– Рита! Пойми: изрядное время прошло, многое забылось… К тому же я знал, что она постоянно нуждается в деньгах.
– Значит, ты на протяжении всего этого времени продолжал как-то помогать ей, думать о ней?
– Рита, у нее на руках была больная сестра, и мы с Мишкой чувствовали себя косвенно виновными в ее болезни.
– Ладно, бог с вами… И чем же она занималась все это время?
– Танцевать она больше не могла. У нее что-то случилось с нервами, да и физически она была не в состоянии… Словом, она была нездорова. Вела танцевальный кружок, подрабатывала, где и кем придется. Правда, я слышал, что у нее был роман с одним очень состоятельным человеком и что он ей вроде бы даже купил дом. Но все это слухи. Я особенно не интересовался ее жизнью. Но когда мы с тобой познакомились, на меня столько навалилось работы, меня практически не было дома, и мне было ужасно стыдно перед тобой за беспорядок в моей квартире. Я позвонил Татьяне и попросил ее прийти и убраться у меня. Она приехала ко мне, взяла ключи… Обычное дело.
– Обычное дело… – пробормотала, нахмурившись, Рита, представляя, как нервная, с яркой внешностью, полуголая балерина моет полы в квартире Марка, а сам он, сидя за письменным столом, старается не смотреть в ее сторону. От этой картинки настроение ее вконец испортилось. Она была уверена, что между ними существовала связь, да только Марк, чтобы не вызвать ее ревности, пытается это скрыть.
У Марка зазвонил телефон. Оба они вздрогнули. Стояла глубокая ночь. В доме было очень тихо, если не считать доносившихся с улицы воющих завываний ветра.
Марк очень уж быстро, словно только и ждал этого звонка, схватил телефон:
– Да, Лева… Вскрыли?
При слове «вскрыли» Рита побледнела. Почему-то ей подумалось о вскрытии трупа…
– …И что? Никого? – Марк облегченно вздохнул. – Уф, ну и напугал же ты меня, Левка! Это даже хорошо, что вы никого не обнаружили. Значит, она не успела совершить очередную глупость. Я имею в виду, не отравилась, не повесилась… Даже сам факт, что ее нет дома, говорит о том, что она не совсем еще лишилась рассудка и, понимая, что ее ищут, скрылась. Хорошо, Лева, иди домой, проспись. Завтра очень много работы. Не забудь, что мы занимаемся убийством Гарашиных!
Марк сказал это и подумал, что Левка-то об этом не забыл, а вот он сам, Марк, так увлекся распутыванием обстоятельств убийства Миши Семенова, что совершенно отошел от дела Гарашиных.
– Марк, – подала голос Рита. – Но если ее нет дома, то она может быть где угодно… даже рядом с нами! Даже в Пристанном! Как ты думаешь, зачем она приходила сюда, в наш дом?
– Посмотреть на тебя, Рита. Уверен, что она следила за моей жизнью, знала, что я женат на известной женщине, художнице, что у нас есть дочь. Конечно, она подготовилась к вашей встрече! Она хотела, как мне думается, подогреть свою злобу, подпитать свою ненависть ко мне, чтобы поднабраться сил для дальнейшей мести. Возможно, она явилась сюда для того, чтобы расправиться со мной, как сделала это с Мишей. Но, познакомившись с тобой, она либо передумала, либо отправилась на поиски… меня.
– Ее надо найти. Срочно! Мне страшно, Марк…
Он обнял ее, поцеловал.
– И мне страшно. За вас… Ладно, Рита, пойдем спать. Скоро утро. У меня завтра, вернее, уже сегодня очень много дел.
– Подожди… А звонок? Она же звонила тебе! – вдруг вспомнила Рита. – Я сама видела! Она звонила с моего телефона! И вы разговаривали с ней целых пять минут!
Марк задумался, не отрывая взгляда от Риты. Потом он спокойно ответил:
– А я подумал, что это ты… Что это ты звонишь – и молчишь.
Говоря это, Марк краснел на глазах.
18
12 декабря
Алекс
– Ой, а что это за гранулы такие… розовые, рассыпаны на полу?
Зазвонил телефон, Алекс, придерживая его возле уха, свободной рукой принялась собирать валявшиеся на полу гранулы крысиного яда.
– Да, слушаю… – Звонил Ванечка, но в присутствии соседки она старалась разговаривать с ним холодно, почти официально.
– Это я, ты что, не узнала меня? – Голос Ивана звучал приглушенно, словно он находился на другой планете или же разговаривал, уткнувшись в шарф. – А… Понятно. Не можешь говорить?
Аллочка вдруг засобиралась.
– Извини, мне пора… Забыла, что у меня есть одно важное дело. – И она, наконец-то освободив Алекс от своего присутствия, побежала к двери. Саша с тщательно скрытым облегчением закрыла за ней дверь. Вернулась – к Ваниному голосу.
– Привет, у меня соседка была. Только что ушла. Дура! Так на нервы действует…
– Послушай, у меня проблемы. Большие… срочно надо где-то брать деньги на курс лечения. Понимаешь, у нее появился шанс…
Он снова про свою благоверную! Вот ведь, несчастная, всех замучила.
– Я поняла… – Алекс медлила с ответом. В какой-нибудь задушевной мелодраме богатая любовница предложила бы своему любовнику деньги на лечение больной жены. Но это – в кино. В жизни же ему придется их отработать… В самом деле, зачем тревожить Венечку, если можно воспользоваться Иваном?
– Я готов помочь тебе. Прямо сейчас…
– Ваня! – воскликнула она, имея в виду, что он произносит такие слова по телефону. Мало ли что?..
– Я уже вышел из дома и направляюсь… к нему. Я все придумал! У меня нет иного выхода. А ты приготовь деньги. Конечно, я тебе полностью доверяю, но мне они понадобятся завтра утром. Встретимся у Вадима.
– Хорошо, я схожу в банк… – И она, мысленно представив себе, что вся черная работа будет проделана в самое ближайшее время и она, Алекс, уже очень скоро станет вдовой, забыла об осторожности. Она вообще обо всем забыла, кроме того, о чем шла речь. – Тебе сколько нужно?
Он назвал сумму.
– Вань, может, тебе помочь? – Она имела в виду готовый к употреблению джем, до предела набитый растертыми в порошок розовыми гранулами.
– Нет, я все придумал сам.
– Ты справишься? Но как ты войдешь к нему?
– Как посетитель.
– Ты мне позвонишь потом, когда все будет сделано?
– Конечно.
Он отключил телефон, а она замерла, уставившись в одну точку. Все хорошо, да только мысли о его жене отравляли ее жизнь куда больше, чем крысиный яд. Неужели он продолжает ее любить? Ее, такую больную, пахнущую лекарствами и немытым телом… Она почему-то была уверена, что тяжелобольные люди не могут пахнуть чистотой.
Минут десять она сидела в нерешительности, не представляя себе, чем занять себя до тех пор, пока ей не позвонит Ванечка и не сообщит, что дело сделано. Не хотелось ничего. Абсолютно. Разве что своими глазами убедиться в том, что Гарашин мертв. И одного звонка Ванечки будет недостаточно – во-первых, для того, чтобы отдать ему деньги, во-вторых, чтобы встретиться завтра утром с Венечкой…
И вдруг она поняла, что увидеться с ним она не сможет. Ведь если обнаружат труп Гарашина, то непременно сообщат ей, возможно даже, приедут к ней домой. С другой стороны, она же может и не открывать, пока у нее в гостях Вениамин. И телефон стоит отключить. Откуда она знает, что ее мужа убили, она живет так, как живет…
Она вся измаялась, представляя себе, что ее ждет завтра. Или уже сегодня?
Надо было срочно расслабиться. Алекс плеснула себе виски. А Саша выпила пятьдесят граммов водки. «Мамадорогаястрашнотокак!»
Посмотрела на часы – рабочий день в разгаре. И как это ему, Ванечке, удастся в такое время зайти в кабинет к Гарашину и убить его? Он его застрелит? Зарежет? Что, что он придумал? Яд? Но это трудно для исполнения, если не знаешь, что Гарашин ест или пьет… Может, он его удушит?
Она не знала, сколько прошло времени с тех пор, как позвонил Ваня. Целая вечность, как говорится в таких случаях.
Алекс быстро, машинально оделась и вышла из дома. Курила всю дорогу, не сводя взгляда с дороги. Машину вела тихо, понимая, что рискует, ведь она выпила и села за руль. Жевала зерна кофе, грызла лимонную корочку. Может, пронесет, и ее не остановят? А если остановят, то лишат прав, и надолго. Но это ничего… Она, с ее-то деньгами, не останется без водителя.
Подъехала к зданию офиса, хлопнула дверцей машины и, чувствуя, как подкашиваются ноги, вошла. В горле пересохло, хотелось воды. А еще лучше – водки. Поднимаясь по лестнице в приемную, она мысленно уже выпроводила секретаршу вон. Она просто попросит воды, и, конечно, Лена сразу выйдет из приемной, а Алекс войдет. Подойдет к Гарашину и поставит перед ним баночку с черничным джемом. Это – если он еще жив. Скажет: вот, мол, дорогой, проезжала мимо, решила завезти тебе джем… Он ничего не заподозрит. У него ума не хватит. Вот же мерзавец, купил любовнице квартиру… Гад!!! У дверей приемной она остановилась, достала из кармана шубы баночку с черничным джемом и тщательно протерла ее носовым платком; надела перчатки и осторожно, ослабевшей рукой открыла дверь…
…Она пришла в себя уже дома, спустя почти два часа. Ее всю колотило. Все кончено. Теперь она свободна. Значит, так. Надо все распланировать и ничего не забыть. Итак! Завтра она встанет рано, зайдет в банк, снимет сорок пять тысяч рублей, вернется домой и подождет Вениамина.
…Она пришла в себя уже дома, спустя почти два часа. Ее всю колотило. Все кончено. Теперь она свободна. Значит, так. Надо все распланировать и ничего не забыть. Итак! Завтра она встанет рано, зайдет в банк, снимет сорок пять тысяч рублей, вернется домой и подождет Вениамина.
Или нет… Она не сразу пойдет в банк. Ведь она должна будет вести себя, как всегда. То есть утром она приберется в квартире, застелет постель, приготовит завтрак или обед (все должно выглядеть естественно – на тот случай, если к ней все же нагрянет милиция или кто-то из прокуратуры, бррр…), приведет себя в порядок – и только потом пойдет в банк.
Господи, как она проведет эту ночь одна, зная, что Гарашин мертв? Может, стоит позвать Ванечку или Венечку? Господи, ну и имена у ее любовников! Хотя Вениамин пока еще не ее любовник. Он – муж ее матери. Черт, почти отчим. Ужас!
Нет, Ванечке она звонить не будет. Не надо его тревожить… Стоп! Ванечка! Надо же передать ему деньги, расплатиться за убийство Гарашина! Значит, сразу после посещения банка ей надо встретиться с ним. По-хорошему, следует позвонить ему, чтобы договориться о встрече. Но она не могла. Чего-то боялась. Да и зачем звонить, когда и так все ясно: он же сам сказал, что встретиться они должны завтра, в квартире у Вадима. Больше ведь негде! Мало ли что может случиться, вдруг Вениамин придет раньше времени и застанет здесь Ванечку… Нет-нет, никакого риска! У Вадима так у Вадима.
Значит, она – с деньгами – приедет туда, на квартиру Вадима, утром и уже оттуда, если Ванечка задержится, позвонит ему. Раньше она ему звонить не станет. Все-таки он убил человека, у него стресс… (Я боюсь ему звонить, это факт.)
Они встретятся, она передаст ему деньги, после чего скажет, что ей срочно нужно ехать домой. Он поймет. А дома ее будет ждать Вениамин.
Стоп! Может, отменить свидание? Разве ей будет до любви, когда у нее убили мужа? Но она-то вроде бы об этом ничего не знает…
Она закурила, вспоминая Гарашина. Потом еще выпила. Она уже и не знала, кто она теперь – Алекс или Саша. Скорее всего – наверное – все же Алекс. Саша никогда не решилась бы на такое. Саша бы сейчас варила щи и старалась гнать прочь от себя мысль, что жизнь ее проходит мимо, словно красивая, благоухающая дорогими духами ухоженная дама с веером…
От мыслей о смерти Гарашина ее бросало то в жар, то в холод. В жар, когда она радовалась своей свободе, в холод же – когда ей становилось страшно, что ее причастность к смерти мужа выплывет наружу.
Ночь прошла в тревоге и страхах. То ей казалось, что Гарашин посапывает и похрапывает рядом с ней, на соседней подушке. То ей казалось, будто звонят в дверь. Она просыпалась, садилась на постели и смотрела на дверь, ожидая повторения звонка. Но больше не звонили. Должно быть, ей это снилось. Темнота пугала, делала ее уязвимой, и, что самое неприятное, ей временами становилось жаль Гарашина. Она представляла, как он лежит на холодном полу, мертвый, незаслуженно убитый. Ведь за измену не всегда убивают. Может, можно было с ним договориться? Но разве отпустила бы она его жить с любовницей? Развязала бы ему руки? Да никогда! Вот в чем вопрос. Значит, она должна была развязать руки себе. А поскольку она – единственная наследница, то и все имущество и деньги Гарашина достанутся ей.
Стоп. Единственная наследница!
Саша встала с постели, накинула поверх пижамы халат, пошла в кухню, выпила воды, открыла пачку сигарет, закурила. Нет, она была уже не Саша, а Алекс. И Алекс вдруг поняла, что поскольку она – единственная наследница Гарашина, и он убит, и это непременно покажет экспертиза, то и подозревать в первую очередь будут ее.
Спрашивается, зачем она потащилась в офис? Почему ей не сиделось дома? Хотя… Может, это даже хорошо, что она повела себя как настоящая идиотка. Разве умный убийца стал бы себя так неосмотрительно вести?
Голова шла кругом… Сна не было. А утром ей предстояло много дел. Два свидания. Визит в банк. Встречи с представителями закона. Ей необходимо хорошо выглядеть, у нее должны быть силы, чтобы пережить завтрашний день. Саша механически достала из морозилки курицу – размораживаться. Ведь завтра ей предстоял как бы обычный день… Как бы.
Утром она чувствовала себя совершенно опустошенной, неуверенной, к тому же ее подташнивало. Трясущимися руками она надела новое белье, помня о том, что ей предстоит свидание с Вениамином, узкую шерстяную юбку, тонкий красный свитер. Хотелось надеть все черное, в соответствии с ее настроением, но она побоялась тем самым себя выдать. Надо было позавтракать, и она с трудом заставила себя съесть бутерброд с сыром и выпить чашку черного кофе.
Банк открывался в восемь утра. Но спешить она тоже не имела права. Надо вести себя так, как она вела себя до смерти Гарашина. То есть прибраться в квартире, приготовить какую-нибудь еду. Она вспомнила про курицу.
Надела фартук, вымыла куриную тушку, уложила ее в контейнер, пересыпала солью, красным перцем, разрезала на две части лимон и выдавила сок, положила поверх курицы холодные лимонные корки и неестественно зеленую в этот сумрачный декабрьский день веточку дикой мяты. Вымыла руки. Затем достала миску, насыпала муку, замесила тесто, прикрыла его полотенцем.
Открыла шкаф, достала и выложила на кровать пухлую пачку пересушенных на радиаторе кухонных полотенец и принялась сбрызгивать их водой, как если бы на самом деле собиралась в самом скором времени их гладить. То есть вела себя крайне неестественно для убийцы.
Посмотрела на часы. Прошло всего-то полчаса! Все равно оставаться дома она не могла. Собралась и пошла в банк. И вспомнила вдруг, что предварительно не заказала деньги. А что, если такой суммы там не окажется? Что тогда? В сущности, ничего страшного, она попытается эти деньги у кого-нибудь занять… Но у кого? Ведь те, к кому она могла бы обратиться, очень удивятся, что она не может элементарно попросить денег у Гарашина! И то правда.
Ей повезло. За несколько минут до ее появления в банке какой-то клиент пришел с целой пачкой наличных денег. И знакомая девушка-кассир спокойно выдала Алекс сорок пять тысяч рублей. Все прошло как по нотам.
Алекс вышла из банка. Лицо ее горело. Снежный ветер приятно холодил щеки. Над городом нависли тяжелые лиловые тучи.
Какой ужасный сегодня день! Вот бы его пережить и проснуться назавтра новым человеком. Свободным и веселым.
Веселым… Ха-ха-ха!.. У нее начиналась истерика.
В машине она выкурила сигарету и поехала в сторону городского музея – там находилась квартира Вадима, где она предполагала встретиться с Ванечкой. Она так ему и не позвонила. Правильно ли она поступила? Конечно, правильно, если это вообще предусмотрительно – позаботиться о себе, в том случае, если вскроется, что убийца Гарашина – именно он, Ванечка. Мало ли что он начнет говорить! И тогда она скажет, что ничего не знала, что он сам, по своей инициативе, убил ее мужа. Из ревности. Из желания впоследствии, когда Саша овдовеет, попользоваться ее деньгами. Тем более что у него был мотив – ему срочно требовались деньги на лечение жены. Мотив ли? Нет, конечно, это не мотив. Мотив был только у нее, у Саши, поскольку она наследует все нажитое ее мужем. Как поведет себя Ванечка? Скажет, что это она, Саша, убила мужа? Или заказала его?
Мысли путались. Ее сильно тошнило. Еще немного, и ее вывернет наизнанку. Господи, только бы пережить весь этот кошмар, весь этот ад!
19
16 декабря 20.. г.
Рита
Рита проводила маму с Фабиолой на вокзал.
– Поезжайте: погуляете по Питеру, покушаете знаменитых питерских пирожных и печений, накупите ломоносовского фарфора, побродите по музеям, не забудьте про музей шоколада, навестите знакомых и отоспитесь в гостинице. Марк забронировал вам двухместный номер в «Достоевском», это хорошая гостиница, я сама там останавливалась много раз. Прямо в самом центре, в старой части Петербурга. Мама, мы же были там с тобой два года тому назад!
Это Марк решил отправить Ритину маму с их дочкой подальше от дома, в Питер, чтобы не рисковать, не выставлять их мишенью для сумасшедшей Татьяны Захаровой.
– Пока не найдем ее, надо быть предельно осторожными, – твердил Марк, буквально не находя себе места из-за дела об убийстве Миши Семенова. К тому же он работал и в другом направлении – искал убийц супругов Гарашиных.
– Расскажи, расскажи мне все, что ты знаешь об этих убийствах, и я тоже займусь этим делом, – сказала Рита Марку. – Как ты понимаешь, мне сейчас не до моих картин. Я вся на нервах, к тому же я ощущаю в душе прилив сил, пусть и не совсем здоровых. Марк, пожалуйста, не пренебрегай моей помощью и советами! Ты же знаешь, как мне иногда везет со свидетелями, как я умею их разговорить.
– Рита, у меня голова идет кругом: убийства сложные, они были совершены разными людьми, и очень странные улики… Словом, здесь надо работать, работать и работать!