– Элизабет, дорогая, в чем дело? Что случилось?
Элизабет с каменным выражением лица смотрела в стену, плотно сплетя пальцы. Кристина понимала, что девушка борется со своими эмоциями. Так продолжалось минуту или две, и наконец, вопрос, напряженный, нервозный, пробил себе дорогу наружу:
– Что вы сказали Стенли?
– Майору авиации? – уточнила Кристина. – Я ему ничего не сказала. А в чем дело?
– Наверное, вы все же что-то сказали перед ужином, когда я переодевалась, – осуждающе произнесла Элизабет. – Вы говорили ему, что я слишком юна? Что вы говорили?
– Я упомянула твой возраст, – медленно ответила Кристина, – и все. Он сказал, что думал, что ты старше.
– Тогда, вероятно, дело в этом. Кто дал вам право вмешиваться? Кто дал вам право что-то ему говорить? Вы все испортили. Теперь я ему больше не интересна, и в этом виноваты вы.
В голосе Элизабет слышались истерические нотки, Кристина же ошарашенно смотрела на нее, не зная, что делать.
– Все было хорошо, пока вы не приехали, – закричала Элизабет, – а теперь все испорчено. Как я хочу умереть!
Она разрыдалась, и Кристина поспешила обнять ее. Она прижала ее к себе и стала нашептывать ласковые слова.
– Не плачь, Элизабет, не плачь, – успокаивала она племянницу. – Не надо так сильно расстраиваться. Дорогая, давай поговорим разумно и все обсудим.
– Я люблю его, – всхлипывала Элизабет. – Я люблю его, а теперь я его больше не интересую.
– Нет, интересуешь, – возразила Кристина. – В противном случае он не приехал бы сюда, согласна?
Она усадила девушку на старомодную банкетку, стоявшую у изножья кровати.
– Расскажи, что случилось, – тихо попросила она. – Давай все обсудим.
– Ничего не случилось, ничего. В том-то и дело. Когда мы вышли из дома, я чувствовала себя такой счастливой. Светила луна, все было таким романтичным, таким восхитительным. Но Стенли даже не притронулся ко мне. Он просто предложил погулять и всю дорогу говорил о чем угодно, только не о любви. Мы шли, шли, а он все говорил и говорил. Он даже не поцеловал меня, ни разу. Ах, тетя Кристина, что я сделала не так?
– Думаю, дело не в том, что ты что-то сделала не так, – мягко ответила Кристина. – Боюсь, дело в том, что ты слишком юна. Он считал, видишь ли, что тебе восемнадцать, а семнадцать – это слишком мало.
– Я достаточно взрослая, чтобы любить, – горячо возразила Элизабет.
– А ты когда-нибудь раньше любила?
Элизабет покачала головой.
– Никогда. Я никогда не бегала за мальчишками, как другие девчонки, которые хихикают и ведут себя глупо, вроде Агнес. Поэтому со Стенли было по-другому, совсем не так, как я представляла, очень здорово. Но теперь все кончено, я точно знаю, что все кончено. Тетя Кристина, когда мы вернулись к дому, я остановилась на лужайке и повернулась к нему. «Замечательная ночь, правда? – сказала я. – Я чувствую себя свободной и счастливой, словно в мире нет ничего, кроме нас. А ты?» Мы стояли почти вплотную друг к другу. Я же совершенно ясно дала ему понять – разве не так? – что хочу, чтобы он поцеловал меня, а он лишь раздраженно произнес: «Пойдем в дом, твоя тетя беспокоится, почему нас так долго нет».
Кристина живо представила, как молодой человек противится искушению, глядя на очаровательное личико и слушая манящие намеки, а потом отворачивается от мягких губ, молящих его о поцелуе. «Я восхищаюсь им», – подумала она и крепче прижала к груди рыдающую племянницу.
– Вы думаете, он решил, что я какая-нибудь дешевка? – вдруг с ужасом прошептала Элизабет. – Я всегда считала, что мужчины пресыщаются Агнес именно потому, что она не ценит себя. Вы думаете, он так решил?
– Нет, естественно, нет, – уверенно ответила Кристина. – Дело в чем-то еще, в том, что мы не понимаем. Возможно, завтра он все тебе объяснит. Так что постарайся не переживать из-за этого, дорогая моя. С тобой все в порядке, честное слово. Может, ему кажется, что он слишком стар для тебя. Может, он боится долговременных отношений из-за своей опасной работы – ведь его могут убить в любой момент. Может, есть и другие причины, которые все объяснили бы, и пока мы их не узнаем, нужно терпеливо ждать.
Элизабет вздохнула.
– Если бы только узнать их, – грустно проговорила она. – Я не понимаю, почему он так внезапно изменился. Да, я соврала насчет своего возраста, но я испугалась, что он будет видеть во мне ребенка. Восемнадцать звучит гораздо серьезнее, чем семнадцать, правда?
– Правда, – не стала спорить Кристина.
И подумала, что сейчас Элизабет выглядит самым настоящим ребенком – с всклокоченными волосами, с заплаканным лицом. Неожиданно ей открылась вся трагедия юности, боль и горе взросления, мелкие страдания, которые в этот период значат так много. Однако и радости, и счастье в этом возрасте тоже вырастают в размерах, превращаясь в нечто огромное, в большой степени превосходящее свою истинную важность, и это обеспечивает своего рода баланс переживаний.
По-настоящему ли любит Элизабет? Это трудно понять и оценить. Она еще совсем ребенок во многих отношениях, однако собственные чувства кажутся ей очень взрослыми. Как же страшна юность в своей полной неопытности, думала Кристина. Парочка учащенных ударов сердца, поцелуй украдкой, восторг от танца с привлекательным партнером… и все, юноши и девушки считают, что влюблены!
А что они знают о любви, которая может и должна преодолевать настоящие беды, которая должна продолжить свое существование даже после того, как схлынули восторги и возбуждения от физической близости? О любви, которая должна жить даже после того, как утрачено уважение, когда ясно видны все слабости характера. Когда анализируешь и критически оцениваешь мысли любимого человека и все равно продолжаешь его любить, мучительно и неослабно. Вот это любовь, любовь, не требующая ничего взамен, любовь, соглашающаяся на жертвенность.
Только как это объяснить ребенку? Внешне Элизабет выглядит так, будто создана для лунного света, голубых лент и нежных роз. Легко вообразить, как она плавно кружится под вальс Штрауса. Но никто не сможет представить, чтобы она поддерживала своего пьяного, едва держащегося на ногах возлюбленного. Трудно представить, чтобы она вставала по утрам и убирала последствия его вчерашней пьянки, дабы не позорить его перед горничными. Трудно представить, чтобы она выпрашивала несколько фунтов у человека, который когда-то предлагал ей достать с неба солнце и луну и обещал положить к ее ногам весь мир. И все же можно все это делать и продолжать любить.
Кристина неожиданно поцеловала Элизабет в лоб.
– Постарайся успокоиться, – сказала она. – У тебя все будет хорошо, дорогая. Обязательно.
Ее невидящий взгляд был устремлен вдаль поверх головы девушки. Ее воля, ее решимость, казалось, взбунтовались против судьбы; ей очень хотелось бросить вызов року и твердо заявить, что Элизабет найдет свое счастье. «Я уже заплатила, – думала она, – я уже заплатила за ту каплю счастья, что выпало на мою долю. Заплатила сторицей. Элизабет должна избежать всего этого. Она не должна стать несчастной. Я ее защищу. Как-нибудь я ее защищу, и ни один мужчина не причинит ей ту боль, что испытала я».
Насколько серьезно майор авиации относится к чувствам Элизабет, спрашивала себя Кристина. Кем он ее считает – милой девчушкой, которая ищет развлечений? А вдруг сейчас, узнав, как она юна, он решил, что игра не стоит свеч? Если это так, дала себе слово Кристина, он за это жестоко поплатится.
Наконец Элизабет, перестав плакать и успокоившись, сказала, что пойдет спать, и пообещала Кристине, что постарается заснуть.
– В том, чтобы лежать без сна и переживать, никакого проку нет, – твердо проговорила Кристина. Почему-то ее не покидала твердая уверенность в том, что здоровый юный организм справится со всеми невзгодами и Элизабет заснет, несмотря на убежденность, что это невозможно.
Кристина проводила племянницу в ее спальню, уложила в кровать и подоткнула одеяло.
Элизабет поцеловала ее.
– Спокойной ночи, тетя Кристина, спасибо, что так спокойно все восприняли. Простите меня за грубость, это получилось случайно.
– Я уже обо всем забыла, – заверила ее Кристина.
Вернувшись в свою комнату, она с тяжелым вздохом села на кровать. Как же нелегко помогать этим детям и направлять их, ведь они ей не родные, а племянники. Сначала вспышка раздражения у Дональда, потом истерика Элизабет.
Кристина предполагала, что в душе у них уже зреет недовольство ею, которое при малейшей провокации вырвется наружу. Так ли это на самом деле или все это существует только в ее воображении? Возможно, все дети срываются, когда им в той или иной форме противодействуют. Однако подавленное состояние Кристины улетучилось, как только она подумала о Питере, похожем на ангелочка в своей невинности. Он спит глубоким сном после того, как она поцеловала его на ночь, а рядом, на тумбочке, лежит добытое сокровище – сброшенная ящерицей кожа, найденная им в саду. Хорошо, что хотя бы у Питера нет комплексов, подумала она и, ощутив внезапный прилив любви к ребенку, мысленно возблагодарила за это Господа.
Кристина долго лежала без сна, а когда заснула, ей приснилось, что все трое детей в опасности, а она не в силах спасти их.
Проснувшись, она обнаружила, что миссис Поттон уже будила ее, а она не расслышала. Шторы были раздвинуты, а на тумбочке стояла чашка с теплым чаем. «Опоздала», – виновато подумала Кристина и, поглядев на настенные часы, выпрыгнула из кровати. Когда она спустилась в столовую, остальные домочадцы уже заканчивали завтракать.
– Я проспала, – смущенно объяснила она. – Даже не представляю, как такое могло случиться. Обычно я сплю чутко, но сегодня не услышала, как в комнату вошла миссис Поттон.
Кристине показалось, что своим появлением она нарушила неловкое молчание, установившееся в столовой. Только Питер, казалось, ничего не замечал и оставался самим собой.
– Боюсь, мне сегодня нужно вернуться в лагерь, – сказал майор авиации. – Очень мило с вашей стороны, мисс Диллон, что вы пригласили меня на выходные, но сегодня рано утром я получил сообщение.
– Что-то я не слышала, как звонил телефон, – заявила Элизабет.
– Наверное, ты спала, – сказал майор.
– Я не сплю с шести, – с вызовом заявила девушка. – Когда звонит телефон, я всегда его слышу.
– Я очень сожалею, что вы вынуждены уехать, – прекратила их пререкания Кристина. – Хотя бы на обед вы остаться сможете?
Было видно, что майор авиации колеблется. Наконец он ответил:
– Я бы с радостью, если это не добавит вам хлопот.
– Не беспокойтесь, – заверила его Кристина. – Мы готовились к тому, что вы проведете у нас оба выходных дня.
Элизабет больше ничего не сказала, но выглядела расстроенной.
Дональд доел завтрак, встал из-за стола и, не извинившись, ушел в сад. Питер побежал за ним. Кристине пришлось завтракать в обществе молчавшей парочки, которая уже покончила с завтраком, но из-за стола вставать не собиралась.
Наконец Элизабет встала – судя по всему, она не выдержала гнетущую атмосферу.
– Раз ты не остаешься на выходные, несмотря на то что мы так готовились к твоему приезду, – сказала она, – я пойду и позвоню Тони Доусону и приглашу его сюда. Это лучше, чем бездельничать, – с видом капризного ребенка добавила она. Кристина догадалась, что девушка с трудом скрывает обиду.
– Отличная идея! – воскликнула она. – Пригласи к нам и миссис Бейкуэлл. Мне будет очень приятно с ней побеседовать.
– Если Тони удастся выклянчить бензин у своего дядьки, мы, возможно, поедем в Мелчестер на танцы. Тони отлично танцует, у него этого не отнимешь.
Она стремительно вышла из комнаты и хлопнула дверью.
Майор авиации посмотрел на Кристину.
– Простите, мисс Диллон, боюсь, это моя вина.
– А у вас нет желания рассказать мне, что произошло? – спросила она.
Он перевел взгляд на дверь.
– Здесь есть местечко, где нас с вами никто не побеспокоит?
– Конечно, – ответила Кристина и быстро допила кофе. – Давайте пройдем в сад. Элизабет будет звонить по телефону и не скоро отправится нас искать.
Они по лужайке прошли во фруктовый сад. Эта часть сада не просматривалась из дома, и Кристина сомневалась, что Элизабет разыщет их. Под одной из яблонь стояла грубо сколоченная скамейка. Она была здесь еще во времена ее детства, и Кристина хорошо помнила, как на ней сидела няня и вязала, пока они с Артуром играли под деревьями.
– Давайте присядем, – предложила она.
Майор сел и предложил ей сигарету.
– Нет, спасибо, – покачала головой Кристина. – Я редко курю. Бросила несколько лет назад, когда оказалось, что это слишком дорого.
Майор прикурил, вздохнул и сказал:
– Я должен перед вами извиниться, мисс Диллон. Мне не следовало приезжать сюда.
– Почему? – удивилась Кристина.
– Я все испортил, – ответил он. – Видите ли, я люблю вашу племянницу.
– Я рада. Она думает, что тоже любит вас.
– Подождите минутку, – попросил майор. – Когда я познакомился с Элизабет, я думал, что она старше. Она прибавила себе лет, и вы, естественно, поймете, что мне показалось странным, что она одна сидит в пабе в Нортоне. Я не знал, из какой она семьи. Признаюсь честно, я думал, что она одна из тех страстных молодых дамочек, которые слоняются вокруг лагеря в поисках, как они это называют, «веселого времяпрепровождения». До войны я несколько лет жил за границей и, вероятно, перестал следить за современными идеями и взглядами юного поколения. Как бы то ни было, помня, как воспитывалась моя младшая сестра, я неправильно воспринимал очень многое в отношении Элизабет, пока не познакомился с ней поближе. А к этому времени я уже успел влюбиться.
Он замолчал и сбросил пепел с сигареты на землю.
– В общем, мисс Диллон, я женат.
Кристина против воли ахнула.
– Боюсь, это для вас большой удар, – продолжил майор авиации. – Моя жена живет в Кении. Мы уже несколько лет живем раздельно. Она католичка, и я сомневаюсь, что она когда-нибудь даст мне развод.
– Вы Элизабет на это даже не намекали?
– Если честно, то нет, и я не видел необходимости привлекать внимание чужих людей к своей личной жизни. Сомневаюсь, что кому-нибудь в лагере известно, что я женат. Как я сказал, я думал, что Элизабет ищет развлечений, и это вполне устраивало меня. Я испытал некоторую неловкость, когда она пригласила меня на выходные. Но мне даже в голову не приходило, что она испытывает ко мне серьезные чувства. А когда я увидел этот дом и вас и догадался, что вы все готовились к приему «молодого человека» Элизабет, я все понял. У меня есть только один выход: как можно быстрее объясниться.
– Спасибо, – тихо проговорила Кристина.
– Меня лишь беспокоит Элизабет, – сказал майор. – Как вы думаете, она справится?
– На это можно только надеяться, – ответила Кристина. – Она очень юна. И в то же время у кого из нас есть право утверждать, что кто-то не знает, что такое любовь?
Майор в замешательстве пригладил волосы. Этот первый за все время их знакомства непроизвольный жест с его стороны до глубины души тронул Кристину.
– Я виноват, – повторил он, – очень виноват.
Он встал и заходил взад-вперед перед скамейкой.
– Предположим, – снова заговорил он, – только предположим, что сейчас, когда идет война, когда наши жизни так кардинально изменились, моя жена взглянет на ситуацию здраво и передумает. Стоит ли мне ей написать и попросить развод? Стоит ли мне предпринять последнюю попытку убедить ее дать мне свободу? Только это займет много времени.
– А пока вы будете ждать, – сказала Кристину, – любовь Элизабет к вам будет становиться глубже и глубже. Что произойдет, если жена вам откажет?
– Я полностью согласен. Честное слово, это дело кажется мне безнадежным.
– Есть и еще кое-что. Сколько вам лет?
– Тридцать один, – ответил майор. – Через три месяца будет тридцать два.
– Пятнадцать лет разницы в возрасте, – подсчитала Кристина. – Что-то мне при всем желании трудно поверить, что брак принесет вам обоим безграничное счастье.
– Вы правы. Вы абсолютно правы!
Он отшвырнул сигарету, достал новую и захлопнул портсигар.
– Хотя я и сказал за завтраком, что останусь на обед, все же будет лучше, если я уеду. Думаю, на выходные я отправлюсь в Лондон – у меня там друзья. Если честно, то я хочу забыть эту историю как можно скорее.
«Он действительно любит ее», – подумала Кристина, наблюдая за его лицом. В нем воспитали умение никогда не показывать своих чувств, и сейчас эта выучка оказалась ему очень полезной.
– Полагаю, вы приняли мудрое решение, – заключила она. – Мы должны думать только об Элизабет. Вы сами все ей скажете или мне поговорить с ней?
– А вы сможете?
– Будет нелегко, но я попытаюсь. – Она тоже встала и протянула ему руку. – Спасибо, что повели себя достойно в такой ситуации.
Майор пожал ей руку и сказал:
– Прошу прощения, но я хотел бы дать вам один маленький совет. Не разрешайте такой привлекательной девушке, как Элизабет, приближаться к аэродрому и кокетничать с мужчинами. У нас хорошие ребята, но сейчас их жизнь проходит на линии фронта, и они не знают, какой день или какая ночь станет для них последней. Трудно держать себя в руках, когда встречаешь такую красавицу, как Элизабет.
– Я попытаюсь вразумить ее, но это трудная задача.
– Ей очень повезло, что у нее есть вы. В этой ситуации вы проявили исключительное понимание. Простите меня за дерзость, но я хочу у вас спросить, были ли вы замужем.
– Видите ли, – тихо проговорила Кристина, – у меня есть все основания для такого исключительного, как вы выразились, понимания. Я тоже влюбилась в женатого мужчину.
– Вот как! Не повезло!
– Только он повел себя не так достойно, как вы. Он уехал – а я уехала с ним.
Майор авиации секунду пристально смотрел на нее, потом отвел взгляд.
– Как я вижу, такое случается слишком часто, – мрачно произнес он. – Это ужасная судьба для женщины.
Они дошли до дома в полном молчании. Кристине очень хотелось подобрать правильные слова, чтобы сказать майору, как высоко она ценит его порядочность, однако слова не находились.