И это «что-то» убивает его!
– Хватит! – в отчаянии крикнул он. – Не надо, пожалуйста! Нина, я все понял! Не надо этого! Прекрати!
Никакой реакции не последовало, бешеная гонка зеркал продолжалась. Максиму казалось, что на него начинает давить потолок, опускаясь все ниже и ниже! Хотелось сорваться на постоянный, непрекращающийся крик, чтобы хоть чем-то заглушить этот звук. А еще – кидаться на тех призраков, что окружают его, двигаются так близко, смотрят прямо на него! Какое они имеют право?!
Он понимал, что поддается чему-то. Но остановиться уже не мог, потому что не осознавал, что с ним творится. Максим уже готов был сдаться, кинуться вперед, если надо – разбиться насмерть, лишь бы не терпеть это, когда инстинкт самосохранения предпринял последнюю отчаянную попытку спастись. В памяти вдруг четко зазвучал голос Евы – вспомнился их разговор этим вечером.
– Она хочет видеть твой страх. Боль. Не показывай. Не дай ей тронуть твою душу.
– Если бы это было так просто! – вздохнул Максим.
– Просто не будет. Нет. Но все возможно. Сначала вычисли, что она делает. Потом игнорируй это. Не сражайся, не поддавайся. Именно игнорируй. Так ты спасешь себя.
В данной ситуации, он не мог вычислить, что устроила Нина. Она сводит его с ума – это факт, да еще и тело начинает разваливаться на куски! Но как она это творит…
Если не удается понять все, нужно хоть очевидное нейтрализовать! Его ранят свет и звук… значит, надо перестать замечать их! Максим сел на корточки, потому что иначе сохранить равновесие он уже не мог, зажмурился и заткнул уши руками.
Это не защитило его от хаоса, но хоть уменьшило эффект! Дышать через нос парень не мог: кровь продолжала литься, а вот головная боль ослабла. Все равно, он не представлял, сколько сможет терпеть. Оставалось только ждать…
И он оказался прав в этом решении. Внезапно все прекратилось. Он буквально кожей почувствовал: останавливается эта дьявольская пляска! Приоткрыв один глаз, он обнаружил, что зеркала замедляются, свет потускнел, а звук и вовсе затих.
Секундой позже дверь, о которой он совсем забыл, отворилась. На пороге, разделяющем комнату и ярко освещенный коридор, стояла Ева – спокойная, словно ничего и не случилось, сменившая один кукольный наряд на другой.
Пару мгновений она лишь молча смотрела на него, потом сняла с шеи платок и кинула ему:
– Вытри кровь. К носу прижми. Встань и иди за мной.
– Я… я не уверен, что могу.
– Можешь. Твоему телу был нанесен малый вред, больший – разуму. Следуй за мной.
Просить ее о помощи или тем более жалости было унизительно. Поэтому, кое-как очистив лицо, Максим поднялся на ноги. Это оказалось сложнее, чем он думал: тело едва подчинялось ему, оно казалось одеревеневшим! Но Ева была права, он все-таки двигался, да и боль быстро отступала. Преодолевая остатки головокружения, он поплелся за ней.
Ева, надо отдать ей должное, шла очень медленно. Иногда она украдкой оборачивалась на него, чтобы убедиться, что он не упал и идет следом. Но руку не подала ни разу.
Когда они достигли лестницы, Максим остановился, опираясь на стену.
– Туда нельзя!
– Можно.
– Ты не понимаешь… Эти манекены… Они живые!
– Нет.
Она не смеялась над ним, не насторожилась, не удивилась даже. Она произнесла это «нет» тем тоном, которым родители объясняют несмышленым малышам, что монстров на самом деле не существует. Чертовка… всегда с ней так! Хорошо еще, что злость сил придает, страх отгоняет…
Как ему удалось не скатиться со ступеней – Максим и сам не знал. Один раз споткнулся, и тогда Ева поддержала его. Но, когда он утвердился на ногах, убрала руку.
Девушка проводила его на кухню, кивнула на стул. Он поспешил сесть: силы стремительно кончались. Ева поставила чайник, насыпала в заварник каких-то трав, которые хранились в цветных баночках на полках, и немного чая, залила кипятком. В кухне запахло ромашкой и валерьяной…
Он пока ни о чем не спрашивал – слишком устал. К тому же бесполезно ее спрашивать. Она сама выбирает, когда говорить.
– Будь осторожен. – Ева поставила перед ним дымящуюся чашку. – Сегодня она попробовала свой первый сценарий. Ты попался. Не думаю, что она бы тебя убила… Но скорее всего была готова тебя серьезно травмировать. Это бы ее повеселило.
– Что… что это вообще было?
– Ты мне расскажи.
– Да не знаю я! Я услышал какой-то шум, мне показалось, что в доме кто-то есть… Призраки, что ли… Я решил, что отсюда надо валить! Побежал наверх, за тобой. Увидел свет из комнаты и решил, что это твоя спальня. Ну и оказался там… все!
– Пей. Легче станет.
– Горячо, вообще-то!
– Давай холодной воды добавлю.
Горячий, чуть горьковатый травяной напиток действительно принес определенное облегчение, Максим лишь сейчас осознал, насколько сильно и болезненно у него пересохло горло. Как будто он кричал… хотя он такого не помнил.
Ева подождала, пока он сделает пару глотков, а потом заговорила:
– Нина хорошо тебя знает. Твой характер. Когда она строит сценарии, она учитывает твои особенности. Она их правильно задействовала.
– То есть?
– Она привлекла тебя звуком, зная, что в сложившейся напряженной обстановке ты не сможешь не отреагировать. Затем она убедила тебя, что дом опасен. Ты решил, что нужно бежать. Но уйти без меня ты не мог. Ты просто такой, она тебя знает. Поэтому для тебя была открыта дверь наверху – этот дом управляем, по сути, это компьютерная система. Но ты этого не знал. Поэтому, увидев открытую дверь и свет, ты не мог не подумать, что я внутри. Страх притупляет осторожность. Ты вошел – а ловушка захлопнулась. Я подозревала, что в этом доме будут такие ловушки.
– «Такие» – это какие? Что это была за чертовщина?
Даже воспоминание о зеркальной комнате заставляло сильнее сжимать чашку, словно ее тепло могло защитить от того ужаса…
– Механизм психологического воздействия, – невозмутимо ответила Ева. – Скорее всего имеет исторический характер, но я с ним незнакома. За счет зеркал и света создается иллюзия, которая воздействует прямо на твой мозг. К тому же я слышала бинауральные ритмы. Они увеличивают страх, это тоже форма воздействия.
– Бина… что?
– Бинауральные ритмы. Звуки, которые ты слышал. Судя по всему, ты к ним восприимчив. Я – нет. На меня они не действуют. А тебе от них страшно.
– У меня кровь пошла из носа… – Максим перевел взгляд на багровый теперь платок, соскользнувший на пол. – Эта штука меня убивать начала…
– Нет. Ты просто сильно испугался. Твое тело среагировало на стресс. Поэтому лопнули сосуды. У тебя еще и кровоподтек на глазу, но ты его не видишь.
– Замечательно! Она могла меня убить?
– Как я уже сказала, вряд ли. Я не совсем понимаю, как работает эта машина, но не думаю, что она способна убить. Скорее – свести с ума. Или просто привести к сильной психологической травме. Вероятно, там была камера, и Нина все видела. Она выбирала, когда остановить машину и какой вред тебе нанести.
– Так это она прекратила все?
– Нет. Прекратила я. Когда дверь открывается, аппарат прекращает работу. А я открыла дверь. Я уже научилась открывать здешние двери.
– Как? В них же ручек нет!
– Неважно. Это тебя не касается. Как ты себя чувствуешь?
Прежде чем ответить, Максим прислушался к собственному телу; только так он мог быть уверен.
– А ты знаешь… лучше! Не знаю, что за чай, но он помогает!
– Не переоценивай. Ты больше сам восстанавливаешься. Во-первых, воздействие было недостаточно долгим, чтобы серьезно повредить тебе. Во-вторых, ты правильно среагировал. Когда я вошла, ты еще закрывал уши…
– Глаза тоже были закрыты…
– Да. Правильно. Думаю, ты ее разозлил. Она ожидала другого. Она думала, что ты будешь кидаться на зеркала. Срывать с себя кожу осколками и ломать свои кости. Что ты уничтожишь свое тело у нее на глазах. Сойдешь с ума не от воздействия аппарата, а от боли. А ты выдержал испытание. Меня это веселит.
– А меня – нет! – Максим попытался встать на ноги, но не смог и утомленно откинулся на стул. – Черт… я не хочу быть ее марионеткой!
– А придется. Не можешь быть кем-то другим – будешь марионеткой. Тебе нужно отдохнуть. Ты избежал серьезных травм, но твои силы на исходе. Я отведу тебя в спальню.
– Сам доберусь!
– Сам уже не доберешься. Я не предлагаю помощь просто так. Я помогаю, когда это необходимо. Я доведу тебя. Ну а завтра… Завтра я расскажу тебе, чем именно она тебя напугала. Сегодня ты ее победил. Поздравляю.
– Ты ведь осознаешь, что она нас скорее всего слышит?
– Да.
– И все равно провоцируешь ее?
– Да. Потому что я хочу этого.
* * *– Здравствуйте. Это вы наш новый руководитель?
По всем нормам и правилам, ему полагалось поздороваться. Просто взять и поздороваться, ничего вообще не добавляя. Проблема заключалась в том, что даже банальное «Добрый вечер» Марк сейчас произнести не мог. Очень уж колоритная особа стояла сейчас напротив его рабочего стола.
Женщине было лет шестьдесят, на это указывала сетка морщинок на загорелом лице и отрастающие седые корни окрашенных в каштановый цвет волос. Для своих лет она выглядела неплохо – подтянутая, с милой улыбкой, ухоженная. Экзотикой, понятное дело, было не это.
Женщине не хватало левой руки – к незначительному обрубку, сохранившемуся у самого плеча, крепился сложный протез. Левый глаз был закрыт повязкой, вокруг нее виднелись старые, давным-давно зарубцевавшиеся шрамы. Судя по всему, много лет назад травмы, распространившиеся на половину тела, были очень серьезны.
Марк с запозданием осознал, что пялится слишком уж невежливо, и отвернулся.
– Ничего страшного! – рассмеялась женщина. – Смотрите, лишь бы не увольняли. Я привыкла к тому, что люди подолгу смотрят сначала. Я бы тоже смотрела на вашем месте!
– Извините, я просто не ожидал… Да, пока компанией руковожу я. Меня Марк зовут.
– А отчество? Нельзя же к начальству только по имени!
– Ко мне можно. Но вообще – Николаевич, хотя с отчеством мне непривычно.
Здесь мужчина не кокетничал и не кривил душой. Работал он преимущественно с компаниями Европы, а там отчество было не в ходу. «Герр Азаров», «мистер Азаров», «сеньор Азаров» тоже бывало – но уж никак не Марк Николаевич!
– Хорошо, тогда будем по именам. Меня зовут Зоя. Я заведую ночными уборщицами…
– Это как?
В бизнес он пришел не вчера, но о такой должности слышал впервые.
– Ну, я что-то вроде завхоза в этом офисе, занимаюсь хозяйственными делами, уборщицами вот заведую, хотя сама не убираю. Здоровье не позволяет! Я предпочитаю всю свою работу делать по ночам, днем для меня тут слишком людно. Значит, вы пришли на замену Максиму… Очень жалко парнишку.
Она произнесла это вполне искренне, чуть ли не со слезами на глазах. Вроде бы, с человеческой точки зрения, все правильно, и все-таки Марк не ждал такой сентиментальности в адрес начальства от завхоза.
– Вы были знакомы с Максимом?
– Лично – нет. Но его отца я очень хорошо знала, многим была ему обязана. Поэтому я тяжело переживала сначала смерть Трофима, а теперь это вот… До сих пор поверить не могу! Но не подумайте, что я вас в чем-то обвиняю. Я своей интуиции привыкла доверять, а она говорит, что человек вы хороший! Не дадите делу Трофима пропасть, надеюсь.
Марк не смог сдержать улыбку:
– Спасибо. Приятно, что хоть кто-то так думает. Остальные, кажется, спят и видят мое церемониальное сожжение на костре!
– Да? Это кто у нас такой суровый? – удивилась Зоя.
– Ну кто… В первую очередь – господин Беликов, а уж с его подачи половина офиса на меня зуб точит.
– Ромка, что ли? Да не берите вы в голову! Понятно, какой у него интерес!
Ночная сотрудница поражала все больше. Она вела себя совершенно не так, как подобало бы уборщице – в его понимании. И даже начальнице уборщиц. Хотя Марк признавал, что в этом плане он руководствуется стереотипами. Кто сказал, что завхоз не может быть образованной дамой с грамотной речью?
Но если это еще возможно и не так уж уникально, то ее панибратское отношение к начальству объяснить не так просто.
– Зоя, я вас не отвлекаю?
– Нет, я уже задания раздала, увидела вот у вас свет и решила зайти! А что такое?
Мужчина поднялся, обошел стол и отодвинул для нее гостевое кресло.
– Присаживайтесь, пожалуйста. Понимаете, я в компании человек новый. Максим только-только попросил меня о помощи, я приступил к делам – и тут вот это случилось, такая трагедия… Пока я решил продолжать, но это достаточно трудно. Я никого не знаю. Официальное распределение должностей мне известно, только я понимаю, что реальное положение вещей может быть другим – везде свои «серые кардиналы». Роль господина Беликова и его неприязнь ко мне не совсем понятны…
– Очень даже понятны! Рома претендовал на место главного руководителя еще после смерти Трофима, тогда пришла Нина. Потом Максим. Но они – дети, это еще понятно, хотя Максима он особо не жаловал. А теперь вот вы, посторонний человек, будете руководить его компанией.
– Почему это – его компанией? Насколько мне известно, «Уайт Фокс Групп» – детище Трофима Лисицына, Беликов – всего лишь один из руководителей.
– И да, и нет. Тут все сложно. Давайте я вам лучше по порядку расскажу, как у них было!
Трофим Лисицын и Роман Беликов познакомились еще в детстве – жили в одном дворе. Подружились, тем более что и в первый класс попали вместе, к молоденькой учительнице Зое Федотовой. Детская дружба порой заканчивается довольно быстро, но эти двое через всю школу прошли вместе. Потом Лисицын продолжил обучение в институте, Беликов ушел в армию – общаться стали меньше, однако на встречах класса пересекались хотя бы раз в пять лет.
Снова они сошлись тогда, когда Трофим задумал основать собственную строительную компанию. Справиться в одиночку он не мог, ему нужны были люди, которым он доверял. А кто подходит на эту роль лучше старого школьного друга? Так Беликов стал его деловым партнером, совладельцем небольшой фирмы.
О группе компаний еще и речи не шло. Даже у фирмочки их дела шли не слишком хорошо, она чудом не приносила убытков и, казалось, готовилась развалиться в любой момент – время было неспокойное.
Роман, отличавшийся весьма краткосрочным терпением, долго этого напряжения не выдержал. Он заявил, что ждать больше не хочет, пора начинать что-то новое, а не трястись над «подыхающей лошадью». Трофим спокойно возразил, что отступать не намерен. Лишь его дипломатические способности помогли тогда избежать конфликта. Он просто выкупил у друга его долю, и Роман отправился в вольное плавание.
А фирма все-таки пережила кризис и стала развиваться. Талант Трофима проявился в полной степени, он знал, что делает. Однако полученное богатство не испортило человеческих качеств. Это он продемонстрировал, когда узнал, что с первой учительницей случилась беда.
В тот день Зоя, как обычно, дожидалась трамвая на остановке. От пьяной компании, задиравшей всех вокруг, она старалась просто держаться подальше. Она слышала, что с кем-то из трезвых соседей по остановке у них уже возник конфликт, но не вникала в подробности. Что вообще может сделать в такой ситуации худенькая женщина?
Реальность напомнила о себе довольно жестко. Зою и еще одну женщину в завязавшейся драке буквально выкинули на дорогу – под колеса машин и приближавшегося трамвая.
– Я почти не помню, как оно было, – теперь она рассказывала об этом спокойно, словно и не о себе говорила. – Мозг просто выключился! Мне уже врачи в больнице рассказывали, что руку мне трамвайным колесом отрезало, а остальные травмы, в том числе и глаз, – это по асфальту протащило. А что ты будешь делать? Судьба! Разве я могла предположить, что в этот день что-то такое произойдет? А защититься могла? Я же ничего вообще не делала! Поэтому я и верю, что от судьбы не убежишь.
Впрочем, судьба решила реабилитироваться, послав Зое бывшего ученика. Он оплатил ей лечение и реабилитацию, которые оказались долгими и тяжелыми. Дальше встал вопрос о том, как жить. Вернуться в школу изуродованная женщина не могла, она бы и сама не посмела в таком виде подойти к детям! А больше ничего она делать не умела, тогда как до пенсии оставался не один год. Кому нужна инвалидка, да еще и такая?
И снова помог Трофим. Он доверил ей распоряжаться всеми хозяйственными вопросами, назначил хорошую зарплату, строго запретил любой физический труд. Она понимала, что получает слишком много, пыталась отказаться – а он был неумолим.
– Он вообще был очень хороший человек, – вздохнула Зоя. – Редко такое бывает – чтобы острый ум и доброе сердце сочетались. А в его случае все так и сложилось. Ангел просто, а не человек! Он один раз только злое дело сделал… Ту аварию, где родители Максимки погибли, его жена – тоже, и Нина пострадала… Но он же не специально! Я его хорошо знала, видела, как он мучается. Когда он усыновил Максима, все удивились, а я – нет. Я понимала, что Трофим не из тех, кто откупается деньгами и забывает. Он умел брать на себя ответственность. А потом так страшно погиб… Жизнь – тяжелая штука.
– Не буду спорить. Но как он снова связался с Беликовым?
Оказалось, что Роман таким же чутьем в бизнесе похвастаться не мог. Он ушел из одной фирмы, попробовал основать собственную, но быстро прогорел. Вернуться мешала гордость, он начал строить карьеру отдельно. Добился неплохих результатов на руководящих должностях, но все в чужих компаниях. При этом за успехом «Уайт Фокс Групп» он наблюдал постоянно – и отчасти считал своим, хотя оснований как таковых и не было.
Поэтому, когда Трофим позвал его обратно, отказываться Беликов не стал. Зоя назвала это очередным актом благотворительности, а вот сам Роман вряд ли так думал, хотя жест друга все равно ценил. С тех пор он работал честно, подставить Трофима никогда не пытался, оправдывал оказанное ему доверие всеми силами.