– Если они у нас останутся, то все-равно их придется кормить. Лучше мы поделимся с пуппетроллями, – согласилась мать Паулины с предложением фрау Луизы.
– Странный какой-то у нас дележ получается, – буркнул сердито дядюшка себе под нос. – Все нам, да нам… А, может быть, мы тоже поделиться хотим? Берите половину мышей, мы не возражаем!
– Три на два не делится! – хихикнула Паулина.
– Берите парочку, – пошел на уступки Кракофакс.
Но на его щедрое предложение никто не откликнулся. Более того, никто не захотел брать даже одного мышонка!
– В следующий раз будете внимательнее, – сказала старая баронесса нам на прощание. – А то взяли привычку мышей из Мерхендорфа в Гнэльфбург таскать! Так, глядишь, в моем родном городе сплошное безмышье наступит! Нет уж, господа, этого я не допущу, так и знайте!
Глава одиннадцатая
Итак, мышата снова остались у нас! Мы с Кнедликом очень этому обрадовались. Зато Кракофакс всю ночь скрипел зубами и диванными пружинами (ворочался с боку на бок, все никак не мог уснуть). А утром, едва за окном рассвело, он вскочил с постели, быстро привел себя в порядок и снова куда-то умчался – на этот раз без мышат.
– Ну что, порезвимся немного? – предложил Сахарок мне и Кнедлику после сытного завтрака. – Пока твой старик делает утреннюю пробежку, нужно и нам слегка размяться.
– Во что сегодня будем играть? – спросил я мышонка. – Гоняться по комнате, высунув язык, только Кнедлику интересно. А я люблю игры со смыслом.
– Предлагаю устроить охоту на диких блох в прериях, – сказал Везунчик и кивнул головой в сторону моего песика. – У Кнедлика такая густая шерсть, что в ней можно заблудиться!
– Ползать по собаке – занятие не для пуппетроллей! – отверг я сразу предложение Везунчика. – Лучше давайте играть в прятки!
– Прятаться от собаки-ищейки? – хмыкнул Сахарок. – Боюсь, у нас не будет шансов!
И тут мне в голову пришла новая блестящая идея.
– Есть! – крикнул я громко и подбежал вплотную к Кнедлику. – Придумал! Мы устроим игру под названием «Приручение дикого мустанга, или Кто дольше продержится в седле»! В эту игру все могут играть, даже Лакомка!
Мою идею мышата и Кнедлик горячо поддержали, и в нашем доме поднялась такая кутерьма, что уже через полчаса в дверь стали стучать соседи и спрашивать, а не забрались ли к нам грабители? Пришлось игру прекратить и идти успокаивать заботливых гнэльфов.
Вскоре домой вернулся Кракофакс, на редкость радостный и веселый. Он просто светился от счастья, честное слово!
– Вы уже проснулись? – спросил он нежным голоском, проходя в гостиную и усаживаясь в любимое кресло (а другого у нас и не было!) – Наверное, успели позавтракать? Тогда что же вы не резвитесь, а сидите, словно прикованные цепью? В вашем возрасте нужно много бегать и прыгать!
– Что-то не хочется, дядюшка… – Я посмотрел на Кракофакса повнимательнее и не удержался от того, чтобы тоже не задать ему вопрос: – Какой-то ты сегодня странный… Может быть, раздобыл немного деньжат?
– Прозорливец! Ты прозорливец, Тупсифокс! – с восхищением воскликнул дядюшка. – Скажу больше, не только я, но и наши славные мышатки могут раздобыть деньжат, если только им этого захочется!
Я перевел взгляд с Кракофакса на Везунчика, Сахарка и Лакомку, которые сидели на краю стола неподалеку от нас.
– Старик, по-моему, темнит и не все договаривает, – шепнул мне Везунчик. – Мягко стелет, да жестко будет спать!
Я снова посмотрел на дядюшку:
– Ты не можешь говорить яснее?
– Конечно, могу! – Улыбка на лице Кракофакса стала еще шире. – Скажите, ребятки, вы любите цирк?
– Мы в нем еще ни разу не были, – ответила Лакомка. – Еще не успели!
– А ты, Тупсифокс? Ты любишь цирк?
– ООО!! – только этим возгласом я и смог выразить свою любовь к чудесному развлекательному заведению и его артистам.
Дядюшка остался очень доволен моим ответом. Он закивал головой, словно китайский фарфоровый болванчик, и, подобно индюку, быстро-быстро пробормотал: «Вот, вот, вот!» После чего склонился пониже к мышатам и задал им очередной, на мой взгляд, весьма странный вопрос:
– Скажите честно, ребятки, что вы хотите: прозябать до старости в подвалах Гнэльфбурга и Мерхендорфа или стать знаменитыми артистами и поехать в турне по всему миру?
– Вы, господин Кракофакс, как мы поняли, выбрали первый вариант? – ехидно улыбнулся Сахарок. – Наверное, он более выгоден?
– Пойти по миру мы всегда успеем, – перебила Лакомка брата, путая отдельные слова из услышанного разговора. – Сначала мы должны немного подрасти и набраться у господина Кракофакса ума!
Обычно дядюшка таял, когда слышал лестные слова в свой адрес. Но сейчас он таять не стал, а только сердито поморщился.
– Не говорите, пожалуйста, глупостей! – замахал дядюшка на Сахарка и Лакомку руками. – Если вы не догадываетесь о том счастье, что ждет вас на цирковой арене, то послушайте хотя бы меня!
Кракофакс перевел дыхание и продолжил:
– Сегодня в Гнэльфбург на гастроли прибыл бродя… кхм, передвижной цирк Альберта Покуса «Цирк Фокус энд Покус». Гастроли продлятся всего три дня, поэтому нужно спешить! Я провел предварительные переговоры с господином Покусом, он готов взять вас в свой аттракцион «Кошачий оркестр».
– Мышат в кошачий оркестр?! – ахнул я и даже слегка присел, потому что у меня вдруг подогнулись колени.
– А что? По-моему, довольно оригинально! – улыбнулся Кракофакс, ничуть не смущаясь. – Риск в цирке всегда есть, на то он и цирк!
Логике дядюшки трудно было возражать, в ней он был силен как никто. Однако я все-таки попробовал.
– Коты мышей могут слопать, – заявил я со всей решительностью. – Поэтому я моих малюток в цирк не отдам!
– Хочешь загубить их блестящую карьеру? Лишить их шанса увидеть весь мир, посвятить себя прекрасному искусству, покорить сердца миллионов зрителей? Ты этого хочешь, Тупсифокс?
Старик явно загонял меня в угол. Вдобавок, эти длиннохвостые ушастики – я имею в виду, конечно, мышат! – на этот раз потеряли всякую бдительность и, распахнув рты, слушали упоительную «песню сирен» – речь моего хитроумного дядюшки.
И Кракофакс, разумеется, своего добился! Не прошло и получаса, как мышата уже были полностью пленены его сладким воркованьем.
– Попробовать можно, – сдался первым из них Везунчик. – Котов я видел на картинке, вполне милые существа!
– Они меньше Кнедлика в два… нет, в три раза! – поддержала брата наивная Лакомка.
– На такой мелочи, наверное, и верхом не покатаешься, – высказал сомнение «лучший ковбой Гнэльфбурга», победитель недавних скачек доблестный Сахарок.
– А зачем вам на них кататься? – удивился слегка озадаченный Кракофакс. – Альберт Покус не станет заставлять вас ездить на котах и кошках верхом! Он хочет, чтобы вы дирижировали оркестром, подпевали где надо, подтанцовывали…
– Господин Покус купит нам нарядные платья и костюмы? – Глазки Лакомки вновь засверкали алыми искорками.
– Разумеется! А также красивые шляпы и обувь.
– На все четыре лапы? – попробовал уточнить Везунчик.
Но дядюшка не стал его обманывать.
– Возможно, что на все. А, может быть, только на задние. Но тогда он обязательно купит вам великолепные перчатки!
– Ах, – вздохнула Лакомка с легкой грустью, – все-таки жаль, что я не стану дрессировщицей! В красивом платье, чудных туфельках, в перчатках по самые плечи да еще с хлыстом в передних лапках я выглядела бы еще эффектнее!
– Но только до тех пор, пока не столкнешься нос к носу со своими пушистыми питомцами, – поспешил я остудить наивную мышку.
Кракофакс с кряхтением поднялся из кресла и сладко потянулся.
– Хватит говорить о чужих носах, – сказал он, надевая снова шляпу на голову. – Пора спешить делать карьеру!
– Как? Прямо сейчас?! – Я был поражен дядюшкиной прытью.
– Зачем откладывать на вечер то, что можно сделать днем? Часом раньше, часом позже, но наши ребятки окажутся в настоящем цирке!
Произнеся эти слова, Кракофакс бережно сложил мышат в коробку и щедро набросал им туда разных угощений.
– Кушайте, сорванцы! – сказал он, расплываясь в доброй улыбке. – Мне для вас ничего не жалко!
И, не выдержав, слегка прослезился от нахлынувшей на него вдруг волной непривычной нежности.
Глава двенадцатая
Нести коробку с мышатами вызвался я сам. Пусть хоть немного они побудут рядом со мной, у моей груди! Я шел по улице, держа огромный короб обеими руками, и ничего не видел, кроме белой картонной стены перед своим носом с расплывчатой надписью «MADE IN GNELFLAND». Я, конечно, давно бы упал или угодил под машину, но Везунчик, Сахарок и Лакомка, выставив в прогрызенные с трех сторон коробки отверстия мордочки, давали мне четкие команды: «Левей! Правей! Прямо! Стоп! Вперед! Снова влево! Стоп! Вперед!..»
Первую остановку – нужно же мне было чуть-чуть передохнуть! – мы сделали возле будки с вывеской «МОМЕНТАЛЬНАЯ ФОТОГРАФИЯ».
Первую остановку – нужно же мне было чуть-чуть передохнуть! – мы сделали возле будки с вывеской «МОМЕНТАЛЬНАЯ ФОТОГРАФИЯ».
– А не запечатлеть ли вас на память? – пришла мне в голову светлая мысль. – Дядюшка, дай нам, пожалуйста, десять гнэльфдингов, мы хотим сфотографироваться!
– Ты и так не забудешь эти физиономии, – отмахнулся от меня Кракофакс. – А мне они будут сниться до глубокой старости, в этом я твердо уверен!
Однако я сумел уговорить старого скрягу, и он, горько стеная, достал из кармана несколько мелких монеток.
– Девять гнэльфдингов, почти столько, сколько ты просил, – сказал он, протягивая мне дрожащей рукой сверкающие на солнце монеты.
К счастью, этой суммы с лихвой хватило на шесть крошечных снимков: один мой, один Везунчика, один Сахарка, один Лакомки и два Кнедлика (вид сзади и вид спереди). Свои фотографии мы с Кнедликом отдали мышатам, а те подарили нам свои.
Передавая свой скромный дар, рассудительный Везунчик сказал мне:
– Ты, Тупсифокс, можешь повесить снимки на стену и любоваться ими хоть каждый день. Это очень удобно и красиво!
А Лакомка, поглядывая на Кнедлика, добавила:
– Или, если захотите, можете поместить их в такую круглую штучку… Кажется, она называется «мордальон», и носить их на шее на цепочке.
– Ты говоришь о медалях? Кнедлику они не светят, не та порода! – улыбнулся я в ответ.
– Лакомка имела в виду медальон, – поправил сестру Сахарок. – Медальоны все имеют право носить.
– Никогда не видел собак с медальонами на шее! – усмехнулся Кракофакс. – Наш барбос будет первым!
И, перестав улыбаться, он скомандовал:
– Ну, хватит прохлаждаться! Марш вперед: арена ждет своих героев!
Глава тринадцатая
Но дядюшка немного ошибся: наших малюток ждала не арена, а темный вагончик с десятком больших и маленьких клеток. В самых больших клетках лежали на подстилках три рыжеватой масти пса с очень скучными мордами. В клетках поменьше сидела дюжина разноцветных котов и кошек. Самые маленькие клетки были пустые.
– Эти – для вас! – шепнул я мышатам. – Спасайтесь пока не поздно!
– Спасаться никогда не поздно, – ответил мне так же шепотом Везунчик. – Главное, не терять самообладания и твердость духа!
Наше появление в вагончике почему-то не произвело большого впечатления на его жильцов. Псы даже не подумали вставать с подстилок, а коты и кошки, сверкнув изумрудными и оранжевыми очами в нашу сторону, быстро отвели свои взгляды и принялись тихо урчать и мурлыкать.
– Репетируют! – догадалась Лакомка. – Знакомая мелодия, где я ее раньше слышала?
– По телевизору недавно передавали, – вспомнил и я этот мотив. – Мюзикл композитора Уэббера «Кошки». По-моему, ваши будущие коллеги здорово фальшивят!
Дискуссию на музыкальную тему прервал хозяин цирка господин Покус. Он вышел из маленькой комнатки и, увидев нас, громогласно пророкотал:
– А, вот и вы! Проходите, уважаемая публика, занимайте, пожалуйста, свободные места в партере!
И он показал нам на деревянную лавку возле стены.
Когда все расселись, господин Покус сказал:
– Ну-с, проведем сейчас небольшой экзамен новобранцам, а потом заключим контракт. Условия уже оговорены, текст договора уже написан. Выпускайте своих красавцев, а я выпущу парочку своих. Пусть они привыкнут друг к другу.
Кракофакс взял коробку и бережно вынул оттуда притихших мышат. Положил их на пол и ласково спросил:
– Вы готовы к экзамену на будущих цирковых звезд?
– Готовы, – пролепетала чуть слышно Лакомка.
А Сахарок добавил:
– Готовы к экзамену, но не к встрече с «коллегами»…
– Пустяки, приятель! – успокоил его Альберт Покус. – Ахилл и Пурш обожают «Вискас». От мышей их обычно тошнит!
С этими словами хозяин цирка открыл дверцу одной из клеток и выпустил на свободу рыжего кота Ахилла и серого, в темную полоску, кота Пурша.
– Первый экзамен вы сдали на «отлично», – похвалил мышат господин Покус, придерживая с трудом за шкирку любопытных котов, рвущихся познакомиться поближе с тремя юными дарованиями. – Гнэльфским языком вы владеете прекрасно. Теперь посмотрим, как вы споетесь с моими солистами. Пурш, Ахилл, делайте «стойку»!
Альберт Покус отпустил котов, и они, дружно встав на задние лапы, замерли, как солдаты на посту.
– Мальчики, прошу наверх! – скомандовал хозяин цирка Везунчику и Сахарку и жестом указал, куда им следует забраться: на головы котов!
– Главное, не теряй самообладания, – шепнул я Везунчику, который почему-то стал серей, чем обычно. – Видишь, Сахарок не боится!
– Боится, только не подает виду, – прошептал Везунчик в ответ и начал карабкаться на Ахилла (место на голове Пурша уже было занято ловким Сахарком).
– Так… Молодцы… А теперь делайте «стойку»! – снова приказал хозяин цирка, на этот раз мышатам.
Братья послушно выполнили его команду.
– Отлично. А ты, красавица, пока стоишь без дела? – обратился Альберт Покус к Лакомке. – Посмотрим, какая из тебя получится гимнастка. Прыгай Ахиллу в переднюю лапу и ничего не бойся!
Лакомка посмотрела на Кракофакса взглядом, полным мольбы о спасении.
– Господин Покус сказал «в лапу», а не «в рот», – успокоил ее мой дядюшка. – Если хочешь, я тебя подсажу!
– Я сама…
Лакомка разбежалась, прыгнула сначала дядюшке на живот, а оттуда перелетела, словно пушинка, на вытянутую вперед лапку рыжего кота.
– Ахилл, Пурш, начинайте жонглировать! – раздалась очередная команда Альберта Покуса.
В ту же секунду Ахилл резко взмахнул лапой, в которой сидела перепуганная мышка, и Лакомка взмыла вверх под самый потолок вагончика. А затем камнем упала вниз. Но угодила не в лапку Пурша, а в коробку из-под обуви (я стоял рядом с полосатым котом и по-прежнему сжимал в объятиях «транспортное средство» для мышей).
– Плохо, Пурш, плохо! – пожурил виновника аварии хозяин цирка. – Если еще раз не поймаешь мышку, то останешься на ужин без «Вискаса»!
Альберт Покус достал Лакомку из коробки и снова велел ей запрыгнуть Ахиллу в лапу.
– Алле-ап! – крикнул он через мгновение.
– Мурр-ап! Мурр-ап! – повторили за ним Ахилл и Пурш, перебрасывая друг другу белый пушистый комочек. – нашу Лакомку.
– Великолепно, экзамен сдан! – похвалил хозяин цирка бедных малюток-мышат. – Сейчас подпишем контракт и можете отдыхать!
– А гонорар? Не забудьте про гонорар! – занервничал, было, мой дядюшка.
Но господин Покус его сразу успокоил:
– Не волнуйтесь. Вот вам задаток. А юным артистам я тоже дам немного денег на карманные расходы. С их умом и красноречием они сумеют найти им должное применение!
И хотя Кракофакс был с господином Покусом совершенно не согласен, спорить с ним он однако не стал. В конце концов каждый имеет право тратить свои деньги как ему заблагорассудится. Даже если это заведомая глупость!
Глава четырнадцатая
А теперь я расскажу о событиях, свидетелем которых я не был, но о которых мне подробно поведали сами участники этих событий.
Для начала давайте перенесемся в старинный город Мерхендорф и заглянем в один из его замков. Вы, конечно, догадались, какой именно замок я имею в виду? Ну, разумеется, замок баронессы Луизы фон Фитингоф! Сама баронесса недавно переехала в Гнэльфбург, прихватив с собой часть «чудесного наследства»: волшебное зеркало с выходящей из него Зеркальной Принцессой Уллой, пса-привидение Шнапса, поросенка Хрю-Хрю (самого обыкновенного поросенка, которого все почему-то называли «необыкновенным». Наверное потому, что он умел разговаривать по-гнэльфски. Но в Мерхендорфе все владели этим языком, даже мыши, живущие в подвале замка.)
Но я, пожалуй, рано завел речь о мышах. Сначала давайте я перечислю тех, кто остался в замке после того, как его покинула старая баронесса.
Во-первых, это рыцарь Ольгерд и бравый толстячок Ганс-Бочонок. Оба славные малые и оба привидения. «С кем не бывает!» – как сказал мой дядюшка при первой встрече с ними.
Во-вторых, это супружеская пара молодоженов Кэтрин и Рихард. Настоящие гнэльфы, хотя ведут свой род от манекенов.
И наконец, это стая мышей, живущая в подвале замка. Всех членов огромного семейства я перечислять не стану, назову только двоих: Пикника и Сыроежку – родителей наших бедных малюток. Именно Пикник и станет на какое-то время главным героем моего правдивого повествования.
Глава пятнадцатая
Пикник и Сыроежка заметили пропажу трех мышат не сразу. Во-первых, у них кроме Везунчика, Сахарка и Лакомки было еще пятеро мышат. Эта пятерка так и сновала перед глазами отца и матери: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда… От их мельтешения голова Сыроежки начинала кружиться, и несчастная мышка часто закрывала глаза, лишь бы не видеть этот мечущийся перед нею табун. А попробуйте сосчитать крошечных малюток, когда у вас опущены веки – обязательно собъетесь со счета!