— Уж догадался, — Виктор усмехнулся. — Увлечение вашего босса косвенно говорит о его обстоятельности. Я угадал?
— Судите сами. — Островский снял с Виктора наручники и сделал шаг назад и в сторону, освобождая проход появившемуся на пороге начальству.
Вошедший человек был настоящим боссом, без сомнений. И не в том дело, что выглядел он солиднее Островского и его адвоката, и не в его взгляде — высокомерном и твердом. Нет, о его статусе говорила реакция «звездной» компании. Все подтянулись, будто солдаты на смотре, посерьезнели и, чтобы не засуетиться, замерли на своих местах, как в одноименной детской игре. Туманов поймал себя на том, что ждет, когда босс скажет: «Отомри». Но упитанный человек в очках не спешил давать команду «вольно». Войдя в кабинет, он задержал взгляд на Туманове, едва заметно кивнул и прошел к столу под сукном. Вопреки ожиданиям сыщика, босс выбрал не самое экзотическое из шести расставленных вокруг стола кресел. Высокий резной трон начальник обошел сторонкой и уселся напротив него в обычное «компьютерное» креслице с низкой спинкой. На трон, повинуясь кивку босса, пришлось усесться Туманову.
Островского и Мартова начальник отослал почти таким же величавым кивком, бросив вслед то ли им, то ли охранникам: «Кофе». Две чашки и положенные к ним ложечки, сахарницы и так далее появились на столе почти мгновенно. Вышколенная прислуга угадывала желания босса гораздо лучше, чем слышала приказы Островского, а уж тем более — Мартова. Пожалуй, это действительно был тот, с кем имело смысл разговаривать.
— Моя вина, — поставленным баритоном произнес босс, одновременно жестом предлагая кофе. — Мне следовало встретиться с вами сразу, не доверяя Островскому.
— И что бы изменилось? — Виктор бросил в кофе сахар и размешал.
— Мы могли избежать множества недоразумений и накладок. У бригадира Островского нет моего опыта и квалификации. Вот почему он вас не раскусил.
— У бригадира? — Туманов хмыкнул. — Я так и думал, что дело пахнет криминалом. Но пока я все равно мало что понимаю. Что значит — не раскусил? Я не орех, чтобы меня раскусывать. На что вы намекаете?
— Вам звонят, — босс взглядом указал на карман куртки сыщика. — Можете ответить.
У него был острый слух, ведь первые три «гудка» телефон обычно лишь вибрировал. Виктор достал телефон и взглянул на экранчик. Номер почему-то не определился.
— Да.
— Витек, ты где? — звонил Калинин.
— Я… тут… в гостях, — Туманов покосился на босса.
— Пригласите полковника к нам, — вдруг предложил босс. — Это ведь он звонит? Калинин Павел Дмитриевич?
— Да, — Виктор поднял удивленный взгляд. — А как вы…
— У кого в гостях? С кем ты там беседуешь?
— Приезжай, увидишь, — Туманов прикрыл пальцем микрофон. — А как мне объяснить, с кем я беседую?
— Он знает, — босс чуть-чуть повысил голос.
— Понял, слышу, — сказал Павел. — Жди меня, Витек. И, главное, не делай резких движений.
— Паша, это не моя идея! — негромко предупредил Туманов.
— Знаю, что не твоя, — полковник говорил спокойно. — Все нормально, Витя, не переживай. Я в эти высокие сферы вхожу и выхожу безболезненно. «Сфера» твоего собеседника не исключение. Через пятнадцать минут буду.
Полковник дал отбой связи. Туманов спрятал трубку и пригубил кофе. Напиток был отменный, ничего подобного Виктор не пробовал никогда в жизни.
— У нас есть четверть часа, — босс взглянул на часы. — Вполне достаточно.
— Для чего?
— Во-первых, чтобы, наконец, познакомиться. А во-вторых… не будем перескакивать. Чтобы правильно воспринять все, что я скажу, вам потребуется мыслить четко и последовательно.
* * *День закончился так же скучно, как начался. Вокруг все те же стены, на окне все та же решетка, а дверь без ручки по-прежнему была на замке. На улице медленно темнело, и вместе со светом уплывали куда-то за горизонт мечты о принце-спасителе на белом жеребце.
Единственное, что внушало оптимизм, — скорость выздоровления. Когда точно это случилось, Женя не уловила, но где-то после восьми или девяти часов вечера бок прекратил ныть и вернулись силы. Женя почувствовала себя вполне здоровой и даже бодрой. Относительно, конечно, без учета хандры по поводу заточения.
А вот ближе к десяти у девушки вдруг появился новый повод для легкого беспокойства. Определенной причины вроде бы не было, но что-то такое этакое внезапно закипело где-то глубоко внутри и разлилось теплом от макушки до пяток. После того как стандартный список чувств и эмоций пополнился тремя пунктами, удивляться очередной новинке было глупо, но Женя все-таки удивилась. Предыдущие «приобретения» имели совершенно другой характер, они предупреждали об опасности или помогали с ней справиться, а это, новое, походило на предчувствие счастья или долгожданной встречи с чем-то или кем-то хорошим. Тем более было обидно, что ощущение оказалось таким мимолетным.
Женя попыталась сосредоточиться и уловить странное ощущение снова, но у нее ничего не вышло. Вместо возвращения хорошего предчувствия почему-то вдруг обострился нюх, а следом и слух. Сначала Женя уловила легкий запах гари, а затем услышала далекие звуки сирен на улице и какой-то сумбурный топот вперемежку с приглушенной стрельбой внизу, скорее всего, на первом этаже здания.
В душе снова закипело, но теперь это была немотивированная злость или даже гнев. Женя сжала кулаки и, сама не понимая зачем, подошла к двери. С новой позиции звуки в здании были слышны лучше. Да, на первом этаже явно шла потасовка. Выстрелов постепенно становилось меньше, зато прибавилось звуков борьбы и рукоприкладства. Женя зажмурилась и попробовала представить картинку, соответствующую этому «саундтреку». Практически за каждым третьим ударом следовал короткий вскрик, каждый раз другим голосом. А вот удары сопровождались примерно одинаковыми звуками, похожими на резкий выдох. Получалось, что бьет кто-то один, а получают и падают — разные.
«Прорывается! — догадалась Женя. — Кто-то вошел в здание и прорывается… ко мне! Неужели… принц?!»
Вероятность подобного была невелика. Сколько в городе людей, желающих выручить Женю из застенков, и сколько из них реально способны это сделать? Один на десять миллионов? Вот и получается одна десятимиллионная. Хотя, это для математиков. Для тоскующей в башне принцессы все проще — вероятность пятьдесят на пятьдесят. Или выручат, или не выручат.
К тому же, девушка это чувствовала стопроцентно, без всяких там вероятностей, «принц» пришел именно за ней. Никакая математика объяснить эту уверенность не могла. Любая другая наука тоже.
Чтобы хоть чем-то помочь спасителю, Женя забарабанила в дверь и закричала. И то, и другое обостренному слуху не понравилось, но девушка была готова потерпеть. В паузах между ударами она прислушивалась и, понимая, что спаситель приближается, била в дверь все сильнее.
«Принц» был уже почти рядом, когда до слуха Жени донеслись новые звуки. Справа по коридору приближались два десятка людей в тяжелых ботинках. Это был плохой знак. Тяжелая обувь и тяжелая поступь говорили о серьезной экипировке. Спецназ? В таком случае спасителю придется туго. В коридоре заклацали затворы. Женя насчитала двадцать три щелчка. Очень много!
Женя отчаянно забарабанила в дверь, но теперь не призывая, а скорее упрашивая «принца» оставить затею и уйти! Кулакам стало больно, и Женя опустила руки. Шаги спецназовцев удалялись, а одновременно уходило и ощущение присутствия друга.
Женя сделала шаг назад и уставилась на дверь. Тоска навалилась с новой силой, но тут же вновь отступила. Сначала потому, что Женя изумилась результатам своей «молотьбы» — на толстом железе были видны отчетливые, а местами даже глубокие вмятины! Затем Женю удивило состояние кулаков — ни синяка, ни ссадины! И, наконец, впасть в уныние не позволило новое подспудное чувство — приближение врага!
Нарастающее чувство было уже не злостью, на грани гнева, а гневом в чистом виде. Женя даже невольно оскалилась, будто бы готовясь, в крайнем случае, загрызть врага, а на затылке у нее шевельнулись волоски. Это было дико и страшно даже для самой Жени, но побороть инстинкт она не могла. Он был сильнее любого влечения или страсти. В голове стало не то чтобы мутно, Женя отлично понимала, что ведет себя ненормально, но что она могла поделать?
Женя приняла боевую стойку (не ведомую ни одному мастеру восточных единоборств, зато с рождения известную любому хищнику) и приготовилась броситься на противника, едва он откроет дверь.
«Ну, точно — превращаюсь в зверя! Узнать бы, кто меня укусил! Может, Кощей виноват? Он был еще тем животным. Хотя, нет, все эти странности начались до того. Наверное, мать права, это наследственное. Просто пришло время сойти с ума, вот и двигаюсь по фазе…»
Враг приближался медленно, гораздо медленнее, чем человек, идущий по лестнице, и это немного сбивало с толку. А что, если это действительно иллюзия? Игра больного воображения?
«Но ведь друг прорывался, и это не было игрой! Почему же враг — игра? А быть может, так я реагирую на крушение надежд?»
Гнев начал уходить, и Женя занервничала. Нет, все-таки дело было не в обманутых ожиданиях. Враг существовал и был уже где-то очень близко.
«Надо взять себя в руки! Ну и пусть тот, кто войдет в эту дверь, теоретически будет врагом. Что он, сразу начнет душить полотенцем? Зачем так сразу на него кидаться? Мало ли в мире врагов. Если все будут друг друга грызть, что получится?»
Женя немного расслабилась, села на ковер и закрыла глаза. Этому ее тоже никто не учил, но ровно через минуту девушка выровняла дыхание и погрузилась в легкий транс.
Десятиминутная медитация оказалась на удивление эффективной. Гнев ушел, в душе воцарилось спокойствие, а мысли стали ясными, как хрусталь.
Когда дверь наконец открылась и в комнату вошли пятеро мужчин, Женя была уже в полном порядке. Она по-прежнему чуяла врага, знала, что это один из стоящих перед ней людей, но почти не жаждала его крови. Так, самую малость.
Женя медленно поднялась и обвела спокойным взглядом делегацию. Пожалуй, одного можно было сразу исключить из списка подозреваемых, даже двоих. Оставались трое, один из которых — враг.
Затаившийся гнев дал знать о себе, неприятно кольнув изнутри. Женя стиснула зубы. Мужчины молчали, внимательно разглядывая пленницу и словно бы ожидая что первой нарушит тишину именно она. Женя не поддалась на провокацию и тоже продолжала хранить молчание.
Чем могла закончиться эта игра в молчанку — неизвестно. На самом деле она закончилась довольно неожиданно. Кто проронил безобидное: «Привет», Женя не поняла. Кто-то из пятерых. Кто-то из пятерых, и этот кто-то был тем самым врагом. Звук его голоса мгновенно похерил все результаты медитации, сорвав «направленным взрывом» крышку с ящика Пандоры и выпустив на волю упрятанный туда гнев.
Женя мгновенно потеряла самоконтроль и кинулась на «гостей» с кулаками. Кто из них враг, она так и не вычислила, но теперь ей было не важно. Порвать всех, и точка!
Осуществить замысел ей помешало одно весомое обстоятельство: встречный удар огромным кулачищем прямо в лоб. Причем вовсе не от одного из тех, кто попадал под подозрение. В глазах резко потемнело, и Женя мешком рухнула на пол.
* * *Бывало, конечно, всякое, и взрывы перед входом, и другие неприятности, но такого безобразия в здании на Лубянке Джонатану не доводилось видеть даже в тридцать седьмом. Офицеры и служащие толпились на улице, спецназ планомерно «зачищал» кабинеты и коридоры, а у самых важных помещений стояли усиленные посты. Препятствовать разведчику никто не стал, но и внятных комментариев Джонатан не дождался, всем было не до того. Оставалась одна надежда — на майора Федотова. Найти его было почти нереально, но Джонатану повезло, майор сам нашел разведчика.
— Привет! — Федотов вынырнул из какого-то кабинета и махнул Джонатану рукой. — Я так и знал, что ты приедешь.
— Что тут стряслось? — Джонатан пожал ему руку.
— Диверсия, — Федотов ответил спокойно, как на вопрос о погоде: «всего лишь дождь».
— Дела-а, — разведчик оглянулся. — Серьезная группа прорвалась?
— Вот об этом я и хотел поговорить, — майор взял «полковника» под локоток и отвел в сторонку. — Похоже на твою тему. Поможешь разобраться?
— Почему ты решил, что это моя тема?
— Сам посуди: кто-то пытался с боем проникнуть в наши «закрома», но видеокамеры ничего не зафиксировали. Не потому, что диверсанты их вырубили, просто не зафиксировали, и все. Наших засняли, а противника — нет. Представь, как это выглядело: народ мечется, натыкается на что-то невидимое и, получив по первое число, улетает метра на три. И так на всех этажах по ходу движения. Насколько я понимаю, убийцы-невидимки — это как раз твой профиль?
— Интересное кино, — Джонатан хмыкнул. — Профиль мой. Только хотелось бы уточнить, «по ходу движения», с какой целью происходила эта раздача слонов?
— Ну… там, камера есть, повышенной комфортности, знаешь, наверное?
— Знаю, — Джонатан прищурился. — И кто в ней сидит?
— Это не важно, — взгляд Федотова забегал.
— Это важно, — строго сказал Джонатан. — Если, конечно, хочешь, чтобы я тебе помог.
— Девка там сидит. Та самая, которую олигархи искали. Которую твой маньяк порезал. Ну, подруга сыщика.
— Ее бритоголовые попортили, а не маньяк, — возразил Джонатан.
— Ну, пусть так.
— Одна сидит? — стараясь не выдать своей осведомленности, спросил разведчик.
— А с кем ей сидеть?
— Ну, не знаю. Ходят слухи, что через час после того, как ее похитили из клиники, исчез ее брат. Тоже бесследно, только прямо из квартиры.
— Что за люди! — майор вздохнул. — Никакого понятия о секретности. Да, было дело. Но это не мы! Мы их в деревне нашли, утром. Сыщика запеленговали. Он их туда отвез, а сам в город подался.
— Так значит, в камере девица не одна? — надавил Джонатан.
— В том-то и дело, что одна, — Федотов потер руки, будто они замерзли. — Такая накладка получилась… мы, когда их выследили, накрыли, девицу-то взяли, а брат успел смыться.
— Умалишенный? — невольно подражая интонациям мастера, «удивился» Джонатан.
— Вот именно, умалишенный. Двоим ребятам так в дыню зарядил, до сих пор не очухались. Потом в окно и ходу! Мы его полдня искали, все окрестности обшарили — как в воду канул.
— Еще интереснее, — получив из первых уст подтверждение разведданных, Джонатан задумался и принялся по привычке потирать подбородок. — А теперь, значит, тут диверсия произошла. Очень интересно. Кроме лопнувших «дынь», много травм?
— Немало. И ноги есть сломанные, и руки. Огнестрельных только два, зато наповал. Это сразу случилось, после взрыва. Только двери с петель — дежурным и прилетело. А дальше рукопашная с тенью началась.
— С тенью?
— Кое-кто из ребят вроде бы видел что-то, но в рапорте излагать не рискнут. То ли тень какая-то, то ли облако непонятное, то ли…
— Серое пятно, — добавил Джонатан.
— Да, серое пятно, — Федотов заинтересованно взглянул на разведчика. — Знакомо?
— Версия, — уклончиво ответил Джонатан. — А по материальной части серьезно набедокурил диверсант-невидимка? Кроме входных дверей.
— Нет, разве что по мелочи, в процессе, так сказать. Несколько лампочек, пара замков… думаю, они не знали точно, где искать, вот и пытались сориентироваться на месте.
— Не они, — уточнил Джонатан. — Он. Один.
— Значит, все-таки твой клиент?
— Мой. Только не спрашивай, кто, — Джонатан на какое-то время снова задумался, а потом решительно заявил: — Мне нужно увидеть девицу.
— Вообще-то… — майор замялся.
— Федотов! — разведчик строго посмотрел на майора.
— Идем, — тот кивнул. — Только говорить в моем присутствии!
— Ладно, ладно, — Джонатан легко подтолкнул майора, — не возражаю. Можешь еще кого-нибудь прихватить. Для страховки.
— Для страховки? — удивился майор. — Ты серьезно?
— Серьезнее некуда.
По пути к «закромам», Федотов умудрился отловить еще троих ребят из своей команды, поэтому в прихожей «номера» пришлось размещаться в две линии. Сначала вошли Джонатан и Федотов, за ними остальные.
Женя была в полном порядке, но почему-то сидела в позе лотоса напротив двери, и этот факт Джонатана немного насторожил. Но еще больше его насторожил ее взгляд: слишком спокойный и даже равнодушный, устремленный куда-то «внутрь себя».
Прошло минуты две, прежде чем Женя медленно поднялась и посмотрела наконец на делегацию. Было похоже, что она не намерена начинать разговор. В общем-то, это было логично. Не она же приперлась «в гости».
Игра в молчанку закончилась довольно неожиданно. Стоило Джонатану проронить безобидное словечко «привет», и в глазах у Жени вспыхнул дьявольский огонь. Бедняга Федотов, увидев этот отблеск, даже испуганно отпрянул.
Женя сжала кулачки и с утробным рыком бросилась прямиком на Джонатана.
Разведчик был готов к такому повороту и потому отреагировал мгновенно. Встречный удар в лоб остудил воинственный пыл девицы, погрузив ее на минуту в глубокий нокаут.
— Да, мне говорили, что ты умеешь обращаться с дамами, — выдохнув с облегчением, сказал Федотов. — Что это было?
— Посиди полдня в одиночке — узнаешь, что это было, — Джонатан размял кулак. — Обиделась, вот и вспылила.
— Э-э, нет, коллега, — майор погрозил пальцем. — Она не вспылила, тут аффектом дело пахнет. Глаза ее видел? В них же адское пламя отсвечивало, не меньше.
— Красиво излагаешь, майор, — Джонатан иронично взглянул на Федотова. — Про дыни, про пламя. Только я ничего такого не заметил.