Полковник склонился над панелью системы контроля доступа и принялся нажимать на кнопки. Я попытался запомнить комбинацию — но бросил, слишком сложно, много цифр, да и полковник стоит так, что мне не видно половину панели.
Наконец, что-то едва слышно щелкнуло, и полковник открыл калитку в воротах, а потом и сами ворота.
— Двигаемся. Безопасно.
Мы подъехали к зданию из белых бетонных плит — и я еще кое-что заметил. Уж очень хорош бетон! В порту — тут и морская соль, и ветер, и перепады температуры — все здания или ржавые, или крошащиеся, очень агрессивная среда. Есть специальные марки бетона, они применяются, в том числе для тампонирования нефтяных скважин, при его изготовлении применяется так называемый «восьмисотый» цемент — но он очень дорог и ни один гражданский подрядчик не будет строить из такого. А вот военный — вероятно будет. Это похоже и не здание вовсе — а настоящее фортификационное сооружение!
Полковник повторил те же манипуляции с пультом системы контроля доступа уже на двери. Я заметил, что здесь можно было открыть либо маленькую калитку для того, чтобы прошел человек, либо большую, чтобы прошла средняя транспортная машина, либо — можно было открыть створки на весь лоб здания, чтобы могло пройти что-то очень большое.
— Безопасно. Вперед.
Держа на всякий случай руку на рукоятке пистолета, я шагнул следом за морпехами внутрь и…
Натуральным образом обомлел.
Это было не здание завода по переработке рыбы, не место, здесь производят филе и рыбные консервы. Это был самый настоящий замаскированный сухой док! Подобные сооружения я видел в Крыму, в том числе огромные, схроны для подводных лодок — но тут маскировщики сего сооружения поработали на совесть, и, похоже — превзошли нас. Что мы, что немцы — строили укрытия для подводных лодок в скальных толщах, во фьордах, в заливах, используя огромные количества армированного бетона и естественные укрытия в скалах. Но на любое укрытие найдется достаточного калибра бомба, пусть даже и атомная. Но североамериканцы поступили хитрее — они замаскировали объект на самом берегу под обычный рыбоперерабатывающий завод. Я не сомневаюсь, что соседние здания, построенные точно так же — построены специально для маскировки и перерабатывают рыбу на самом деле. Просто правительство построило и сдало их в аренду по льготной цене, чтобы все думали, что здесь и в самом деле рыбоперерабатывающий завод и нет ничего другого. И никто, даже анализируя спутниковые снимки — не задастся мыслью, а почему одно здание как бы пустует. Ну не сдали его! Может быть, сюда для маскировки тоже машины подъезжали в мирное время.
Гениально!
Я достал из кармана сотню, вернул ее полковнику.
На бетонном полу, на специальных подставках стояло судно. Катамаран, с высокими надстройками, с двумя грузовыми стрелами, большой и малой, с высоко поднятой вверх вертолетной площадкой. Было на нем место для стандартных грузовых контейнеров, но не так много, как на platform support vessel, судне для обслуживания нефтяных платформ в открытом море. Высокая надстройка, радиооборудование на вид гражданское, но очень мощное, что-то мне кажется, что ни один рачительный хозяин не станет тратить свои денежки на такое радио и навигационное оборудование для судна, вся задача которого заключается в том, чтобы чапать от платформы к платформе. Похоже, что это судно с двойным дном, так скажем.
— Добро пожаловать на Леди Залива, мистер — сказал Вермеер — прибежище для хороших североамериканских парней.
На судно вели сходни, а вот сбоку — было что-то вроде быстросборного военного городка, сделанного из стандартных морских контейнеров. Имея такие контейнеры, можно было возвести настоящую опорную базу в диком месте примерно за сутки. Видел я подобные городки в Мексике и Бразилии, видел своими глазами.
— Опорная база поддержки?
— Она самая, мистер. Она самая. Добро пожаловать на борт.
Судно кто-то законсервировал, и законсервировал очень грамотно, я даже смазку увидел, чтобы предохранять механизмы от ржавчины. Если выходить в море — целый день провозимся с расконсервацией.
Ругид открыл какой-то люк в надстройке
— Сюда…
Генератор еще не пустили, в надстройках было темно — но видно было, что этот корабль строился по военным спецификациям. Кремальеры! Самые настоящие кремальеры, способные намертво задраить люк, и которые надо взрывать, чтобы вскрыть. Гулкая пустота коридоров, каждый шаг отдавался в ушах.
— Не споткнетесь?
— Полковник, и мой прадед, и мой дед, и мой отец, и я сам — офицеры Российского Императорского флота. Как-нибудь пройду.
На самом деле — сказал я это зря, из чистой гордости. Набить тут шишку, ныряя в незнакомый люк — как нечего делать…
— Налево и ступеньки вниз
Налево так налево…
Мы прошли отсеками, и вышли в нечто, наподобие ангара. Закрытого. Полковник неизвестно откуда раздобыл мощный, аккумуляторный фонарь на ручке, включил его — и увидев то, что высветил мощный белый луч, я непроизвольно присвистнул.
Вот это да…
— Мистер военный моряк в четвертом поколении, на судне нельзя свистеть, дурная примета — укоризненно сказал Ругид
Я, не обращая на него внимания, подошел к находившейся в сложенном состоянии винтокрылой машине, потрогал ее — чтобы убедиться, что это наяву.
Это был Пейвхаммер, Отбойный молоток, специальный конвертоплан от Белла и Боинга (совместная разработка, в одиночку никто бы не потянул) в военно-морском исполнении. Назывался он, по-моему, RH-22, спасательный вертолет двадцать второй модели, хотя могу и путать. Два двигателя и два режима полета — он мог лететь со скоростью турбовинтового самолета, а мог приземляться наподобие вертолета на ограниченной площадке благодаря поворачиваемым гондолам с винтами. В сложенном состоянии он как бы приседал на сложенном шасси, сами гондолы были установлены на мошной поперечине, перпендикулярно, а не параллельно направлению полета — так вот, эта поперечина в транспортном состоянии поворачивалась на девяносто градусов, гондолы тоже укладывались, складывались винты. В результате — если по длине и высоте спасательный вертолет оставался тем же самым — то по ширине он уменьшался раза в три. Боинг работал над этим аппаратом более пятнадцати лет и он был одним из того немного, чего не было на нашем флоте. Мы пользовались морскими вариантами обычных вертолетов, разрабатывались и проходили испытания скоростные аппараты с толкающим винтом — в САСШ подобные работы вела фирма Пясецкого, но мы пока лидировали — а вот конвертопланов на нашем флоте не было совсем. И ни у кого их не было — североамериканцы их не продавали никому.
Я погладил машину по боку, покрытому каким-то специальным материалом черного цвета. Он был чуть шершавым.
— Спасательный?
— Особая модель, мистер Рейвен, гибрид спасательного и ударного. DAP, Direct action penetrator. Два пулемета, один в носу — GAU-19, другой в десантном отсеке, М3 Dover Devil.[21] Плюс возможность подвешивать либо подвесные пулеметные контейнеры, либо дополнительные баки, либо вооружение. До двенадцати ракет Стингер в авиационном варианте, до восьми ПТУР Hellfire, правда, применяться они могут только с внешней подсветки, у нас нет станции лазерного прицеливания. В максимально облегченном варианте несет до двадцати четырех человек, но мы его так никогда не применяли. У нас они применялись парами — один транспортный, и один ударный, но с запасом по грузоподъемности и небольшим спасательным отрядом — четыре человека, которые во время операции могут оказывать и снайперскую поддержку.
— Какова дальность?
— На ваши километры — боевой радиус девятьсот пятьдесят километров при стандартной загрузке. Почти тысяча.
— Скорость?
— Примерно триста восемьдесят миль в час максимум.
Я перевел на привычные километры — неплохо, больше шестисот километров в час. Очень даже неплохо.
— Дозаправка?
— Если найдется кому дозаправить. Стандартная штанга.
Я прикинул — у нас на авианосцах система была точно такая же, размеры не совпадали, но переходник должен был быть
— Полагаю, что найдется…
Отсюда — мы вышли на связь сначала с Галвестоном, где сейчас работал временный оперативный штаб ВМФ США, потом — с одним из наших авианосцев, через которые удалось установить связь с Главным морским штабом. К концу дня пришло подтверждение одновременно с двух мест — теперь мы работаем вместе.
Работа нашлась всем и быстро. Здесь было законсервировано не только само судно, но и целый полевой штаб, а контейнеры, которые нашлись в ангаре, были предназначены для самых разных операций разведывательного и боевого характера, и могли как устанавливаться на судно, так и использоваться на земле. В них был стандартный набор аппаратуры, вооружения и снаряжения.
В одном из контейнеров мы нашли полный набор небольших беспилотных летательных аппаратов, а в другом — даже сложенный MQ-1 Mariner с полным набором — запасные части, топливо, четыре ракеты Hellfire, компактный пульт для приема информации и управления. Как запускать эту птицу — мы не знали, и поэтому оставили контейнер в покое. А вот в другом — нас ждали несколько беспилотников малого класса, в том числе и сверхмалых, которые можно запускать с руки. Вот это нам надо, вот это — мы берем.
В других контейнерах мы нашли форму и оружие. И документы. Здесь вообще было несколько контейнеров, в которых было аккуратно упаковано снаряжение, вооружение, униформа армий разных государств мира. По понятным причинам — мы вскрыли контейнеры, в которых были принадлежности для «британского» маскарада. Автоматические винтовки DIEMACO — это Кольты, производимые для некоторых британских частей в Канаде по лицензии — но со своими доработками, на мой взгляд делающими оружие лучше. Хорошо, что там были они — тягот пользования тяжелой и неудобной L85 Энфильд я бы просто не вынес. Тяжелая, неудобная, ненадежная, плохо сбалансированная, вдобавок сделана по схеме булл-пап, которой в русской армии отродясь не было и ни один русский солдат просто не знает, как пользоваться построенным по подобной схеме автоматом. Ручные пулеметы — те же LSW от Кольта и С9 — лицензионные валлонские Миними, тоже с существенными доработками, и тоже на мой взгляд в лучшую сторону. По крайней мере, настраиваемый по длине приклад североамериканского типа мне всегда нравился. Пистолеты Кольт под патрон.455 Веблей и лицензионные Браунинги, более устаревшие по сравнению с выпускаемыми в Льеже и Сестрорецке, но сойдет, тем более что тут обтянутая резиной рукоять и пятнадцать патронов в магазине вместо тринадцати. Великолепные британские снайперские винтовки — вот тут британцы могли дать фору любому. AW — первая винтовка, построенная по схеме «жесткого шасси», когда весь механизм монтируется на него, а ложе — всего лишь используется для удобства удержания, не более того. Винтовку AW можно было бить об стену, топтать, закапывать в землю — но она все равно продолжала бить и бить точно. Тем более — тут были самые разные варианты — и Covert, бесшумная версия в чемоданчике, и.338, одна из первых успешных снайперских винтовок этого калибра, хотя первыми с подобными патронами начали экспериментировать мы. И мощнейшая AW50 — винтовка под патрон от тяжелого пулемета, очень точная и дорогая. Еще были бесшумные полуавтоматы — те же DIEMACO с удлиненным стволом и глушителем. И гранатометы — британцы сами их не разрабатывали, как и многие в атлантическом союзе пользовались лицензионными шведскими. Непривычно — наши гранатометы имели в своей основе германский «Панцершрек» — но не мне его таскать. Штука, кстати тяжелая, о чем только думали шведы, делая такую трубу.
Я подобрал и натянул на себя подходящее снаряжение — это была форма Ирландского королевского стрелка, шестнадцатая десантная бригада, снаряжение подходило мне как нельзя лучше, потому что я четыре года жил в Ирландии и говорил по-английски с ирландским акцентом, что еще имел честь подметить недоброй памяти баронет Харрис, бывший посол Ее Величества в Персии. Оставил свою SCAR, вместо нее вооружился автоматическим DIEMACO C8SF. SF, Special forces. вариант для сил специального назначения с тяжелым стволом и режимом полностью автоматического огня. На нее я поставил универсальный прицел типа Elcan в металлическом корпусе, защищенный от ударов, переднюю рукоятку и глушитель, тоже британского производства. Среди оружия, предназначенного для того, чтобы изображать североамериканцев нашлись магазины Surefire на шестьдесят и сто патронов, четырехрядные. Я взял по два и тех и других. Четырехрядные магазины есть и у нас на шестьдесят и на девяносто патронов, они выдаются солдату на случай попадания в засаду. В этом случае нужна максимальная огневая мощь, чтобы оторваться, как можно больше пуль, и как можно быстрее, пусть даже не в цель, просто чтобы сорвать атаку. Что Калашников, что Коробов[22] выдерживали это издевательство безропотно, не знаю, как выдержит канадская винтовка. В конце концов — здесь стоит старый вариант отвода газов, прямо в механизм винтовки, североамериканцы уже от этого отказались, но чертовы кузены чтут традиции, мать их. Правда, винтовка эта, сделана специально для затрудненных условий стрельбы, в Канаде так же холодно, как и у нас, вот почему в свое время канадские варианты винтовок ценились намного больше, чем родные, от Кольта. В крайнем случае — уже будучи здесь, в чертовой эмиграции я отработал ситуацию, которую русские стрелки не отрабатывают просто за ненадобностью. Автомат отказываешь — бросаешь его и выхватываешь пистолет, открываешь огонь, любой североамериканский солдат или морской пехотинец отработал это движение до автоматизма, русские солдаты его не отрабатывают, потому что русское оружие в бою просто не отказывает. Здесь у меня будет Браунинг, еще старой конструкции, одинарного действия — но у него очень легкий и короткий спуск, почти как у Кольта-1911. Я взвел пистолет так, как все это делают с Кольтом, поставил его на предохранитель и убрал в кобуру. Пусть будет.
И поймал себя на мысли, что думаю точно так же, как североамериканец, как эти североамериканские морские пехотинцы, сейчас сосредоточенно расконсервирующие судно и готовящиеся к боевому походу. Вот что эмиграция делает.
Кстати — русские и североамериканцы работали вместе и было такое ощущение, что они из одной армии. Даже на учениях в Священной Римской Империи, с «Людьми-лягушками» Опладена[23] — сразу было понятно, кто есть кто, кто немец, а кто русский. Тут — сразу и не скажешь.
Как же все-таки искорежила нас пропаганда. Мы считали североамериканцев злоумышляющими вместе с британцами подонками, североамериканцы же считали нас рабами кровавой романовской деспотии, и одновременно с этим — коммунистами! Более дикого определения для русских людей невозможно было придумать — но нас упорно считали коммунистами. Как будто это не мы в шестнадцатом первыми приняли на себя удар учения безумных немецких теоретиков, алкающих переделать мир по-своему.
Покончив со снаряжением магазинов, я рассовал их по карманам, обзавелся солдатской карточкой. Оборудование для их изготовления было тут же, стандартное оборудование, сейчас такое же используют для изготовления карт доступа и банковских карт. Фотография на цифровой фотоаппарат, несколько минут работы в программе с изображением, печать на специальном станке, который печатал на пластике — и вот у меня в руках еще горячая заготовка с печатью. Капитан (ниже звание делать просто опасно из-за моего возраста, возникнут вопросы) ирландских королевских стрелков, шестнадцатая десантная бригада Алекс Рейвен. Имя и фамилию придумал я сам, было желание назваться Алексом Кроссом,[24] из чистого вызова — но я эту идею отмел. Не то сейчас время, чтобы бросать кому-то глупые, рыцарские вызовы, черт бы все побрал.
Снарядившись, я посмотрел на себя в зеркало. Если не присматриваться — можно сойти за британского офицера. Вопрос только в том, что делает в такой глуши офицер десантной бригады. То ли дезертировал, то ли еще что.
Полковник в рубке занимался тем, что настраивал какую-то ерунду. Электронную, что-то наподобие радарной системы.
— Кто поведет корабль?
Ругид провел пальцами по седым волосам, как расческой.
— Мы и поведем да, сэр. Хоть это и не совсем наша обязанность — но у каждого из нас есть своя судовая роль, а само судно почти полностью автоматизировано. В машинном можно и вовсе ни одного человека не держать.
— А вертолеты?
— На один можем экипаж найти. Но…
— Связь есть?
— Как затопим канал — будет. А что?
— Хочу попросить прислать людей. Лишними не будут.
Ночь на 15 июля 2012 года Северная Атлантика
Конструкция «Убежища», оперативного центра для Леди Залива и базирующейся на ней оперативной группы «Яд Гюрзы», штабной роты двадцать шестого экспедиционного корпуса морской пехоты САСШ — была продумана просто гениально. Как только наступила ночь — мы просто выкатили судно на улицу, предварительно расчистив замаскированный рельсовый путь, и просто спустили его на воду, как это делается на верфях. Рельсовый путь, как оказалось, продолжался и под водой, что-то вроде специального пологого спуска. Со спутника это было не разглядеть, и даже с земли — не каждый разглядит, только если будет точно знать, что искать.
Просто гениально.
Спустив судно на воду, час мы занимались тем, что консервировали убежище и устанавливали антенны — их нельзя было держать установленными из-за ограничений убежища по высоте. Потом — по полной темноте и без ходовых огней мы двинулись курсом норд-ост, стараясь не попасть в полу зрения какого-либо из судов британского флота. К счастью, Леди Залива оказалась слишком маленькой, и слишком тихой, чтобы привлечь какое-то внимание, а в основном пассивная аппаратура — делала ее и вовсе призраком.