«С другой стороны, не возвращаться же, – подумалось Денису. – Если судьба подкинула новый шанс, значит, такие у нее затейливые планы. Не сразу все выложить на блюдечко с голубой каемкой, а потянуть интригу, заставить меня пройти весь маршрут. Как в спортивном ориентировании – по контрольным точкам, отмечаясь в каждой у промежуточного арбитра. Зачем все это? Кто бы знал! Одно понятно: в каждой из точек есть фрагмент мозаики. В Черновке этим фрагментом стала семья, в Скородном – символы «Вектора», в Лесной Сказке – Василиса и ее пояснения насчет блокировки памяти, а в Шебекино я выловил Кулдыка. Теперь вот Ставка и в ней Хан. Все это: и места, и люди – звенья одной цепи, теперь в этом нет сомнений, но главное, что они помогают мне понять, что происходит и как этому противостоять. Возможно, я найду оптимальный способ уберечь Большую степь от масштабной войны, как раз если пройду все «контрольные точки». Не на это ли намекает мне судьба и не это ли подсказывали Сиплый, Василиса, а потом еще какой-то особо продвинутый выживший, сумевший установить связь без помощи радио, прямиком с моим сознанием? Короче говоря, «призрачно все в этом мире бушующем». А значит, будем «держаться за миг». Как идет, так идет. И нечего тратить время на выдумывание альтернативных моделей событий».
– Ты здесь? – послышался шепот по ту сторону входной занавески. – Бондарев!
Полог откинулся, и в сарайчик заглянул Сиплый.
– Добро пожаловать, – сказал майор без особых интонаций. – Давно не виделись.
– Я сейчас подумаю, что ты нам не рад, – втискиваясь в тесный складик следом за Сиплым, сказала Василиса.
– Тебе всегда рад. Как всему прекрасному. Просто не хотел становиться вашим должником.
– Почему? – Василиса достала нож и разрезала веревки на запястьях у майора. – Мы не потребуем от тебя ничего непосильного.
– То есть должок за мной все-таки теперь имеется.
– Не без того. А что тут удивительного? Мы помогли тебе, ты поможешь нам. Разве несправедливо?
– Справедливо, – Денис вздохнул.
– А справедливость – одно из проявлений гармонии. – Знахарка села перед Бондаревым на корточки и сочувственно взглянула на майора: – Сильно досталось тебе в плену?
– Вообще не досталось. – Бондарев потер зудящие после веревок запястья и пожал плечами.
– Ну, то есть выручать тебя не надо было, – пробурчал Сиплый. – Вот она, степная благодарность. Пойдем, Василиса, пусть он дальше сам.
– Погоди, Сиплый, – отмахнулась знахарка. – Ты делаешь выводы и сам же на них обижаешься. Денис не сказал, что его не следовало выручать. Так?
Она вопросительно уставилась на Бондарева. Майор почувствовал, что знахарка будто бы пытается его загипнотизировать или же прочитать его мысли. Короче говоря, влезть ему в мозги и в душу непонятно каким способом.
Денис вновь вспомнил свою мысленную беседу с неведомым чужаком в окрестностях Зиборовки. Сейчас в общем и целом ощущения были похожие. Только Василиса ничего мысленно не говорила. Но ее «подсознательное присутствие» Бондарев ощущал в полной мере. Ощущал и… блокировал! Каким образом? Этого он и сам не понимал. Воображение рисовало нечто вроде щита, который по забывчивости или намеренно оставил в подсознании у Дениса тот «чужой-из-Зиборовки». И теперь этот щит надежно отсекал любое телепатическое вмешательство извне. Как Василиса ни билась, а влезть в мысли Бондарева ей не удалось. Между прочим, как и Хану.
Только теперь до Бондарева дошло, что предводитель Орды тоже пытался просканировать сознание майора, но не преуспел и потому решил сначала разобраться в этой проблеме, а уж после принимать решение. В этом и заключалась суть лояльности Хана. Именно по этой причине, а вовсе не потому, что Бондарев живой свидетель происходившего на севере, майор получил отсрочку. В ином случае, не вызови Бондарев у Хана интереса, лидер кочевников приказал бы вздернуть пленника сразу. Даже если майор прав в своих подозрениях и в прошлой жизни они с Ханом были знакомы, это не помогло бы. В новом мире старые связи ничего не меняли. А порой только вредили.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Василиса оставила свои попытки и просто удивленно вытаращилась на Бондарева. Кроме удивления, в ее чудесных зеленых глазах отражалась смесь недовольства, подозрительности и даже небольшая толика страха. Василиса будто бы опасалась, что Бондарев вот-вот сорвется с крючка и разрушит некие тщательно продуманные планы Василисы и ее компании.
– Твоя… аура… изменилась, – сказала она, явно подбирая слова.
– Слоев стало больше? – Денис усмехнулся.
– Нет, но… – Василиса переглянулась с Сиплым. – Впрочем, не важно. Ты поможешь нам? Я не настаиваю. Просто прошу. Даже не ради гармонии… просто по-человечески.
– Долг платежом страшен. – Бондарев кивнул: – Помогу. В чем?
– Надо вытащить Грома, – ответил Сиплый.
– Так и подумал, – Денис опять кивнул. – Это непросто будет сделать. Они с Артемом остались под замком.
– Ты слегка отстал от жизни. Грома купил один из бригадиров. Он привел Грома в Ставку и подарил Чубаю.
– Зачем?
– Может, тоже задолжал, – проронил Сиплый. – Неизвестно. Мы знаем только, где его держат. За первым ограждением Ставки, в вагончике с восточной стороны. Втроем будет несложно его вытянуть. Мы уже все продумали.
– А как же Артем?
– Нам нужен только Гром, – сказала Василиса твердо. – В данной ситуации мы вынуждены действовать максимально прагматично, пойми нас правильно.
– Я-то понимаю. – Бондарев невесело усмехнулся: – А как же ваша гармония? Она вас поймет?
– С ней мы договоримся, – сказал Сиплый. – Ты согласен помочь?
– Соглашусь, если вы поможете выручить Артема.
– Он не настолько ценен, чтобы ради него рисковать, – равнодушно заявил Сиплый.
– Неужели? – Денис взглянул на Василису: – Не ты ли говорила, что у парня огромный потенциал и он сможет стать кем-то как раз особо ценным? Что вдруг изменилось?
– Денис, мы не всесильны. – Василиса вновь попыталась «включить» свои чары, но теперь Бондарев воспринял ее попытку и вовсе как легкий укол. Воображаемый «щит» не подпустил Василису даже близко к подсознанию майора.
Прагматичное равнодушие егерей не стыковалось с максимой краевцев о гармонии всего сущего. То есть было очевидно, что Василиса и Сиплый только на словах верны идеологии егерского братства. На деле все было далеко не так красиво и пушисто. Под меховыми жилетками романтиков-егерей скрывались бронежилеты вполне практичных бойцов, которые использовали егерскую униформу, идеологию и ритуалы скорее как маскировку.
Что ж, это не стало для Бондарева ни откровением, ни разочарованием. Ему вспомнились слова Артема о том, что «эти егеря настоящие, но все равно такие же фальшивые, как Кулдык или Кравченко». Юный скаут формулировал сумбурно, но был очень близок к истине. И насчет «фальшивой сущности» конкретно этих трех егерей, и насчет того, что они знают об игре заговорщиков, да и о главном игроке – Бондареве – слишком много.
Денис пока не решил для себя, чего на самом деле хотят эти трое егерей, но понял главное: Василиса и ее кавалеры – такие же игроки, как и он сам. Хотят они этого или нет, знают об этом или нет. Неважно. Они прикрывались разными «фиговыми листиками», вроде стремления к гармонии, пытались выставить себя в лучшем виде, но играли по чужому заданию. То есть теоретически можно было поторговаться и попробовать переубедить егерей, но результат был предсказуем. Егеря сделают так, как им приказано. Поэтому Денис не стал даже пытаться.
Он лишь изобразил, что огорчен таким решением краевцев, но готов его принять. Наверняка егеря не поверили майору, но тоже сделали хорошую мину при плохой игре.
– Если захочешь, сможешь уйти сразу после операции, – сказала Василиса. – Мы не станем мешать. Обещаю.
– Я понял. – Бондарев кивнул и взглянул ей в глаза: – Ты ждешь, что я в свою очередь пообещаю не сбежать до операции? Хорошо, я не сбегу. И помогу вам без дураков, не для проформы, по-настоящему. Когда начнем?
– Дождемся разведчика, тогда решим.
– Того облезлого?
– Ну почему… облезлого… – Василиса не удержалась от усмешки. – Он раньше знаешь кем был? Генеральным менеджером одной крупной торговой сети. Миллионы зарабатывал. Теперь вот… шпионит на рынке. А ты говоришь, «потенциал» у Артема. «Все человеку… судьба посылает…»
– «…и случай», – закончил цитату вместо знахарки Денис. – Вечные строчки. Пока ждем, могу задать два вопроса?
– Хоть десять, – убедившись, что Бондарев смирился с ситуацией, Василиса заметно расслабилась и даже вернулась на привычную для себя «кокетливую волну». – Молочные ванны не принимаю. Ты ведь хотел спросить, как мне удается так хорошо выглядеть?
– Безусловно. – Денис отвесил шутливый поклон. – Тогда считаем, что я хотел задать три вопроса. Вы получили свой артефакт?
– Если бы! – Василиса вздохнула. – Как только вас взяли кочевники, эта странная компания с артефактом исчезла. Словно растворилась! Если бы Сиплый не отошел случайно… пардон, отлить… мы до сих пор бродили бы по окрестностям Харькова и тоскливо заглядывали бы под каждый лопух.
– Ага, было дело, – поддержал спутницу Сиплый. – Отошел, смотрю, кавалерия пылит. Кочевники на байках да на квадроциклах. А в кузовке одном бритый офицер отсвечивает. Тот самый, у которого энергия, как у тебя, слоеная. Ну, думаю, все, плакал наш «живокост», кочевникам достался. Принюхался, чую, нет! Военный имеется, а «живокоста» нет поблизости. Но я все равно молнией вжик, ноги в руки и до Василисы. Рванули мы следом, да куда там! Пешим порядком за байками не угнаться, понятное дело.
От пламенной речи у Сиплого пересохло в глотке, и он запнулся.
– Но тут выяснилось, что артефакт не у этого военного, – подхватила эстафету Василиса. – Его друзья тоже по следам кочевников двинулись. У них оказался артефакт.
– Ну, мы за ними, – опять встал на лыжню Сиплый. – Они умудрились машину раздобыть, а мы… короче говоря, тоже не пешком пошли. Вот и добрались сюда. А тут вы… по пояс в каше.
– И вы решили пересмотреть приоритеты.
– А ты как поступил бы?
– Точно так же. Артефактов много – Гром один. Вы все правильно сделали.
– Тоже так думаем. – Сиплый хмыкнул: – А «живокост» мы позже отыщем. Он ведь тоже неподалеку где-то, я чувствую.
– Получается, четверка с артом и пулеметом где-то рядом? – уточнил Денис. – Только по отдельности. Интересно девки пляшут.
– А мы о чем! – Сиплый многозначительно округлил глаза.
– Третий вопрос. – Василиса вопросительно посмотрела на Бондарева.
– Ты говорила, что до меня дважды встречала людей с такой же странной слоеной аурой и с заблокированными участками памяти. Кто были эти двое?
– Один… военный. – Василиса сделала вид, что пытается припомнить, когда и где сталкивалась с упомянутым человеком. – Не помню точно… да, кажется, офицер.
– Как его звали?
– Ну откуда ж мне знать! – Василиса всплеснула руками и довольно натурально удивилась, но Денис ей не поверил. – Случайная встреча, в каком-то поселке… да еще семь лет назад! Помню, что чернявый был такой, кажется десантник. Или…
– Спецназовец?
– Ну, может быть.
– И ты видела, как он погиб?
– Нет. Но он остался в поселке, который накрыло пыльцой. Насколько мне известно, никто не выжил.
– Ладно, а второй? Кто был вторым?
– Тоже военный, но странный какой-то… будто бы и не военный, а ученый, биолог. Так грамотно рассуждал о специальных вещах. Но на самом деле он любитель был. В химии разбирался отлично, а вот в остальном… на среднем уровне. Но мы поняли друг друга. Долго разговаривали, я даже запомнила, как его звали…
– Как? – Денис замер.
– Как? – Василиса растерялась. – Действительно… как? Я ведь помнила. Вылетело! Представляешь? Это важно? Да? Если вспомню, обязательно скажу.
– Не забудь. – Денис скептически хмыкнул и недоверчиво покачал головой. – И больше таких людей ты не встречала? Точно?
– Не встречала. Точно.
– А Кулдык?
– А при чем тут… – Василиса пожала плечами. – У него никаких заблокированных участков в памяти не было.
– И аура у него была обычная, – подсказал Сиплый. – Без слоев. Разве что низкая энергия. Но это не редкость. Четверть всех случаев. Вроде отрицательного резус-фактора. Я вот тоже всякого повидал, но если на круг, такое, как у тебя, биополе раза три-четыре встречал. У тебя, у военного бритого да у отщепенца нашего, Гамаюна, когда он еще на сторону низкой энергии не перешел.
– А четвертый кто?
– А это самое интересное… – Сиплый ухмыльнулся и покосился на Василису.
– Сиплый, кто-то идет, – как-то чересчур поспешно выпалила Василиса. – Что чуешь?
– Ничего не чую. – Сиплый и сам спохватился, что болтает лишнее. – Патефон вернулся. У него биополе, как у одноименного аппарата. Никакое. Только в упор можно учуять. Как он еще жив с таким-то мизером энергии – уму непостижимо.
Полог на двери сарайчика колыхнулся, и в помещение просочился уже знакомый Денису облезлый тип в засаленных джинсах и растянутой желтой футболке. Поверить, глядя на него, что в прошлой жизни это был преуспевающий топ-менеджер, было очень трудно. Впрочем, кто теперь выглядел, как раньше? Неувядающая Василиса?
Бондарев на миг замер. Ему вдруг показалось, что он точно знает, как выглядела Василиса до Пандемии. Что за наваждение вдруг посетило, майор сказать не мог, но ощущение было очень стойким. Как настоящие французские духи или характерный «больничный» запах, который не перебивала даже «Шанель». Смешение этих «ароматов» Денис улавливал всю свою сознательную жизнь. Так обычно пахло от жены после суточного дежурства. И примерно такие же запахи витали в старом бункере на уровне «Б», большую часть которого занимали госпитальный блок и медицинские лаборатории. А во время эвакуации этими запахами пропитался и штабной уровень «А». Нет, Юля Бондарева не навещала мужа в то время. Это начальница медслужбы пользовалась тем же набором косметики, что и жена Дениса. Почему вдруг возникли все эти мысли при взгляде на Василису? Она напомнила Начмеда? Или она и была тем капитаном медслужбы в юбке?
«Нет, Василиса тут ни при чем, – решил он для себя. – Она знахарка. Настоящие врачи не становятся знахарями. Слишком глубоко им вбивают в мозг академические знания. Бывают, конечно, исключения, но это не про Василису. Очень уж цепкий у нее ум. Если бы она училась на врача, то после Пандемии скорее подалась бы в лагеря бродяг или в Армию. Лечить, а не якобы постигать гармонию… и проворачивать при этом какие-то свои дела. Но… все-таки я почему-то уверен, что знаю, как выглядела Василиса раньше. Как? Примерно так же, была такой же рыжеволосой, зеленоглазой, статной, обворожительной, только… не была такой лукавой, что ли».
– Дамы и господа, – облезлый Патефон театрально поклонился. – Позвольте приветствовать вас в этом скромном, уютном…
– Салют, парниша, – перебила его Василиса. – Давай по делу. Что выяснил?
– Все плохо. – Патефон расплылся в улыбке, демонстрируя свое единственное сбережение из прежних времен – отличный фарфоровый оскал. – Наш уважаемый Гром теперь один из приговоренных к показательной казни.
– К чему?! – Василиса невольно выпрямилась.
– В полдень на центральной площади эти дикари устраивают что-то вроде папуасского праздника, – пояснил Патефон. – С плясками под барабаны и жертвоприношениями. По слухам, Хан собирается показать свою силу и казнить трех человек. Все из основных группировок. И все довольно крупные фигуры. Бродяга – член Совета, а какой-то офицер, говорят, из штаба Армии. Ну и уважаемый Гром. Его рекламируют как лидера северных егерей. Местные юмористы уже окрестили его Санта-Клаусом. Ну, вы поняли, да? Весь такой седой и с севера. Ему бы еще оленей…
– Мы поняли, – строго глядя на Патефона, сказала Василиса. – До полудня… два часа. Хочешь сказать, кочевники успеют все организовать?
– Запросто. Это дело Чубай контролирует. Он организатор высшего класса. Всех взбаламутить, пыль в глаза народу пустить, отвлекающий фейерверк устроить, а под шумок распилить бабло… Это про него. В прежние времена ему цены бы не было.
– У Хана, наверное, сильно не отпилишь, – заметил Сиплый.
– Наверное. Но не о том речь, уважаемый. Гром пойдет на мясо, это однозначно. Уж извините. Там все почти готово. На площади поляна уже накрыта. И не просто так, а от самого Хана. То есть его личными поварами все приготовлено. Этот нюанс халдеями особо подчеркивается. Патриархам-авторитетам столы расставлены, остальным вроде фуршета на прилавках, пиво и закуски. Для поднятия боевого духа после пира – показательные казни врагов. В финале – речь Хана. Он должен сделать какое-то важное заявление. То ли об успехах на северном фронте, то ли о походе на бродяг. Версии у всех свои, но вектор во всех случаях примерно похожий, боевой. Но главное – уже объявлено, что от поселенцев под раздачу попадает егерь-проводник Гром. И клетка с приговоренным выставлена на обозрение посреди площади. Хрен подберешься.
– Действительно, плохо дело, – озадачилась Василиса.
– А что за член Совета? – спросил Сиплый.
– Какой-то Карпов. Михаил или Максим. Знаете?
– Что-то слышал. – Сиплый пожал плечами: – Смутно. А военный…
– Майор. Фамилии не знаю. Холеный такой, упитанный, форма почти новая. Наверное, и впрямь из штаба Армии.
– Майор Савенко? – предположил Бондарев.
– Не знаю, сказал же, – Патефон скользнул недовольным взглядом по Денису. – Бритый наголо. И глаза… как у тебя.
– В смысле? – Бондарев уставился на Патефона.
– Во-во. – Егерь-разведчик почему-то поежился. – Тоже так смотрит. Не поймешь, человек или робот какой-то, прости господи. Будто бы глаза – объективы, а в глубине за ними процессор щелкает вместо мозгов. И вместо души заодно.