– Присаживайся.
Олег опустился в кресло:
– У тебя праздник?
Она улыбнулась:
– Когда ты приходишь, для меня всегда праздник.
– Я серьезно. Вдруг ты родилась, а я без цветов.
Мака усмехнулась:
– Я никогда не праздную ни своих рождений, ни своих именин. Я даже не знаю, есть ли у меня день Ангела…
– Тогда по какому случаю накрыт стол?
– Я же сказала, тебя жду.
– Я не обещал навестить тебя сегодня.
– Обслужи девушку. – Потребовала Мака и протянула Голеневу свой бокал.
Он взял бутылку и налил ей вина:
– Ты мне не ответила?
– Разве ты не помнишь, что я ведьма?
– Да, ты говорила.
– Выпей со мной. И разберись с осетриной. Поверь, она того заслуживает… – Мака наполнила бокал гостя и чокнулась с ним.
– Знаешь, я с удовольствием займусь не только осетриной, а всем, что ты здесь разложила. У меня был сложный день, и за обедом у своих родственников я почти не ел.
– Вот и чудненько. – Улыбнулась хозяйка, наполняя тарелку гостя закусками: – Мы же еще с тобой не отметили победу твоего друга на выборах. Кстати, ты передал мое подношение господину Стеколкину?
– Конечно. Только ему сейчас не до подношений. Твой Стеколкин в камере.
– Славка в камере? – Разыграла она удивление: – Ты чего-то путаешь.
Голенев рассказал, как Вячеслав Антонович угодил в тюрьму.
Мака тяжело вздохнула:
– Это для твоего Постникова очень плохо.
– Чем же? Тиша сумел и доказательства получить.
– При чем тут доказательства? Люди подумают, что злопамятный мэр усадил конкурента. Победил на выборах и свел счеты. – Пояснила свою мысль любовница: – Если ты ему друг, уговори сделать красивый жест и выпустить этого слизняка. Народ оценит.
– Этот тип сидит не за то, что баллотировался в мэры, а за взятку.
Мака улыбнулась, уселась Голеневу на колени, расстегнула ему на груди рубашку и нежно погладила:
– Взятки берут все чиновники, и люди это знают. Они подумают, что мэр после победы сводит личные счеты. Но хватит об этом, я соскучилась.
Олег едва ответил на ее долгий, завлекающий поцелуй. Слова о Постникове его озадачили. Под таким углом он об аресте Стеколкина не думал.
Мака надула губки и перебралась в свое кресло:
– Голодному мужику не до любви. Давай, ешь.
Голенев машинально положил в рот кусок осетрины и допил вино:
– Пожалуй, Тиша не прав…
– Вот и объясни ему это.
– Понимаешь, Стеколкин не просто взял деньги, он за взятку отнял квартиру у вдовы погибшего офицера. Тихон такого не простит.
– Я же тебе говорила, что твой друг дурачок. А ты обиделся. Он слишком прямолинейный для своей должности. Но давай больше о нем не будем.
– Я попробую с ним побеседовать. Не уверен, что получится.
– Получится, не получится… Разбирайтесь сами. – Мака делала вид, что ее раздражает беседа на посторонние темы, а сама внимательно следила за реакцией любовника. Но бывший афганец ничего не замечал. Он волновался за репутацию друга:
– А ты уверена, что это в глазах людей будет выглядеть расправой с бывшим конкурентом?
– Да брось ты о своем дружке. Пришел к девушке, уделяй ей внимание. – Притворилась недовольной Мака.
– Прости, больше не буду. – Олег попытался сменить тему: – Как ты тут без меня жила?
– Скучно. Вызывала директора и мастера кирпичного завода. У них пошел брак. Мастер божился – что-то с печью не так. Остановила конвейер, велела найти причину.
– Нашли?
– Печь оказалась ни при чем. Слишком много опилок сыпали в массу. Уволила мастера и бригадира цеха, который за массу отвечает. Взяла других. Брак прекратился.
– Ты ездила на завод?
– Зачем, я не выходила из своей спальни.
– И все решила лежа в постели? – Не поверил Голенев.
– А зачем мне ездить? – Удивилась Мака: – Все равно в печах ничего не понимаю. Я их тут по очереди достала и картинка нарисовалась.
– Умеешь с людьми… – Не без удивления заметил бывший афганец.
– Сам сказал, что я мужик в юбке. У меня и к тебе деловое предложение.
– Валяй.
– Хочу твоих сирот на довольствие взять.
– Каких сирот? – Не понял Голенев.
– Детский дом евреечки…
Олег поморщился:
– Не смей так говорить о маме Руфе.
– А что, она не евреечка? – Прикинулась простушкой Мака.
– Мама Руфа человек с большой буквы. При чем тут ее национальность?
– Оставим национальность. Давай по теме. Нужно найти форму, как я смогу помочь сиротам. Я бы взяла расходы по их питанию.
– Разбогатела?
– Мне одной столько денег не надо. Я же тебе говорила, хочу работать и приносить людям пользу. А ты обещал помочь…
– Хорошо, я поговорю с мамой Руфой и Тишей.
– Поговори. – Мака встала, пультом включила музыкальный центр: – Потанцуем?
Олег вытер рот салфеткой и поднялся. Она прижалась к нему, зашептала на ухо:
– А теперь перейдем к настоящему делу.
И он почувствовал, как ее тонкая ручка с длинными красивыми пальцами расстегивает ремень на его брюках.
Лена проснулась от криков за стенкой и сначала не могла понять, где она находится. В комнате пахло лаком, и свет бил напрямую в большое окно без занавесок. Она лежала на раскладушке. Рядом, на матрасике, накрывшись одеялом с головой, спала ее Ирочка. Сознание прояснилось ото сна, и Лена вспомнила, что ночует в доме афганца. Она вчера вновь обрела дочь, и еще до конца этого не осознала. Девочка потребовала в ванной родственников Олега, чтобы она показала ей пятнышко на плече. Лена сперва не могла понять зачем. Вера помогла. Она пояснила, что ребенок запомнил эту отметину, и сейчас должен убедиться, что перед ним родная мать. Лена сняла блузку. Ирочка потрогала пятнышко на ее плече, а потом его поцеловала. Так девочка узнала маму, и они первую ночь за много лет провели вместе.
За стенкой бесновались мальчишки. Когда Ирочка вчера гордо собирала свои вещи, они наблюдали за ней чуть не плача. Лена сама предложила взять в новый дом и мальчиков. Слезы на глазах сразу сменились восторгом. Мальчишки быстро засунули в ранцы все, что считали самым необходимым, и Павел на своем «Рафике» привез всех на Вороний холм. Олег вместе с рабочими организовал походные спальные места. И хоть мальчики имели каждый по отдельной комнате, сорванцы пожелали спать вместе. Кто-то из них проснулся раньше и перебудил остальных.
Лена посмотрела на часы и поняла, что пора всех кормить. Она разбудила дочку и, наскоро умывшись, спустилась вниз. Плиты в доме пока не установили. Имелись скоростной чайник и электрическая плитка, которой пользовались строители. Они как раз заканчивали трапезу.
– Хозяйка проснулась? – Оскалился бригадир Ашот: – Мы заканчиваем, можете принимать вахту.
Лена смущено оправила халатик:
– Надо ребят быстро накормить и отправить в школу.
Ашот удивился:
– Они и по субботам учатся?
– Объявили день уборки города. Будем листья сгребать.
– Тогда надо кормить. – Серьезно согласился бригалир и поторопил свою бригаду. Рабочие, пожелав детям и Лене приятного аппетита, тут же испарились. Проблем с продуктами у Ситенковой не возникло. Вчера Павел вместе с вещами привез корзину с провизией. Она принялась за дело и через десять минут позвала детей завтракать. Ребята расселись, но за шикарным столом из нового столового гарнитура чувствовали себя неловко. Стулья с высокими прямыми спинками требовали чинного поведения, что было им не свойственно. Сервизов в столовой Голенев завести не успел, и ели кто из чего придется. Чай пили из жестяных кружек строителей. К концу завтрака ребята с обстановкой освоились.
– Как нам тебя называть? – Спросил самый солидный из пацанов, Тема: – Ирка тебя называет мамой. А нам как?
– Меня зовут Елена Ивановна, но можете называть меня просто Леной.
– А правда, что ты училка? – Поинтересовался Леня.
– Не училка, а учительница. – Поправила Ситенкова.
– И ты работаешь в нашем детдоме?
– Да, мне поручили младшие классы. – Подтвердила Лена.
– Мама их учит писать и считать. – Гордо сообщила Ирочка: – Жалко, что мы теперь ходим в другую школу.
– Совсем не жалко. – Возразил Саша: – В детдоме учатся сироты, а у нас есть папа.
– А у меня еще и мама. – Добавила Ирочка: – Пусть учит тех, кто там остался и всем двоек наставит.
– Почему двоек? – Возразила Лена: – Среди моих учеников есть очень способные ребята. Они будут получать пятерки.
– Лена, скажи честно… – потребовал Саша: – Если бы Ирка училась у тебя, ты бы ей всегда пятерки ставила?
– Почему всегда? – Удивилась Лена.
– Она же твоя дочь.
Ребята перестали жевать и с интересом ждали ответа на каверзный вопрос Саши.
– Вы думаете, что я враг своей дочери?
Саша не понял:
– Почему враг?
– Если учитель ставит хорошую оценку за плохие знания, ученик вырастет балбесом. Я не хочу, чтоб моя дочь стала такой. Вот поэтому я и сказала, что я ей не враг.
Самый маленький из мальчишек, Митя, очень внимательно смотрел на Лену, хотя слушал ее в пол-уха. Его волновал совсем другой вопрос:
– Лена, ты теперь будешь женой нашего папы?
Лена от неожиданности покраснела:
– С чего ты взял?
– Вы же будете жить вместе. А взрослые тети и дяди, когда живут вместе, становятся мужем и женой.
– Митя, ты еще слишком мал, чтобы судить о таких вещах. Я буду помогать Олегу Николаевичу управиться с вами. Это как бы моя работа.
Митя понял слова женщины по-своему:
– Ты будешь работать нашей мамой?
– Что-то в этом роде. – Улыбнулась Ситенкова и добавила: – И надеюсь, вы все мне будете в этом помогать. А теперь собирайте портфели. Вам пора в школу, а мне на работу.
Они спускались с Вороньего холма. Лена смотрела, как ребята дружно вышагивают вместе, и впервые за много лет ощутила себя если и не счастливой, то спокойной и умиротворенной. Она неожиданно не только вновь обрела дочь, но стала необходимой и этим мальчишкам. Они, как и ее Ирочка, потеряли отцов на войне, и общее горе роднило женщину с чужими детьми. Еще она думала о Голеневе. Он ей показался очень странным. Вчера, когда уходил, оставил ей конверт с деньгами. В нем оказалось десять бумажек по сто долларов. Лена однажды уже приняла от заведующей отделением психбольницы американские деньги и понимала, что Олег выдал слишком много. В школе она получала зарплату в рублях, но если их пересчитать по курсу, выходило долларов тридцать. А здесь целая тысяча! В девяносто первом году это были огромные деньги. «Я прекрасно прокормлю ребят и на двести», – сказала она афганцу.
«На питание и одежду детей я буду выдавать отдельно, а это ваша зарплата за месяц», – ответил Голенев и никаких возражений слушать не стал. Когда он ушел, Лену долго не оставляло ощущение неловкости, а потом решила: «Раз он может за мою работу столько платить, пусть платит. Деньги лишними не бывают. Но жить я буду, как привыкла. Скромно, без всяких ненужных расходов. Если он поймет, что переплатил, я ему их верну». Эта мысль ее успокоила, и она о деньгах больше не думала. Но сам бывший афганец ее заинтересовал. Таких мужчин она раньше не видела
Алексей Михайлович Нелидов после отъезда Голенева из Бирюзовска три дня думал, а на четвертый согласился принять в кооператив два отеля на берегу моря. Оформив необходимые бумаги, он взял супругу и отправился осматривать новые владения. Нине Петровне Нелидов хотел поручить руководство отелями. Такой ответственности женщина испугалась, но муж настоял. Поэтому ехала она с ним не в качестве жены, а в роли будущего директора.
Отель «Парус» состоял из двух корпусов – главного в пять этажей и двухэтажного спального. Оба здания окружала эквалиптовая роща, в которой имелось несколько беседок и один живописный грот с фонтаном. И беседки и грот требовали ремонта, а фонтан не работал вовсе.
– Господи, как все запущено. – Ужаснулась Нина Петровна словами известного прикола. Но супруга кооператора и не думала шутить. Фраза вылетела из ее уст совершенно искренне.
– Подожди переживать, починить фонтан и беседки можно за два дня. – Успокоил ее Нелидов: – Давай поглядим, что еще предстоит сделать…
Сопровождавший их комендант пансионата Курочкин, круглолицый розовощекий мужчина, складывающий губки бантиком, неожиданно захихикал.
– Что вас так развеселило, Валентин Константинович? – Полюбопытствовал Нелидов.
Курочкин прокашлялся и перестал смеяться:
– Если говорить о ремонте, начинать надо не с фонтана, а с бойлерной и кухни. Горячей воды у нас уже месяц нет, а главная плита того гляди развалится. Канализация в аварийном состоянии. Раз в неделю подвалы затоплены. Бывший директор «Паруса», Усманов, эпидемстанцию, можно сказать, на зарплате держал. Иначе нас бы давно прикрыли.
Нелидов остановился и внимательно посмотрел Курочкину в глаза:
– Вы хотите у меня работать? – Губки коменданта снова сложились бантиком: – Не слышу ответа? – Поторопил Нелидов.
– Как не хотеть. Мне еще девять лет до пенсии, а в нашем городе вакансий немного…
– Тогда идите к себе в кабинет, берите лист бумаги и пишите все, что требует ремонта, реконструкции или замены. Если что-либо упустите, и я это по ходу дела обнаружу, тут же будете уволены.
Курочкин надулся:
– Тут сразу не скажешь. Дайте мне время.
– Сколько вам нужно? – Поинтересовался Нелидов.
– Неделю дайте.
– Что же ты за комендант, если не знаешь своего хозяйства. – Пристыдила Курочкина Нина Петровна.
– Попрошу не обобщать. – Обиделся Курочкин: – Требования прежнего руководства я знал. Узнаю новые, буду действовать согласно им. Хозяева бывают разные. У одного отсутствие горячей воды считается временным неудобством, у другого это ЧП. Так что давайте сразу договоримся, если вы хотите довести пансионат до ума, я с вами. Но дайте обмозговать…
– Хорошо, даю вам неделю. – Согласился Нелидов и обратился к жене: – Не вижу, Ниночка, смысла продолжать осмотр. Приедем через неделю и вместе со списком Курочкина пройдемся по всему комплексу.
Так и не закончив обход «Паруса», Нелидовы направились в пансионат «Дружба». И здесь ремонта требовали не только часы, о которых волновался Голенев. Но, в отличие от коменданта Курочкина, у администратора Лидии Васильевны Новогрудской давно имелся список необходимых работ.
Нелидовы вернулись домой, и Алексей Михайлович уединился в кабинете, чтобы прикинуть, во что выльется реконструкция полученной от города недвижимости. Не имея точных данных по «Парусу», он все же решил приблизительно посчитать расходы. Супруга давно накрыла стол, а он все сидел, манипулируя калькулятором. Вышел в столовую, когда ужин уже остыл.
– Чего нахмурился? – Отметив скучную физиономию Алексея Михайловича, поинтересовалась Нина Петровна.
– Похоже, я сделал глупость. – Сообщил супруг.
– Не потянешь ремонт?
– Не потяну. – Признался Нелидов.
– Возьми кредит.
– Ссуда сейчас не выход. Рубль каждый день прыгает. А в долларах банк не даст.
– Что же делать?
– Надо советоваться с Олегом. Он мой единственный акционер. Если не пожалеет свои личные деньги, может быть, и выкрутимся.
Нина Петровна положила на тарелку мужа фаршированный кабачок и подвинула к нему сметану:
– Поешь и звони Олегу.
– Нет, Ниночка, я слетаю к нему. По телефону всего не скажешь… – Ответил Нелидов, машинально орудуя вилкой.
– Рюмку выпьешь?
– Нет, милая, не хочу. Приготовь мой чемоданчик, завтра первым рейсом в Москву.
– Давно я тебя в дорогу не собирала. – Вздохнула женщина. Прожив жизнь с офицером-подводником, она сохранила в душе ощущение проводов в дальний рейс. Это было ощущение не из приятных. Даже в мирное время она никогда не была уверена в его возвращении. Нина Петровна хорошо знала – подводные лодки иногда не всплывают.
В кабинете дым стоял коромыслом. Постников нервно ходил от стола к двери, не прекращая курить. Он уже смолил третью сигарету, прикуривая одну от другой.
– Это же бред! Какое мне дело, что, так сказать, подумают люди?!
Голенев сидел в кресле и молчал. Он уже высказал свои аргументы и ждал, когда друг детства их переварит.
Тихон продолжал возмущаться:
– И чего ты жалеешь этого проходимца?
– Я тебя жалею. Ты обязан учитывать общественное мнение. Не в жилу начинать работу с посадки бывшего кандидата.
– Хорошо, даже если я тебя послушаю, как это сделать? Рябов выписал ордер. Есть заявление Паперного. На каком, так сказать, основании я его освобожу?
– Успокойся, Тиша. Ты его освободишь по случаю вступления в должность. Мэр может себе это позволить. И сделать это надо публично. Паперный хорошо знает Стеколкина. Они приятели. У приятеля вымогать взятку нельзя. Вынеси ему общественное порицание и, пригрози тюрьмой, если еще раз соблазнится.
– Ладно, я подумаю. Теперь о заводе. Я не могу его запустить без очистительного комплекса. А знаешь, сколько стоит эта штука?
– Пока нет. – Улыбнулся Олег. Он понял, что Постников внял его совету.
– Около миллиона долларов.
– Почему так дорого? – Удивился Голенев: – Выкопать два пруда и поставить фильтры можно максимум за сто пятьдесят тысяч зеленых.
– Нужен очиститель воздуха. А это почти, так сказать, еще один цех. Наша техника дешевле, но уже не отвечает новым требованиям. С ней весь город покроется цементом.
– Хорошо, дай мне номер счета, я перечислю деньги.
– У тебя есть миллион? – Удивился Постников: – Я думал, что ты все оставшиеся деньги на отделку дома потратил.
– Моя доля в кооперативе. Мне бы не хотелось ее вынимать. Но дело надо заканчивать.
Постников нервно затушил в пепельнице сигарету и бросился к другу:
– Спасибо, Олежка. А то я ночь не спал, всё думал, где взять. У тебя даже просить не хотел. Ты ведь и так весь завод поднял.