– Вот как! Не повезло!
– Только он повел себя не так достойно, как вы. Он уехал – а я уехала с ним.
Майор авиации секунду пристально смотрел на нее, потом отвел взгляд.
– Как я вижу, такое случается слишком часто, – мрачно произнес он. – Это ужасная судьба для женщины.
Они дошли до дома в полном молчании. Кристине очень хотелось подобрать правильные слова, чтобы сказать майору, как высоко она ценит его порядочность, однако слова не находились.
Элизабет встретила их на террасе. По выражению ее лица Кристина поняла, что она ждет их с нетерпением и очень беспокоится. При виде майора авиации она с вызовом вздернула подбородок.
– Тони говорит, что будет счастлив поехать со мной, – милейшим тоном сообщила девушка. – Он хочет выяснить, можно ли найти такси, чтобы доехать до Мелчестера. Тетя Кристина, дорогая, вы не будете против, если мы поедем на танцы?
– Буду только рада, – ответила Кристина. – Пойду-ка посмотрю, как дела у миссис Поттон с обедом.
Она понимала, что нужно дать возможность молодым людям провести последние минуты наедине, а майору авиации попрощаться с Элизабет. Кристина надеялась, что удар по оскорбленной гордости племянницы будет не очень жестоким.
Через некоторое время, выйдя из кухни, Кристина обнаружила, что девушка ждет ее в холле.
– Стенли сказал, что уезжает, – взволнованным шепотом сообщила та.
– Знаю.
– Но почему? Он же собирался остаться до вечера и пообедать. Ах, тетя Кристина, остановите его, умоляю вас.
Кристина обняла девушку за плечи.
– Не могу, дорогая. Когда он уедет, я кое-что тебе расскажу.
Элизабет пристально посмотрела на нее.
– Ему грозит опасность. Ему предстоит какое-то важное задание, а вы боитесь сказать мне.
Кристина покачала головой, но так и не нашла, что возразить.
В этот момент на верхней площадке лестницы появился майор авиации с чемоданом в руке. Кристина почувствовала, как задрожала Элизабет. Девушка устремилась к лестнице.
– Стенли, почему ты уезжаешь? – спросила она. – Я знаю, что есть какая-то причина, что ты что-то скрываешь от меня. Если тебе грозит опасность, просто скажи мне. Я хочу знать. Я буду храброй, обещаю тебе. Но только скажи, очень тебя прошу, скажи!
Когда майор спустился, она бросилась ему на шею. Майор медленно поставил чемодан на пол.
– Даже не знаю, что сказать, дорогая, – проговорил он. – Ты поверишь, если я скажу, что я делаю все исключительно ради твоего блага?
– Стенли, я ничего не понимаю! – Это был крик испуганного ребенка. – Не бросай меня, пожалуйста, не бросай! – заплакала Элизабет.
Майор поймал взгляд Кристины, затем очень бережно отстранил от себя Элизабет, взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Послушай, Элизабет, – сказал он. – Я люблю тебя. Наверное, я буду любить тебя всю жизнь. Но нам не суждено быть вместе. Да благословит тебя Господь, дорогая.
Он приник к ее губам в долгом поцелуе, а потом резко, прежде чем Элизабет сообразила, что происходит, подхватил чемодан и вышел.
Элизабет еще несколько мгновений стояла неподвижно и смотрела ему вслед. Неожиданно ее тело сотрясли рыдания. Кристина подошла к ней. Прижавшись друг к другу, тетка и племянница услышали, как взревел двигатель мотоцикла. Вскоре шум мотора стих вдали.
Глава 10
Кристина с корзинкой в руке возвращалась из деревенского магазина. Ее голова просто раскалывалась от боли. Причиной плохого состояния был не поход по магазинам – напротив, делать покупки было довольно просто, хотя предполагалось, что она будет задерживаться у прилавков подольше, чтобы выслушать местные сплетни и просто поболтать. Многие владельцы магазинов знали ее с детства и горели желанием поговорить о «бедных сиротках нашего дражайшего викария». Кристина чувствовала, что они в какой-то степени разочарованы ее сдержанностью. Казалось, они ждут, что она будет жаловаться им на трудности, с которыми ей пришлось столкнуться в «Четырех ивах».
Еще Кристина обнаружила, что миссис Поттон не пользуется особой популярностью, – во всяком случае, у нее возникло такое впечатление, когда местные жители, искоса поглядывая на нее, спрашивали: «Как поживает миссис Поттон?» В конечном итоге Кристина узнала причину такой реакции: как выяснилось, миссис Поттон никогда надолго не задерживалась в домах, где имелась хозяйка. У почтенной дамы был свой взгляд на вещи, и она не терпела никакого вмешательства, пусть даже и тактичного. Кристина уже столкнулась с этой проблемой и, поняв, что миссис Поттон намерена быть полновластной хозяйкой на ее кухне, решила предоставить ее самой себе.
Однако и у Кристины случались «светлые дни», как выражались дети, и сегодня, судя по всему, был именно такой день. Все шло не так. От мясника не принесли мясо, бакалейщик привез не то, что она заказывала, а еще майор авиации Джойнсон, который, как предполагалось, должен был остаться на выходные, уехал в субботу, и это отнюдь не способствовало оптимистическому взгляду на жизнь.
Сегодня точно «черный понедельник»[11], думала Кристина, расстраиваясь еще сильнее от того, что Элизабет проплакала всю ночь, а к завтраку спустилась бледная и понурая, равнодушная ко всем и ко всему.
После последней стычки с Дональдом иметь с ним дело стало еще труднее. Кристина была разочарована до глубины души, когда он не проявил ни малейшего интереса к прибывшему наконец-то роялю. Инструмент поставили в гостиную на то же место, где во времена ее детства стоял большой рояль, и она позвала обоих мальчиков.
Питер пришел в полнейший восторг и стал упрашивать ее поиграть. Дональд с полным безразличием уставился на рояль, а потом тоном, граничащим с наглостью, осведомился:
«Я могу идти, вы со мной закончили?»
Кристина отпустила его, ответив ему спокойным, бесстрастным голосом, однако внутри у нее все кричало от отчаяния. Почему-то она надеялась, что появление рояля в доме сотворит чудо.
«Эта затея – полнейшая глупость», – сказала она себе. Ей стало казаться, что Дональд намеренно старается не заходить в ту часть комнаты, где стоит рояль.
«Жизнь состоит из огорчительных мелочей», – думала Кристина, медленно идя по пыльной дороге, и тут же упрекала себя в неблагодарности. Как можно жаловаться, когда у нее так много поводов для радости?
Однако безграничная, исступленная благодарность судьбе за то, что ее жизнь так сильно изменилась к лучшему, отравлялась терзавшими душу тревогами за Элизабет и Дональда. А вчера, в воскресенье, появился еще один повод лишить ее спокойствия. В церковь с ней пошел только Питер. Когда настала пора выходить из дома, Дональд куда-то исчез, а Элизабет не пожелала показываться людям на глаза после бессонной ночи. Они опаздывали, так как Кристина потратила какое-то время на поиски Дональда, поэтому к церкви они почти бежали.
Уже на крыльце Кристина краем глаза заметила двоих людей, поднимавшихся к дверям церкви, и услышала, как Питер звонким и радостным голосом произнес: «Доброе утро». Только присмотревшись, она поняла, кто это такие, – сэр Норман и леди Стабингтон.
Она быстро посторонилась, чтобы пропустить их вперед. Леди Стабингтон взглянула на Питера.
– Доброе утро, Питер, – строго произнесла она и, игнорируя Кристину, будто она пустое место, прошла в церковь.
Сэр Норман приподнял шляпу, буркнул: «Доброе утро» – и поспешил за женой. Было совершенно очевидно, что он смущен и чувствует себя неловко.
Питер ошеломленно уставился на их спины, а потом громким шепотом, слышным всем, кто сидел на двух последних скамьях, спросил:
– Тетя Кристина, леди Стабингтон недовольна вами?
Кристина, покраснев до корней волос, шикнула на него, чтобы он замолчал. Они медленно прошли к скамье, которую их семья занимала с незапамятных времен.
В течение всей службы Кристина ощущала присутствие леди Стабингтон, сидевшей по другую сторону прохода. Ее заострившийся с возрастом профиль четко выделялся на фоне серого столба.
«В ней нет ничего человеческого», – сказала себе Кристина, но легче ей от этого не стало. Она знала, что весть о случившемся разнесется по всей деревне еще до вечера.
Небольшим утешением послужило то, что после литургии Люси Бейкуэлл взяла ее под руку, и они на глазах у всех жителей деревни неторопливо пошли к «Четырем ивам».
– Я не смогла уговорить Тони пойти со мной в церковь, – сказала Люси Бейкуэлл. – Он предпочел поспать, а я не стала возражать. А давай зайдем к тебе и выпьем чаю – вместе с Элизабет?
Кристина колебалась всего мгновение, а потом рассказала ей о событиях субботы.
Сочувствие Люси Бейкуэлл было искренним и безусловным.
– Бедняжка, такая трагедия! Слава богу, молодой человек поступил как истинный джентльмен. Она все забудет.
– Вы думаете? – Кристину не покидала тревога.
– Конечно, забудет. У молодежи очень короткая память. Советую тебе привести ее к нам на ужин в понедельник. Я так и решила, что что-то случилось, когда она вчера вечером запиской сообщила, что неважно себя чувствует и не поедет с Тони на танцы. Ой, не надо переживать, если кто-нибудь и способен помочь ей забыть, так это Тони. Она заинтриговала его, у него в голове не укладывается, как обычная куколка вдруг превратилась в красивейшую бабочку.
– Я спрошу у Элизабет, согласится ли она прийти к вам в понедельник, и сообщу вам.
– Буду вас ждать, – сказала на прощание Люси Бейкуэлл.
Кристина сомневалась, что ужин пройдет успешно. Элизабет согласилась, но без энтузиазма, и это красноречивее любых слов говорило о том, что ей безразлично, чем занимать скучные и грустные вечера. О Тони Кристина намеренно не упоминала. Она отлично знала, как больно смотреть на явные усилия окружающих залечить раны, нанесенные любовью. В подобных ситуациях сразу хочется перейти в оборону.
«Я должна быть очень-очень ласковой и чуткой, – сказала себе Кристина. Ее не покидало чувство угнетенности, она очень переживала из-за того, что трагедия с Элизабет случилась вскоре после ее приезда. – И все же хорошо, что я оказалась здесь, – продолжала размышлять она. – Если бы меня здесь не было…» Она не стала додумывать мысль. Нетрудно было представить, чем могла закончиться эта история.
На подходе к «Четырем ивам» Кристина обнаружила, что идет все медленнее и медленнее. Она вдруг почувствовала, что сейчас не сможет встретиться лицом к лицу ни с Элизабет, ни с Дональдом, поэтому занесла корзинку с продуктами в небольшой сарайчик, чтобы захватить потом, и пошла к реке.
«Мне хочется побыть одной, – подумала она. – Мне нужно все обдумать». У нее сложилось твердое убеждение, что найти решение проблемы непросто. Она мысленно перебирала варианты, но ее размышления превращались в ходьбу по замкнутому кругу, особенно в том, что касалось Дональда. Что еще предпринять? Как сломать барьеры, которыми он отгородился не только от нее, но и от всего мира?
А еще леди Стабингтон. Стоит ли пойти в Парк и напрямую поговорить с нею? Поможет ли это, спросила себя Кристина и тут же отказалась от этой идеи, поняв, что ничего путного из этого не выйдет. Вряд ли леди Стабингтон свернет с выбранного пути.
«Надо улыбаться и терпеть», – сказала себе Кристина и попыталась улыбнуться.
Луг у реки был пуст. Она пересекла его и углубилась в заросли ив. Здесь царила тень. Устроившись на берегу, Кристина слушала плеск воды о камни, наблюдала за парой грациозных лебедей, скользивших по сверкающей на солнце речной глади. Все вокруг дышало миром и покоем, и неожиданно Кристина ощутила, как ее душа открывается навстречу этой волшебной красоте. Ей стало казаться, что солнце светит ярче, вода сверкает ослепительнее, что шелест листьев и щебет птиц отдаются в ее сердце божественной музыкой. Она почувствовала себя частью этого крохотного уголка природы: как будто она растворилась в воде, слилась с деревьями, впустила в себя солнечный свет.
«Это жизнь, здесь все живое, и мы часть друг друга», – подумала она, и в следующее мгновение ее сердце наполнилось уверенностью в том, что ей открыты все тайны вселенной.
Однако мгновение закончилось, и Кристина уже не могла вспомнить, что же она поняла. Она знала только одно: на то самое мгновение ее сознание открылось как бы для того, чтобы получить инструкции. Теперь же в ее душе остались восторг и радость, и она еще долго сидела на берегу, спрятав лицо в ладонях, и с обостренным чувством красоты скорее ощущала, чем слышала и видела, окружающий мир.
Постепенно в ее сознание закрались обыденные, земные мысли. «Я запрещаю себе бояться, – думала она. – Все будет хорошо; мы все – часть одного огромного плана». Ей казалось, что ее душа обновилась, что она получила опору и поддержку. Домой Кристина шла с улыбкой на лице. Идя по лугу вдоль реки, она увидела человека на другом берегу. Сначала она не узнала его, но, когда он снял шляпу, поняла, что это Майкл Фарли.
– Я хочу поговорить с вами! – крикнул он и, спустившись с берега, вошел в реку. Здесь было неглубоко, а на нем были резиновые сапоги, так что он быстро перешел ее вброд.
Когда он приблизился, Кристина поняла, почему сразу не узнала его. Он был одет как оборванец – в залатанную, изношенную и очень грязную куртку поверх потертых вельветовых брюк.
– Куда вы идете? – спросил он.
– Домой, – ответила Кристина. – Я гуляла по берегу.
– Вы что-нибудь видели?
– А что я должна была увидеть?
– И ничего не слышали? – продолжал он свои расспросы. – Молодая женщина утопилась у Колни-рич, примерно в миле отсюда. Я помогал ее искать, поэтому так одет. Трудно не промокнуть и не запачкаться при такой работе.
Кристину передернуло. Она вспомнила свой недавний восторг. Пока ее душа сливалась воедино с природой, где-то рядом лежало обезображенное мертвое тело женщины.
– Откуда вы знаете, что она утопилась? – спросила Кристина.
– Она оставила записку, в которой написала, что собирается сделать, – ответил Майкл Фарли. – Обычная причина, и, естественно, имя отца она не назвала.
– Бедняжка, – тихо проговорила Кристина.
– Вы всегда жалеете отщепенцев? – поинтересовался Майкл Фарли.
– Я просто сочувствую им, – сказала Кристина.
– И самым отъявленным?
– Вероятно, да.
– Отлично, тогда, кажется, у меня есть шанс.
– Полагаю, вы не так плохи, каким себя изображаете, – улыбнулась Кристина. – Это просто другая форма тщеславия.
Майкл Фарли устремил на нее вопросительный взгляд, и у нее возникло впечатление, что он сейчас взорвется. Однако вместо этого он рассмеялся.
– Возможно, я предпочел бы быть плохим, а не заурядным. А вот стать святым у меня шансов нет.
– Кто знает? – пожала плечами Кристина. – Мне всегда говорили, что надежда есть у всех.
Он мгновение пристально смотрел на нее, а затем сунул руки в карманы драной старой куртки и глухим голосом сказал:
– Интересно, поймете ли вы, если я признаюсь, что вы первая за многие годы, кто обращается со мной по-человечески.
– Если это так, тогда в этом ваша вина, – заявила Кристина.
– Почему? – раздраженно спросил он.
Она на секунду задумалась, тщательно подбирая слова:
– Думаю, большинство людей – хотя есть, естественно, и исключения, – любят нас такими, какие мы есть, а не за то, что мы сделали в прошлом.
– Значит, вы считаете, что плохие поступки можно простить? Боюсь, у вас слишком оптимистический взгляд на человеческую природу.
– Я же сказала, что есть исключения, – напомнила Кристина, имея в виду леди Стабингтон. – Но большинство слишком заняты, чтобы обращать внимание на те или иные наши поступки, если они их никак не задевают.
– Я очень хотел бы, чтобы вы оказались правы.
– А почему бы вам не проверить? Вместо того чтобы ходить и всем рассказывать, какой вы плохой, станьте дружелюбным и дайте нам оценить вас, как говорится, «по одежке».
– Значит, вы считаете, что я могу быть хорошим?
– Вы и есть хороший, – поправила его Кристина, – но я считаю, что вы раздули собственную порочность, превратили ее в жупел и теперь пугаете им самого себя. Что до меня, то я вас не боюсь.
– Спасибо, – смиренно произнес Майкл Фарли, а потом, будто испугавшись собственной мягкости или Кристины – она так и не разобралась, чего именно, – повернулся к реке. – Мне пора возвращаться к поискам, – бросил он через плечо и, не попрощавшись, пошел к броду.
«Странный человек», – подумала Кристина, идя к дому. Странный, жалостливый, раздражительный и при этом очень интересный. Что такого он совершил, спрашивала она себя, чтобы испытывать такое недовольство самим собой, чтобы так не любить себя? Может быть, он убийца, которому удалось скрыться от правосудия? Или мошенник? Какие бы грехи он ни совершил, они превратили его жизнь в самый настоящий ад.
Кристина забрала корзинку из сарайчика и принесла ее на кухню. Миссис Поттон уже ушла домой. Кристина выложила продукты на стол, который был усыпан крошками хлеба – кто-то делал себе бутерброды. Судя по всему, Элизабет, и это добрый знак, раз она проголодалась настолько, чтобы встать и приготовить себе чай.
Кристина прошла в гостиную и выглянула в окно. Под кедром сидела Элизабет. Волосы девушки казались золотыми на фоне зеленой травы. Кристина обрадовалась, увидев рядом с племянницей Тони. Из гостиной было видно, что Элизабет о чем-то оживленно говорит. «Готова поспорить, она ему все рассказывает», – подумала Кристина. Если она права, то девушка на полпути к выздоровлению. Лучший наперсник на свете – это другой мужчина, причем заинтересованный. Ничто не в силах так быстро залечить рану или укрепить задетое и оскорбленное самолюбие, как его внимание.
Мальчиков нигде видно не было, и Кристина забеспокоилась. Она решила не мешать молодой паре на лужайке, вернулась на кухню и, ожидая, когда вскипит чайник, съела пару бутербродов. Она уже наливала себе вторую чашку чая, когда входная дверь распахнулась. Кристина поспешила в холл и увидела там Дональда и Питера. Оба были возбуждены и разгорячены.
– Ой, тетя Кристина, – закричал Питер, – представляете, в реке нашли тело женщины! Они прощупали баграми все дно, и когда она всплыла, то выглядела жутко.