Впрочем, зря он на друга всякую чушь понес… Они ж с Сашкой уже года два дружат – не разлей вода. Ну… придумал Сашок чушь, с кем не бывает, так все ж поддержали… Эх! Неужели какой-то гад написал Крестику нечто такое, отчего она… А что она? Да где же она?!! Портнов застонал, оперся на стену, чтобы встать с пола и начать делать что-то очень решительное. Ему показалось, что рука скользнула по чему-то жирному. Он поднес ладонь к глазам – пальцы были слегка вымазаны чем-то перламутрово-розовым. Гоша посмотрел на стену. На уровне пояса увидел смазанное рукой маленькое розовое пятнышко. Он пригляделся к нему повнимательней, но так ничего не понял: пятнышко и… пятнышко… будто что-то было нарисовано маркером… Он уже совсем хотел было свернуть на лестницу, но вдруг шагах в двух впереди себя увидел на стене еще какой-то маленький розовый рисунок. Сначала презрительно отвернулся: пачкает малышня школьные стены – ни стыда, ни совести… но не вытирать же именно сейчас – у него дела поважней… Потом вдруг будто что-то перещелкнуло в мозгу. Портнов развернулся и подошел поближе к рисунку. Это был вовсе не рисунок. Опять на уровне собственного пояса Гоша увидел маленький розовый крестик. Крестик… Крестик… Крестик!!!! Они же все с первого класса зовут Кристину Казарину Крестиком! И это не только производное от имени. Однажды маленькая Кристина, поскользнувшись в школьной столовой, умудрилась, падая, удариться лбом об угол дощатой табуретки. В медкабинете ранку на лбу ей намазали йодом в виде крестика. С тех пор так и пошло: Крестик да Крестик…
Крестик? Неужели это Кристина подала ему какой-то знак? А ему ли? Ну конечно ему!! Надо в это верить, а то…
Портнов не стал додумывать последнюю мысль и снова вернулся в рекреацию, из которой только что вышел. Из распахнутой двери класса, где еще находились его одноклассники, доносились крики. Ребята то ли громко ссорились, то ли, наоборот, дружно решали, что делать дальше. Гоше было не до них. Он удостоверился, что маленькие розовые крестики почти с равным интервалом тянутся как раз из того кабинета, где сейчас шумел 9-й «Б». И, конечно же, они сделаны не маркером, а бледно-розовой перламутровой помадой, той самой, которой иногда красила губы Кристина. Точно!!! Это она подала ему знак, где ее искать! Именно он должен был найти эти крестики, он и нашел их!!! Портнов бегом побежал вдоль стены, ориентируясь на знаки, оставленные Кристиной. Оказывается, спускаться вниз по лестнице, что он несколько минут назад хотел сделать, было не нужно. Надо было идти по этажу дальше.
Гоша прошел кабинет химии, потом биологии, снова завернул за угол и в нерешительности остановился внутри следующей рекреации. Больше крестиков не было, как он ни напрягал зрение и как ни исследовал стены наощупь. По спине пробежал неприятный холодок, было полное ощущение, что он потерял Кристину навсегда. Но поскольку этого никак не могло быть, Портнов начал лихорадочно соображать, куда двинуть дальше. Ничего умного в голову не приходило. Он внимательно рассмотрел потолок и три окна, будто Крестик, как какая-нибудь муха, могла притаиться за плафоном или между рамами.
Когда принялся, как поначалу тоже казалось напрасно, исследовать пол, понял, почему больше не было крестиков. Столбик помады отломился, Кристина, видимо на полном ходу, наступила на него, расплющив в жирную розовую амебу. Случившееся не могло не порадовать Гошу, потому что вместо еле заметных настенных крестиков у него теперь были следы, которые оставила на полу туфелька, раздавившая помаду.
Следы вели к еще одной лестнице, которой они, школьники, редко пользовались. По этой лестнице поднимали продукты в столовую, находящуюся на втором этаже. Каждый год директриса кляла проектировщиков здания и грозилась закрыть столовую именно из-за того, что неудобно таскать по лестнице продукты. Она хотела перевести ее на первый этаж, в помещение, которое сейчас занимал актовый зал, но по каким-то причинам, связанным с газопроводом, столовая и актовый зал так пока и оставались на своих местах.
Розовые следы туфельки Кристины, конечно же, не могли вести в актовый зал, на первый этаж. Последнее время, в преддверие Нового года, там все время кто-то находился: по стенам развешивались гирлянды, украшалась елка и шли бесконечные репетиции. Весь день двадцать пятого декабря в зале один за другим должны были проходить праздники: сначала для младшей школы, потом для средней, вечером же состоится дискотека для одиннадцатиклассников. 9 «Б» туда не рвался: выпускники школы учеников девятых классов считали мелюзгой. В параллели девятых каждый класс любил свои собственные праздники. И вот сегодня праздник «бэшек» оборачивался катастрофой…
Пока Гоша спускался с четвертого этажа, где находился их класс, розовый след все больше бледнел и на втором этаже исчез совсем. Ну… не в столовой же прячется Крестик? Сейчас, вечером, она должна быть закрыта. Правильно: она и закрыта: вон какой замок висит на дверях – прямо как в старых фильмах. И чего у них в школе так любят старинные амбарные замки? Куда же идти дальше? Но на площадке третьего этажа еще вполне явственно был виден бледный след туфельки, направленный, как ни странно, в сторону столовой.
Ни на что особенно не надеясь, Портнов тяжело вздохнул, подошел к дверям, ведущим в столовую, качнул рукой замок и вдруг увидел, что он вовсе и не заперт, просто висит своей дужкой в одном кольце. Это Гоше не понравилось. Более того, у него сильно забилось сердце. В детективных фильмах, которые он любил смотреть, за открытой дверью, которая должна быть закрыта, обычно ничего хорошего не оказывалось. Тем не менее молодой человек, аккуратно подвинув в сторону замок, осторожно потянул дверь за ручку. Ему казалось, что она должна отвратительно заскрипеть на ржавых петлях, уже даже не как в детективе, а как в фильмах ужасов, но дверь открылась на удивление бесшумно. В помещении было темно. Сначала Гоша хотел оставить дверь открытой, чтобы с площадки, скудно освещенной, какой-никакой свет все же проникал внутрь, но потом передумал. Пропажа Крестика – его личное дело. Никому не стоит вмешиваться.
Закрыв дверь, Портнов достал мобильник и включил его в режиме фонарика. Хорошо, что он это сделал, потому что в противном случае тут же налетел бы на гору перевернутых вверх дном огромных кастрюль. Можно представить, какой раздался бы грохот, когда все они, одна за другой, посыпались бы на пол. Но тишина тоже пугала. Гоша прошел из помещения, где была складирована всяческая посуда, в кухню с плитами, раковинами и холодильной установкой. Он осветил сотовым все углы – в кухне никого не было. Молодой человек подергал дверь, в которую было врезано окно раздачи. Сейчас оно было закрыто на задвижку, но сама дверь открылась так же легко, как и входная. По-прежнему освещая себе путь фонариком мобильника, Гоша спустился по трем ступенькам, которые вели собственно в столовую. Даже если бы Крестик не побоялась сидеть в темноте огромного помещения одна, сделать этого она не смогла бы – табуреты были подняты на столы, щетинившиеся теперь их ножками. В темноте, прошиваемой узким лучом мобильника, сдвинутые в кучу столы с перевернутыми табуретами напоминали фантастическое животное с толстыми тупыми иглами на панцире. Слабого света единственного фонаря, находящегося на улице недалеко от здания школы, тоже не хватало, чтобы лучше рассмотреть помещение.
Портнов, которому было несколько жутковато, все же решил обойти всю столовую и заглянуть в каждый угол, под все столы, хотя понимал, что именно под столами Кристины никак не может быть. Ну скажите на милость, что ей делать под столами? Хотя… открытые двери… темное пустынное помещение… Здесь может быть все что угодно…
Гоша поежился и прошел в глубину столовой, к стойке буфета… Витринные стекла так резко блеснули в световом луче, что молодой человек от неожиданности отпрянул, испугавшись собственного отражения – до чего же жуткими кажутся в темноте самые обычные явления и предметы! Он уже хотел уходить из столовой, но на всякий случай заглянул за буфетные витрины и обомлел. На длинной банкетке, куда буфетчица Наталья Егоровна обычно ставила подносы с выпечкой и салатами, на спине… лежала Кристина! Лицо было повернуто к стене, поэтому рассмотреть его Портнов не мог. Рука девочки бессильно свешивалась вниз, фалды красного платья, в темноте казавшегося густо-коричневым, свешивались до самого пола. Пожалуй, зрелище можно было бы назвать красивым, если бы оно одновременно не казалось жутким.
Еле сдерживая участившееся дыхание, Гоша прижался к стеклянному боку буфета и замер. Потом вдруг очнулся – если он не будет терять времени, Кристине наверняка еще можно как-то помочь! Он уже собрался позвонить в «Скорую помощь» или в полицию, но для совершения любого звонка надо было выйти из режима фонарика, поэтому он решился все же подойти к однокласснице и осторожно дотронуться до ее руки. Она была теплой… Теплой!! Значит, все не так плохо, как ему представилось!
Портнов, которому было несколько жутковато, все же решил обойти всю столовую и заглянуть в каждый угол, под все столы, хотя понимал, что именно под столами Кристины никак не может быть. Ну скажите на милость, что ей делать под столами? Хотя… открытые двери… темное пустынное помещение… Здесь может быть все что угодно…
Гоша поежился и прошел в глубину столовой, к стойке буфета… Витринные стекла так резко блеснули в световом луче, что молодой человек от неожиданности отпрянул, испугавшись собственного отражения – до чего же жуткими кажутся в темноте самые обычные явления и предметы! Он уже хотел уходить из столовой, но на всякий случай заглянул за буфетные витрины и обомлел. На длинной банкетке, куда буфетчица Наталья Егоровна обычно ставила подносы с выпечкой и салатами, на спине… лежала Кристина! Лицо было повернуто к стене, поэтому рассмотреть его Портнов не мог. Рука девочки бессильно свешивалась вниз, фалды красного платья, в темноте казавшегося густо-коричневым, свешивались до самого пола. Пожалуй, зрелище можно было бы назвать красивым, если бы оно одновременно не казалось жутким.
Еле сдерживая участившееся дыхание, Гоша прижался к стеклянному боку буфета и замер. Потом вдруг очнулся – если он не будет терять времени, Кристине наверняка еще можно как-то помочь! Он уже собрался позвонить в «Скорую помощь» или в полицию, но для совершения любого звонка надо было выйти из режима фонарика, поэтому он решился все же подойти к однокласснице и осторожно дотронуться до ее руки. Она была теплой… Теплой!! Значит, все не так плохо, как ему представилось!
Портнов направил луч фонарика таким образом, чтобы как можно больше света попало в лицо девочки, а сам начал трясти ее за плечо:
– Кристина! Крестик!! Что случилось?! Это я – Гоша Портнов! Крестик!!! Очнись!!
И Кристина вдруг повела плечом, потом медленно повернула голову и открыла глаза. Их выражение было бессмысленным. Все происходящее больше напоминало фильм ужасов.
– Что случилось?! Что такое?! Что с тобой?! – Гоша продолжал задавать однообразные вопросы, инстинктивно отпрянув от одноклассницы.
– Гошка… – вдруг прошептала девочка, и взгляд ее наконец перестал быть отрешенным. Она его узнала.
– Фу-у-у-у… – Портнов облегченно выдохнул, в полном бессилии опустился на пол подле «ложа» Кристины и закрыл лицо руками.
И теперь уже девочка спросила:
– Гоша, что случилось?
Он отнял руки от лица и проговорил:
– Нет, вы посмотрите на нее… Она еще спрашивает, что случилось…
– Да… – пролепетала Кристина и села, спустив ноги. Складки объемного шелковистого платья с легким шуршанием съехали с банкетки и улеглись на полу.
– Что ты здесь делаешь, Крестик?!! – так громко рявкнул Портнов (откуда только силы взялись?), что пустынное помещение отозвалось эхом.
– Я-то… – произнесла Кристина и замолчала. Похоже, она вспоминала, как оказалась в столовой. Потом подняла глаза на Гошу и продолжила: – Я просто не знала, куда пойти… Помню, выбежала из класса… потом шла, шла по школе, а как на этой лестнице оказалась… даже не понимаю… Все в каком-то тумане… Помню… что дверь открылась… Я сначала даже не поняла, где я… Но мне было все равно… Столы, столы… Никуда не сесть… Только вот тут… – И она обвела рукой закуток за буфетом, где они находились… – Как-то заснула… не помню…
– Крестик! Я устал спрашивать: что случилось? Кто тебя так обидел? Кто посмел? Я ему… я даже не знаю, что с ним сделаю… ты только объясни наконец…
Лицо Кристины сделалось беспомощным. Она молча глядела на Портнова. Ему казалось, что она что-то собиралась сказать, но никак не решалась. Гоше хотелось ей помочь, и потому он, как мог, проникновенно произнес:
– Мне ты можешь сказать все… Честное слово, я никому ничего не передам. Ты не стесняйся… Понимаешь… мне можно сказать…
Крестик вздохнула, откуда-то из складок платья достала скомканный влажный листок и протянула этот комок Гоше. Он развернул его на колене, посветил фонариком и узнал свою записку.
– Ну, да… Это я написал… тебе…
– Как – ты?! – громко выкрикнула Кристина, которая казалась такой слабой, что вряд ли смогла бы подняться с банкетки.
– Так… Я… Я хотел с тобой поговорить…
– Нет! Подожди! – Девочка смешно замахала на него обеими руками. – Это же не ты! Это же принтер Задорожного! Я точно знаю!!
Портнов пожал плечами и ответил:
– Да, Сашкин принтер, я же не отрицаю…
– Почему Сашкин-то?!
– Так получилось… Мы у него были, и я напечатал у него…
– Зачем?! Сашка знает, что ты мне написал такую записку?!
– Нет, не знает… Он точно не знает! Он уверен, что я написал совсем другое…
– Что другое?! О чем ты, Гоша? – Кристина посмотрела на него со страхом.
Портнов бессильно махнул рукой и рассказал девочке о том, что они с Задорожным придумали и что смогли воплотить в жизнь.
Кристина смотрела на него с настоящим ужасом, и несмотря на то, что Гоша уже понимал: они с другом сотворили что-то очень нехорошее, он жалким голосом спросил:
– Да что такого-то?
Крестик долго молчала, и Портнов уже собрался еще раз задать ей тот же самый вопрос, но она вдруг тихо сказала:
– Я хотела умереть…
– Но почему?!
– Потому что я думала: записка от тебя… обрадовалась, а потом выяснилось, что она от Задорожного, а тебя даже в классе нет…
– Так я был в «Эльфе»! Сашка должен был меня сменить, а сам… Ну… я не знал, что из-за него так задержусь…
– Гоша! – Голос Кристины окреп, и она уже смотрела на Портнова довольно жестко. – А зачем ты мне написал записку?
– Как зачем? Там же все понятно… Нужные слова есть…
– Ты хочешь сказать, что там правда написана?
– Конечно правда!
– А разве такие письма набирают на компе?
– А что, нельзя? Мы же все пишем на компе, кроме… ну… конечно, школьные тетрадки еще есть… Но то, что я написал, не домашнее же задание и не контрошка…
– И все равно…
Портнов подумал, потом усмехнулся и сказал:
– А-а-а… Понятно… Сашка предполагал, что вам захочется, чтобы кровью было написано… Как в дешевых романах, да?!
Кристина, не ответив, резко встала и развернулась, чтобы выйти из закутка. Гоша успел схватить ее за руку и попросил:
– Подожди! Не уходи… – Девочка замерла, не поворачиваясь к нему лицом, и он продолжил: – Да, мы наверно что-то не то сделали… Те девчонки, которые пришли в «Эльф», мне чуть голову не отвернули. Мы с парнями просто хотели пошутить, но девчонки очень разозлились. Я их с трудом уговорил подождать остальных в кафе. Даже не знаю, ждут ли они еще или уже ушли…
Крестик развернулась и сказала:
– Вот именно, что не то сделали! Ваша шутка слишком жестока! Я представляю, что почувствовали девчонки, когда им объяснили, что любовные письма – чушь! Они ведь наверняка на что-то надеялись! Как я… – И Кристина снова отвернулась…
Портнов подошел к ней сзади, осторожно взял за плечи и сказал:
– Крестик… Ты сейчас вот так стой и не поворачивайся… И я скажу все то, что так по-идиотски написал… Да, мы с Задорожным кретины, болваны… Но, честное слово, ничего плохого не хотели… Может быть, это как-то нас немножко оправдывает… А я… я совсем дурак… Согласен… Я написал в записке, что… В общем, это правда… Я люблю тебя, Крестик… Только о тебе все время думаю… И если ты хочешь, могу и кровью написать… Хоть даже на собственном лбу… Ты мне веришь, Кристина?
Крестик медленно повернулась лицом к Портнову, потом уткнулась в ладони, и плечи ее затряслись. Гоша прижал девочку к себе и, поглаживая по волосам, опять заговорил:
– Ты только не плачь… А если получится, прости… Такой урок нам всем… Но я могу сейчас и уйти… Ты скажи, и я сразу уйду…
Кристина помотала головой, все громче и громче всхлипывая на его груди.
– Тогда я не уйду… раз ты не хочешь… Понимаешь, я так испугался, когда ты пропала… Даже не можешь представить, что со мной сделалось… Я не только всю школу, я весь город обошел бы, чтобы тебя найти…
– Но… я ведь… на всякий случай оставила тебе знаки… – все так же всхлипывая, отозвалась девочка. – А потом помада сломалась, упала куда-то, и тут мне совсем плохо сделалось… Меня будто жуткой темнотой накрыло. Такое отчаянье накатило… Я действительно не помню, как тут оказалась… Помню только, что плакала, плакала, а потом – провал… потом – твое лицо…
– А ты не представляешь, как я испугался, когда увидел тебя тут! Лежишь, как мертвая царевна… в этом платье…
Кристина оторвала голову от Гошиного плеча и шепотом сказала: