– Да уж поверь мне – знаю! – отмахнулась Катя, машинально отметив, что они незаметно перешли на «ты». – Хотя бы то, что он не стал передавать твой номер по рации, а сам бросился в погоню. Между прочим, на какой-то подозрительной машине! Явно без полицейских знаков! И вообще лучше поверь мне и не задавай вопросы, а постарайся оторваться от преследования, если не хочешь, чтобы твой труп завтра утром нашли на какой-нибудь свалке. Рядом с моим трупом!
– О-ля-ля! – испуганно воскликнул Седрик, круто выкручивая руль. – Я слышал ужасные истории о русской мафии, но никогда не думал, что столкнусь с ней на самом деле!
– Надеюсь, что все же не столкнешься, – прошептала Катя, оглядываясь и сжимая кулаки. – Надеюсь, что мы от них сумеем удрать! Сейчас все зависит от тебя!
Как ни странно, Седрик оказался замечательным водителем. Он мчался по улицам, распугивая немногочисленных ночных прохожих и нарушая все существующие правила. Два или три раза он был на волосок от столкновения, один раз развернулся буквально на одном колесе, один раз чудом не врезался в столб.
Черная машина мчалась за ними как приклеенная.
– Теперь ты мне веришь? – прошептала Катя. – Если бы это была полиция, нас бы давно перехватили. И гонялась бы за нами не одна машина…
Седрик с сомнением покосился на нее и вновь надавил на педаль газа. «Ауди» промчалась два квартала, резко свернула и оказалась в узком переулке.
Катя бросила взгляд в зеркало заднего вида.
Черной машины не было.
– Кажется, мы оторвались! – проговорил Седрик, вытирая пот со лба.
– Подожди радоваться! – Катя напряженно вглядывалась в темноту. Место показалось ей знакомым. И, кажется, впереди их поджидал неприятный сюрприз…
Переулок повернул под прямым углом и уперся в тупик.
– О-ля-ля! – воскликнул Седрик, ударив ладонью по рулю. – Кажется, мы попали в ловушку!
– Нас в нее попросту загнали! – поправила его Катя. – И клетка захлопнулась!
Действительно, позади показалась та самая черная машина.
А впереди, в конце тупика, стоял массивный джип с выключенными фарами.
– Я кретин, кретин! – воскликнул бельгиец. – Позволил загнать себя в этот тупик…
– Ты ни в чем не виноват, – мертвым, лишенным надежды голосом отозвалась Катя. – Ты не знаешь Москву… ты и так сделал все, что мог. Вот я действительно очень перед тобой виновата. Втянула тебя в этот кошмар… я приношу всем, с кем соприкоснусь, одни несчастья! От меня нужно держаться как можно дальше, как от зачумленной!
– Не говори так, – тихо прервал ее Седрик. – Что бы ни случилось, я рад тому, что встретил тебя!
– Да уж, большая радость!
Дверца джипа распахнулась, из машины вышел рослый парень в черной кожаной куртке, неторопливой валкой походкой подошел к «Ауди», наклонился к пассажирскому окну и проговорил с медлительной уголовной растяжкой:
– Пересаживайтесь в нашу машину. Вас ждут.
– И не подумаю! – огрызнулась Катя.
Она понимала всю безнадежность своего положения, но не хотела сдаваться без сопротивления.
Уголовник распахнул дверцу и легко, как перышко, вытащил ее наружу.
– Отпустите даму! – выкрикнул Седрик, выскакивая из машины. – Немедленно отпустите ее!
– Это еще что за клоун? – пробормотал уголовник, удивленно разглядывая Седрика.
Бельгиец налетел на него, размахивая кулаками, и попытался вырвать из его рук Катю. Мрачный парень, придерживая девушку левой рукой, правой несильно ткнул Седрика в солнечное сплетение. Тот закашлялся, согнулся пополам, но все еще пытался сопротивляться. От джипа отошел и приблизился к ним еще один человек – лет сорока, сутулый, с темными обвислыми усами и длинными, как у гориллы, руками.
– Прихвати этого, – распорядился молодой парень, легко взвалил Катю на плечо и понес ее к своей машине.
– Насчет него приказа не было… – протянул вислоусый.
– Говорю – прихвати, там разберутся!
– Не подходите ко мне! – Седрик встал в боксерскую стойку. – Я бельгийский подданный…
Длинноусый хмыкнул, сделал обманное движение и резко ударил бельгийца в челюсть. Седрик покачнулся, уголовник обхватил его поперек туловища и потащил к джипу.
И снова началась бешеная гонка по улицам ночной Москвы.
Катя сидела на заднем сиденье, тупо уставившись перед собой.
Кажется, ее приключения подходят к концу. И конец будет один – смерть.
Она не сомневалась в этом: ведь уже трижды ее пытались убить, двоих посторонних людей убили вместо нее – незнакомую девчонку в поселке Вяжищи и Свету Новикову… трижды ей повезло, трижды смерть прошла мимо, но не может же везти вечно!
На этот раз смерть не промахнется. Только бы она была легкой…
Катя даже почувствовала какое-то странное облегчение. По крайней мере, ей больше не нужно убегать, прятаться, не нужно ни о чем думать. Для нее все кончено.
Но Седрик… он не имеет к ней никакого отношения, он ни в чем не виноват, кроме того, что попытался ей помочь. И вот теперь расплачивается за это… говорят ведь, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным!
Седрик полулежал рядом с ней.
Удар вислоусого бандита отправил его в нокаут, и бельгиец все еще был без сознания. На резких поворотах он негромко стонал. Наконец минут через пятнадцать после стычки в переулке, он пришел в себя, открыл глаза и огляделся.
– Где мы?
Катя пожала плечами: она понятия не имела, куда их везут.
Наконец джип остановился в очередном переулке, возле старинного двухэтажного особняка.
Молодой парень вышел первым, открыл заднюю дверцу, проговорил:
– Ну что – сами выйдете или помочь придется?
Обращение на «вы» в устах этого уголовника казалось странным и неуместным. Катя ломала голову над причиной этой вежливости. Может быть, ее все же оставят в живых?
– Убери руки! – сказала она неприязненно и самостоятельно выбралась из машины.
Ее подвели к входу в особняк.
Навстречу им вышел рослый угрюмый человек лет шестидесяти, с тяжелым низким лбом и маленькими колючими глазками.
– Мы ее доставили, Лопата! – доложил парень.
– А это кто еще? – Пожилой человек настороженно взглянул на бельгийца.
– С ней был… я подумал – может, пригодится…
– Ладно, там посмотрим… – тот, кого назвали странным именем Лопата, отступил в сторону.
Катю и Седрика провели внутрь особняка.
Они оказались в полутемном просторном холле, заставленном какими-то коробками и ящиками. Создавалось впечатление, что хозяева дома то ли только что переехали сюда и еще не успели разобрать вещи, то ли, наоборот, собираются уезжать.
– Туда! – проговорил молодой парень, подталкивая Катю к низкой двери в глубине помещения.
Катя толкнула эту дверь, вошла внутрь.
Седрик направился было за ней, но провожатый придержал его за плечо. Катя обернулась, хотела что-то сказать, но дверь за ней уже захлопнулась.
На этот раз она попала в небольшую комнату, что-то вроде кабинета или библиотеки. Во всяком случае, вдоль стен стояли массивные книжные шкафы темного дерева.
Напротив входа находился камин. Свет в комнате был погашен, и только живой огонь освещал ее. В камине полыхали поленья, отбрасывая на стены странные колеблющиеся отсветы.
Перед камином в глубоком кресле, спиной к вошедшим, сидел человек.
Катя видела только широкое плечо в сером свитере грубой домашней вязки и сильную мужскую руку с кованой кочергой, которая поправляла поленья в камине.
Катя почувствовала какое-то странное волнение. Она остановилась возле самой двери, не решаясь сделать следующий шаг, словно этот шаг мог изменить всю ее жизнь.
И тогда человек в кресле, словно ощутив ее нерешительность, медленно развернулся и проговорил низким, хрипловатым, удивительно знакомым голосом:
– Ну, здравствуй, Котенок!
На фоне пламени его лицо было плохо видно, но Катя узнала бы этого человека даже в полной темноте. Она узнала бы его по голосу, по характерным движениям. Узнала бы по этому детскому прозвищу – только он так называл ее…
Лида покосилась на свои маленькие часики Sheppard. Пошел уже второй час ночи, а его все еще не было. Разве можно так обращаться с порядочной девушкой?! Настроение у нее портилось катастрофически быстро. Даже третья порция Drambuie Beach не могла его исправить.
За соседним столиком сидел в гордом одиночестве типичный полосатый папик – костюм от Rene Lesard, основательный животик, живописная небритость. Он вроде бы заинтересованно поглядывал на Лиду, и она совсем было решила слегка подыграть ему, но в это время к ее столику подкатилась какая-то смутно знакомая девица – Prada-Versace-Gucci, все, как положено.
– Лидка! – завопила девица. – Старая кошелка! Сколько же мы не виделись!
Ничего иного не оставалось, как пригласить ее за свой столик, мучительно пытаясь вспомнить, кто же это такая.
Краем глаза Лида заметила, что к полосатому папику подсела девица лет восемнадцати – то ли дорогая шлюшка, успешно изображавшая приличную девушку, то ли приличная девушка, успешно игравшая роль дорогой шлюшки. Лида расстроилась – нигде нет прохода от этих малолеток! Просто на пятки наступают! И мужики с ума посходили – подавай им поголовно сопливых девчонок, на женщин старше тридцати они и взгляда не бросят. Лиде еще не было тридцати, но это ненавистное роковое число надвигалось слишком близко. Что греха таить – она боится перешагнуть тридцатилетний рубеж, не устроив своей судьбы. Ужасно боится! После тридцати шансы найти богатого мужа катастрофически падают.
– Ты здесь одна? – осведомилась смутно знакомая незнакомка. Лида не успела слепить правдоподобный ответ, но та уже забыла про свой вопрос и зашептала, округлив глаза: – Смотри, Ульяна! А говорили, что они с Петей в Биаррице! Выглядит просто ужасно!
Лида не успела повернуться, как ее собеседница потянулась к недопитому бокалу, принюхалась, уморительно сморщив нос, и пренебрежительно фыркнула:
– Что ты пьешь? Это же фирменная отрава! Этим пойлом только заборы в Бобруйске красить!
– А мне нравится, – обиженно выдавила Лида, все еще пытаясь вспомнить, где же она встречала эту девицу. У Лизки? Вроде бы нет… может, в прошлом году, в Сен-Тропе?
Девица взяла сигарету из Лидиной пачки, лежавшей на столе, и поискала глазами зажигалку. Лида нехотя открыла сумочку. Девица вытянула шею, жадным взглядом обшарила содержимое сумки и вдруг уверенным жестом выхватила розовую пластмассовую пудреницу, которая использовалась Лидой не по прямому назначению, а именно: в ней хранился запас кокаина. Немного, совсем чуть-чуть, на всякий пожарный случай.
– Ох, мне как раз нужно носик попудрить! – фальшиво-оживленным голосом вскричала девица, и Лида все поняла: она привязалась к случайной знакомой, чтобы раздобыть немного кокса. Потому что ни один нормальный человек не поверит, что можно было носить в дорогой сумочке такую дешевую пудреницу. А может, они и вовсе не знакомы? Просто припекло девушку, вот она и бросается на людей… Однако она знает, как Лиду зовут, стало быть, где-то они все же пересекались. Но где? В клинике, где Лида делала липосакцию?
Она не успела додумать ускользающую мысль, девица понизила голос и придвинулась к ней:
– Ну, чего мы сидим, как неродные? Пошли, сделаем по дорожке! Исключительно для настроения…
– У меня мало, – ответила Лида недовольно.
– Чепуха, хватит на двоих! Ну, не жадничай, подруга! Ты только посмотри – Миша Рудяк! С кем это он? Ну и мочалка!
Лида повернулась, успела разглядеть знаменитую лысину, прежде чем силуэт скрыла толпа. Привычно расстроилась: еще одна удачливая охотница подцепила мультимиллионера… Собеседница уже тянула ее из-за стола:
– Ну что ты, как двоюродная! Пойдем, разнюхаемся по самой крошечке, для радости жизни… Что ты жадничаешь? Когда у тебя не было, я тебе давала…
Может, врет, а может, и правда, давала… всех не упомнишь… Лида вновь скосила взгляд на часики. Она ждет его уже полтора часа. Ну, он и скотина! Ну, ладно, ему же хуже…
Она поднялась из-за стола.
Проталкиваясь через середину зала, Лида машинально ответила на чье-то приветствие, помахала двоим знакомым, состроила глазки симпатичному мужику. Новая подруга (или старая знакомая) буквально втолкнула ее в туалет.
К счастью, там никого не было.
Подруга щелкнула замком сумочки (Fendi, само собой), достала Лидину пудреницу, высыпала порошок маленькой горкой на стеклянную полочку. Деловито разровняла горку золотой карточкой «Visa», которая, надо полагать, годилась в данный момент только для этого, поскольку была пуста или заблокирована, сделала две аккуратные дорожки. Две дорожки, ведущие в светлое будущее.
– На уж! – протянула ей Лида зеленую купюру с портретом американского президента.
Девица заговорщически подмигнула Лиде, свернула трубочкой купюру, втянула одну дорожку в ноздрю и закатила глаза.
– Кайф! – выдохнула она через секунду, встряхнув головой. – Ну, давай теперь ты!
Лида взяла у нее свернутую хрустящую купюру, склонилась над полочкой. Слегка зажмурившись, предвкушая острые ощущения, шумно втянула в себя порошок, аккуратно «собрав» сверкавшую снежную дорожку. Внутри нее все на миг словно онемело, как от свирепого январского мороза, на мгновение ей стало страшно, как перед прыжком в пропасть, но через секунду в душе словно распахнулась форточка, наступила весна, защебетали птицы, запели звонкие ангельские голоса…
Лида залилась счастливым бессмысленным смехом.
Она любила сейчас все человечество! Даже его, хотя он, подонок, так и не пришел! А больше всех она любила свою новую – или старую? – в любом случае свою самую лучшую подругу… где же они раньше встречались? Может быть, на неделе высокой моды в Милане? Впрочем, это совершенно неважно! Какая она лапочка! Какая прелесть! Как хорошо, что они сегодня встретились!
Лида захотела обнять ее, сказать, как она ее любит, как она рада их сегодняшней встрече.
Она подняла глаза на зеркало и увидела, что подруги у нее за спиной нет, она исчезла, как будто испарилась. «Все ясно, – обиженно подумала Лида, – получила свое и удалилась. Я ей больше не нужна. Ну что ж, будем радоваться жизни в одиночку!» Лида улыбнулась своему отражению в зеркале и тут увидела за своей спиной какую-то смутную фигуру. Лида моргнула – у нее внезапно заслезились глаза, и она увидела, что вместо вероломной подруги позади нее стоит какой-то мужчина. Лица она не разглядела, заметила только темный костюм в неизменную узкую полосочку. Это показалось ей жутко смешным. Мужик в женском туалете! Впрочем, чего только она не видела в этом клубе!
Лида расхохоталась – до слез, до колик.
Отсмеявшись, она проговорила светским тоном:
– Мужчина, вы случайно ничего не перепутали? Это вообще-то комната для девочек…
Собственные слова показались ей до того смешными, что она снова истерически захохотала.
– Комната для девочек… – повторила она на «бис», на тот случай, если мужик с первого раза не расслышал.
Ее немного задело, что он не смеется вместе с ней. Лиде казалось, что весь мир должен смеяться ее шутке.
Но этот странный мужчина и не думал этого делать. Он вдруг шагнул к Лиде и схватил ее за шею.
Веселая легкость мгновенно выветрилась из ее головы.
– Совсем спятил, кретин! – попыталась она выкрикнуть. – Перенюхался или перекололся…
Однако сильные руки мужчины так крепко сдавили ее горло, что вместо этих возмущенных слов она смогла издать только какое-то нечленораздельное верещание. Да и то она вскоре захлебнулась – в буквальном смысле слова, потому что этот сумасшедший ткнул ее лицом в раковину и открыл кран на полную катушку.
Лида попыталась вырваться.
Она изворачивалась как могла и даже умудрилась пнуть мужчину ногой под колено, но он не ослабил железной хватки.
Бестолково размахивая руками, она случайно схватила его галстук и потянула на себя, что было сил. Мужчина выругался и отпустил ее. Лида подняла голову и судорожно вдохнула воздух. Мокрые волосы залепили лицо, и в тот же миг на ее шее вновь сомкнулись сильные мужские руки. Они сдавливали ее горло – все сильнее…
Сознание Лиды начало мутиться.
И вдруг, в самый последний момент, словно искра вспыхнула в ее мозгу. Лида внезапно поняла, кто напал на нее в туалете и почему это случилось именно с ней. И еще, она поняла, что в конечном счете сама виновата в том, что случилось, и сопротивление бесполезно – этот человек пришел за ней, он пришел, чтобы убить ее, и он это сделает, не остановится ни перед чем.
Эта вспышка, это озарение длилось какую-то долю секунды, а потом Лида провалилась в глубокий черный колодец. В самый глубокий и самый черный колодец, из которого нет выхода.
Ее тело в последний раз дернулось и вытянулось. Изящная туфелька от Manolo соскользнула с ноги и отлетела в сторону.
Мужчина настороженно оглянулся на дверь, оторвал от рулона большой кусок бумажного полотенца и тщательно вытер мокрые руки. Потом он бросил быстрый взгляд в зеркало, убедился, что с его внешностью все в порядке, и быстро вышел из туалета.
По дороге он никого не встретил, а если бы и встретил, тоже ничего страшного не случилось бы – в этом сумасшедшем доме никому ни до кого не было дела. Каждый творил со своей жизнью все, что хотел, и не вмешивался в чужие дела.
– Дядя Вася?! – выпалила Катя, в упор уставившись на человека в кресле. – Так это вы? Это ваши люди?
Она вспомнила весь этот ужасный, бесконечный день, когда ее жизнь перевернулась, как тонущая лодка, из рая превратившись в кромешный ад, день, когда смерть мчалась за ней по пятам… вспомнила и горько разрыдалась.