– Это не он!
– Не того скосили? – по-своему понял ее Вася. – Значит, и у вас бывают ошибки?
– Случается! – буркнула Смерть, разворачиваясь к выходу.
– Всего вам доброго! – вежливо пожелал ночной гостье осмелевший студент.
Говорить «до свидания» он все-таки остерегся.
Смертушка, раздраженно размахивая косой, ушла ни с чем. Вася крепко-накрепко запер за ней дверь, вернулся на свое место у окна, дрожащей рукой налил себе водки и со смешанным выражением сочувствия и признательности посмотрел на покойника Солонцова. «Не тот!» – сказала Смертушка. Выходит, парень умер не в свой черед? За кого-то другого умер? За какого-нибудь Иванова, Петрова или Сидорова!
– Или даже за Зрякина! – вновь побледнев, прошептал Вася и опрокинул рюмку за помин души Солонцова.
– Итак, что мы имеем? – спросила я у тусклого фонаря в аллее больничного парка, отойдя подальше от морга.
Фонарь безразлично ждал продолжения.
– Покойник Солонцов – не тот парень, который представился мне Валерой, – не дождавшись ответа от высокомерно задравшего нос осветительного прибора, сказала я. – Основной результат моего визита в морг – отрицательный.
Тут я подумала, что побочным результатом моего визита будут энурез и заикание у юноши-санитара. Впрочем, парнишка явно был нетрезв, так что, когда проспится, спишет все на пьяный бред. Вообще у молодых людей психика устойчивая и нервы крепкие.
Сама я откровенно нервничала. Наверное, потому что уже не так молода: двадцать девять – это вам не семнадцать.
– Это гораздо лучше, чем семнадцать! – чтобы утешиться, заявила я. – В семнадцать лет мамуля разве отпустила бы меня шататься по пустынному скверу в три часа ночи?
Я вытащила мобильник и посмотрела на дисплей: было уже не три часа, а около четырех. Почти утро, но до рассвета еще далеко. Не коротать же мне остаток ночи на парковой скамье? С запозданием до меня дошло, что вернуться в палату я не смогу. Вход в больницу наверняка заперт, к тому же под дверью палаты меня поджидает милиционер. А вскарабкаться на балкон второго этажа я не сумею, вверх лезть – не то же самое, что вниз прыгать.
Будь у меня деньги, я бы вызвала такси, но все содержимое кошелька получила Валька-Мухоморина как заслуженную награду за спектакль с шубой. Я могла бы расплатиться с таксистом уже дома, взяв деньги у папули, но опасалась появляться в квартире. Вдруг менты, которые пришли по мою душу, до сих пор там? Я уже решила, что возвращаться домой пока не буду, отсижусь у Трошкиной. Но у Алки нет денег, чтобы расплатиться за такси, я сама забрала у нее последний стольник. Замкнутый круг!
Чтобы разорвать его, следовало отказаться от идеи ехать на такси. Мне нужна бесплатная доставка! Однако рассчитывать, что в глухой предрассветный час ко мне на верном автомобиле подкатит рыцарь, пленившийся моей неземной красотой, и бескорыстно помчит на край света, не стоило. Особенно в гриме Смерти с косой.
– Кстати, о рыцарях! – за неимением лучшего собеседника я вновь обратилась к фонарю. – Не позвонить ли Максу?
Фонарь нисколько не возражал, и я решила, что это и впрямь хорошая идея. Максим Смеловский – мой стародавний поклонник, уже не раз он выражал полную и безоговорочную готовность на мне жениться, только я все не соглашаюсь. Свободная жизнь мне нравится, поклонников много, и Макс ни за что не упустит случай повысить свои шансы.
Приблизившись к неразговорчивому фонарю, чтобы лучше видеть кнопки, я набрала номер мобильного телефона Смеловского.
– Алло? – почти сразу же откликнулся Максим.
Голос у него был усталый, но не сонный.
– Максимка, это я! – жалобно сказала я. – Мне твоя помощь нужна, очень-очень, просто позарез!
– Хочешь, чтобы я снова изобразил ревнивого мужа, вернувшегося из командировки? – напрягся он.
Была однажды такая история, я опрометчиво поехала на нашу дачу в Бурково с малознакомым парнем. Уж так он мне понравился! То есть поначалу, в шумной компании, понравился, а потом, когда мы остались вдвоем в дачном уединении, быстро разонравился. В компании-то он молчал, только прожигал меня страстными взглядами, а тет-а-тет распоясался, начал рассказывать сальные анекдоты, хохотать, как гамадрил, и бесцеремонно хватать меня за разные места, приговаривая всякие гадости. Я улучила минутку, чтобы позвонить верному Максу. Он примчался в Бурково среди ночи и устроил феерический спектакль – новое прочтение трагедии «Отелло».
– Странно, что ты не хочешь повторить то шоу, я думала, тебе понравилось, – удивилась я.
Макс выразительно промолчал.
– Впрочем, сегодня художественная самодеятельность не нужна, я хочу попросить тебя заняться извозом.
– Нужно тебя отвезти? – Макс заговорил спокойнее. – Когда, куда и откуда?
– Прямо сейчас из горбольницы домой, – ответила я.
– Ты в больнице? А что случилось? – всполошился Смеловский.
– Не я в больнице, а мамуля, у нее пищевое отравление, но легкое, все будет в порядке.
– Я всегда знал, что Борис Акимыч со своими экспериментами однажды кого-нибудь серьезно отравит, – пробурчал Максим. – Впрочем, это его наверняка не остановит.
Как я уже говорила, Макс известный пессимист и склонен делать соответствующие прогнозы.
– Оставь в покое папулю, он ни в чем не виноват! – я вступилась за родителя. – Скажи лучше, ты приедешь за мной или мне придется пешком идти через весь город?
– О чем ты говоришь? Я уже еду! – ответил верный рыцарь.
– Максимка, я тебя обожаю! Ты лучше всех! – Я звонко поцеловала трубку и сразу же выключила ее, чтобы не нарваться на продолжение беседы в эротическом ключе.
– Пока! – сказала я фонарю и побежала к больничному корпусу.
Под балконом своей палаты я быстренько стянула с себя казеную ночную сорочку – под ней на мне были джинсы и майка. Наволочкой, которая послужила мне капюшоном, кое-как стерла с лица крахмал и потрясла головой, очищая волосы. Тряпки свернула в узел и точным баскетбольным броском забросила его на балкон, а бабкину клюку зацепила за прут ограждения.
Встречая у больничных ворот машину Максима, я выглядела более или менее прилично. Правда, с волос моих то и дело скатывались комочки крахмала, но это могло сойти за перхоть.
– Тебе нужен «Хэд энд шолдерс», – сказал Смеловский, заметив, что я мараю крахмалом чехол сиденья.
– Ты занимаешься рекламой даже в свободное от работы время? – съехидничала я.
– У меня ненормированный рабочий день, – напомнил Максим. – Кстати, когда ты позвонила, я как раз был в студии.
Он широко зевнул и проехал на красный свет. Впрочем, улица в этот час была совершенно пуста.
– В четыре часа утра ты был на работе? – удивилась я. – Макс, ты меня пугаешь! В последний раз ночная запись у тебя была в прошлом году, когда в городе случился дворцовый переворот и нужно было срочно представить телезрителям нового мэра! А что случилось на этот раз?
– Да уж лучше бы снова мэра сменили! – вздохнул Смеловский. – Он мне ничуть не дорог, а вот пацаненка жаль до слез!
Я начала теребить его, требуя объяснений и подробностей, и Макс рассказал мне следующее.
Сегодня ночью его разбудили по тревоге знакомые ребята из пресс-службу Главного управления внутренних дел края. Вечером в городе произошло кошмарное ЧП – украли ребенка.
– Няня, дурочка молоденькая, оставила мальчика в коляске и зашла в супермаркет за какой-то ерундой, думала – на минуточку, а там очередь, – откровенно злился Максим. – Через пять минут вышла – а коляски с ребенком уже нет! Кинулись искать, милицию вызвали, те начали свидетелей опрашивать, они показали, что видели бомжеватого мужика с дорогой коляской. Через час мужика нашли – на травке возле речки, пьяного до невменяемости.
– А ребенок?
– А ребенка не нашли! Все обыскали, даже в речке шарили, вытащили из воды ту самую коляску, а в ней камни. – Максим с силой ударил себя кулаком по коленке. – Алкаша в ментовке начали трясти, а он возьми да и загнись в крендель! Закуской отравился, можешь себе представить?
– Какой закуской? – машинально спросила я.
– Да грибочками маринованными, будь они неладны! В общем, пацана по-прежнему ищут, а мы в студии среди ночи делали тревожный репортаж и объявление типа «Кто видел, кто знает?». Завтра с утра в эфир пойдет, только сомневаюсь я, что от этого польза будет. На сознательность наших граждан рассчитывать не стоит. Между прочим, если бы девчонку-няньку в магазине пропустили без очереди с этими несчастными детскими салфетками, ничего бы и не случилось! Но как же, пропустят они! Какая-то стерва, говорят, на весь магазин орала: «Не пропущу вперед себя, пусть постоит, молодая еще!» – возмущался Макс.
– Погоди, Макс, не части! – взмолилась я. – Ты говоришь, что мужик, который украл коляску с ребенком, насмерть отравился маринованными грибами?! А как его фамилия, ты не знаешь?
– Да на фиг мне нужна его фамилия? – сердито удивился Макс. – Я ему эпитафию писать не собираюсь! Сдох и сдох, мерзавец, жалко только, допросить его не успели! Вот фамилию пацана знаю – Рыжиков, Саша Рыжиков, двух лет, глаза голубые, волосы светлые, лицо круглое, был одет в трикотажный костюм в зеленую и розовую полоску… Что это с тобой?
Я вытаращила глаза, разинула рот и забыла дышать.
– Поперхнулась? – забеспокоился Макс.
Он снял руку с руля и крепко похлопал меня по спине. Я шумно выдохнула и сцепила руки в замок.
– Вижу, ты неважно себя чувствуешь, а я тебя еще страхами и ужасами гружу, – сочувственно сказал Максим. – О маме беспокоишься?
– Моя родная мамочка! – пробормотала я.
Это не был ответ на вопрос. Просто восклицание, в самой малой степени передающее мою растерянность и испуг.
Боже, во что же я вляпалась на этот раз?!
Макс проводил меня до лифта и тихо попрощался, даже не сделав попытки поцеловать. Это о многом говорило! Видимо, выглядела я так, что не вызывала эротичных мыслей даже у безнадежно влюбленного.
Мне и в самом деле было не до межличностного общения. Единственным человеком, с которым я хотела вступить в контакт, была Алка Трошкина. Я должна была узнать у подружки, запомнила ли она паспортные данные гражданки Коврижкиной. Ведь Алка листала ксерокопию паспорта, а память у нее всегда была замечательная, в школе Трошкина легко запоминала наизусть целые параграфы скучных текстов из учебников.
Впрочем, я думала вовсе не о том, как бы закончить поиски «модельки» Коврижкиной и отрапортовать Броничу о выполненной работе. Я шла к Трошкиной просто потому, что боялась появиться в собственной квартире. Что, если менты, о которых предупредил Зяма, никуда не ушли и ждут меня дома? Не приведи бог, повяжут без долгих разговоров, а я еще даже не успела толком сообразить, в чем виновата!
В половине пятого утра дверь двадцать первой квартиры была, как и следовало предполагать, заперта, и я порадовалась, что вытребовала себе собственный ключ от Алкиного нового замка. Пришлось, правда, немного повозиться, потому что Трошкина оставила ключ в замке с другой стороны, и он мне мешал, но я все-таки справилась и проникла в квартиру, даже не разбудив спящую хозяйку.
Алка дрыхла на диване, с головой спрятавшись под простынку. Это неприятно напомнило мне укрытое белой холстиной мертвое тело на больничной каталке, и я поняла, что сегодня уже не усну. Даже если наемся снотворных таблеток!
Завистливо покосившись на мирно посапывающую подружку, я тихо прошла в кухню, поставила чайник и, дожидаясь, пока он закипит, присела к столу и пригорюнилась, положив подбородок на кулак. Хотела даже пустить слезу, жалея себя, несчастную, да передумала. Правильнее будет использовать имеющийся у меня запас времени для того, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. В родную милицию я верю, если менты меня ищут – значит, скоро найдут. Надо мне подготовиться к встрече с представителями органов охраны правопорядка, хоть мысли свои в порядок привести!
Мне подумалось, что неплохо было бы проанализировать ситуацию с карандашом в руке, и я пошла в комнату, чтобы взять бумагу и ручку. Благо бывшая отличница Трошкина большая аккуратистка, все писчебумажные принадлежности у нее в замечательном порядке размещены на столе. Я нашла все без особого труда, даже настольную лампу не включала, обошлась лунным светом.
Вернувшись в кухню, я выключила подоспевший чайник, заварила чай и отодвинула горячую чашку в сторону. Положила перед собой лист бумаги, вооружилась карандашом и начала рисовать логическую схему.
Итак, что мы имеем? Вот она я, хорошая девушка Индия Кузнецова…
Я нарисовала в левой части листа аккуратный кружочек с глазками-точками и полукружьем улыбки. Ближе в правому краю я изобразила второй такой кружочек, только побольше и без улыбки: это была Елена Николаевна Коврижкина, моя Прусская Венера.
Вот, значит, я, а вот Венера, а между нами еще куча народа. Во-первых, Милена Рыжикова, стриптизерша из «Райского птаха».
От правого уха круглой мордахи с подписью «Индия» я протянула стрелочку к кружочку, который обозначила «Милена».
Собственно, разговор с ней был бестолковым, так что это направление оказалось тупиковым. Я протянула от «Индии» еще одну стрелочку и уперла ее в вереницу квардратиков с общей подписью «Магазины». Однако беседы с продавщицами детских бутиков тоже никуда меня не вывели. Поэтому я провела от «Индии» еще одну линию и закончила ее символическим изображением самолетика с логотипом «Австрийских авиалиний». От самолетика протянула ниточку к турагентству «Флора-трэвел», от «Флоры» повела карандаш к квадрату с подписью «Аэропорт». Так, а вот тут начинается интересное…
В аэропорт я поехала, чтобы встретить прибывающую из Вены Елену Коврижкину, но не встретила, потому что мне помешал Валера. Загадочный и подозрительный тип! Имя условное, а фамилия этого юноши мне неизвестна, знаю только, что он не Солонцов, это точно. Вот интересно, чего он ко мне привязался со своими грибочками? Я ведь к нему не приставала, знакомиться не лезла, сам подошел, позвал в кафе! Но зачем? Ведь не ради моих прекрасных глаз он в аэропорт приехал, я думаю? Была же, наверное, у мужика какая-то основная цель, от которой он решил отвлечься, когда увидел меня?
– Туалетной тетке Валера сказал, что встречает жену, – вспомнила я и неловко толкнула локтем горячую чашку.
Ложечка протестующе звякнула, и по этому сигналу у меня в голове будто лампочка включилась! Странные и непонятные действия Валеры становились вполне объяснимы, если предположить, что женой его является Елена Коврижкина!
А что? В самом деле, очень логично! Мужик готовится встретить жену, прилетающую из Вены рейсом «Австрийских авиалиний» и вдруг видит в зале ожидания меня. Предположим, он знает, кто я – а он и впрямь знал, кто я! По имени назвал и «МБС» упомянул! Предположим, он также знает, что я ищу Прусскую Венеру и тоже встречаю Елену Коврижкину.
– Откуда бы ему это знать? – критически спросил меня внутренний голос.
– Да я столько народу опросила, разыскивая эту Коврижкину! – напомнила я. – Видимо, кто-то мне соврал, что знать не знает красотку-великаншу! Может, Милена? Или Дина, милая няня. Поболтали со мной, поняли, кого я ищу, и предупредили супруга Коврижкина.
– Зачем? – снова спросил приставучий внутренний голос.
– Да почем я знаю? – я рассердилась. – Может, этот Коврижкин великий ревнивец, круче, чем Отелло! Ну не хочет он, чтобы его красавицей-женой любовались телезрители в рекламе одежды! Может, он озабочен тем, чтобы держать свою ненаглядную в тени, и всех ее приятельниц взял в тайные союзницы!
– Неубедительно, – буркнул голос.
– Да? Тогда сам объясни, почему Валера помешал мне встретить Елену?
– Может, он просто захотел тебя убить? – невинно спросил внутренний голос. – Ну не понравилась ты ему – с первого взгляда! Посмотрел разок и прямо возненавидел! Дай, думает, освобожу человечество от этой гадкой особы!
– Сам гадкий! – огрызнулась я.
Внутренний обиделся и замолчал. Я хлебнула чаю и призадумалась. Определенно, надо вытряхнуть из Трошкиной адрес Коврижкиных и смотаться туда, посмотреть на супруга прекрасной Елены Николаевны. Проверить, Валера это или нет.
– Так! Ты что тут делаешь? – неожиданно произнес у меня над ухом хриплый голос.
От неожиданности я подпрыгнула на табуретке и едва не перевернула полную чашку.
– Трошкина! Ты с ума сошла, так пугать человека!
– Это я тебя испугала? Я – тебя? – язвительно спросила Алка, кутающаяся в простыню. – Я спокойно себе сплю в собственной квартире и вдруг понимаю, что в доме есть еще кто-то! Прошу заметить, живу я одна и домашних животных не держу!
– Зря, – буркнула я. – Могла бы отлично дрессировать хомяков, с таким-то командирским голосом! Ну чего ты орешь? Я пришла к тебе, потому что мне больше некуда идти! Из больницы я сама сбежала, в морге оставаться не могла, а дома меня милиция ждет!
– Так много интересного случилось, а я совершенно не в курсе? – удивилась Алка.
Она прошла к плите, заглянула в чайник, недовольно поморщилась, долила в него воды из-под крана и снова поставила на огонь. После чего тоже присела за стол и велела:
– Давай рассказывай!
– Можешь выпить мой чай, мне не хочется, – я придвинула к подруге чашку и подперла голову двумя руками сразу. – Похоже, у меня жуткие неприятности, смысл которых мне неясен.
– Смысл неприятностей в том, что они неприятны! – философски изрекла Трошкина, прихлебывая чай.
– Хорошо тебе умничать! А меня убить хотят! – пожаловалась я.
– Правда? А кто?
– Я их всех не знаю, – с сожалением ответила я.
– Их что, так много? – Трошкина взглянула на меня с уважением.