- Стоять! Рот на замок! Кто первый подойдёт к этим людям, хоть они и не вашей крови, будет мучаться долго и страшно! Это говорю вам я, Снепиус Северус, патриций и волхв! Клянусь Именем!
Всё же несколько пеших воинов в кожаных рубашках до колен подошли поближе и пустили стрелы из маленьких, сильно гнутых луков, в сторону врагов. Один из пиктов упал замертво - стрела торчала из его груди, ещё покачивая оперением.
- Crucio! Crucio! Crucio! - взревел Снейп, направляя палочку на лучников. Первый, особенно сильный Круциатус достался убийце.
Подверженные заклятью бритты на глазах остальных, до полусмерти испуганных, воинов с обеих сторон корчились и орали от непереносимой, неведомой им доселе, не сравнимой с раной в живот, боли.
- Finite incantantem! - Снейп решил, что с бриттов довольно мер устрашения, но добавил, обращаясь к не успевшему назвать имена вождю:
- Хочешь, я убью того, кто нарушил мой приказ?! Не хочешь?!
- Он отважный, но молодой и несдержанный ещё боец. Ему пятнадцать, и эта битва должна была стать первой в его жизни. Его имена, я скажу тебе их, благородный патриций, только не убивай мужчину. У него жена беременна уже вторым.
- Что?! Какой мужчина?! Чья жена?!
Северус подозревал… что ответит ему вождь, но вовсе не пылал желанием удостовериться в своем предположении.
- Этот молодой воин, его имена…
- Меня не интересуют… его имена, в отличие от твоих, вождь. Если ты не назовёшь их через миг, я убью тебя, но смерть твоя будет мучительной.
- Моё прирождённое имя - Фыгх`энке, а зовимое - Нуэрдрэ.
Первое имя вождя - потайное, пророждённое, данное новорожденному едва лишь обмытому младенцу для отвода глаз злых божеств, означало: «Сотворяй», а второе, общеупотребительное - «Смотри вперёд», что очень подходило первому сыну - наследнику родового вождя, который после смерти отца в двадцать девять лет - преклонный возраст для того времени и народца, сам стал вождём.
- Вот теперь мы можем говорить, Нуэрдрэ. Скажи, откуда ты знаешь моего родственника?
- Я имел величайшую, незаслуженную низким рабом честь, сражаться бок о бок с великим Князем Снепиусом Малефицием и даже имел счастье, ниспосланное мне племенами богини Дану, лицезреть его супругу - высокорожденную патрицианку Веронику Гонорию. Знаешь ли ты, о, Великий волхв и благородный патриций Северус Снепиус, почему эта достойная женщина обделена мужеским вниманием?
- Нет, я давно не общался с моей высокорожденной роднёй, потому не ведаю, о чём ты говоришь, вождь. Так, вернувшись к нашим баранам…
- О чём ты, Великий?..
- … Да с языка сорвалось. Так вот, ты, вождь, доставляешь меня в военную ставку высокорожденного патриция Снепиуса Малефиция, а племена Нелюдей оставляешь в покое на долгие пять, слышишь, вождь, пять лет! Соглашайся, Нуэрдрэ.
Мастер Зелий произнёс это таким страшным голосом, которым запугивал первокурсников до икоты и, сверкнув на него чёрными страшными, без единой искры света, глазищами.
И вождь согласился, только попросил Северуса побыть в центре внимания людей его родового союза - х`васынскх`, что означало, разумеется: «Истинные Люди, Правящие Миром», а как же иначе? Ведь Истинным подчинялись все земли пограничья будущей Англии и Шотландии, а часть покорённых земель управлялась сыном Нуэрдрэ по зовимому имени Кх`онарлу - «Выдра» и располагалась в окрестностях древнего даже для бриттов и чуждого им городского поселения римского типа - Лондиниума.
Северусу хотели помочь взойти на колесницу, но он сам, использовав Wingardium leviosa, воспарил над ней, к вящему изумлению воинов, и опустился внутрь хлипкого сооружения, не зная, как на него правильно взбираться, но внимательно наблюдая за бриттами, «осёдлывающими» свои своеобразные средства передвижения.
Удивительно было смотреть, как пехотинцы в кожаных доспехах поспевали за рысящими лошадьми. Только, когда в поле зрения появилось некое сооружение, кажущееся достаточно большим посреди вересковых пустошей, пехотинцы начали сдавать. Повсюду виднелись, пасущиеся на островках весёлой, зелёной, ароматной травы, окружавших нечто вроде человеческого жилья, овцы.
Подъехав поближе, оказалось, что это - нечто - не то дом, не то шатёр из брусьев, обтянутых дублёными шкурами животных - оленей, овец, горных баранов, вот только свиных шкур не было, да и не могло быть - только саксы привозят в восточную Британию столь любимых ими свиней. Свиньи, привозимые ромеями, на Альбионе почему-то не приживались, не давали приплода.
Уже уверенно, словно всю жизнь этим занимался, Снейп сошёл с колесницы. Прогудели рога, и из шатра высыпали женщины - черноволосые, белокожие, с правильными чертами лиц, которые сложно было различить под слоем грязи и копоти. Одеты все женщины были в посконные безразмерные длинные рубашки с большим вырезом, из которого то там, то тут вываливалась на свет чья-то налитая молоком грудь. Присмотревшись к женщинам, Снейп увидел, что большинство из них основательно на сносях, а спереди привязаны новорожденные младенцы.
Вылетевшая за матерями орда ещё более грязных разновозрастных детей, которые, все как один, словно по приказу, хранили, на радость Северусу, строгое молчание и приглядывались к странно одетому, явно богатому иностранцу. А какие могут быть богатые, бледные, чисто умытые, с чистыми руками иностранцы на колеснице, нет, не вождя, но его свата? Иностранца, ехавшего, тем не менее в гордом одиночестве, не считая возницы, когда сам сват вождя - да! - прибежал пешим?
Конечно, этот бледнолицый, с характерным носом, высокорожденный иностранец - римлянин, только одетый в облегающую одежду странного покроя, да ещё со множеством кругляшек, скрепляющих разрез одеяния. Вот только волосы у него не стрижены давно, а ведь римлянину, в отличие от отцов и братьев, пришедших без низкорослых, но сильных Нелюдей - рабов, полагается под сияющими доспехами носить короткие волосы и развевающиеся, по колено, одеяния из тонкой шерсти, которую прядут им жёны.
А иностранец одет в чёрное, будто празднует победу над врагами рода, и одежда его искрится на солнце множеством маленьких солнечных зайчиков, хотя уже и солнце на закате (на Снейпе был сюртук из сукна с шёлковой прострочкой по всем швам).
Странный он какой-то, а взгляд-то!.. Вот и молчит весь род вождя и представители союзников - вторые сыновья подвластных великому вождю Нуэрдрэ малых вождей племён, которых набралось уже два раза по пять и ещё четыре пальца - не знают, что и сказать.
- Мир вам, люди! - со странным выговором произнёс «неправильный» римлянин.
- Можешь говорить со своими людьми, вождь. Расскажи им о нашем соглашении, а лучше - всё, как было, расскажи. И про то, что я знаю теперь твоё прирождённое и…
- О, нет, Великий волхв и высокорожденный патриций, не позорь меня на старости лет (на вид вождю было лет двадцать пять) перед моими людьми, иначе перестанут они подчиняться мне! А второй мой сын - Рьех`ы - слишком молод, чтобы управлять таким большим количеством людей, не считая женщин, детей и тех, кто-вовремя-не-умер!
- Да, своеобразное у вождя чувство юмора - назвать одного сына Выдрой, а второго - Крысой… - подумал, усмехнувшись, Северус, а вслух сказал:
- Веселитесь, люди - я принёс вам благословение высокорожденных ромейских патрициев!
Тут же зазвучали рога, а затем из шатра появилась, вся в бисерных и серебряных украшениях с камнями, юная женщина с округлым животом, в рубашке, украшенной вышивкой крупной красной нитью, более чистотелая на вид, чем остальные товарки. Она подошла к вождю, поцеловала его взасос на глазах у всего народа и протянула козий желудок с чем-то вроде крышки на конце, но Нуэдрэ пить не стал, а передал желудок Северусу, говоря:
- Испей, Великий волхв… - при этих словах все люди вождя, даже дети, пали ниц.
- Совсем, как пикты.
К Снейпу пришло острые чувство презрения к диким магглам, но он откупорил крышку из обожжённой глины и понюхал чувствительным носом содержимое. Пахло сивушными маслами.
- А травиться этим пойлом придётся - видно, здешние патриции пьют не только плохое английское вино, но и вот эту, более крепкую, мерзость.
- Ышке бяха? - спросил осторожный Снейп.
- Да, Великий волхв и высокорожденный патриций, - склонился низко, до земли Нуэрдрэ. - Ты настолько знаешь речь моих людей, как ни один высокорожденный патриций, включая, не обессудь и не воздай мне злом, твоего близкого родственника - воинственного благородного Снепиуса Малефиция. Высокорожденные патриции общаются с моими людьми через толмачей.
Ты же, Великий волхв, верно, знаешь все наречия этой земли, - продолжал, склонясь, говорить вождь.
В это время весь его народ лежал на земле, дожидаясь, когда волшебник отопьёт виски - «воды жизни».
И Северус отпил, не поморщившись, только вдохнул потом воздуха, уже свежего, ночного, побольше, чтобы забить отвратительный «аромат» ещё какой-то травы, добавленной в виски.
- Так ты, вождь, хотел пригласить меня к себе, и вот я испил воды жизни и говорю тебе - пусть будет славны храбростью твои воины и доброплодна каждая женщина твоего народа, и появятся на свет новые будущие Истинные Люди.
А теперь, Нуэрдрэ… Да прикажи своим людям подняться с земли - хоть брюхатых пощади! Так вот, вождь, я тебя позабавил, так сделай и мне доброе дело - дай колесницу с опытным возницей, да чтобы был умелым воином! И отправлюсь я в ставку моего родственника. Поторапливайся же! - для острастки прикрикнул Снейп, чувствуя, что с его зрением и слухом происходит что-то непонятное.
- Надо побыстрее выбраться от этих бриттов, - подумал он, - а то со мной от их «воды жизни» что-то неправильное происходит, вон и в ушах шумит, о-о-х…
Северус рухнул на вытоптанную землю, как подкошенный.
… Когда он очнулся, над ним виднелся прокопчённый потолок шатра, лежал он на одной, а накрыт был другой вонючей овечьей шкурами, а с каждой стороны прижималось по спящей девочке лет десяти - одиннадцати, с яркими на более - менее умытых рожицах чёрными глазами.
- Бо-о-ги, как нещадно болит голова, а зелья-то Антипохмельного нет… И как я оказался в этой грязной дыре - теперь же вовек не отмоешься.
Не в силах пошевелиться, Снейп лежал с пульсирующей от боли головой, закрыв глаза, как вдруг нежный девичий голосок произнёс:
- Мы не нравимся тебе, Великий волхв? Отчего? Мы - самые красивые девственницы х`ваcынскх`- всего нашего народа. Наш вождь подложил нас тебе, о, могучий муж, чтобы ты сделал нам детей. Для этого ты пил воду жизни с настоем анг`бысх`, от которой наши мужчины столь сильны, а женщины - с животами.
Снейп словно оказался в горячечном бреду - слава Мерлину, кроме расфокусировавшегося зрения и утончившегося слуха трава не повлияла на него, а голова болела от сивухи, но подложить ему детей, чтобы он их…
- Эй, Нуэрдрэ, вставай сразу, пока я не испепелил твой род подчистую! - заорал Северус, превозмогая ставшую невыносимой головную боль и сухость во рту. - Ты, потомок Нелюдей! Сейчас я прилюдно назову твоё прирождённое имя!
Никто из спящих вперемежку мужчин, женщин,«стариков», в одежде ли, под шкурами ли, детей, свернувшихся по бокам от единственно не спящих в глухой час совокупляющихся матерей и отцов, не откликнулся. Последние только прекратили свои похабные занятия, прикрыв нагие грязные тела овчинами.
Тогда Снейп подошёл к отгороженному шкурами углу и увидел испуганную семью вождя. Брюхатая, столь юная, обвешенная украшениями, женщина, прижимающая к груди голого грязного младенца, и маленький, ещё более чумазый мальчишка лет шести…
- А-а, тот самый малолетний сын вождя - Крыса.
- Где муж, женщина? Я же приказал Нуэрдрэ подойти ко мне - теперь я просто убью вас всех, я не шучу. Отвечай, баба!
Но та лишь молча мотала головой, потом, словно под сильнодействующим наркотиком протянула:
- О-о, Ве-ли-и-ки-ий во-о-олхв…
И замолчала опять.
- Где муж, грязная шлюха?! Отвечай!
- О-он наелся анг`бысх` и спит бе-э-эспробу-у…
Голова женщины мотнулась вперёд, её руки разжали младенца, и тот упал на шкуру, тихонько попискивая. Жена вождя, как понял Снейп, и сама заснула сидя, всё от той же травы, наверное.
- Видно, травка эта - не только для того, чтобы плодить наследников, но и для кайфа, - решил Снейп, вороша в шкурах коротким и лёгким копьём вождя в поисках его тела с отсутствующим сейчас духом, и нашёл.
- Aquamento!
Из волшебной палочки Снейпа, которую он ухитрился не потерять, а скорее, до неё, как до «оружия» волхва, просто побоялись дотронуться, и она осталась, по въевшейся за долгие годы привычке, зажатой в кулаке волшебника, на вождя - наркомана полилась ледяная вода. Тот заворочался и непонятно выругался на женщину (оно и ясно - Снейп не изучал бриттского мата), но глаза, правда, косящие к переносице, на Мастера Зелий поднял и… тут же упал обратно, в шкуры.
- Perpеtuum magnum! - высказался Снейп заклятьем из Тёмных Искусств.
Оно создавало даже из восковой куклы наполненный жизнью двойник того, на кого наводят «большую вечность», то есть, попросту, делая из фигурки или неадекватного человека оживший манекен. Так поступали Пожиратели Смерти Ближнего Круга, творя инфери из замученных и убитых Пожирателями помоложе, мертвецов.
И вот сейчас прекрасный образчик «инфери» стоял перед бывшим Пожирателем, готовый выполнить любое требование своего «создателя» без какого-либо насилия или Imperio.
- Нуэрдрэ, Фыгх`энке, говорю это имя без боязни, ибо ты предал Великого волхва и высокорожденного патриция. Отдай мне свою колесницу и воина, дабы защищал меня от врагов твоего рода, превелико вооружённого, да лучших коней двух запряги в колесницу.
Скажи воину, чтобы отвёз он меня в ставку Снепиуса Малефиция, родича моего, а сам бросься на меч.
Старший же сын твой да правит в пределах своих - не совершил он подлости и не сделал мне зла. Так пусть живёт, о смерти же своей распорядись рассказать поутру, когда уж не станет тебя, воинам твоим, и женщинам, и тем, кто-не-умер-вовремя. Даже дети малые да запомнят, как твой род и союзники останутся без вождя. Не откладывая, при мне расскажи всё то, что приключится с тобой самому своему верному вою! Так говорю тебе я, Великий волхв и высокорожденный патриций Снепиус Северус!
Зови воя!..
… Минерва рвалась через подлесок, задыхаясь от бега и собственной подлости…
Как я могла?! В своём ли была я уме?! Бросить Северуса под колёса этих ужасающих колесниц, под копыта лошадей?! Если бы я осталась… О, боги! За что послали вы мне малодушие и трусость? Да ещё в столь неподходящий момент! Вдвоём у нас было бы больше шансов выжить!.. А были ли они вообще изначально?
Минерва углубилась в недра будущего Запретного леса и присела отдохнуть на прогалине, стараясь хоть немного отдышаться и дать покой истерзанной самобичеваниями душе - ведь весь этот монолог шёл у Минервы именно там. Не могла же она, право, бежать, как молодая лань, и кричать при этом? Нет, профессор МакГонагалл не могла, в отличие от профессора Снейпа, похвастаться состоянием второй молодости. Она была уже зрелой ведьмой, и не к лицу и не ко статусу ей был давшийся с таким трудом бег-побег…
Но «львице» вдруг показалась, что вот эта тропинка, да, хорошо нахоженная, верно, всё теми же пиктами, ей знакома.
Минерва, отдохнув и стараясь не поддаваться больше панике, пошла по до боли в ногах (а чего ещё ждать после бега по пересечённой местности?) знакомой тропке и вдруг… её затянуло в поток той самой яркой, заставившей вновь плотно зажмуриться, световой вспышки…
… Мгновение, и она лежала в Запретном Коридоре, абсолютно одна.
- Боги, а Северус? - подумала она.
И снова рванулась бежать, на этот раз из Коридора, чтобы рассказать о случившемся всезнающему и всепрощающему Дамблдору.
____________________________________________
Примечание автора: Здесь и далее звук «х` ", распространённый в кельтских языках, следует произносить гортанно, между «г» и «х». Звук»г`" произносится двояко: в сочетани «нг`" - абсолютно идентично английскому «ng», назально, а сам по себе или в сочетании с любыми другими буквами, как французское «r», чуть грассируя и, также, назально.
Глава 4.
Снейп, жестоко разделавшийся с родовым наследным вождём бриттов, мчась на колеснице, ведомой умелым возницей, хоть и мучился отчасти угрызениями совести, но полагал себя вправе поступить так.
- По тем временам ещё и не такие жестокости делались. - убеждал он себя. - Я же читал святого Норньона, записи, по легенде приписываемые первому крестителю острова Британия, основавшему здесь в третьем веке первый монастырь. Эти записи, сделанные, как показал анализ, в пятом… Да, в… этом веке на многократно вощёных, затем очищаемых и вновь вощёных табличках, случаем уцелели, правда, всего две из великого, наверное, множества.
Лучше думать о встрече с прародителем Малефицием. Что там говорил этот несносный дикарь Нуэрдрэ о Веронике - «она обделена мужеским вниманием», кажется, так? Неужели это значит, что мой предок, как бы это помягче о нём сказать… Ну, в общем, ясно - нравы-то римляне привезли с собой, и времена мальчиков-прислужников в термах никто ещё здесь не отменял… О, римские бани! Наконец-то помоюсь после этой бриттской грязной дыры.
Да как этот дикарь посмел подложить мне девчушек! Это ж всё равно, что спать с моими первокурсницами… Хотя он-то об этом не знал…
Ладно, надо настроиться на то, что я, как минимум, без тоги. Эх, поцелуй меня Дементор! Не оделся полностью-то, когда без мантии пошёл Неспящих отлавливать, жарко, видите ли, с коньяка стало… А какой был коньяк!..
- Эй, Истинный Человек, скоро ли?
- К позднему утру будем, как рассветёт.
- Как называется место?
- Фах`ыгнонг`.
- Так, «Большая переправа».