберт уже не думал о громадных суммах, потраченных на этот прием. Если все пройдет так, как он задумал, это будет самым выгодным вложением.
После обеда славно поохотились в окрестных лесах, а потом повернули к замку. Незаметно стемнело. Дневной зной сменился приятной прохладой, напоенной запахами цветов и трав. Подъезд к замку освещали сотни факелов. В их свете длинный кортеж королевы приблизился к подъемному мосту. Его Роберт превратил в большой рог изобилия, увесив гирляндами из цветов и фруктов – символами земной щедрости. В гирлянды были искусно вплетены музыкальные инструменты, рыцарские доспехи и прочие неожиданные предметы.
– Я намеренно выбрал аллегорию рога изобилия, – пояснил Роберт. – В моей жизни таким рогом изобилия стала щедрость вашего величества, ибо все, чем я нынче владею, пришло мне от вас, – с изысканной придворной учтивостью произнес Роберт.
Он оставался все таким же высоким и элегантным, правда, фигура его несколько погрузнела, и Роберт теперь позволял себе не застегивать камзол. Что ж, Елизавета тоже не юная девушка. Но в Роберте по-прежнему сохранялось мужское обаяние. А эти горящие цыганские глаза! Королева была почти готова его простить.
Она никогда не признавалась Роберту, что знает о его незаконном сыне. Потом ей донесли, что он бросил эту шлюху Шеффилд, но сначала дождался рождения ребенка. Поведение Роберта нельзя было назвать достойным, однако Елизавета разгадала направление его мыслей и поступков. Поняла она и то, почему он не женился на Дагласс. Он мечтал о чем-то… точнее, о ком-то, кто был несравненно значительнее этой шлюшки. И его приглашение приехать в Кенилворт тоже отнюдь не жест придворной учтивости. Сказочный прием, устроенный Елизавете и ее свите, был не просто грандиозным развлечением, а служил символом чего-то важного и значительного.
Замок с трех сторон окружало большое озеро. Как только Елизавета достигла внешних ворот, она увидела поднимавшийся из воды волшебный остров. Освещенная пламенем факелов, там сидела Хозяйка озера, окруженная нимфами. Хитон ее был из тончайшего шелка. Звонким, торжественным голосом Хозяйка стала рассказывать королеве историю замка, называя впечатляющие имена прежних владельцев, многие из которых были предками Елизаветы. Затем предложила замок королеве в качестве подарка.
– Вообще-то, мне всегда казалось, что он и так мой, – пробормотала Елизавета.
Спектакль продолжился уже на суше. Лицедеи, наряженные сивиллами и привратниками, вручили королеве ключи от збмка. Трубы возвестили о ее вступлении во внутренний двор. Она увидела громадный величественный зал, построенный ее далеким предком Джоном Гонтом, герцогом Ланкастерским. Справа высилась крепкая древняя башня, слева – новое строение, специально возведенное Робертом к приезду королевы. Он провел ее в просторные покои, обставленные с умопомрачительной роскошью, после чего отпустил слуг. Впервые за много месяцев Елизавета и Роберт остались наедине. Большие эркерные окна расцвечивались огнями фейерверков, с шипением взлетавших в темное бархатное небо. Грохотало так, что приходилось кричать.
– Мы привезли итальянца, сведущего в пиротехнике, – пояснил Роберт. – К счастью, мне удалось отговорить его от дикой затеи. Представляешь, он собирался выстреливать в воздух… живыми кошками и собаками!
Елизавета весело захихикала, вдруг превратившись в юную девушку, которой была когда-то. Смогут ли они снова сблизиться? Сможет ли этот бесподобный прием – символ его преданности – убедить ее, что еще не все потеряно и они смогут пожениться?
– Я специально для тебя велел устроить великолепный сад, – продолжал Роберт, когда грохот фейерверков стих.
Сейчас он был похож даже не на юношу, а на ребенка, торопящегося показать все свои сокровища и жаждущего похвалы.
– Отсюда я не вижу никакого сада, – сказала Елизавета.
– Завтра увидишь, – пообещал Роберт, чуть приуныв. – Сад находится за башней. Мне жаль, что он не виден из окон.
– Я подожду, Глаза мои дорогие.
Елизавета подошла к противоположному окну. Оттуда открывался вид на озеро. Почти под окном располагался плот с фонтаном и статуями обнаженных нимф. Вид у них был весьма страстный, если не сказать похотливый. И почему-то плот оказался подле самого окна. Может, это сделано с расчетом? Елизавета ощутила давно забытое возбуждение.
Роберт встал у нее за спиной. Близко, но не касаясь ее.
– Эти статуи как живые, – сказал он. – Что ты о них скажешь?
– То, что у них довольно бесстыдные позы, – усмехнулась Елизавета. – Боюсь, как бы от долгого смотрения у меня не воспламенился ум!
– Как ты всегда воспламеняла мой. Статуи красивы, но их красота не может сравниться с твоей. Все равно что сравнивать яркий свет солнца и бледное мерцание луны. Я выбираю солнце.
Этот комплимент понравился Елизавете, особенно в устах Роберта. Ведь они слишком давно знали друг друга. Когда-то им для любовной игры не требовался ни впечатляющий антураж, ни густая лесть. Тем не менее он произнес эти слова, чтобы сделать ей приятное, и был вознагражден улыбкой.
– Робин, ты сегодня похож на менестреля! Вот-вот запоешь какую-нибудь страстную балладу.
– Я такой смелый лишь потому, что ты рядом.
Он осторожно обнял Елизавету за талию, такую же тонкую, как и семнадцать лет назад. Как же давно они не касались друг друга. Елизавета не противилась, но и не делала ответных шагов.
– Бесс, я очень скучал по нашей прежней близости, – прошептал ей на ухо Роберт.
– Зато ты находил близость в других местах… я так слышала, – не удержавшись, съязвила Елизавета.
– Не хлебом единым жив человек, – сказал Роберт, привлекая ее к себе. – Это произошло, поскольку у меня не было близости с тобой. Прости, если сделал тебе больно.
– Я хотела, чтобы ты очень пожалел о содеянном. – Елизавета вспомнила бессонные ночи, когда изобретала для него изощренные способы мести. – А все это тоже в знак извинения?
Ее худенькие руки обвели роскошные покои, потом указали на озеро.
– Да, и не только это, – скороговоркой произнес Роберт. – Если тебе угодно… новое начало.
– Не хлебом единым жив человек, – сказал Роберт, привлекая ее к себе. – Это произошло, поскольку у меня не было близости с тобой. Прости, если сделал тебе больно.
– Я хотела, чтобы ты очень пожалел о содеянном. – Елизавета вспомнила бессонные ночи, когда изобретала для него изощренные способы мести. – А все это тоже в знак извинения?
Ее худенькие руки обвели роскошные покои, потом указали на озеро.
– Да, и не только это, – скороговоркой произнес Роберт. – Если тебе угодно… новое начало.
– Там видно будет!
Елизавета улыбнулась, вырываясь из его объятий. Роберт не торопился разжать руки. Она хлопнула в ладоши, созывая фрейлин.
Роберт поклонился:
– В таком случае, дорогая Бесс, желаю тебе спокойной ночи.
Он был доволен. Начало прошло гладко. Завтра он одержит победу. Как-никак, Роберт прекрасно владел искусством обольщения. Он доверял их взаимной радости от встречи. Если бы Елизавете было неприятно, она бы повела себя иначе.
Выходя из покоев, Роберт вдруг увидел молодую женщину, дремавшую на стуле с внешней стороны двери. Судя по дорогому шелковому платью, это была одна из фрейлин королевы. Присмотревшись, Роберт узнал Летицию, бывшую леди Херфорд, а ныне графиню Эссекс. Когда-то Роберт немного флиртовал с ней. Несколько месяцев Летиции не было при дворе. Пока ее муж подавлял мятеж в Ирландии, она взяла на себя управление их поместьями. Роберта поразила зрелая красота Летиции. Огненно-рыжие волосы обрамляли правильный овал лица. Глаза полузакрыты, отчего казались особенно соблазнительными.
– Граф Лестер! – воскликнула рыжеволосая красавица и тут же вскочила на ноги. – Какая неожиданная встреча!
– Я могу сказать то же самое, – ответил завороженный ее красотой Роберт.
Желание, оставшееся после разговора с Елизаветой, еще не утихло в нем.
– Королева уже легла? – спросила Летиция.
– Скоро ляжет. Тебе незачем идти к ней в спальню. Там достаточно фрейлин.
– Тогда я свободна до самого утра.
Это было не столько констатацией факта, сколько приглашением.
Роберт затаил дыхание:
– Твой добрый супруг тоже здесь?
– Нет, – улыбнулась Летиция. – Он в Чартли. Готовится к приезду ее величества. Потом опять возвращается в Ирландию.
Графа Эссекса многие хвалили за твердость правления. С этими дикими ирландцами иначе нельзя. Однако сейчас Роберт усматривал в нем сильного и коварного врага, подобного мятежным ирландцам.
– Ты поедешь с ним?
– Нет. Мне больше нравится Чартли.
Летиция смотрела на него своими раскосыми зелеными глазами с золотыми крапинками. Эти крапинки еще сильнее возбудили Роберта. Наклонившись, он слегка поцеловал Летицию в губы. Потом ушел, оставив ее изумленной и разочарованной. Нельзя рисковать, когда он задумал столь грандиозное и дорогостоящее сватовство к Елизавете.
Проснувшись, Елизавета выглянула в окно и чуть не вскрикнула от изумления. Внизу, на пятачке, окруженном стенами, появился удивительный садик. Каменные вазы были полны цветов, вырезанных вместе с дерном.
Роберт захотел ее удивить и порадовать! Ему понадобилась целая армия садовников, которые бесшумно трудились всю ночь. Она и понятия не имела, что под окном кипит работа. Ее сердце возбужденно забилось.
– Спасибо тебе, дорогие Глаза, за этот дивный садик, – сказала Елизавета, когда Роберт сопровождал ее в местную приходскую церковь на воскресную службу. – Просто чудо.
– Ты же знаешь: тебе достаточно высказать пожелание, и я в лепешку разобьюсь, чтобы его исполнить.
Роберт раскланивался с прихожанами. Те вытягивали шеи, глазея на королеву. Елизавета одарила всех благосклонной улыбкой и села на переднюю скамью. На следующей разместились ее фрейлины. Летиция сонно глянула на Роберта и улыбнулась.
После службы начался многолюдный пир в зале Гонта. Его сменил концерт в честь королевы. Вечером небо снова расцвело грохочущими фейерверками. Следующий день, как и все прежние, тоже выдался знойным. Солнце палило так нещадно, что королева осталась в прохладе своих покоев. Вышла она только под вечер, пожелав отправиться на охоту. Едва успев выскочить из постели Летиции, Роберт приказал седлать лошадей. Нельзя заставлять королеву ждать ни одной лишней минуты.
Вечером они возвращались при свете факелов. Неожиданно из кустов выпрыгнул человек, облаченный в наряд из мха, густо усыпанного зелеными листьями.
– Мне знакомо его лицо, – сказала Роберту Елизавета. – Я видела этого малого при дворе.
– Это поэт Джон Гаскойн. Он помогал мне готовить празднества.
Гаскойн – лесной отшельник – прочел несколько стихотворений в обществе своего закадычного друга Эхо, после чего страстно переломил о голое колено ветку, выказывая желание быть прирученным и подчиниться власти королевы. Этим бы его выступление и кончилось, но ветка, неудачно брошенная Гаскойном, отскочила от ствола и ударила по лошади Елизаветы. Испуганное животное взвилось на дыбы и едва не сбросило королеву на глазах замершей в испуге толпы. Но Елизавета была опытной наездницей. Она сумела удержаться в седле и успокоить лошадь. Увидев мертвенно-бледное лицо Роберта, она чуть не расхохоталась.
– Я не пострадала! Я цела и невредима! – крикнула она.
Придворные ответили радостными возгласами. Перепуганный Гаскойн орал громче всех.
В течение еще нескольких дней королеву и придворных ожидали сплошные чудеса. Роберт затеял охоту на медведя, маскарад, представление на воде, когда канатные плясуны выделывали умопомрачительные трюки, а потом – в который уже раз – грохотали фейерверки. Пиры в зале сменялись пикниками. Все подчинялось одной цели: показать Елизавете, какой прекрасной и удивительной станет ее жизнь, если она выйдет за Роберта. Он даже устроил деревенскую свадьбу. Ее играли прямо во дворе замка, чтобы королева смогла разделить радость новобрачных и еще раз задуматься о благодати замужней жизни.
Но это торжество несколько отклонилось от первоначального замысла. Жених, наряженный в коричневый камзол, прихрамывал. Он растянул ногу, накануне играя в мяч. Это не мешало ему обмениваться сальными шуточками с шестнадцатью его дружками. Шутки мгновенно стихли, когда парни заметили королеву. Она сидела на стуле, украшенном цветочными гирляндами. Под стулом зеленел свежий дерн. Жених и его дружки от нечего делать начали метать копья в столб с мишенью, намеренно промахиваясь. Елизавета смеялась взахлеб.
Танцоры исполняли перед ней мореску. Затем подали любимые Елизаветой кексы с пряностями. По кругу пустили ковш, из которого все пили за здоровье молодых. Кульминацией стало появление невесты – нескладной девицы далеко не первой молодости, увешанной дешевыми украшениями и распространявшей запах немытого тела. Невесту это ничуть не смущало. Это был ее звездный час, и она вела себя будто первая красавица королевства. По правде говоря, подружки невесты оказались куда симпатичнее. Друзья жениха, не стесняясь, отпускали скабрезные замечания насчет их внешнего вида и телесных особенностей.
Затем процессия отбыла в церковь на венчание, после чего торжества продолжились. Начались танцы. Елизавета кивнула Роберту. Они встали, взялись за руки и попросили музыкантов сыграть «Селленджер раунд». Танцевали они упоенно и со страстью. Собравшиеся хлопали в ладоши и подбадривали их криками. Потом Елизавета удалилась отдохнуть, а честная компания во дворе осталась смотреть новое представление, даваемое лицедеями из Ковентри. Подняв глаза наверх, Роберт увидел, что Елизавета, высунувшись из окна, с удовольствием смотрит представление.
Когда оно закончилось, королева пожелала увидеть действо еще раз. Роберт моментально исполнил ее желание.
Назавтра давали спектакль, на который Роберт возлагал большие надежды. Пьесу написал Джордж Гаскойн, а на ее постановку Роберт ухлопал целое состояние. В трех милях от замка выстроили павильон, стены которого обтянули шелком. Костюмы актеров поражали великолепием и дороговизной тканей. Павильон стоял в живописной местности, что помогало восприятию пьесы.
Пьеса служила не только развлечению зрителей. Это было послание, адресованное Елизавете. За основу Роберт взял свою любимую тему – спор двух богинь: девственной охотницы Дианы и богини супружества Юноны. В этот раз каждая из них пыталась склонить на свою сторону юную нимфу Завету, в имени которой легко угадывалось имя королевы. Окончание пьесы точно соответствовало указаниям Роберта: Юнона убеждала Завету не обращать внимания на слова Дианы, а последовать ее примеру и вкусить все радости брака. Дальше предполагалось показать английского льва в обнимку с медведем рода Дадли, чтобы у зрителей не оставалось сомнений, с кем для обретения семейного счастья должна соединиться Завета.
К сожалению, боги почему-то не одобрили замысел Роберта. Хлынул дождь, и спектакль пришлось прекратить. Вечером Роберт решил пойти к Елизавете и передать словами то, что не удалось выразить аллегорией. Завтра королева со свитой покидала Кенилворт, а ему до сих пор не удалось прорвать линию ее обороны или возродить их прежнюю близость. Королева старалась не оставаться с ним наедине. С нарастающим отчаянием Роберт сознавал, что ведет напрасную игру.