Когда вода в ведре закончилась, купец распрямился, звонко шлепнул себя по пузу и тут заметил Олена.
– А я уж думал, что ты примерещился мне вчера, – сказал он и повернулся к мальчишке, – принеси полотенце и заодно скажи, чтобы готовили завтрак. А вас, значит, трое? Да?
– Я умею владеть мечом, – сказал Олен, надеясь, что похмелье помешает хозяину обоза увидеть неискусную ложь, – а мои спутники…
Дверь постоялого двора скрипнула и глаза купца, сегодня не красные, а светло-карие, повернулись в ее сторону.
– Трое? – купец задумчиво поскреб щеку, где в темной щетине выделялись седые волоски. – Ну, с девкой все понятно. Но я ни за что не поверю, что этот рыжий молодец держал в руках что-то тяжелее ножа.
Олен повернулся – на крыльце стояла Саттия с мечом у пояса и луком в руках, из-за ее плеча выглядывал растерянно моргающий Бенеш.
– А его никто и не имел в виду, – уверенно и громко сказала девушка.
– А кто же третий?
– Он, – изящная рука поднялась, указывая на окно их комнаты, из которого, щурясь, выбирался Рыжий.
– Кот? И какой от него толк? – купец улыбнулся, но пригляделся к оцилану, и улыбка сошла с его лица.
– Он не худший сторож, чем собака, – заявила Саттия. – А в бою страшен. Если не верите, то можно устроить проверку – выставить против него человека с мечом и в кольчуге.
Рыжий мягко спрыгнул на землю, потянулся. Небрежно выпустил и убрал когти, зевнул, показав острые белые клыки. В золотых глазах мелькнули и погасли насмешливые искорки.
– Ну, если он у вас обученный… – купец обвел всех троих взглядом. – За кормежку и один безарионский цехин в день я готов вас взять. Как говорится, в голодный год и воробей за курицу сойдет. Но когда мои ребята придут в себя, не обессудьте…
И он развел руками.
– Идет, – быстро сказал Олен, заметив, как нахмурилась Саттия, собираясь спорить.
– Ну и отлично, – кивнул купец. – Тогда после завтрака и отправимся. Угощение, так и быть, за мой счет.
– Могли бы и на два цехина сторговаться, – буркнула девушка, когда он скрылся внутри постоялого двора. Повернувшись к Рыжему, добавила: – не вздумай пропасть надолго!
Кот обиженно мяукнул и побежал куда-то за конюшню.
Позавтракали быстро, и купец, велевший называть себя Анером, поставил на уши весь постоялый двор. Из комнат явились бледные, изможденные возчики и шатающиеся на ветру охранники. На Олена и Саттию они поглядели с удивлением, на Бенеша с явным недоумением. Принялись ржать выводимые из конюшни лошади, заскрипели телеги. Не успело солнце как следует разогреться, как обоз выбрался на главную площадь селения.
Олен ехал впереди колонны, сразу за Анером, а рядом с ним бежал гордый и суровый Рыжий. Саттия и Бенеш замыкали колонну, и девушка держала наготове лук с натянутой тетивой, а колчан болтался на боку.
– Поедем быстро, – сказал купец, когда площадь с храмом и двумя постоялыми дворами осталась позади. – И так сколько времени потеряли? Если повезет, то сегодня до границы Гедока доберемся.
Олен кивнул – его такой вариант более чем устраивал.
Селение, где ночевали, пропало из виду. Потянулся лес, густой и нехоженый, но не такой болотистый, как дальше к северу. Довольно быстро попался встречный обоз, второй – мили через две, на переправе через узкую, но глубокую речку, расположенную на дне темного оврага, где даже солнечным днем царил полумрак. Когда проезжали по мосту из подгнивших, поросших мохом бревен, Олен глянул вниз и увидел в темной воде золотистые силуэты рыб.
Телеги катились резво, возницы не давали лошадям скучать. Низины сменялись холмами, дубовые рощи, напоминающие о Засеке – сосновыми борами. Рыжий пропадал в зарослях, шарил по кустам, пугая птиц, затем возвращался. Олен изо всех сил изображал бдительного охранника. Грозно таращился по сторонам, якобы высматривая опасность, руку не убирал далеко от меча.
Анер мучился от похмелья и зноя, скрипел зубами, но терпел. Часто и жадно пил из висящего у седла меха, смачивал лицо. Охранники, ехавшие лежа на телегах, то и дело по одному, по двое соскакивали и убегали в лес. Не отставали от них мрачные возчики. Возвращались быстро, но еще более зеленые, чем раньше.
Обоз не остановился даже в самое жаркое время, когда солнце повисло прямо над головами, а тень, как показалось, исчезла даже из-под густых деревьев. Проехали замок, лежащую около него деревню, а еще примерно мили через две показалась граница двух графств.
Дорогу перегораживала хитрая конструкция из двух пар козел, толстого бревна, лежащего на них, и веревки с грузом на конце. Около козел, лежа прямо на земле, дремали стражники в желто-синих гербовых туниках Гедока.
При виде обоза они повскакали на ноги, в руках появились короткие бердыши.
– А в засадах еще лучники сидят, – Анер мрачно сплюнул на землю. – Эх, как любит местный граф деньги…
– Доброй дороги, милостивые мессены, – изрек один из стражников, на чей шлем было накручено что-то, напоминающее очень долго бывшую в употреблении половую тряпку. – Приветствуем вас на границе привольного Гедока. Извольте заплатить пошлину – по три кроны с телеги, и по одному – с человека.
Купец заскрипел зубами, но полез в висящий у пояса кошель.
– А куда пойдут деньги? – спросил Олен, разглядывая лица стражников, выражающие утомление от жары.
– На то, чтобы защищать вас от разбойников, – наставительно ответил хозяин «половой тряпки».
Анер расплатился. Предводитель стражников махнул рукой, двое его подопечных подскочили к конструкции, потянули за веревку. Бревно качнулось и неожиданно легко поднялось. Олен пришпорил Кусаку и первым проехал мимо гедокских вояк. Закрутились колеса телег.
– От разбойников, как же, – пробормотал купец и сплюнул еще раз, – на пропой всякой швали, что местный граф нанимает на случай войны с Безарионом. А грабители в лесах жируют, клянусь печенкой Аркуда! Их тут столько, что между собой за удобные места дерутся.
Олен поежился, подумал, что если это правда, то придется махать мечом целый день. Но вопреки мрачному прогнозу, до самого вечера они не встретили никого, кроме нескольких обозов. Проехали два больших селения, обнесенных частоколами, а на ночь встали на круглой поляне, в центре которой виднелось пятно кострища.
– Это место хорошее, не раз проверенное, – сказал Анер, сползая с конской спины. – Там есть родник…
Возчики неспешно распрягали лошадей, охранники переползали с телег на землю. Тьма надвигалась на поляну со всех сторон, маленький костерок не мог с ней бороться. Над огнем булькал котелок, от него полз запах кулеша.
Олен расседлал Кусаку, привязал его к одной из телег. Проверил, достаточно ли овса в торбе и пошел к костру, где расположился Анер, с удовольствием исполняющий роль кашевара.
– Надо решить, кто из вас когда будет дежурить, – сказал он, пробуя кулеш, – ах, горяч… но сейчас будет готов…
– Мне лучше под утро, клянусь Селитой, – проговорил Олен, усаживаясь рядом с Саттией.
– Отлично, – она кивнула. – Тогда за мной первая половина ночи.
– Вот и славно, – купец кивнул и, приспустив рукав, снял котелок с огня. – Налетай, кто еще живой…
Сидящие по другую сторону костра возчики и охранники одарили Анера мрачными взглядами, кое-кто отвернулся. Кулеш, сытный, наваристый, с кусочками сала и хрящами, подъели вчетвером. Рыжий заинтересовался, подошел, но когда ему сунули ложку под нос, презрительно фыркнул и отвернулся.
Покончили с едой, Бенеш принялся мыть котелок. Олен расстелил плащ рядом с огнем и улегся. Некоторое время лежал, глядя в далекое, темнеющее небо, где выделялось состоящее из пяти белых звезд созвездие Короны и висящий в зените Дракон с пунцовым, злым глазом, а потом…
…обнаружил себя сидящим.
Пропал ночной лес, потрескивающий костер, исчезли голоса переговаривающихся возчиков. Им на смену пришел огромный зал, солнечные лучи, бьющие через высокие и узкие окна.
Из стен выступали штуки, похожие на прямые и гладкие стволы, белые и желтые клетки занимали пол. Сам Олен сидел в большом кресле с высокой спинкой. Оно, в свою очередь, стояло на возвышении, застланном блестящей золотистой тканью. По углам его застыли четверо воинов в похожих на чешую доспехах и с обнаженными мечами. Вдоль стенки справа, где не имелось окон, толпились люди – сплошь мужчины с клинками у поясов. Бородатые лица походили друг на друга мрачным выражением, в глазах почти у всех был страх, гнев или растерянность.
Подошедший к самому возвышению молодой воин с засохшей кровью на щеке встал на колено и заговорил:
– Мой император, он вышел к устью Ланы. С ним идут орки Великой степи, мы видели также флаги старших эльфов, и значки гномов Огненного хребта.
– Это невозможно! – выкрикнул кто-то из толпы. – Чтобы старые враги объединились? И откуда старшие эльфы так далеко к северу?
Олен поднял правую руку, и говоривший замолк. Губы задвигались сами, и из них донесся глухой, тихий голос;
– Они строят корабли, не очень быстрые, но большие. А Терсалим в руках наших врагов. Так что не нужно удивляться очевидному. Нам остается только решить, что делать. Кто хочет сказать?
– Позволь мне, мессен? – из толпы выступил могучий бородач, сверкнули темные глаза навыкате. Сложение и смуглая кожа выдавали в нем примесь гномьей крови. – Наши стены крепки, и враг упрется в них лбом…
– Нет, – Олен покачал головой. – Выскочка доказал свою мощь, а магия всегда сильнее при осаде, чем в поле.
– Но… оставить город… это невозможно… – удивленно проговорил бородач.
– Об этом нет и речи, – Олен неторопливо встал, сошел с возвышения, – мы встретим их под стенами. Надеюсь, что не в одиночку, что союзники с юга и севера успеют подойти…
Он замолчал, вслушиваясь в непонятно откуда донесшийся голос и…
…и обнаружил, что лежит, а Саттия трясет его за плечо и заглядывает в лицо.
– Я… вбрухт… что? – губы слушались плохо, язык вообще не ворочался, а тело казалось тяжелым, словно колода.
– Вставай, – сурово шепнула девушка. – Твоя очередь.
Олен сообразил, что от него требуется. Откинул плащ, перекатился на живот и только из этого положения смог встать. Саттия плюхнулась на его место и через мгновение ровненько засопела.
Лагерь выглядел мертвым, на месте костра мерцали угли. Ночной ветер шевелил верхушки деревьев, небо скрыли облака, раскоряченные и черные, кое-где между ними проглядывали звезды. На западе меж ветвей виднелся круглый диск луны. Похрапывание доносилось с нескольких сторон, а в глубине леса глухо агукал филин.
Из темноты появился кот, сверкнул золотыми глазами, потерся о ногу Олена. Тот погладил мохнатую спину, подошел к костру и уселся боком к нему. Подумал, что стоит бросить на угли несколько веток, но потом от этой идеи отказался. Рыжий свернулся калачиком рядом и задремал.
Ночь катилась по миру неспешно, как громадное колесо с черным ободом. Ветер налетал порывами, бодрил и помогал бороться с сонливостью. Луна медленно уплывала за горизонт. Когда становилось совсем невмоготу, Олен вставал и начинал ходить, растирая лицо руками. Дремота отступала, а веки переставали опускаться.
Стоило небу на востоке посветлеть, он вздохнул с облегчением. Тьма исподволь рассеялась, превратилась в сумрак, на траву высыпала роса. Когда солнце проглянуло меж кронами деревьев, Анер зашевелился и поднял голову.
– Ага, утро… – хрипло сказал он. – Самое время для того, чтобы встать, клянусь печенью Аркуда! Подъем, дармоеды!
Могучий рев унесся в лес, заставил какую-то птичку подавиться собственным чириканьем. Возчики и охранники начали подниматься, зашевелился Бенеш. Саттия села и потянулась к сумочке, где хранила расческу и зеркало. Хозяин обоза вскочил и принялся раздавать пинки тем, кто двигался недостаточно быстро. Ругался купец при этом не хуже пьяного гнома.
– Эй, сколько можно спать? – рычал он, припечатав по седалищу очередного бедолагу. – В Безарионе отоспишься! А ну вставай, отродье пьяной мокрицы и ушибленного таракана!
– Интересно, как такое возможно, – задумчиво проговорил Бенеш.
– Спроси у него, – Саттия фыркнула, ткнула в сторону Анера, распоряжающегося насчет завтрака. – А ты чего такой кислый?
– Я? – Олен не сразу понял, что вопрос обращен к нему, подергал себя за мочку уха. – Да так, опять ночью сон видел странный…
И он рассказал о сегодняшнем видении.
– Такое невозможно, корни и листья, – покачала головой Саттия, – чтобы орки и старшие эльфы в одном войске?
– Почему? – Бенеш в задумчивости потер руки друг о друга. – Один раз такое случилось. Давно, правда. В тысяча двести пятьдесят седьмом году от Переселения правитель державы на месте нынешней Тердумеи, известный как Восставший Маг, подступил к стенам Безариона с армией из людей, старших эльфов, южных гномов и орков Великой степи. Но был разбит соединенным войском тех же людей, гномов и младших эльфов.
– Так что, я видел военный совет перед той битвой? – спросил Олен. – И вообще, что это за Восставший Маг?
– Ну, это… О нем мало чего известно, да, – Бенеш огляделся и понизил голос, – только обрывки легенд. Он за два десятилетия сумел создать могучее государство, а в магии превзошел всех обитателей Алиона. Потом объявил себя новым богом, явившимся прямиком из другого мира. Но против силы Бездны и Небес выстоять не сумел и сгинул. То ли погиб, то ли боги поместили его в заточение…
– Как интересно, – Саттия вспомнила, что хотела расчесаться, и вновь заработала гребнем.
– Эй, хватит болтать, – объявился рядом Анер. – Идите, ешьте. А вообще, сегодня к вечеру, я думаю, мои парни очухаются, и мы сумеем расстаться. Можете, конечно, и далее ехать с нами, но тогда не я вам буду платить, а вы мне…
– Мы подумаем, – ответил Олен.
Позавтракали гречневой кашей и двинулись в путь до того, как начало жарить. Олен снова возглавил колонну, Саттия с Бенешем остались позади. Двое из охранников нашли силы надеть кольчуги и втащить себя в седла. Им досталось место по бокам от передней телеги.
Дорога в очередной раз повернула, впереди показался густой малинник, подходящий к самым обочинам. В этот момент Рыжий насторожился, уши с кисточками задвигались.
– Что-то тут нечисто, – сказал Олен, взявшись за рукоять меча, и застонал, осознав собственную глупость.
Стоит обнажить ледяной клинок, как все попытки скрыться от Темного корпуса и гномов окажутся бесполезны. Возчики и охранники начнут болтать, слухи о странном оружии поползут во все стороны. В этом случае останется надеяться только на то, что обитатели гор и обладатели черных колпаков не сунутся так далеко на юг.
– Нечисто? – Анер вскинул руку, и обоз начал останавливаться. – А ну пошли зверюгу в кусты. Пусть пошарит там…
Но Рыжий не успел сдвинуться с места, как из зарослей вынеслась первая стрела. Пролетела мимо Олена и с треском воткнулась в ствол одного из деревьев. В стороны полетели кусочки коры.
– К бою! – рявкнул купец и, соскочив с лошади, ринулся под телегу.
Из-за спины, со стороны обоза донеслись возбужденные голоса, топот копыт. Кот зашипел и рванул в ту сторону, откуда стреляли. Олен увидел, как справа и слева между стволов замелькали темные фигуры. Подумал «Эх, была не была. Глядишь, в суматохе никто не заметит».
Он выдернул клинок из ножен и с изумлением уставился на серое матовое лезвие, неотличимое от стального.
– Чего замер!? – донесся яростный крик Саттии, и вторая стрела свистнула над самым ухом.
Заберись обоз в подготовленную ловушку, разбойники навалились бы на него с двух сторон. А так им пришлось пробежаться, да еще столкнуться с воющим от злости оциланом. Первый из лесных татей небрежно махнул клинком, и через мгновение ему в лицо впились десять острейших когтей. Прозвучал и быстро оборвался дикий, полный боли вопль.
Олен пришпорил Кусаку и, только врезавшись в толпу разбойников, вспомнил, что не умеет сражаться верхом. Но тут же забыл об этом, захваченный круговертью схватки. Удары посыпались со всех сторон, замелькали оскаленные рожи, ржавые мечи, топоры на длинных рукоятках.
Кусака танцевал на месте и лягался, точно настоящий боевой конь. Ледяной клинок отшибал чужое оружие в стороны, тело двигалось само, ловко и уверенно. Олен успевал все, и посмотреть назад, где оскаленная Саттия пускала стрелу за стрелой, и вправо, где меж зелени мелькал рыжий кошачий силуэт.
Когда меч прорезал ветхую кольчугу на плече одного из разбойников, лезвие его на мгновение стало прозрачным. Раненый вскрикнул, а Олен почувствовал, как дрогнули руки от нахлынувшей силы. Следующим ударом он практически разрубил до пояса грабителя в вычурном шлеме с гребнем. Кровь потекла потоками. То, что мгновением ранее было живым существом, упало наземь грудой мяса.
Олена затошнило, он поспешно отвел взгляд. Но следующий выпад оказался тоже смертельным. Клинок прошел через позвонки и с невероятной легкостью отделил голову от шеи. Атаковавшие разбойники замерли, а потом развернулись и обратились в бегство.
– Клянусь Селитой, это… – пробормотал Олен, конвульсивно сглатывая и пытаясь разжать закаменевшие на уздечке пальцы.
У телег бой, судя по крикам, еще не закончился. Один из охранников лежал на земле, второй продолжал орудовать длинным клинком. Рядом с ним сражалась Саттия, у которой закончились стрелы, и вдвоем они сдерживали напор полудюжины оборванцев с топорами. Возчики благополучно укрывались под телегами, Бенеш, судя по всему, тоже.
Заметив, что их приятели дали деру, атакующие телеги разбойники тоже побежали. Через мгновение последний из них, прихрамывая на обе ноги, скрылся в чаще. Качнулись ветки и все стихло.
– Отбились, клянусь печенкой Аркуда, – из-под передней телеги вылез Анер, на красном лице его появилась довольная усмешка. – Милость богов сегодня была с нами, не иначе!