Женщина в одежде из кошачьего меха тронула струны, и нити разноцветного огня в ответ на касание зарыдали. Сидящая на деревянном троне поморщилась и сухо кивнула, паук на прялке переступил лапами.
– А сам чем займешься? – проговорил названный Светоносным.
– Мы с Громовым Соколом будем готовиться к бою. Ведь если дело дойдет до схватки, то кто встанет рядом с нами? Разве что Волк Бездны. Придется прервать сон драконов.
– Может быть, отправим гонца? К тому, кто поставил нас хранить этот мир? – спросила женщина с серпом.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – воин покачал головой. – Или мы настолько ослабели, что не сможем справиться с ситуацией?
– Сможем! – вскинул голову явившийся первым мужчина, и голос его породил под куполом ревущее эхо.
– Сможем! – повторил хозяин янтарного диска.
– Кроме того, мы просто не знаем, где и как его искать, – совсем по-человечески вздохнул Громовой Сокол. – Ты прекрасно знаешь, что мы всемогущи лишь внутри этих стен, а за ними…
Он повел рукой, и картина бездны задвигалось. Одно из «яиц» резко приблизилось, словно раскрылось. Стал виден плоский «желток» Алиона, и высоко над ним – горящий белым огнем прекрасный замок, в самом большом помещении которого замерли шесть фигур…
– Ну все, договорились? – явившийся первым снова обратился белым аистом. – Тогда пора расстаться. Надеюсь, что в следующий раз мы встретимся, чтобы уничтожить чужака.
Он пропал, растворился в порыве ветра. Вспышка огня поглотила Светоносного, женщина с прялкой просто исчезла. Темный плащ окутал хозяйку серпа, и улетучился вместе с ней. Прекрасноголосая топнула ножкой и провалилась сквозь пол, ринулась вниз, к Алиону. Последним ушел Громовой Сокол – он превратился в пучок из молний, унесся к потолку и там сгинул.
Окруженный небесами чертог опустел.
Часть 2. Пыль.
Глава 7. Тень мага.
Весть, разошедшаяся Путями Воды, облетела Великий лес за считанные дни. Младшие маги, живущие в каждом стволе, в каждой ветви, услышали ее и передали вождям. Ну а те не осмелились противоречить обладателям Цвета и Жезла, истинным правителям альтаро.
И на следующий день восемь молодых воинов покинули родные селения. Лучшие кони помчали их на юго-запад, в «гнилые» леса. И сегодня гонцы прибыли к месту сбора – маленькой поляне, окруженной темно-бурыми стволами пробковых деревьев и утыканной белыми цветочками бердянника.
В самом ее центре ждал маг в алой одежде, с мечом на поясе, и глаза его были мрачнее грозовой ночи.
– Вижу, что прибыли все, – сказал он, когда последний из воинов спешился. – Рад, что никто не опоздал.
Лотис тал-Лотис Белая Кость, принадлежащий к пятой ветви ствола Алого Заката, покосился на соседей и подумал, что никогда не видел столь малорослой компании. Тут собрались альтаро, едва достигающие шести локтей – карлики по меркам обитателей Великого леса.
И понятно, что призвали таких не случайно.
– Смотрите, – сказал маг, отвлекая от размышлений, поднял руку с коротким и блестящим, точно отполированным жезлом.
Не успевшие испариться капли росы начали подниматься в воздух и слетаться в одно место. Через несколько мгновений над травой повисло клубящееся облако, похожее на рой из множества прозрачных мошек. Маг щелкнул пальцами, и радужные переливы исчезли, вместо них появилось лицо.
Человеческое лицо с серыми глазами, прямым носом и родинкой на щеке.
– Несколько дней назад, – голос мага звучал напряженно, – этот олдаг вошел в Вечный лес и ухитрился выйти оттуда. Кроме того, он вынес оттуда некий предмет, тысячи лет назад изготовленный одним из магов народа, от которого не осталось даже имени…
Лотис подумал, что начало достаточно пакостное, но внешне сохранил полную невозмутимость.
Немногие безумцы из альтаро забредали в Вечный лес, единицы возвращались в здравом рассудке. И кое-что они рассказывали – о том, что в глубине смертоносной чащи лежат развалины городов, возведенных не йотунами и не троллями, бывшими хозяевами этих мест до эльфов. Говорили о призраках, о чудовищах, о гнездящейся в руинах дикой и смертоносной магии, о жутких видениях.
О том, кто построил селения в золотолиственных дебрях, можно было только гадать. Немногие уцелевшие летописи Старых народов ничего не говорили по этому поводу, боги молчали. Но маги альтаро сходились в одном – из Вечного леса ничего хорошего явиться не может.
– Что именно он вынес, мы не знаем, но вот что произошло на границе десять дней назад, – лицо исчезло, в облаке капель замелькали картинки: зеленое кружение Дубового Вихря, рвущиеся через него всадники, и падающие на землю листья, мертвые и серые, будто схваченные морозом…
Кое-кто из молодых воинов не удержался, издал удивленное восклицание. Лотис только головой покачал.
– Еще месяц назад я бы сказал, что такое невозможно, – маг дернул рукой, и облако крошечным дождиком пролилось в траву, – но вы все видели сами. Олдаг разбудил настолько древнюю магию, что даже Анналы Корня о них не упоминают. А все мы помним первое пророчество Вилтана Пространного…
Вилтан, один из могущественнейших магов альтаро, жил еще до Войн Пламени, более шести тысячелетий назад. Но оставленная им книга предсказаний переписывалась раз за разом. И новые поколения эльфов со страхом видели, как сбываются ее записи – приход людей, Драконья Ярость, появление гиппаров из глубин моря, раздоры между стволами…
Но начинало книгу пророчество, касающееся Древнего Льда и того, кто его разбудит. Выглядело оно крайне непонятным. В десяти небрежно зарифмованных строчках упоминалась падение равновесия, гибель мира, вестники извне и живой огонь, способный усмирить лед.
По спине Лотиса побежал неприятный холодок – неужели маг имеет в виду, что это предсказание начало сбываться?
– Вы видели достаточно, дабы понять, что именно вам предстоит, – негромко проговорил обладатель алого Цвета, – я… даже не я, а весь Великий лес в моем лице приказывает вам отправиться в земли людей и убить этого человека. От уже совершенного им пошатнулось равновесие, на котором держится Алион. Что дальше? Неисчислимые беды обрушатся на наш мир, если проснувшаяся древняя магия не будет усмирена…
– Старший, вы хотите противодействовать пророчеству? – подал голос один из воинов и маг даже не подумал осудить его за дерзость.
– Ты видишь другой выход? Безропотно сложить руки и ждать смерти? – спросил он. – Одно из предсказаний Вилтана не сбылось благодаря тому, что тысячу лет назад мы помогли людям и гномам уничтожить тиренов. Так почему бы нам ни попытаться сделать лживым другое его пророчество?
Он обвел взглядом стоящих в ряд воинов, и те один за другим опустили глаза, показывая смирение перед волей старшего.
– Я вижу, вы поняли, – кивнул маг. – Перейдем к деталям. Человек знает о нашей враждебности, и подобраться к нему будет непросто. Поэтому вы должны из альтаро превратиться в людей. Я знаю, что это неприятно, но лишь такая маскировка позволит избежать лишнего внимания.
Лотис почувствовал отвращение. Стать человеком, пусть только внешне и на короткое время – что может быть омерзительнее?
– Людскую одежду и лошадей вы получите на границе, перед тем, как выехать в Альгейн. Язык людей вы все знаете в совершенстве. Но этого мало, мне придется наложить на вас искажающие чары. Они не обманут настоящего мага, но наш враг всего лишь слепое орудие колдовских сил, и не более.
Обладатель алого Цвета поднял руки, и ясное небо над поляной потемнело. Между стволами поплыли пряди густеющего тумана. Быстро закрыли солнце, заморосил дождик, капли потекли по лицам воинов, заблестели в волосах.
Послушная воле мага вода, в виде мельчайших частичек рассеянная в воздухе, собиралась в одном месте. Тонким слоем окутывала головы молодых эльфов, меняя очертания лиц, форму ушей и подбородков…
Перед глазами Лотиса все помутилось. Он ощутил, как влага течет по лбу, щекочет кожу под волосами. А затем моргнул и обнаружил, что туман и дождь пропали без следа, а вместе с ними исчезли и восемь воинов-альтаро. Вместо них на поляне обнаружилось такое же число обыкновенных людей. Благородная чернота волос сменилась русыми, рыжими и белыми кудрями, зеленые глаза стали серыми, голубыми или карими, лица округлились и оплыли.
Лотис мог догадаться, как изменился он сам.
– Искажающие чары нужно все время поддерживать, – сказал маг, – и для этого, а также для поиска следов с вами отправляется мой ученик, Аллоэн тар-Удланд Осиновый Лист.
И он поднял руку, указывая на рыжего веснушчатого «человека» со знаками ствола Падающих Звезд на пряжке ремня.
И он поднял руку, указывая на рыжего веснушчатого «человека» со знаками ствола Падающих Звезд на пряжке ремня.
– А старшим будет третий сын вождя второй ветви ствола Высокой Радуги Саен тар-Тиррин Волчий Клык.
Младший сын вождя клана прятался под обличьем русоволосого толстяка с носом-репкой.
– Отправляйтесь, и да пребудут с вами великие боги, – обладатель алого Цвета сделал благословляющий жест. Молодые эльфы поклонились и зашагали к краю поляны, где ждали кони.
Прозвучал и стих топот копыт. Маг остался один.
День за днем Олен и Саттия проводили в седлах. Ночевали на постоялых дворах, иногда просто в лесу. Случившаяся в Гедене ссора была забыта, они вновь общались, как ни в чем не бывало.
В первом же крупном городке девушка повела спутника по лавкам. После этого похода Олен перестал напоминать крестьянина. Он получил бежевый колет с высоким воротником, новые штаны, широкий пояс, подходящий для того, чтобы носить меч, а также длинный плащ на случай дождливой погоды. Плащ отправился в седельную сумку, зато ледяной клинок перекочевал на законное место и теперь гордо висел на виду, давая понять, что с его хозяином шутки плохи. Старую одежду, грязную и кое-где порванную, пришлось выбросить.
На привалах Саттия учила Олена управляться с клинком. Нередко она приходила в отчаяние, когда ученик оказывался неспособен повторить самое простое движение. Но едва дело доходило до схватки, то девушке оставалось только отбиваться, уходить от сильных и точных ударов.
Когда Олен не задумывался, все получалось само собой, быстро и ловко. Но при всякой попытке осмыслить собственные действия меч переставал слушаться. Но, несмотря на это, Рендалл потихоньку учился и больше не выглядел с оружием в руках растерянным недотепой.
Видения случались несколько раз, части ночами, и были не такими яркими, как первые. Но после них Олен просыпался с судорожно бьющимся сердцем и долго не мог снова уснуть.
Пару раз, когда ночевали в диких местах, к стоянке выходил Рыжий. Щурил золотые глаза, глядя в огонь костра, подставлял живот и голову для почесывания, не отказывался от мяса. Но к утру исчезал, чтобы через несколько дней появиться вновь. Выглядел кот довольным и сытым, несмотря на то, что от привычных охотничьих угодий забрался далековато. Казалось, что оцилан получает удовольствие, путешествуя рядом с людьми.
Олен не стал рассказывать Саттии о том, что заметил зверя на стрельбище во время турнира. Подумал, что девушка не поверит или расстроится из-за того, что победа ее оказалась не совсем честной. Багровый «лишай» с лица сошел без следа, как и обещала ведьма, и Рендалл надеялся, что ему больше не придется доставать из сумки заветный горшочек.
О родителях, невесте и родном доме вспоминал с неизменной печалью. Но желание вернуть прошлое, размеренное безмятежное существование в глухой деревушке понемногу слабело. Новая жизнь, начавшаяся так неприятно, была куда интереснее, хотя и много опаснее.
На третий день пути на северном горизонте повисло не желающее двигаться и таять облачко. Еще через пару дней оно выросло, превратилось в сияющий ледяной оторочкой горный хребет. Стали различимы шершавые языки осыпей, острые, будто заточенные пики, темные линии глубоких расщелин и торчащие из склонов толстые башни.
Льдистые горы укрывали под собой государство черных гномов. Но большие города подземных жителей лежали, как рассказала Саттия, дальше к северу, а тут, на южных отрогах располагались сторожевые посты.
К вечеру пятого дня осталась позади граница, и путешественники въехали в пределы герцогства Гавария. Потянулись гряды холмов, густые леса, перемежающиеся деревнями в десяток дворов или занимающими возвышенности замками. Часто стали встречаться обозы, ведомые хмурыми гномами. Топоры на их поясах выглядели совсем не украшением.
Еще через пять дней путешественники достигли Гюнхена.
– Мы приехали, – заметила Саттия, прикладывая ладошку ко лбу, чтобы защитить глаза от яркого солнца.
Олен давно понял, что в остроте зрения со спутницей спорить не может, поэтому не стал вглядываться, а просто спросил:
– Сколько еще?
– Мили три. Вон видишь, там над лесом поднимаются башни?
– Честно говоря, нет.
Он разглядел башни, только когда они проехали густой сосновый бор и выбрались на вершину очередного холма. Открылась река, широкая и спокойная, зелень заливных лугов и домики предместья, над которыми поднималась стена, недружелюбная, как сборщик налогов.
Над ней виднелась еще одна, из черного камня, принадлежащая замку. Реяли на ветру ало-золотые флаги герцогства, доносился грохот колеса стоящей выше по течению мельницы.
– Какой большой, клянусь Селитой, – удивленно заметил Олен и подергал себя за мочку уха.
– Его называют городом трех мостов, – улыбнулась Саттия. – Там, внутри, Хен впадает в Лану и дальше на юг течет единый поток. Реки делят город на три части.
– Ты здесь бывала?
– Давно, – девушка чуть заметно нахмурилась, и Олен решил больше вопросов не задавать.
Они въехали в предместье, потянулись кривые и узкие улочки, покосившиеся хибарки. Заплескали под копытами лужи, оставшиеся после ночного дождя. Собаки, дремлющие в тени заборов, проявили некоторые признаки жизни, чтобы глянуть на проезжих.
Стена надвинулась, нависла над головой, стало видно, насколько она высока. Олен различил трещины, сколотые зубцы, увидел стоящих на башне воинов. Потом открылись ворота и выезжающий из них обоз.
– О нет. Только не это, корни и листья, – пробормотала Саттия сквозь зубы.
Олен изумленно заморгал, пытаясь понять, в чем дело. И тут всадник, едущий впереди телег, повернул коня и двинулся наперерез двум путникам. Он оказался эльфом, судя по одежде – из Ланийской марки, и глаза его, зеленые, точно молодая трава, пылали гневом.
– Хэй куэ вер… – проговорил эльф, раздувая ноздри. – Саттия тар-Ролан! Ту…[2]
– Си, сой йо. И куэ?[3] – девушка гордо выпятила подбородок и перешла на людской язык. – И вообще, говори так, чтобы мой спутник тебя понимал!
– А то, что как друг твоего отца, я должен отвести тебя домой! – эльф побагровел, в голосе его появились визгливые нотки. – Ты хоть понимаешь, наглая девчонка, что ты устроила, сбежав из дома?
– Сделала то, что хочу.
– То, что хочешь!? Ты хоть на мгновение задумывалась о том, каково твоим родителям!? Вижу, что нет! Мало того, что преступила волю отца и матери, так еще и мужика себе подцепила! Бродягу с большой дороги! – и орущий эльф метнул на Олена полный злобы взгляд.
– А ну заткнись! – рявкнула Саттия так, что каурый жеребец, за привычку хватать хозяина за руку зубами получивший кличку Кусака, испуганно присел на задние ноги. – Друг родителей нашелся! Орешь, точно базарная торговка, так что по всему Гюнхену слышно!
Из-за заборов соседних домов начали появляться головы жителей, привлеченных воплями. Стражники у ворот бросили игру в кости и выставили из-под высоких шлемов уши. Большая черная ворона закружилась над спорщиками, решив, что где крики, там и бой, а затем и труп, которым при удаче можно будет закусить.
Эльф огляделся и заскрипел зубами. Подъехал чуть ближе и заговорил куда тише, чем раньше:
– Выполняя долг друга, я должен связать тебя и отвезти родителям, чтобы они хорошенько выпороли блудную дочь. А этому молодцу, – Олену достался еще один сердитый взгляд, – снять голову с плеч.
– А не пошел бы ты подальше, – буркнул Рендалл неприязненно, – пока морда цела. Или хочешь попробовать моих кулаков?
– Тихо! – Саттия двинула лошадь вперед и оказалась между мужчинами. – И ты, Мохлуин, заткнись! – эльф побагровел еще больше, приоткрыл рот, но девушка не дала ему и слова сказать. – Я сама решаю, как жить, что делать и с кем путешествовать! И обещаю, что вы обо мне еще услышите! Узнаете, чего я на самом деле стою, и что ничуть не хуже вас, чистокровных!
– Ах ты, мерзавка… ах ты… – просипел эльф.
– Привет родителям. Поехали!
Саттия гордо выпрямилась в седле и толкнула кобылу пятками в бока. Та не спеша потрусила к воротам. Олен поехал следом, Мохлуин разразился тирадой на языке эльфов, судя по эмоциональной насыщенности и по тому, как побагровели уши девушки, очень неприличной.
Заскрипели, сдвигаясь с места, повозки, обоз потащился дальше.
– Что за тип? – буркнул Олен, нагнав спутницу.
– Старый знакомый. И больше ни слова о нем, корни и листья, иначе я разозлюсь по-настоящему!
Они подъехали к воротам. Один из стражников, самый дородный, откашлялся и подошел ближе. Стал виден герб на тунике – на красном поле золотой медведь с черной алебардой в руке и того же цвета короной на голове.
– День добрый, мессана и мессен, – проговорил стражник. – Зело рад приветствовать вас при въезде в славный герцогский город Гюнхен. Соблаговолите всенепременно заплатить пошлину.