Тимур заметил, что смотрю через его плечо, хмыкнул и сказал язвительно:
— Головотяпство! Под вашим гениальным руководством, шеф, такого бы не было. При современных методах оповещения и даже предупреждения можно избежать такого циклона!
— Как? — спросил я кротко.
Он чуть смутился, а коллеги злорадно заржали.
— Не циклона, — сказал он поспешно, — я имел в виду последствий. Людей без спешки вывести в безопасное место…
— …и расстрелять, — вставил злорадствующий Скопа.
— А особо опасные дома укрепить, — закончил Тимур, высокомерно не обращая внимания на попытки сбить с глубокой мысли.
Я смотрел с интересом, потому что уже поднялся во весь внушительный рост Василий Петрович и заявил великодушно, что Тимур милый такой дурачок и совершенно не разбирается в ситуации. Тимур ехидно поинтересовался:
— А что, по вашему мнению, разбираться в ситуации?
Василий Петрович объяснил покровительственно:
— Мы, как цивилизация хай-тека, вышли на финишную прямую. Уже видим примерно, когда и как будет достигнута сингулярность.
— И что?
— Если раньше наука шла с огромной сетью, — пояснил Василий Петрович, — прочесывая огромный океан почти наугад, то потом поиски все сужались и сужались. А теперь вот сузились до двух-трех дисциплин. Да и то там уже выбрано, по каким направлениям идти, чтобы не распылять усилия.
Арнольд Изяславич, который всегда шел в кильватере Василия Петровича и заглядывал ему в рот, тут же вклинился:
— Я понял! Когда даже ученые далеко не все нужны, то грузчики и проститутки южных стран-курортов… тем более?
Василий Петрович взглянул на меня, не хочу ли вставить генеральскую реплику. Я покачал головой, и он величественно пророкотал внушительным басом:
— Верно, дорогой друг. Если брать оптимистический сценарий, то достаточно в сингулярность забросить только одного человека, чтобы он в следующие секунды перестроил всю нашу экономику так, что избавит от работы все население планеты. И вообще решит все проблемы…
— А если не оптимистический? — спросил Тимур ехидно.
— Негативный мы не рассматриваем, — ответил Василий Петрович и пояснил: — Нечего будет рассматривать. А менее оптимистические — это от полной потери к нам интереса со стороны сингуляров до их нежелания сделать для нас то, что хотим мы. Скажем так: они могут захотеть сделать нам то, что нам покажется отвратительным…
Тимур пробормотал:
— А может, так и правильно? Ребенок тоже не понимает, что родители не из злобного садизма заставляют учить уроки и ходить в школу…
Василий Петрович возразил:
— Но мы не дети! Мы уверены, что все знаем и умеем, а что не так понимаем, то нас надо переубеждать, а не заставлять! Однако что в случае, когда разрыв в понимании будет слишком велик и мы просто не в состоянии будем понять… очень уж высокие истины? Они нам покажутся просто неприемлемыми, отвратительными! То же самое и дети, — повторил Василий Петрович. — Для них наши требования кажутся нелепыми, ненужными, жестокими… Нет, я предпочитаю компромиссный вариант…
— Какой?
— Человек уходит в сингулярность, и… перед ним раскрываются такие грандиозные и захватывающие дух перспективы, а все оставленное кажется таким скучным и неинтересным, что… он просто уже никогда не оглядывается и не вспоминает о мирке, который оставил.
Роман пробурчал:
— Так, скорее всего, и будет. Люди эгоистичны. А под свой эгоизм подведут обоснование. Шеф, когда мы соберемся и поговорим о новой байме?.. Мне кажется, пора смотреть и на другие возможности развития, чем бесконечно давить соки из «Виртуального мира».
— Сегодня же, — сказал я. — Сегодня после обеда. Только не настраивайтесь очень уж оптимистично.
Я улыбнулся и пошел в сторону своего кабинета. Меня провожали недоумевающими взглядами. Я за последние годы из миллионера стал мультимиллионером, у них у каждого не меньше десятка миллионов, так почему не оптимистично?
Глава 2
В приемной у меня Лора, еще одна социальная должность. При современных технологиях абсолютно ненужная штатная единица, но мэрия за нее платит вдвое больше, чем выдаем зарплату, а всей работы у этой куколки — заниматься моим пенисом.
Она вскочила, засияла, все вот такие почему-то уверены, что миллиардеры только и думают, на ком бы жениться, потому самое важное — всегда улыбаться, показывать себя веселой и щебечущей и, конечно, восхищаться и восхищаться, как советуют все учебники по ловле богатых женихов.
— Привет-привет, Лорочка, — сказал я милостиво.
— Вы прекрасно выглядите, — сказала она заученное, но с таким пылом, что я почти поверил. — Вам нужно только чаще гонять кровь, а то застойные явления всякие…
— Я сублимирую, — ответил я с улыбкой.
— Шеф, я прочла в инете, — сообщила она преданно, — что секс помогает мыслить!
— Да ну, — сказал я. — Интересная новость…
Я и спиной чувствовал, как она улыбается и согревает спину мне взглядом, вся из себя теплая и пушистая.
Кабинет мой впятеро шире прошлого, я убрал стены соседних помещений, а после ремонта мой прежний рабочий стол теряется среди обилия дорогой мебели. Потолок по моде весь усыпан стразами размером с кулак, пол в коврах из якобы звериной шерсти, одна стена с дорогими изданиями книг, другие теперь не выпускают, половину второй занимает бар с подсветкой, где, подобно драгоценностям, ждут моих рук коньяки и вина времен Наполеона и разных луев.
Будь я женщиной, уже пять раз бы поменял и кабинет, и сам офис, даже район, но мужчин раздражает даже передвинутый стол, мы не понимаем этой нерациональной женской страсти раз в месяц таскать туда-сюда всю мебель.
Я со вздохом облегчения провалился в кресло директора, где сотни дизайнерских придумок, наворотов, гаджетов и прочей не всегда нужной хрени. На столе заплясали голографические — зачем? — отчеты, графики, сообщения, расписания встреч, приглашений на вечера, банкеты, мероприятия, конференции…
Досмотрев до конца, я щелкнул пальцами, дескать, стереть, минуя мусорную корзину, вызвал единственно интересные мне отчеты о распространении «Виртуальной Москвы», что с прошлого года стала уже «Виртуальным миром», так как мы замапили всю планету, и теперь в vl из московской квартиры можно легко переместиться в Австралию и зайти в гости к местной подружке, вместе пойти погонять кенгурей или поплавать в районе Большого Барьерного рифа.
Одно знаю точно: Корневицкий — гений в деловом мире. Все, к чему прикасается, приносит деньги. Да, у него пятьдесят один процент «Виртуального мира», но и сорок девять сделали меня человеком, скажем скромно, очень независимым в этом обществе.
При этой команде директоров, менеджеров и планировщиков я постепенно превращаюсь просто в хозяина, стригущего купоны. За мной осталось только общее планирование, стратегия развития, а она, честно говоря, не слишком сложная. Корневицкий указал нам золотую жилу, в которой до нас вяло копалось несколько дилетантов, а мы с его легкой руки явились с экскаватором.
Из стены вышла и остановилась перед моим столом Одри Керолайн, яркая, в коротких шортах и топике, с башней белокурых волос. Критически оглядела мой стол.
— Ты же крупный босс, — сказала она обвиняюще, — а помещение у тебя, как у простого клерка!.. Эх, далеко я от тебя, а то бы все поменяла…
Голос ее и в переводе с французского на русский оставался таким же мягким и мелодичным, у меня элитная модель транслэйта, улавливает и точно передает все оттенки. Такую при желании можно настроить на акцентирование некоторых моментов, но это делают только для прикола.
Она улыбалась и слушала, как звучит ее голос на русском языке. Я ответил на английском:
— Одри, ты смеешься? Видела бы, что здесь было раньше!..
— А что было? — спросила она живо.
Я подвигал руками в воздухе.
— Рабочий кабинет!
— А сейчас?
— Апартаменты, — сказал я. — Безобразные просто. Чересчур огромные. Будто я арабский шейх какой-то!
— Ничего не безобразные, — сказала она безапелляционно. — Ты не только генеральный директор, но и хозяин? Вот и хозяйствуй. У тебя должно быть пространство, чтобы достойно принимать гостей.
В дверь постучали, я шевельнул кистью, створки раздвинулись, как в метро. Вошел Василий Петрович, в руках флешка, он по-старинному предпочитает приносить ее лично, хотя у нас автономная сеть и беспроводникам ее никогда не взломать.
Он покосился на Одри, отвесил ей вежливый поклон.
— Мое почтение, леди. Владимир, новые скины посмотрите?
— Обязательно, — ответил я. — Одри, хочешь взглянуть?
— Еще бы, — сказала она с удовольствием. — Завтра увидят все, а я — сегодня! Круто.
Василий Петрович положил флешку на стол, этого достаточно, я провел над нею пальцем, растамаживая защитный код. На свободной стене появились красочные чудовища и разрисованные люди Диких Степей.
Василий Петрович положил флешку на стол, этого достаточно, я провел над нею пальцем, растамаживая защитный код. На свободной стене появились красочные чудовища и разрисованные люди Диких Степей.
Я кивнул обоим на кресла, Василий Петрович сел, Одри выразительно посмотрела на бар. Василий Петрович виновато извинился и, пока я перелистывал скрипы, достал бутылку вина и хрустальные фужеры.
— Мы работаем над тактильностью, — сказал он Одри. — И, надеюсь, тогда вы удержите бокал такого прекрасного вина.
Она воскликнула:
— Тогда я смогу вас поцеловать!
Он довольно улыбнулся, дверь снова отворилась, вошли Тимур, Роман, Скопа и Гулько. Я указал им на экран, они вежливо здоровались с Одри, только Роман вытаращил на нее глаза, не понимая, как такая красотка попала к шефу в кабинет, минуя охрану.
— Оценивайте, — велел я. — Василий Петрович сегодня к вечеру передаст дизайнерам… если не будет существенных замечаний.
Одри рассматривала концепт-арты с живейшим интересом. Вот уже три года мы с ней ходим вместе на охоту. «Виртуальный мир» не ограничивается скучными городскими пейзажами да сексом: стоит спуститься в метро, там телепорты в сказочные страны эльфов, троллей, горных великанов, и везде можно охотиться на опасных хищников, выполнять квесты, спасать принцесс из лап драконов…
Она умелый хилер, самая востребованная профа в любой байме. Нарасхват, и когда меня в игре нет, обычно в составе большой группы ходит на рейд-босса, потому быстрее идет по левлам. Когда из-за большой разницы нам стало трудно вместе, я подкрутил себе сразу десяток, обойдя ее на три, она ахнула и наконец-то догадалась, что я из разработчиков. А потом, будучи хитрюгой, как все женщины, сложила два и два, это дало точный адрес и все мои данные не только о росте и возрасте, но и толщине кредитной карточки.
С того дня не реже раза в месяц появляется вот так и грозится приехать в реале, чтобы я и в рилайфе показал свою круть, то есть свозил в шикарные рестораны Москвы, этого страшного города, где всегда зима и по улицам бродят белые медведи.
Вообще современный мир почти ничего не потерял из прошлых развлечений, зато добавил массу новых. Всевозможные игры как были, так и остались еще с египетских времен, книги полностью так и не исчезли под натиском кино, магнитофонов, проигрывателей дисков, компьютеров, Интернета, мобильников, а теперь еще прибавились причуды моды, что вошли во все сферы жизни, а не только одежды, как было раньше.
Так что сейчас, в начинающуюся эпоху полного раскрепощения, хватает людей, что ходят в наглухо застегнутых костюмах, как есть и те, кто ухлопал немалые деньги на пластического хирурга, чтобы тот сделал его как можно более похожим на орка, не говоря уже про возжелавших стать утонченными эльфами: светлыми, темными, высокими, лесными, озерными…
Одно время самым писком считалось отбеливать кожу лица и выращивать клыки, мол, дети Дракулы. Так делали бывшие панки и готы, потом пришла мода на гоблинов, троллей, кобольдов…
Из всех знакомых женщин, к моему удивлению, избежала крайностей разве что Алёна. То ли потому, что сама давно директор преуспевающей клиники пластической хирургии, то ли потому, что ориентируется на умеренное «секси», а уж там даже при всей умеренности разнообразие нарастает с такой скоростью, что куда там оркам, инопланетянам или готам. Орки — на любителя, а секси… секси в цене всегда среди людей нормальных и не шибко замороченных поисками чего-то непонятного в привычном.
Я вздрогнул, задумавшись, когда гул голосов стал громче. Василию Петровичу со всех сторон сыпались советы, он внимательно слушал, хотя каждое слово пишется аппаратурой, потом автоматика сама отделит предложения от пустого трепа и выдаст их в распечатанном виде директору арт-хауса на стол. Тому остается только отсеять дельные от сделанных в веселом настроении.
Одри села со мной рядом, настолько реальная, что в самом деле стирается грань между онлайном и офлайном, шепнула на ухо:
— Видишь, зачем нужен шикарный кабинет?
— И зачем?
— Принимать друзей, — сказала она наставительно.
— Это сотрудники.
— А что, сотрудники не могут быть друзьями?
— Ты права, — сказал я, сдаваясь. — Это в самом деле больше друзья, чем сотрудники.
Тимур и Роман с фужерами в руках, развалившись в креслах, смотрятся так, словно на званом вечере, да и Скопа с Гулько, даже Василий Петрович при всей деловитости все же больше смахивают на сенаторов на отдыхе, чем на служащих в разгар рабочего дня, пусть и директоров.
Тимур поднялся, красивый, импозантный и приятно улыбающийся, раскланялся с кем-то на другом конце стадионного кабинета, поднял фужер над головой, как статуя Свободы факел.
— Новость!.. Очень хорошая новость!.. Из нашей лаборатории сегодня сообщили, что удалось добиться уплотнения записи. Теперь на квадратный микрон будут всобачивать столько, сколько раньше… ха-ха… на квадратную сотку!
Ему захлопали, он поклонился и выпил до дна. Ему похлопали снова, Василий Петрович спросил:
— Это значит, мы в шаге от создания чипа, что напрямую будет связывать нас с инетом?
Тимур ответил с вежливым поклоном, очень довольный и улыбающийся, как Владимир Красное Солнышко:
— Не только с инетом.
Роман спросил быстро:
— А что еще?
— И друг с другом, — сообщил Тимур.
Роман вскинул брови:
— Но друг с другом связывает и вай-фай-ту?
Тимур улыбнулся шире:
— Все дело в пропускной способности. Как вы знаете, а вы знаете, да?.. мозг человека состоит из десяти миллиардов нейронов, что на языке компьютеров выполняют функции памяти. Он, увы, работает на химической природе, как вы тоже знаете или хотя бы догадываетесь. Я уверен, многие догадываются! Его быстродействие на уровне сотой доли секунды, а скорость передачи информации аж тридцать метров в секунду. Это много… если не сравнивать с компом. Там миллиарды операций в секунду, а передает сигналы со скоростью триста тысяч километров в секунду. Это значит, что вы сможете передавать не только слова, но и образы, чувства, звуки, запахи… словом, ощущения.
Роман сказал довольно:
— Здорово!.. Да, все зависит от пропускной способности. А когда не ручеек, а целая Ниагара… круто.
Скопа пробормотал:
— Круто-то круто… гм…
Тимур удивился:
— А что тебе не так?
— Все так, — ответил Скопа, — только… гм… когда я с тобой или с кем-то общаюсь по вэбкаме, я могу сидеть без штанов. Главное, чтобы в костюме и при галстуке. Я-то знаю, где проходит рамка экрана! Но когда вот так… гм… это ж меня будут видеть всего.
Гулько сказал злорадно:
— Придется надевать штаны.
— Придется, — согласился Роман кротко. — Все время придется.
Наступило странное молчание, по лицам заметно, что начали задумываться, только Тимур спросил бодро:
— Ну и что? Не будешь распускаться!
— Да, — снова согласился Скопа, он редко когда с кем спорил, — да, конечно… Но теперь часто… гм… общаемся. И что теперь, когда придет чип М-двестисороковой?
— Придется все время снимать и надевать, — хохотнул Тимур. — Или все время быть при штанах и галстуке. Попался!
Скопа ничего не ответил, только печально улыбнулся, а Гулько пробурчал:
— Да тут многие попадутся. Если не все. Ты сразу поставишь, как только будет возможность?
— Конечно, — ответил Тимур в великом удивлении. — Что за вопрос? Я всегда хватаю все новинки! А с этим чипом такие возможности!.. Можно вообще расшаривать и сшаривать сознание, подумать только…
Гулько сказал подбадривающе:
— Через два месяца обещают выпустить первые образцы и передать дилерам. Им еще предстоит налаживать сотрудничество с ведущими хирургами. Одно дело вмонтировать в ухо микрофон, а в зуб передатчик, другое — подсоединить чип к нервным окончаниям. Но трусить не надо. Все опробовано. Гарантия качества, никаких сбоев!..
Все же мне показалось, что улыбается несколько слишком бодро, я спросил внезапно:
— А сам поставишь?
Он ответил с подчеркнутым энтузиазмом:
— Конечно! А как же! Ну да, все об этом мечтают…
— А что смущает? — спросил я.
Он покосился с подозрением.
— Меня?
— Да. Но только честно!
Он помолчал, чему-то колеблясь, бросил искоса взгляды на затихших сотрудников и сказал уже другим тоном:
— Знаешь, лично я человек не совсем сдержанный. Могу и на хрен послать ни за что…
Я удивился:
— Ты?
— Да, — ответил он нехотя и снова посмотрел на внимательно слушающих коллег. — Я самый. Только сдерживаюсь. Это вы все спокойные и респектабельные, а я вообще-то еще та свинья… там, глубоко внутри. Не раз, бывало, думаю, убил бы этого придурка, а вслух говорю что-нить нейтральное. А то и комплимент состряпаю для пользы дела. Или подумаю в разговоре, что я бы тебя, говнюк, в нужнике утопил бы в самом глубоком за такие слова, а то вообще в такой бы бросил, чтобы стоял в говне по шею, а на тебя все срали… но улыбаюсь и говорю любезности! Понимаешь, мне нужно сперва над собой поработать, а то я таких мыслей напередаваю…