А затем он увидел первый труп.
Мертвый вьетконговец в разодранной одежде лежал на спине. Его лицо, грудь и конечности покрывали глубокие царапины и странные укусы, похожие на колотые раны. Скиннер протянул руку и, все еще слабо веря в реальность происходящего, прикоснулся к трупу. Кожа оказалась холодной, скользкой и мягкой, как сыр. Рядом с левой рукой мертвеца лежал пистолет, и Скиннер его забрал, решив, что ползти с ним будет проще, чем с винтовкой. Потом он двинулся дальше.
Вокруг все так же стояла тишина. Оглянувшись назад, Скиннер не смог разглядеть даже намека на свет от входа в туннель.
Вскоре проход немного расширился, и Скиннер увидел две ниши, вырытые экскаватором, – он заглянул в обе. Одна из них оказалась пуста, во второй лежал обезглавленный труп. На нем обнаружились все те же следы когтей и укусов, а рядом – сломанное бамбуковое копье. Голова валялась ярдах в двадцати дальше по проходу. Глаза ее были все еще открыты. Скиннер двинулся дальше и заметил, что туннель снова начал сужаться. Снова пришлось ползти. Теперь он увидел на земле царапины от когтей и странный след. Тут словно тащили что-то волоком: то ли это был хвост, то ли просто очень большая змея.
Скиннеру пришлось переползти еще через три трупа. Один из них оказался в буквальном смысле выпотрошенным, и Скиннер испачкал руки и колени в его еще теплой крови, пока пробирался вперед. Раны на всех телах были одинаковыми. Никаких следов пуль, только колотые раны – определенно от укусов, а не от ножа или штыка.
Скиннер пытался понять, что случилось с этими людьми. Убил ли их Рамирес? Нет. Он был вооружен пистолетом и ножом, но ни один из убитых не был застрелен. Тогда что за выстрелы они слышали на поверхности? Что убило этих людей и где Рамирес?
Вдруг Скиннер услышал стон.
Он подавил первый порыв окликнуть человека – ведь, в конце концов, неизвестно, кто еще находился в туннеле, друг или враг.
Проход опять расширился, и Скиннер смог встать на ноги и выпрямиться во весь рост. Вскоре впереди показалась пещера, откуда донесся еще один мучительный стон, а затем – тяжелое дыхание. Держа пистолет наготове, Скиннер вошел в пещеру и осветил ее фонариком. Вдоль стен ее стояли грубо сколоченные двухъярусные кровати, ящики для хранения вещей, стол и стулья из деревянных обрубков, но все было разбросано, повсюду следы борьбы. Воняло порохом и чем-то звериным, мускусным.
– Кто здесь?
Скиннер вздрогнул и направил луч фонарика в сторону голоса.
Там, прислонившись к грязной стене, сидел, тяжело дыша, Рамирес. Его форма была изодрана в клочья, а на теле все те же раны, что и на трупах.
– Рамирес! – Скиннер подбежал к нему и опустился на колени. – Держись, приятель, помощь уже в пути.
– Я тебя едва слышу, Уолт, – прохрипел в ответ Рамирес. – Я стрелял в ублюдка, но у меня уши до сих пор заложены. И вспышка от выстрела, я от нее почти ослеп, слышишь?
– Помощь уже в пути, – повторил Скиннер громче. – Тут еще есть вьетконговцы?
– Все мертвы, – покачал головой Рамирес.
– Что здесь, черт побери, произошло?
Раненый солдат слабым кивком указал в угол пещеры. Скиннер осветил его фонариком и увидел еще один труп. На нем была драная, едва опознаваемая форма северовьетнамской армии, но он определенно не был вьетконговцем. Да и человеком, если на то пошло. Существо было гораздо крупнее, высотой где-то футов семь, весом под две сотни фунтов. Скиннер вяло удивился, каким образом оно передвигалось в узких туннелях. Руки и ноги существа покрывала грубая коричневая шерсть, а голова походила на крысиную – вытянутая морда, крошечные черные глазки, заостренные уши и острые зубы. И длинный лысый хвост.
– Я, должно быть, все еще под кислотой, – прошептал неверяще Скиннер.
– Нет, – выдохнул Рамирес. – Эта тварь реальна, ты в норме.
Обыскав кровати и ящики, Скиннер нашел немного чистой одежды, разорвал ее на полосы и начал перевязывать кровоточащие раны Рамиреса, которых оказалось больше десятка, самая глубокая – на груди, где крысочеловек укусил его. От потери крови Рамирес сильно побледнел.
– Не засыпай, – скомандовал Скиннер. – Оставайся со мной.
– Тут было его логово, – откликнулся Рамирес. – Должно быть, он убил их не так давно. А я влез посреди обеда. Тварь ведь сдохла, я убил его?
Скиннер бросил еще один взгляд на труп и обеспокоенно заметил, что тот изменяется. Черты крысиной морды постепенно исчезали, уступая место человеческому лицу, а размеры тела уменьшались.
– Чем дальше, тем хуже, – пробормотал Скиннер.
– Говори громче, Уолт, я не слышу.
– Я собираюсь вытащить тебя отсюда, приятель. Ползти сможешь?
– Сомневаюсь, – пожал плечами Рамирес. – Нога болит чертовски.
– Ладно. Тогда жди здесь.
Скиннер кинулся обратно в туннель, добрался до двух ниш и оттуда, сложив руки рупором, закричал изо всех сил:
– Врача! Срочно!
Сердце бешено заколотилось, когда он услышал голоса Либека и остальных парней. Убедившись, что они все поняли, Скиннер пополз обратно к Рамиресу. Вернувшись в пещеру, он заметил, что крысочеловек выглядел теперь как обычный мертвый вьетконговец. Его форма была все такой же изодранной, но хвост и прочие кошмарные приметы пропали. Обычный изрешеченный пулями труп.
И Скиннер сказал себе, что всему виной и в самом деле кислота.
– Уолт?
– Да, приятель. – Он повернулся к Рамиресу. – Я вернулся.
– Побудешь со мной?
– Конечно.
Скиннер сел рядом, прислонившись к стене, и держал Рамиреса за руку, приговаривая, что все будет хорошо. Вслушиваясь в спокойный голос, Рамирес положил голову ему на плечо и затих. Не в первый раз Скиннеру приходилось поддерживать раненых. Он помнил одного морпеха, которому осколочной миной разворотило живот. Скиннер держал его за руку и повторял, что все будет хорошо, зная при этом, что тот не выживет. В тот момент он думал, что это как будто молитва, и надеялся, что даже если парень его уже не понимает, то Бог услышит наверняка и в конце концов все устроится наилучшим образом.
Теперь Скиннер так уже не считал. Но все равно утешал Рамиреса, как мог. И к приходу основной части отряда оба солдата все еще молились.
Вашингтон, округ Колумбия. Вторник, 23:51
Скиннер добрался до места преступления пешком, пистолет он спрятал под пальто, а газетная вырезка так и осталась в кармане. Холодный ветер гонял по тротуарам мусор и опавшие листья. Желтые полицейские ленты развевались, словно флажки на вечеринке. Кроме четырех бездомных на улице почти никого не было видно: ни пешеходов, ни машин. Трое бродяг держались рядом, завернувшись в грязные одеяла и спальные мешки. Четвертый сидел в стороне, украдкой отпивая что-то из бутылки, завернутой в бумагу.
Скиннер достал газетную вырезку и подошел к трем бездомным – двум мужчинам и женщине, которые взглянули на него с опаской и что-то забормотали меж собой, стараясь не встретиться взглядом со Скиннером. Разглядев их поближе, он удивился тому, насколько они молоды. Где-то около двадцати, хотя жизнь на улице их явно не красила.
– От тебя несет копами, – сказал один из бродяг. – Не лезь к нам. Мы никому не мешаем.
– Я тут не ради вас. Я кое-кого ищу.
– Ищешь Тони? – Девушка выпрямилась, неожиданно заинтересовавшись. – Или Френки? Их, по ходу, все ищут.
– Не слушай ее, – сказал первый бродяга. – Она несет всякую ерунду со времен Ирода.
Скиннер постарался скрыть разочарование и вымученно улыбнулся:
– Со времен Ирода? Вы про того серийного убийцу? Я работаю с командой, которая его отловила.
– Так это ты убрал Ирода с улиц? Охренеть. Тогда давай выпей с нами. Народ, двигайтесь!
Парень подтолкнул своих соседей.
– Я знаю, они забирают нас по ночам, – сказала девушка. – Появляются большие огни, а потом ву-ух! И тебя нет. Они ставят над нами эксперименты и все такое. Вот почему я не могу иметь детей!
Скиннер с тоской подумал: где агент Малдер, когда он так нужен? И показал бродягам фотографию из газеты.
– Я ищу этого человека. Видели его?
Все трое искоса посмотрели на газетную вырезку.
– А что он сделал? – спросил тот, что помоложе.
– Ничего. Он старый друг, которого я потерял и хочу найти.
– Не видел его, старик. По фотке сложно сказать, да и бумажка мятая.
Скиннер вытащил из бумажника десятидолларовую купюру.
– А что насчет этой бумажки? Ничего не проясняется?
– От денег не откажусь, – ухмыльнулся парень. – Но этого типа я все равно не видел.
Скиннер какое-то время в задумчивости смотрел на бродяг и затем, вздохнув, протянул парню десятку.
– Спасибо, старик! Уверен, что не хочешь потусить с нами?
– Да-да! – подхватила девушка. – Может быть, большие огни снова сегодня появятся!
– Нет, спасибо. – Скиннер покачал головой и указал на четвертого бродягу. – А что насчет него? Может, он что-то знает?
– Не в курсе, – пожал плечами парень. – Он сам по себе. Ни с кем не общается.
– Не в курсе, – пожал плечами парень. – Он сам по себе. Ни с кем не общается.
Выдавив пару слов благодарности, Скиннер подошел к одиночке и повторил вопрос. Бродяга внимательно изучил снимок, потом пробурчал что-то невнятное, поднял на него взгляд ввалившихся глаз и указал на крышку люка.
– Он внизу?
Мужчина кивнул.
– Уверен?
Он кивнул еще раз.
– Вот дерьмо.
Скиннер протянул бродяге свою последнюю десятидолларовую купюру и подошел к люку, вокруг которого полиция установила стойки с натянутыми предупредительными лентами. Вновь поднявшийся ветер весело заиграл с ними. Скиннер смотрел на ленты, обдумывая свои следующие шаги. Он, заместитель директора ФБР, стоит посреди ночи, разглядывая место преступления, и планирует спуститься в канализацию столицы Соединенных Штатов Америки. Вдруг ему пришло в голову, что никто из коллег даже и не знает, где он находится. Интересно, а Шерон вообще заметила, что он еще не вернулся домой? И если с ним что-то случится, когда она начнет волноваться? Да и начнет ли?..
Скиннер покрутил головой, разминая шею, а затем, придержав очки, нырнул под ленту. С трудом просунул пальцы под крышку люка и приподнял его, захрипев от напряжения. Тяжелый люк громко лязгнул об асфальт, когда он оттащил его в сторону. На всякий случай Скиннер оглянулся, но улица была все так же пустынна, и только четверо бездомных наблюдали за ним.
– Удачи! – пожелал молодой бродяга, когда Скиннер начал спускаться. – Надеюсь, ты найдешь своего друга.
А молчаливый одиночка ничего не сказал, но его испуганные, полные скорби глаза были последним, что Скиннер увидел перед тем, как спустился ниже уровня земли.
* * *Уже стоя у основания лестницы, Скиннер запоздало осознал, что ему следовало бы прихватить фонарик. Свет уличных фонарей, проникавший вниз сквозь отверстие, едва позволял разглядеть окружение, но по крайней мере здесь можно было стоять во весь рост.
В гофрированном стальном проходе оказалось теплее, чем наверху, но слишком сыро и пахло тухлыми яйцами, а влажный воздух лип к лицу, словно мокрая марля. Все это напомнило Скиннеру Вьетнам и ночь, когда он познакомился с Рамиресом. Прошли годы, и вот он снова спускается в мрачный туннель в поисках того же человека.
Скиннер достал пистолет, и тяжесть оружия в руке придала ему уверенности. Он посмотрел назад и вперед, прикидывая, в какую сторону идти. Обе части туннеля выглядели одинаково темными и неприветливыми. Спустя несколько мгновений он решил пойти вперед и сделал первый шаг. Под ногами захлюпала вода, затем ее уровень поднялся до щиколоток. Радовало только то, что она была теплой. Вонь усилилась, и Скиннер наморщил нос, представив, на что наступает. Он отогнал эту мысль и упорно двинулся вперед по прямому горизонтальному туннелю, сопровождаемый звуком монотонного капанья воды. Каждые несколько ярдов темнота отступала, будто разбегалась в стороны от лучиков света, падающего сквозь канализационные решетки.
Подчиняясь какому-то внезапному порыву, Скиннер достал телефон, который, к его удивлению, хоть и слабо, но все же ловил сигнал.
Скиннер задумался, как ему объяснить свое присутствие здесь, если встретит кого-то из работников канализации или полиции? Было бы затруднительно обосновать, что заставило заместителя директора ФБР зайти за полицейское ограждение и спуститься на ночную прогулку по канализации.
И вдруг он услышал страшный крик, от которого туннель будто завибрировал. Эхо многократно повторило его, отразив от стен. Скиннер не был ни в чем уверен, но решил, что звук раздавался где-то впереди, и ускорил шаг, громко шлепая по воде. Вскоре туннель сделал поворот, и Скиннер едва не закричал сам.
Прямо перед ним, освещенный рассеянным светом уличного фонаря, сидел монстр, привидевшийся ему во Вьетнаме из-за кислоты. Тот самый человек-крыса.
Но только это существо было крупнее. На его массивном, покрытом шерстью теле висела изодранная в лохмотья одежда, а на шее болталось что-то серебристое. Вытянутая морда, усы и кончики длинных когтистых пальцев монстра блестели от крови, а сквозь дыры в ботинках торчали черные когти. Заостренные уши на голове конвульсивно шевелились. Воняло от крысочеловека даже отвратительней, чем от канализации.
Существо склонилось над еще дергающимся телом очередного бродяги. Жертву буквально выпотрошили, и из разодранного живота поднимался пар. Скиннера передернуло от ужаса, когда он понял, что человек был еще жив, покуда монстр вырывал куски его плоти и пожирал ее.
Монстр посмотрел на Скиннера и взревел. Звук этот был очень похож на дикий вой, что Скиннер слышал тогда во Вьетнаме у входа в туннель. Но в том крике отражалась боль, в этом же Скиннер слышал ярость.
– Не двигаться! – хотел было рявкнуть Скиннер, но голос отказал ему, и он смог выдавить из себя только невнятный хрип.
В горле пересохло, и Скиннер откашлялся:
– Подними руки и отойди от него!
Существо моргнуло и напряглось. В его взгляде читался злобный ум.
А Скиннер внимательней присмотрелся к серебристой вещице на шее монстра и понял, что это пара армейских жетонов.
– Рамирес? Это ты?
Услышав его вопрос, крысочеловек замер и словно растерялся. Он бросил взгляд на неоконченную трапезу, потом посмотрел на Скиннера и с новым пронзительным воплем вскочил на ноги.
Скиннер дважды нажал на курок, целясь в грудь. Выстрелами существо отбросило в сторону, но оно развернулось и ринулось в атаку. Хлестнув хвостом, монстр сбил Скиннера с ног. Пистолет выскользнул и исчез в темноте.
Ловя ртом воздух, Скиннер сел. Брюки и пальто намокли в вонючей сточной воде, а очки запотели. Торопливо протерев очки, как мог, он первым делом кинулся на поиски оружия. Пистолет нашелся почти у самой кромки воды. Когда Скиннер вернулся, монстр ушел, но еще слышался звук когтей, царапающих металл.
Он склонился над жертвой и проверил пульс, почти не надеясь почувствовать биение. Конечно, человек был мертв.
Поднявшись на ноги, Скиннер пустился в погоню. Заметив пятнышко крови на стене туннеля, понял, что сумел ранить монстра. Чем бы тот ни был. Реальным он быть не мог.
Света становилось все меньше, и ситуация настолько походила на произошедшее во Вьетнаме, что впору было заподозрить, что мозг играет с ним дурные шутки. Если бы агент Скалли была здесь, она бы подтвердила.
Вскоре царапанье впереди прекратилось. Скинер замедлил шаг, гадая, остановился ли монстр и выжидал, чтобы напасть из засады, или ввел Скиннера в заблуждение и ускользнул? Но за следующим поворотом он обнаружил, что ни одна из версий не верна.
Рамирес сидел в воде, ссутулившись и вытянув ноги. На нем были те же лохмотья, что и на монстре. Но теперь они болтались намного свободнее. Армейские жетоны все так же висели на шее. Услышав приближение Скиннера, Рамирес устало поднял голову. Его рот и руки были заляпаны кровью, но еще больше струилось ее из пулевых ран на груди.
– Рамирес! Это правда ты?
– Кто здесь? – нахмурился раненый.
– Скиннер. Помнишь, познакомились во Вьетнаме. Морпех.
– У-уолт? – Несмотря на боль, Рамирес ухмыльнулся. – Твою ж мать! Ты?
Скиннер настороженно приблизился к нему, держа пистолет наготове.
– Нет надобности, Уолт. Стрелять больше не придется. Я умираю. – Рамирес покачал головой. – В кино слишком много хрени. На самом деле, не нужны никакие серебряные пули. Обычные ничуть не хуже.
– Рамирес… Я…
– Успокойся, все нормально. Все правильно. Я хочу умереть.
Скиннер убрал пистолет в кобуру и опустился на корточки рядом с Рамиресом.
– Держись. – Он достал телефон, который все еще ловил слабый сигнал. – Я вызову помощь. Просто оставайся со мной.
– Нет, – с присвистом прохрипел Рамирес. – Не зови никого. Просто побудь со мной.
– Не мели чепухи. Нужно вызвать врачей, или ты умрешь.
– Я и хочу умереть, Уолт. Но не хочу умирать в одиночестве. Побудь со мной? Прошу. Останься со мной, как тогда.
Кивнув, Скиннер сунул телефон в карман телефон и без всяких колебаний взял Рамиреса за руку, покрытую кровью.
– Что… Что же с тобой случилось?
– Проклятые туннели. – Рамирес кашлял кровью. – Лучше б вы дали мне помереть еще тогда. Но я не виню тебя, Уолт. Ты просто пытался помочь. Но, когда меня укусила та тварь… он меня заразил, наверное. Это началось не сразу. Меня вывезли из джунглей, и еще две недели я провалялся в госпитале в Сайгоне, прежде чем меня отправили обратно к цивилизации. К концу месяца я оказался в Штатах, там меня и накрыло.
– В смысле?
– Изменения. Они случаются раз в месяц, как у женщин критические дни. Хотя сомневаюсь, что это как-то связано с фазами луны или чем-то таким. Иногда я меняюсь раньше, иногда позже. Но раз в месяц…
Он снова зашелся в кашле, сотрясаясь всем телом. Кровь потекла изо рта и носа. Когда приступ закончился, Рамирес продолжил, тяжело дыша: