Бус, Гай, я и Донат молча наблюдали за перепалкой.
Ингирит кивнула:
— Могла. Но не делала этого. Алиса несколько лет искала Табат, это чистая правда, но цель совсем иная, чем ты думаешь. Табат не Агата. Когда мы, наконец, вышли на нее, то сделали все возможное, чтобы безопасно отправить домой, на Капао. Она была членом экипажа, хорошего и дружного. Что могло быть лучше? Но на вашем корабле, помощник капитана Бус, находились как наши союзники, так и враги. Если бы все прошло по плану, то вы прилетели бы сюда, доставили груз, а затем, мы смогли бы спокойно поговорить о Табат. Я уверена, она с радостью вернулась домой. Вместо этого, Агата манипулировала всеми: устроила путаницу с сигналами, через подставных лиц подбила Бат на авантюру. Табат, наш человек побоялся говорить с тобой начистоту, из-за опасности, которая могла угрожать твоей жизни. Мы ведь никогда не лезли в жизнь человеческой колонии. Бесконечные упреки в наш адрес — пустые домыслы. Они самолично вырыли себе могилу, но куклы не принимали в этом участия.
— Да, — выкрикнула Бат, потеряв самообладание, — вы просто смотрели!
— А почему мы должны были помогать вам? — удивленно приподняв идеальные брови, спросила Ингирит. Это был нарочитый жест, рассчитанный на нас. Играла ли она нами или говорила правду, но естественности не было и в помине.
Бус, хмуро наблюдавший за диалогом, решил вмешаться:
— Послушайте, Ингирит, — сказал он, привлекая ее внимание взмахом руки, — Меня не очень волнуют местные разборки. Мы простые торговцы и до сих пор ничего не понимаем. Контракт был выполнен вовремя и в полном объеме. Из-за ваших интриг погиб член нашего экипажа. Мало того, вы пытаетесь предъявлять права на другого. Все, что я хочу, получить объяснения, возможность забрать Марата и, поверьте, мне совершенно неважно кукла он сейчас или человек. Также, с вашей стороны было бы неплохо расплатиться с нами, и договориться о спуске второй половины груза на надежную базу. Затем, мы уберемся ко всем чертям, и делайте тут, что пожелаете. Да, Табат улетит с нами, если только сама не решит иначе.
Ингирит выслушала его безучастно, без эмоций:
— Думаете, вы в том положении, когда можете выбирать? — Едко высказалась Бат.
Все замолчали. Напряжение явственно ощущалось в воздухе, и его концентрация становилось выше. Алиса стала рядом с Ингирит и снова вопросительно посмотрела на нее. Та на мгновение закрыла глаза.
Алиса повернулась к нам и сказала:
— Мы хотим, чтобы вы пошли с нами.
— Нет, — тут же отказалась Бат.
Я посмотрела на нее. Была ли биологическая дочь Алисы глубоко больным человеком или просто ребенком непростой судьбы, рожденным на полудикой планете, не знаю. Воспитание Агаты сыграло с ней злую шутку, собственные необычные способности, а может и пребывание в восстановителе пагубно сказались на разуме. Я уже не была так уверена в том, стоит ли принимать рассказанное ею всерьез. Но и доверять куклам у меня тоже не было никакого желания. Однажды они предали меня. Что мешает им повторить?
— Бат, ты ведь прекрасно знаешь, мы никогда не причиняли людям зла намеренно. Обещаем, что никого не будем удерживать насильно.
— Не смеши меня, Алиса, — внезапно превратившись в ледяную, сдержанную статую, холодно произнесла Бат, — все эти годы вы прилагали максимум усилий, чтобы люди не представляли истинное положение дел, ничего не знали о вас ни здесь, ни за пределами Капао. А теперь, ты планируешь показать торговцам святая святых? И обещаешь им безопасность и ненасилие? Интересно, каким образом ты собираешься сдержать слово? Ведь стоит им открыть рты в неподходящее время и не том месте, как сюда прилетят толпы пиратов с разрушителями, чувствующих исходящий от вас запах денег.
— Мы не так уж беззащитны. — Алиса посмотрела на Ингирит и резко замолчала. Та мягко сказала:
— Мне надоело.
В тот же миг Алиса поднесла руку к губам, и я увидела трубку, похожую на ту, какой Бат открывала проход в силовом поле. А потом…
Их реакции настолько превосходили человеческие, что даже те чудеса, которые мы видели в исполнении Бат, показались мне замедленными кадрами. Куклы окружили нас мгновенно. Я и представить не могла, что мой организм когда-нибудь будет на такое способен.
Бат молча кусала губы. Я вдруг поняла, что все это время она ждала этого. Чтобы показать нам, чужакам — куклам нельзя верить. Я снова ошиблась в ней.
Ингирит выглядела спокойной, а Алиса грустной. Она жестом показала на выход из поселка:
— Пожалуйста, не заставляйте нас применять внушение. Мы не хотим никому причинять вреда. Пусть Марта останется с Бат и Донатом. Мы просим лишь троих следовать за нами. Помощник капитана Бус, подайте пример вашим людям. Я даю слово, ни с вами, ни с ними ничего не случиться.
Я обернулась к Бат. Ее губы беззвучно шептали мне — помни, что я говорила.
Отвернувшись, я последовала за Гаем и Бусом, надеясь, что мы достаточно близко подошли к пониманию истинных причин происходящего. Включая мое прошлое.
Все куклы двигались легко и изящно, но шаг их при этом оставался стремительным. Ингирит и Алиса возглавляли их.
Алиса, вдруг, словно почувствовала что-то и поглядела на меня. Я не сумела разгадать ее взгляд, но она не выглядела счастливой. В глазах морока, так пугающе похожего на меня, стояла печаль одиночества. Каково это, проводить годы в ожидании, преданной, любящей беззаветно, глубоко и раз за разом быть отвергнутой самым дорогим существом? Наверное, только Бат смогла бы ее понять. Какие бы грехи не висели на Агате, какие бы злодеяния не совершила эта незнакомая мне женщина, Алиса простила бы ее. И Бат простила бы. Потому что их любовь не имела границ.
Меня испугало это откровение.
Мы шли вдоль линии прибоя. Мороки держали уважительную дистанцию, но не давали нам забыть о навязанной причине путешествия своим присутствием. Такое странное ощущение, находиться среди подобных и ощущать себя настолько чуждой им. Я видела, как тонко куклы чувствуют друг друга, но была отрезана от их семейного единства, словно стояла за прозрачной стеной. Они посматривали на меня, изучая, но я не смогла прочесть на их лицах эмоций или догадаться, о чем они думают.
А когда Бус коснулся моей руки, не нужно было гадать, чтобы понять, что это значит. Он пытался подбодрить меня, вселить уверенность. Наклонился и быстро зашептал:
— Все будет хорошо. Я не оставлю тебя, не волнуйся. Ты же помнишь, что я сказал?
Я кивнула. Мог ли он выполнить обещание? Они же такие слабые, хрупкие эти люди. Теперь я понимала, какой стану через десять-пятнадцать лет. Но…
Алиса остановилась и повернулась к нам:
— Наденьте респираторы, пожалуйста, — попросила она, — пока мы не прибудем в безопасную зону, вам лучше не снимать их. Табат, пока тоже.
Мы послушно выполнили ее приказ. Я не очень-то понимала, куда куклы ведут нас. Неужели снова предстоит марш-бросок через джунгли? Не слишком радостная перспектива. Я посмотрела на Гая и Буса. Оба сосредоточенно хмурились, видимо, думали о том же. А вот мороки безмятежностью могли спорить со звездным небом. Никакого напряжения, спокойствие и расслабленность. Мне снова показалось, что они как-то общаются между собой, но я по-прежнему не могла понять, как именно. Без слов и жестов. Может мысленно? Я слышала от Сневедовича, что такое возможно, но сама не видела ни разу.
Значит, впереди джунгли. Огромное, яркое, живое пространство, наполненное цветом и ядом. Ингирит стояла и молча ждала, пока мы подойдем к кромке леса.
Потом с легкой вопрошающей интонацией обратилась к Бусу:
— Ждете объяснений, помощник капитана?
Мне казалось, она специально проверяет его выдержку. Но зачем?
Он пожал плечами:
— Это возможно?
— Да. Мы не враги вам, повторяю.
— Тут все так говорят, — с досадой заметил Бус, — но я уже не так уверен. Объясните?
— Вы думаете, мы пойдем через лес?
— Я предполагал, у вас будет челнок.
Ингирит улыбнулась:
— Я хочу показать вам, что мы ничего не боимся больше. Я говорила правду. Наши технологии позволяют нам жить спокойно. Смотрите прямо перед собой.
Мы последовали ее просьбе и увидели, как участок леса подергивается странной рябью, а затем как будто растворяется в воздухе, открывая лежащий на земле серебристо-белый шар диаметром около трех метров.
— Ваши технологии позволяют создавать отражающие поля? — Удивленно, с ноткой уважения в голосе, спросил Бус.
Ингирит молча улыбнулась. Глянцевитая поверхность шара выглядела подвижной, как капля воды, отражающей падающий свет, листву, передающей все блики и тени. Алиса снова обратилась к нам:
— Когда откроется проход, вам следует по одному войти в него. Вы можете испытать кратковременный дискомфорт, головокружение или тошноту. Эти симптомы быстро проходят.
— Когда откроется проход, вам следует по одному войти в него. Вы можете испытать кратковременный дискомфорт, головокружение или тошноту. Эти симптомы быстро проходят.
— Так это не челнок? — Бус выглядел уже не удивленным, а потрясенным, — не хотите ли вы сказать, что это телепортатор? Разве такое возможно? А как же огромные затраты энергии и прочее невозможное…
Он растерянно замолчал, так как именно в эту минуту, шар раскололся. Между двух его половин висела плотная темнота и ничего больше. Ингирит сделала приглашающий жест:
— Вы же не боитесь, помощник капитана? — Со смешком произнесла она. Я мгновенно преисполнилась к ней горячей ненавистью. Нет ничего хуже подобных слов перед шагом в неизвестность. Все, что случалось со мной плохого, начиналось с похожих фраз, маскирующих истинное значение ситуации.
Я вышла вперед и прежде, чем они успели еще хоть что-то сказать друг другу, направилась к шару. Его пульсирующая темнота пугала меня. По-настоящему, до внутренней дрожи и мучительных судорог в желудке. Но я больше не могла делать вид, что мир вокруг нормален. Хотела поставить точку. И хотела знать, что меня ждет.
Широко распахнув глаза, я шагнула в темноту. А затем, сделав по инерции несколько шагов, остановилась. Я находилась в отсеке. В квадратном помещении среднего размера, с окнами, дверью. В электронных книгах такие еще называли комнатами. И пока осматривалась, несколько оторопевшая от несовпадения ожидаемого с увиденным, сквозь большое, от пола до потолка, зеркало, висевшее на стене позади меня, стали выходить мои спутники, а за ними и мороки. Только тогда я сообразила, что это вовсе не зеркало, да и в комнате больше нет ничего напоминающего жилой отсек.
Бус подошел ко мне, стащил респиратор, щурясь и моргая, Гай ошалело оглядывался. Мороки один за другим неслышно исчезали за дверью, пока в комнате не остались лишь мы и Ингирит с Алисой.
— Пришло время, Табат, — мягко сказала Ингирит.
— Время чего? — настороженно встрял Бус.
— Узнать Табат историю ее появления, помощник капитана, — ласково улыбнулась Ингирит и одним ударом отправила его в нокаут.
23 глава Восстановитель
Я мрачно посмотрела на лежащих товарищей, но когда подняла взгляд на Ингирит, лицо мое, кроме недоумения, ничего не выражало.
Она мягко, убеждающее произнесла:
— Поверь, для них так лучше. Я не могу ввязывать людей в этот этап твоей жизни. То, что ты должна узнать, их не касается.
— А нельзя было просто сказать им об этом? Попросить подождать? Вы же пообещали, что не причините людям вреда!
— И сдержим слово.
Доверия ее слова больше не вызывали. Ну, а как поступить, если жизнь Гая и Буса зависит от принятых мной решений и действий?
— Я нужна вам?
Ингирит и Алиса стояли неподвижно, как каменные статуи, и равнодушно изучали меня взглядами. Наконец, Ингирит позволила себе легкую улыбку:
— Да.
— В таком случае, требую гарантий безопасности для моей семьи.
Впервые, в голосе морока проскользнули нотки недовольства:
— Они не твоя семья.
— Вы тоже.
Я позволила себе то, о чем раньше не могла и помыслить. Открытый вызов. Алиса подошла ко мне и крепко взяла за руку. У нее была железная хватка. За последние месяцы я как-то начала отвыкать от физической боли, поэтому остро почувствовала, какой силой обладают взрослые куклы. Куда там Сневедовичу с его оплеухами. При желании, Алиса, не поморщившись, смогла бы оторвать руку или любую другую часть моего тела.
— Послушай, Табат, — сухо сказала она, — о людях позаботятся. Они только навредили бы тебе и себе, потому что непременно начали сопротивляться. Мы достаточно знаем о человеческих привычках. А так, очнутся на побережье с головной болью, рядом со своим челноком.
Я смотрела на нее со злостью и разочарованием:
— Ты думаешь, Бус и Гай сядут в челнок и просто улетят? Оставят здесь меня, Марту и Марата? И ты говоришь, что разбираешься в людях?
— У них не будет выбора. Внушение это действенный метод.
— Значит, Бат говорила правду. Она — не вы!
Алиса потянула меня за руку:
— Идем. Мы должны показать и рассказать, как все было. Ты ведь хочешь остаться с нами, и никакого одиночества больше. Отпусти, пусть люди идут своим путем, а мы будем двигаться своим.
Я сопротивлялась, но морок легко волокла меня за собой по направлению к двери. Уверенность, что как только она закроется за нами, я навсегда потеряю связь с людьми, беспомощно лежащими на полу, наполняла яростью и гневом:
— Отпусти меня! — Выкрикнула я, с силой отталкивая ее. Куда там. Алиса сжала запястье сильнее и дернула. Я повалилась на пол, упираясь ногами, стала цепляться пальцами. Боль в вывернутой руке становилась сильнее, переходя из разряда тупо ноющей в ощутимую. Но…что такое боль?
— Прекрати, Алиса, — раздался спокойный голос Ингирит.
Морок резко отпустила меня и привалилась к стене, словно ее тоже обессилила схватка. Дрожа, я села и подтянула колени к груди.
— Табат, — ровно продолжила Ингирит, — люди природой созданы сверхэгоистичными. Это их способ выживания. Они верят лишь тем, кто похож на них внешне. Чувство доверия по «крови». Сначала — принадлежность к одной нации, потом — планете, а теперь — расе. Ты никогда не станешь для них «своей». Поверь.
— Вы ничем не лучше.
Ингирит кивнула:
— Хорошо, Табат. Хочешь, чтобы люди остались частью твоей жизни?
— Да.
Она подошла ко мне и протянула руку:
— Я не могу позволить им увидеть наши лаборатории. Но через два часа ты вернешься сюда, в комнату, если к тому моменту не передумаешь. Пусть это устное соглашение станет жестом взаимного доверия. Я заинтересована в тебе больше, чем ты во мне, это правда. Устроит?
Вместо ответа я приняла ее руку.
Что мне было делать? Сопротивляться? Безоглядные прыжки в пустоту свойственные людям частенько приводят к печальным результатом. Бессмысленность жертвы не прельщала меня, я мыслила рационально.
— Идем же, — повторила Ингирит. В ее жестах не было угрозы, лишь вежливое приглашение, а прикосновение, вопреки ожиданиям, оказалось ласковым, заботливым. Когда она отпустила мою руку, ощущение тепла не исчезло, а наоборот, словно разрослось в груди. Эмоции Ингирит! Вот, что я почувствовала. Она окутывала ими, избегая слов, не используя мимику или жесты, и окружала меня бархатистой нежностью ощущений. Называлось ли эта способность эмпатией или же интуитивной восприимчивостью, все равно. Морок повернулась к двери, открыла ее и вышла. Я, словно под гипнозом, двинулась за ней.
Мы снова оказались в джунглях. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Я испуганно посмотрела Ингирит, ведь на мне уже не было респиратора, но она легонько покачала головой и усилила ощущение безопасности. Каким образом древняя (а я совершенно уверилась в этом факте) кукла сумела разблокировать мое «шестое» чувство, дающее возможность столь полно воспринимать эмоциональное состояние других? Зачем зло дразнила меня, позволяя немым зрителем окунуться в подлинный мир кукол, если позже намеривалась изгнать?
Ингирит шла на полшага — шаг впереди, а Алиса наравне со мной. Из любопытства, я мысленно потянулась к ней и сразу же ощутила темную, иссушающую печаль. Если раньше безупречные куклы выглядели равнодушно чужими, то теперь я снова сомневалась, такие ли мы разные?
Меня окружали миражи…
Даже местность, которую я приняла за лес, оказалась обманкой. На самом деле здесь и было их сердце, их колыбель. Город, слившийся воедино с природой Капао, существующий в многолетнем симбиозе с ней. Один или один из многих, не знаю.
Его дикое величие покоряло. И что за технологии куклы использовали при его строительстве или, правильнее сказать, при выращивании? Настоящее биомеханическое чудо. Гроздья зданий переливались на солнце полупрозрачными пузырями; гибкие сплетения хрустальных трубок шпилей и прозрачных окон переходов простирались на сотни метров; кристаллы оснований башен, вросшие в землю, органично сливались с флорой Капао, а над головой эти диковинные сооружения венчались ракушками разноцветных крыш. Тоннели из волокон и коридоры из искусственных лоз, сияющие многочисленными гранями наросты и нежные, трепещущие паутинные листья. Гигантские стебли срастались с полупрозрачными конструкциями, и порой, было неясно, что возникало перед глазами — цветок с Капао или искусная подделка на него. Я видела вьюнки, ползущие вверх по опорам стволов и увенчанные бутонами черных роз, размером с человеческую голову, не меньше, и поляны, изумляющие неистовой окраской растений, с мясистыми, пупырчатыми листьями; мелко подрагивающими, сворачивающимися в толстые спирали, стоило лишь наступить на землю в опасной близости от них. Алые, сиреневые, розовые и бледно желтые шары, пушистыми гроздьями облепляли ороговевшие пластины деревьев, с которых на жгутах спускались темно-синие звездочки редких листьев и соцветья, скорее похожие на клочковатую вату, нежели цветы.