Закрепив шеврон последними стежками, Марина откусила нитку и протянула комбинезон Сергею.
— Ну, смотри!
Елагин, сидевший до этого на диване в одних трусах, вскочил, быстро облачился и придирчиво осмотрел себя в зеркале со всех сторон.
— А не криво?
— Это поначалу, — усмехнулась любимая женщина сержанта. — А как отвисится, все выпрямится… Так, что там еще осталось?.. Вот! С группой крови. Пришивается… — Марина взглянула на помятый листок, — пришивается слева над нагрудным карманом… Где у тебя лево?
— Там же, где и вчера. Я его с тех пор не перекладывал.
Марина улыбнулась и потерлась носом о его грудь, отчего у Елагина на два столбика повысилось артериальное давление. Чего никогда не происходило при общении с предыдущими многочисленными женщинами.
— Значит, вот тут! Стой спокойно, а то уколоть могу.
Она приложила шеврон к нужному месту и аккуратно прихватила иголкой уголок.
— Да, Сереж, я еще сказать хотела… Ну, в общем, Ромка сегодня днем в гостиницу приходил.
— Зачем?
— Взорвать грозился.
— Что значит «взорвать»? — насторожился Сергей и автоматически бросил взгляд на окно — закрыта ли форточка.
— Стой спокойно, уколю же… Я почему тебе и говорю. Граната у него была.
— Какая граната? Настоящая?
— Откуда я знаю? Большая такая, тяжелая. Из квадратиков. Наталья ее тоже видела.
— Та-а-к… Хорошенькое дело. Завтра-то мне на смену, а послезавтра найду его, посмотрю, что за граната. Заодно и голову пролечу.
— Не надо, Сереж! — Боевая подруга умоляюще взглянула на него. — Пожалуйста… Я ведь себя перед Ромкой виноватой чувствую. Надо было сразу сказать, что у нас с ним ничего не получится.
— А чего ж не сказала?
— Обидеть, наверное, боялась.
— Нормально, — усмехнулся Сергей. — Но ты хоть что-то к нему испытывала?
Марина неопределенно качнула головой.
— Поначалу — да… Либо мне казалось. Мы в позапрошлом году познакомились. Его старший брат с Натальей в одном классе учился, вот и зашли как-то в гости. Посидели, потрепались, а потом Рома мне бизнес предложил. Диски с фильмами постояльцам давать в прокат. По телику ничего интересного — реклама одна, а тут киношки на любой вкус, по выбору. Сто рублей за фильм. Я согласилась, так и началось. А потом смотрю — Ромка за мной вроде как ухаживать начал. Я тогда только-только институт закончила. Уверена была, что в нашем захолустье нормальных парней не осталось. Пьянь да наркоманы одни… А тут смотрю — парень вроде ничего. По крайней мере хочет сам чего-то добиться, крутится. Это уже потом глаза открылись. В общем, неудачный эксперимент…
Елагин двумя пальцами приподнял подбородок девушки и пристально взглянул ей в глаза.
— А со мной тоже… эксперимент?
Вместо ответа Марина осторожно отпустила иголку и, обняв Сергея, одарила страстным поцелуем.
— А у тебя был кто-нибудь?.. — спросила она, отстранившись и снова принимаясь за нашивку.
— Да как ты могла такое подумать? — нарочито возмутился Елагин. — Только работа!
— Ну вот, я ему всё как на духу… Давай, давай — колись!
Сергей усмехнулся.
— Ого! Нахваталась уже…
И они снова слились в бесконечном, как «Дом-2», поцелуе.
(Сильный, сильный закадровый плач, стоны, а где-то даже и крики.)
* * *Надпись на двери была предельно краткой и лаконичной: «НЕ ОРИ!» Сергей усмехнулся и потянул ручку.
Внутри комната отдыха дежурной смены СОБРа чем-то походила на небольшую казарму. Те же стоящие вдоль стен двухэтажные металлические койки, покрытые серыми казенными одеялами, форменная одежда на вешалках, оружие на специальных подставках возле входа. И удивительный, неповторимый запах — эдакий коктейль из ароматов кожи, ружейного масла, одеколона и убийцы-табака.
Но все же это была не казарма. На стенах казарм принято вывешивать плакаты типа «Не болтай!» или «Враг не спит!», а также стенгазету «Воин» или «Защитник Отечества». Здесь же стены были украшены картинами, помещенными в рамки для фотографий. Сергей в живописи не разбирался, но картины ему понравились. Он вспомнил слова Лехи Быкова: «Пикассо у нас тоже картины пишет. Вот сдашь экзамен — сможешь оценить его мазню». Картины действительно были выполнены в довольно необычной манере и на первый взгляд казались хаотичным нагромождением разноцветных геометрических фигур. Но стоило чуть присмотреться, и в изображении тут же угадывались знакомые места: и «Гамак», и новое здание областного театра на набережной, и даже портрет Соломы. Елагин почему-то сразу решил, что это именно Солома, хотя портретируемый напоминал одноглазого циклопа, напавшего на Одиссея сотоварщи, в целом ощущение от модели было передано верно.
Центральное место в комнате отдыха занимал обеденный стол на металлических ножках. Такие столы навевают ностальгические мысли о советских общественных столовых. Четыре почти до краев наполненных граненых стакана, расставленных по углам, создавали атмосферу праздника.
— Входи, чего встал? — подал голос Репин, поднимаясь с койки навстречу Елагину. — Вот твоя койка. Отныне и до первого залета.
Сергей благодарно кивнул, положил на указанное место свои нехитрые пожитки и снова покосился на стол.
— Я, вообще-то, думал вечером проставиться, — осторожно начал он. — За приход.
— Правильно думал, — согласно кивнул Репин. — Традиции святы. А что, есть какие-либо сомнения?
— Так вон же… — Елагин указал подбородком на стаканы.
— Ах, это… Ну, во-первых, это не водка, а вода. На смене не употребляем. А во-вторых, это и не стол вовсе, а гимнастический снаряд. Чтобы в редкие часы отдыха кровь не застаивалась. Вот ты, например, можешь его поднять?
Елагин по очереди посмотрел на мужиков, стараясь — понять, в чем тут может быть прикол. Но никто из них даже не улыбнулся.
— Могу… А зачем?
— Ты не спрашивай — ты подними! — свесился с верхней койки Леха Быков.
— Подними, подними! — поддакнул возлежавший напротив водитель Фарид Моторин. — Мы все его поднимаем. По очереди.
Сергей пожал плечами и, взявшись за края, осторожно, стараясь не разлить стаканы и одновременно опасаясь какого-нибудь подвоха, оторвал стол от пола.
— Ну?
— Стандартно мыслишь, — вздохнул Быков. — Ставь взад. Солома, продемонстрируй молодому пополнению, как это делают интеллигентные люди!
Вакх-Соломин, довольно крякнув, поднялся с койки и, присев около стола на корточки, вцепился в край столешницы зубами. Немного поерзал на месте, выбирая стойку поудобнее, и, резко выдохнув, привстал. Стол оторвался от пола и застыл в воздухе, слегка подрагивая. Шея и лицо Соломы побагровели, ноги дрожали от напряжения, но неимоверным усилием он продолжал удерживать столешницу горизонтально. Стаканы заметно вибрировали, но съехать со своих мест не решались.
Сергей чуть сам не застонал от зубной боли.
— Восемь… девять… Аут! — скомандовал Репин.
Солома осторожно присел, опустив стол.
— Ну как, слабо? — повернулся Быков к Елагину.
— А смысл-то в чем?
— Ты, когда гири отжимаешь или на руках ходишь, тоже смыслом интересуешься?
Сраженный неопровержимым доводом, Елагин неопределенно хмыкнул и, пожав плечами, подошел к столу. Невольно подражая Соломину, он медленно присел и, сделав глубокий, как перед прыжком в воду, вдох, раскрыл рот, подался к краю столешницы и осторожно сомкнул на ней челюсти. Ему вдруг пришло в голову, насколько нелепо это должно выглядеть со стороны. Но было уже слишком поздно.
«Интересно, сколько будет стоить новая челюсть?»
Но тут, словно волшебник из страны Оз, на пороге появился командир Кленов и обломал зрителям кайф. Увидев вытаращенные глаза новичка, вцепившегося зубами в стол, он не выказал ни толики удивления. Видимо, стол в зубах в здешних стенах такое же обычное явление, как сигарета.
— После поднимешь! Работенка есть. Вечером у бывших угольных складов наши уроды ингушам боеприпасы толкать будут. Опера просили подсобить. Группа серьезная, крепим жестко. Но — без жертв и разрушений… — Кленов остановил взгляд на Соломине. — Тебя прежде всего касается. Меры не знаешь.
— Какая тут мера, Николаич? Эти боеприпасы потом в нас же и стреляют. И что мне, права им зачитывать? Неправильно это!
— При чем тут права? Весной, когда насильников брали, кто их уделал чуть не до смерти? Сами башкой о стенку бились?
— Конечно, сами! — вскинулся бывший циркач. — Между прочим, среди потерпевших младшая сестренка Лидки Гусаровой была. Лидка у нас в цирке выступала. Антиподист.
— Это как? — заинтересовался Моторин, имевший тягу к развитию эрудиции.
— Жонглер, только ногами. Четырьмя предметами работала. Высший класс!.. Я им и сказал — лучше сами бейтесь, суки… Они и…
— А прокуратура потом месяц не могла их девчонкам для опознания предъявить. Не рожи, а картины Пикассо. И пока их там штопали, адвокаты с потерпевшими поработали. В результате четыре эпизода из семи — псу под хвост. Кому от этого лучше стало?.. Короче, повторять не буду… Елагин! — Командир посмотрел на Сергея. — Тоже поедешь. На захват пока не пойдешь, будешь страховать периметр. Расстановку определим на месте. По информации, клиентов пятеро. У всех стволы, имейте в виду. Экипировка — соответствующая. Вопросы?
— Зарплату не задержат?
— Обещали в срок… Выдвигаемся через час, — удовлетворенно кивнул Кленов. — Тремя транспортами. Командиры отделений через десять минут — у меня.
* * *История города Юрьевска насчитывала без малого пятьсот лет. С момента возникновения он играл роль форпоста на южных рубежах Руси и был последним населенным пунктом перед началом ведущих в далекие земли торговых путей. Здесь отважившиеся на нелегкое путешествие купцы могли отдохнуть, запастись провиантом, купить лошадей, нанять охрану и проводников. Дальше их путь лежал либо на юг, в Персию, через населенный воинственными племенами Кавказ, или же на восток, в Бухару и Самарканд, через безжизненную пустыню.
Много позже, с появлением железных дорог, город, опять же в силу своего географического положения, быстро превратился в одну из крупнейших узловых станций. Подобно тому, как раньше караваны перед длительным переходом запасались в Юрьевске водой и провиантом, теперь паровозные бригады до отказа забивали здесь тендеры углем. Угля требовалось много. Во-первых, до следующей узловой — более пятисот верст. А во-вторых, зимой поезда нередко вынуждены были пробиваться сквозь снежные заносы, нещадно сжигая в топках становившийся поистине драгоценным уголек. Весь спалишь — надолго в степи застрянешь. С этой целью вблизи железнодорожной станции были устроены угольные склады, которые исправно функционировали без малого сотню лет.
Когда паровые двигатели уже сами стали историей, надобность в складах отпала. Сначала сюда стали сгонять вышедшие в тираж паровозы, а позже — и пришедшие в негодность, подлежащие списанию тепловозы и вагоны. Со временем начавшие разрушаться складские здания разобрали, чтобы проложить дополнительные пути для строившейся рядом сортировочной станции. Место это называли теперь по-разному: кто — паровозным кладбищем, а кто, по старой памяти, угольными складами — правда, добавляя «бывшие».
По другую сторону от паровозного кладбища находился небольшой пустырь, некогда служивший для подъезда грузовых машин. Сохранилась и грунтовая дорога, хоть и разбитая, но все же проходимая и просматриваемая чуть не на полкилометра. Сразу за пустырем начинался пологий, поросший кустарником берег реки. В общем, для торговли ворованным оружием чудесней места и не сыскать.
Именно поэтому Олег Паленов и назначал здесь встречу своим покупателям. Экскурсии сюда не водят. Ну а ежели кто не случайно увяжется, так его сразу срисовать можно.
Сергей в очередной раз потянулся, разминая затекшие ноги. Вместе с двумя оперативниками, носящими оружейные фамилии Курков и Калашников, он перекрывал возможные пути отхода противника с кладбища в сторону сортировочной станции. А пока собровцы коротали время в купе списанного пассажирского вагона. Курков оказался находкой для врага, то есть болтуном, благодаря чему засада превращалась в «Камеди клаб».
— Санек, откуда ты эти байки берешь? Сам сочиняешь? — усмехнулся Калашников сквозь страшную маску после очередной рассказанной истории и, не дождавшись ответа, заметил: — Воняет здесь чем-то…
— До вас не воняло.
— Не, правда. Когда пришли, так нормально было вроде, а сейчас… Не чувствуешь, что ли, — тухлятиной несет?
— Не-а.
Калашников повернулся к Елагину:
— И ты не чуешь?
— У меня нос после Соломы еще не оклемался.
— Да ладно, Лёха, — успокоил Курков. — Запах не граната — не вырубит. Слушай лучше, чего еще расскажу. У меня в подъезде опер из городского ОБЭПа живет, квасим иногда вместе. И вот дежурил он тут как-то по управлению. И под вечер приходит к нему на прием пенсионер. Причем не какой-нибудь валенок дремучий, а цельный кандидат физико-математических наук, бывший замдекана института. Он три года назад жену похоронил и с тех пор живет один. Тоскливо, понятное дело. И вот решил тряхнуть стариной. Но в его возрасте, ясен перец, с этим делом проблемы, особенно после длительного простоя. А тут по зомбоящику как раз идет реклама про чудо-препарат, созданный на основе тысячелетнего опыта восточной медицины, проверенный временем и тому подобное. Пурги нагнать они умеют. Дедок обрадовался и тут же, не слезая с дивана, оформил по телефону заказ. Через день ему домой звонят и заявляют, что нужный препарат доставлен самолетом из Таиланда, можно приезжать…
— Не, вы что, в натуре ничего не чувствуете? — перебил рассказчика Калашников.
— Закури, и шмонить не будет… Не мешай! Так вот: наш клиент мгновенно срывается с места, едет по указанному ему адресу, платит бабки — немалые, между прочим! — получает коробочку с чудодейственным средством и летит радостный домой. Как там дальше и что — подробности он моему соседу не рассказывал. Только, добросовестно съев всю коробку, пенсионер чешет обратно в фирму. С претензиями. Мол, подъемная сила вашего препарата, мягко говоря, сильно преувеличена. Там его очень внимательно выслушали и говорят: «Не может быть! Это же всемирно известное средство. Все, кто принимал, довольны оставались и потом еще заказывали… Может, у вас что-то в организме не в порядке? Давайте наш доктор посмотрит. Бесплатно, как клиента компании». Ну, раз бесплатно — отчего б не показаться… Отводят его в другой кабинет. Там сидит фраер в очках, в белом халате и в шапочке, стетоскоп из кармана торчит, плакатики медицинские по стенам. Все по-взрослому, короче. «Ну, снимайте штаны, показывайте ваше хозяйство…» Посмотрел с умным видом, пощупал и руками разводит: «Ну, дорогуша, что ж вы хотите? Да у вас аппарат, можно сказать, выдающихся размеров! От женщин в свое время, поди, отбоя не было?.. Вот то-то! Да вам, с вашим-то хозяйством, надо было двойную дозу принимать. Плохо, что вы сразу мне не показались…» Замдекана от таких комплиментов тут же поплыл. Слово за слово, и развели они его на вторую коробку. С десятипроцентной скидкой. Съел пенсионер и ее, а эффект все тот же: стрелка его персонального компаса устойчиво смотрит на юг… Он опять едет в компанию, испытывая на сей раз жгучее желание размазать их всех по стенке. Ну, там его теперь открытым текстом на хер послали, даже на порог не пустили. Вот тогда кандидат технических наук понял, наконец, что его попросту развели, как школоту, и кинулся в ОБЭП с заявой.
— И что твой сосед? — спросил Елагин.
— А ничего. Тоже на хер послал. Только, разумеется, вежливо.
— Получается, они — не мошенники?
— Да понятно, что мошенники, — развел руками Курков. — Но ты докажи. У них же все документы на руках: сертификат, договор поставки, лицензия… Не подкопаешься. А что на конкретного клиента препарат не подействовал, так тут их вины нет. Индивидуальные особенности организма. Другим ведь препарат помогает — кучу отзывов могут показать. Вот на меня, например, новокаин не действует. И что: если какая аптека новокаином торгует, так против нее сразу надо дело возбуждать?
— И в чем смысл этой истории?
— В том, что сосед на таком «лексусе» ездит, что нам даже с премиальными до пенсии не заработать. А у нормальных людей из-за этого не стоит…
— Не, парни! — Калашников решительным жестом затушил окурок об стол. — Кури не кури, а достал уже этот запах. Давайте, может, в другой вагон перейдем? А то провоняем — ни один «Ваниш» не спасет.
— Да это ведь отстойные вагоны, здесь везде такие ароматы. Потерпи, уже недолго осталось. — Курков посмотрел на часы. — Меньше часа.
— Не, все равно. Пойду в тамбур.
Тюля уже и сам не помнил своего имени. Точнее, не хотел вспоминать, как и прошлую жизнь. Однако это не имело значения, поскольку в тех кругах, где он имел честь вращаться, имя иметь необязательно. Тюля — и все. И почему его именно так прозвали, он за давностью лет тоже позабыл.
Впрочем, вопросы антропонимики Тюлю на данный момент волновали менее всего. У него были заботы поважней.
Вчера ночью на сортировке они с таким же профессиональным бомжом Колей-хромым слямзили в поданном под разгрузку рефрижераторе увесистый блок замороженной трески и потом поочередно (мало того что тяжелый, так еще и холодный, сволочь!) тащили его через пути. По времени могли бы еще ходку сделать — Тюля предлагал. Но Коля-хромой заявил, что хранить рыбу им все равно негде, и та стухнет, прежде чем они успеют ее оприходовать. Да и возвращаться — примета плохая. А уж кого-кого, а Колю-хромого Тюля слушал. Как-никак, высшее образование у человека, что среди обитателей городской свалки, расположенной неподалеку, огромная редкость. Да и шустрый, несмотря на хромоту. Однажды, удирая от вохровцев, сумел проскочить под движущимся составом и благополучно уйти. Причем не просто так, а с ящиком консервов. Высший пилотаж!