– Против? Да я в восторге! – воскликнула Кристина. – Пойду-ка узнаю у миссис Поттон, что у нас с продуктами. Они придут на обед?
– Они говорили о том, что проведут день на реке. Если так, то, думаю, они придут на обед, – ответила Кристина. – Жаль, что наша плоскодонка такая огромная. А вы не могли бы пригласить Луизу на прогулку по лугу, а?
– Полагаю, это будет слишком нарочито, – твердо проговорила Кристина.
– Он такой… такой симпатичный.
Не было сомнения в том, что сердце Элизабет несильно пострадало от первой любви. Во всяком случае, в нем, кажется, осталось достаточно места для всех новых знакомых. И теперь Кристина не понимала, почему она так переживала из-за истории с майором авиации.
При этом она поздравила себя с тем, что все сложилось очень удачно. Историю Элизабет нельзя сравнивать с ее историей. Если бы ее воспитывали по-другому, сейчас она была бы замужем за исключительно достойным человеком и имела бы свою семью, ведь так? Мысль увлекла Кристину, она непроизвольно представила своего достойного мужа.
«Я романтик, – сказала она себе. – К концу жизни я переселюсь в Богнор или Вортинг[14], буду читать популярные романы и протопчу тропинку в библиотеку Бутс, чтобы ежедневно брать новые книги. И чем больше в них будет страсти, тем сильнее будет эхо эмоций в моей высохшей груди». Она искренне посмеялась над собой.
«Проблема в том, что я не чувствую своего возраста». Кристина посмотрела в зеркало и решила, что у нее есть определенные оправдания. Она сильно изменилась после возвращения домой. А в последнюю неделю, когда закончились тревоги из-за Дональда, она похорошела настолько, что может с полным правом считать себя красивой.
В холле резко зазвонил телефон.
«Это Майкл Фарли», – подумала Кристина и подбежала к аппарату. Но это была всего лишь Агнес. Кристина позвала Элизабет к телефону и прошла на кухню. Вскоре там появилась миссис Поттон, чтобы заняться готовкой ужина.
– Добрый вечер, мисс.
– Добрый вечер, миссис Поттон. У нас будет что-нибудь особенное?
– Фрикадельки, – коротко ответила миссис Поттон и, увидев разочарование на лице Кристины, добавила: – Если только для вас четверых, то я могу приготовить рубленые котлеты, фаршированные целыми яйцами, – сегодня у нас яиц достаточно, несушки постарались.
– О, это было бы замечательно! – воскликнула Кристина. – Питер их очень любит.
– Полагаю, вы слышали новость? – с важным видом осведомилась миссис Поттон.
– Какую новость? – удивилась Кристина.
– О мистере Фарли.
– А что с ним?
Кристина приложила все силы к тому, чтобы ее голос прозвучал естественно. Она знала, что миссис Поттон наблюдает за ней и ждет не дождется того момента, когда сможет раздобыть хоть капельку информации. На одно жуткое мгновение Кристине показалось, что миссис Поттон известно, что сегодня утром она ходила к «наблюдательному пункту» и ждала Майкла Фарли. Однако она прогнала эту мысль как абсурдную.
– Так что случилось? – спросила Кристина.
– Ну, мистер Фарли уехал.
– Уехал? Почему, куда?
– Конечно, мне не следует рассказывать вам, – заявила миссис Поттон, оглядываясь по сторонам, как будто в кухонном шкафу или в буфете могли прятаться шпионы, – но, как вам известно, мисс, моя золовка – та, у которой зоб, – замужем за доставщиком телеграмм. Сейчас почтой заведует мистер Кларк, он такой скрытный, что от него ничего не добьешься. А вот Тед, муж моей золовки, носит телеграммы в Манор. Сегодня он столкнулся с мистером Фарли буквально у порога. «Телеграмма, мне? – спрашивает мистер Фарли. – Как странно!» – «Вам, сэр, – отвечает Тед. – Раньше я приходил сюда с телеграммой только один раз». В общем, Тед рассказывает, что сам не понимает, почему ждал, когда мистер Фарли распечатает телеграмму. Когда он ее прочитал, то побелел как полотно. «Господь Всемогущий!» – вскричал он. «Что-то случилось, сэр?» – спрашивает Тед. «Случилось? – говорит мистер Фарли. – Какого черта ты тут ждешь?» Он хлопает дверью у Теда перед носом, но к этому моменту у Теда разгорелось любопытство, как вы понимаете, мисс. Он отправляется прямиком к задней двери и рассказывает миссис Дженкинс о том, что случилось. Она оставляет Теда с чашкой чаю и отправляется на разведку. И как вы думаете, что было в той телеграмме?
– Не имею ни малейшего представления.
– Естественно, мисс, – раздраженно произнесла миссис Поттон, – вы должны простить мне такую манеру разговора, но я знала, что вам будет интересно, ведь вы большие друзья с мистером Фарли и все такое прочее.
– Да, конечно, мне очень интересно, – сказала Кристина, пытаясь не выдать голосом свое нетерпение.
Что до миссис Поттон, то она в полной мере наслаждалась ситуацией и не спешила закончить рассказ.
– Я всегда говорила, – назидательно заявила миссис Поттон, несколько раз поворачивая ручку мясорубки, – что в прошлом мистера Фарли гораздо больше тайн, чем может показаться на первый взгляд. Я нутром чувствовала, что он что-то скрывает, а я редко ошибаюсь.
– Ну, так что было в телеграмме? – спросила Кристина, которой очень хотелось взять миссис Поттон за грудки и вытрясти из нее продолжение.
Миссис Поттон перестала крутить ручку и вытянулась во весь свой небольшой рост.
– Я и говорю вам, мисс, – сказала она и сделала драматическую паузу. – «Вчера дом полностью разрушен результате действий противника. Эллен убита. Прошу забрать сына как можно скорее». И подпись «Бредшоу». – Миссис Поттон секунду помолчала и добавила: – Забыла сказать вам, что телеграмма пришла из Брайтона. А сегодня в восемь утра, в новостях, я слышала, что на южное побережье был совершен авианалет. Кто мог подумать, что тот ужас, который творился в Брайтоне, отзовется здесь, в Грин-Энде? Я так и сказала Теду: забавно, но никто из нас не знал, что мистер Фарли женат, не говоря о том, что у него есть сын.
Кристина понимала, что молчать нельзя, и через силу произнесла:
– Как бы то ни было, хорошо, что ребенок не пострадал.
– Но вот его мать погибла, бедняжка, – сказала миссис Поттон с видом человека, преисполненного решимости оставить последнее слово за собой. – И никто из нас не знает, как мистер Фарли женился. Я всегда говорила, что в тихом омуте черти водятся.
Кристине удалось сбежать из кухни. Незаметно проскользнув мимо гостиной, откуда доносились голоса детей, она поднялась наверх в свою спальню.
Так вот почему встреча с Майклом Фарли не состоялась – он уехал за своим сыном.
Не то ли это прошлое, на которое он так часто намекал? Почему все это окружено тайной, почему он просто не рассказал ей? Нет ничего зазорного в том, чтобы быть женатым, и если он разошелся или развелся с женой, почему бы не сказать об этом открыто?
Кристина представила, как будут комментировать это событие в Грин-Энде. Теперь она оказалась в трудном положении. Жаль, что у нее не хватило ума сказать миссис Поттон: «О, конечно, я знала, что у него есть сын». Но ума не хватило, и она допустила, чтобы миссис Поттон увидела на ее лице явное удивление. Легко догадаться, с какой радостью миссис Поттон снабдит этим пикантным дополнением свою историю, когда будет пересказывать ее вечером. В процессе обсуждения реакции Кристины на новость рассказ обрастет небылицами, а отразившиеся на ее лице эмоции будут сильно преувеличены.
Снова женатый мужчина! Что, мир населен только ими, спрашивала себя Кристина. Теперь ей стала понятна та горечь, которую испытывал Майкл Фарли. Очевидно, у него был несчастный брак. Возможно, жена изменила ему, и этим объясняется его подозрительность в отношении всего человечества.
Хорошо, что тайна оказалась не такой ужасной, как можно было предположить. Обычные семейные неурядицы. Она же, опираясь на редкие намеки Майкла Фарли, воображала нечто худшее.
Кристина посмотрела на себя в зеркало и попудрила нос. В одном она была непреклонна: прежде чем слухи, распускаемые миссис Поттон, достигнут ушей детей, она сама им все расскажет, причем подаст это под совершенно иным углом зрения, чем досужие сплетники.
Кристина решительно спустилась вниз. Майкл Фарли с сыном – почему-то сложно представить его в роли отца.
Глава 15
– Я слышала, мисс, что мальчик – точная копия своего отца, – сказала миссис Поттон. – Он такой бледный и тощий, что можно подумать, будто он только что из больницы. Нервы, вот чем он страдает, как я слышала. Кстати, Джордж говорил, что когда он вез их от станции, раздался громкий выхлоп – ну, вы же знаете, какой у нас ужасный бензин, – и ребенок вскрикнул, да так громко, что было слышно на полмили вокруг, а потом быстро свернулся комочком на полу. Эх, вы не представляете, что бы я устроила этим варварам, если бы оказалась на суде, который будет судить их после войны. – Миссис Поттон отряхнула руки от муки. – Чтобы восторжествовала справедливость, – негодующе заявила она, – нужно вздернуть на виселице всех до одного летчиков Люфтваффе.
– Бедный мальчик, – тихо проговорила Кристина. – Но все, кто остался жить с детьми в прибрежных поселках или городах, сами напрашиваются на проблемы.
– Вы верно сказали, мисс, – согласилась с ней миссис Поттон. – Именно так я и сказала одной из эвакуированных, когда она наконец приехала сюда: «Вам нужно было уезжать сразу же, как только все началось. Вы сами напрашиваетесь на проблемы, – говорю я, – и когда с вашими детьми случается беда, вы мало чем отличаетесь от убийц».
К историям, рассказанным миссис Поттон, Кристина относилась скептически, однако весь тот день и последующий ее не покидала мысль о маленьком мальчике, который свернулся клубочком на полу такси. Она наблюдала, как Питер беззаботно, не испытывая ни малейшего страха, играет в саду. Ведь ему даже в голову не приходит посмотреть на небо и проверить, не летят ли, рыча двигателями, «Крепости». А тот мальчик, что живет всего в миле от них, с ужасом ожидает, что в любой момент рев моторов принесет с собой опасность и смерть. Кристина не могла не думать о нем.
Ее мучил один вопрос: почему Майкл Фарли так и не навестил их? После его возвращения прошло уже несколько дней, однако он даже не позвонил. На этот счет у Кристины были самые различные предположения. Первое и главное заключалось в следующем: Майклу Фарли стыдно, что он скрыл от нее свой семейный статус. И все же, если все именно так, как считают в деревне – что Эллен, упомянутая в телеграмме, это мать мальчика и жена Майкла, – значит, у него больше нет причин, мешающих ему открыто оказывать ей знаки внимания?
Кроме того, ясно, что его сын Дэвид – по прикидкам Кристины, ему столько же лет, сколько Питеру, – обязательно подружится с ее племянниками. В деревне мало детей подходящего возраста, а Майкл Фарли, даже если принять во внимание его специфический характер, все равно не ограничит общение маленького мальчика собой и старыми слугами.
Сначала Кристина пыталась понять его поведение, потом ее охватило негодование, а в конечном итоге она решила взять инициативу в свои руки. «Я не боюсь Майкла, – сказала она себе. – Я уже слишком хорошо его знаю, чтобы бояться, и я не могу стоять в стороне и смотреть, как он совершает ошибку». Деревня уже бурно обсуждала всю историю, так и этак объясняя действия Майкла Фарли. Кристина же не сомневалась в одном: Майкл очень нуждается в ней, каковыми бы ни были причины его молчания.
Как только дети пообедали, она убрала со стола, оставила посуду на кухне, чтобы ее помыла миссис Поттон, и, никому не сказав ни слова, отправилась в Манор. К счастью, Дональд обещал взять Питера на рыбалку, а Элизабет ушла на очередное свидание с симпатичным морячком, так что Кристина была вольна делать что хочет. Без малейших колебаний она вошла в ворота Манора и решительно поднялась на крыльцо.
Она уже подняла руку, чтобы позвонить, и в этот момент ее охватили сомнения. Предположим – только предположим, – что Майкл откажется принять ее или, что еще хуже, потребует, чтобы она убиралась прочь. Кристина живо представила, сколько удовольствия подобный поворот событий доставит жителям деревни. Хотя откуда они узнают, что она пришла сюда? Если она позвонит, то дверь откроет миссис Дженкинс, а если просто войдет…
Кристина прекратила строить предположения, повернула ручку и вошла. В холле было тихо. Тишину нарушало только тиканье часов и негромкий стук – это бабочка билась в оконное стекло.
Неожиданно Кристина почувствовала, что она не одна. Она огляделась по сторонам, но никого не увидела. Тогда она посмотрела вверх и разглядела между балясинами лестницы маленькое бледное личико с неестественно большими глазами. Вероятно, это был Дэвид.
Она улыбнулась ему.
– Привет, – сказала она, но ребенок, как испуганное животное, стремительно убежал. Топот его ножек быстро удалялся.
Кристина прошла через холл и открыла дверь кабинета Майкла. Сразу же раздался его голос: «Это ты, Дэвид?» Кристина закрыла за собой дверь и вышла из-за гобеленовой портьеры.
– Нет, это не Дэвид.
Майкл Фарли вскочил.
– Кристина, что вы тут делаете?
Он впервые назвал ее по имени, и у нее возникло ощущение, что он думал о ней за секунду до того, как она вошла в комнату.
«Гора не придет к Магомету», – вспомнила Кристина пословицу и внимательно посмотрела на Майкла. По его лицу она мгновенно поняла, что случилось нечто очень нехорошее.
– В чем дело? – спросила она. – Почему вы к нам не приходите?
– Мне следовало бы догадаться, что вы уже знаете причину, – мрачно произнес он. – Новости быстро расходятся по Грин-Энду.
Он пытался усмехнуться, но в его голосе слышались совершенно иные эмоции, в нем уже не было столь привычного вызова.
– Конечно, я слышала, что здесь ваш сын. Кажется, я только что даже видела его… – Поколебавшись, Кристина подошла к нему и положила руку ему на предплечье. – Примите мои соболезнования по поводу гибели вашей жены. Наверное, это было ужасно – узнать, что она погибла таким образом… и что Дэвид остался без матери.
Майкл Фарли изумленно уставился на нее и вдруг начал хохотать – горько, безрадостно.
– Значит, вот что вы подумали. Вы и сплетники из Грин-Энда – что погибла моя жена. Полагаю, теперь я стал несчастным вдовцом, и мне будут прощены многие мои грехи. Я в восторге от общественного сознания. Нет, моя дорогая, Дэвид лишился матери, а вот я не терял жену. – Выждав немного, чтобы узнать, какое впечатление его слова произвели на Кристину, он добавил: – Потому что у меня никогда не было жены. Теперь вы довольны?
Кристина грустно вздохнула.
– Ах, бедный Дэвид. А он знает?
– Что он бастард? – грубо уточнил Майкл Фарли. – О да, ему достаточно часто об этом твердили, во всяком случае, мне так кажется. У него нет ни малейшего желания разговаривать со мной, да и разве можно его осуждать за это?
Кристина молчала, и Майкл Фарли раздраженно спросил:
– Кстати, почему бы вам не оставить меня наедине с моим позором? Подберите юбки и бегите отсюда во всю прыть. Ведь так будет правильно, разве вы забыли?
– Я думаю не о вас, – медленно проговорила Кристина. – Я думаю о ребенке.
– С ним все в порядке.
– Разве?
– А почему бы нет? Теперь он будет жить здесь – здесь хотя бы не бомбят.
– Это все, что вы собираетесь предложить ему взамен того, что он потерял?
– А что, по-вашему, я должен сделать?
Кристина посмотрела ему прямо в глаза.
– Почему вы не приходили к нам? – спросила она.
Майкл Фарли твердо встретил ее взгляд, и на мгновение Кристине показалось, что он сейчас выгонит ее. Однако он неожиданно сдался.
– Присядьте, – командным тоном произнес он. – Вам предстоит услышать правду. Вы сами нарвались, так что не обвиняйте меня за те мысли, которые возникнут у вас впоследствии.
Кристина молча села на диван, а Майкл Фарли облокотился на каминную полку. Над его головой висел портрет одного из предков – Дингла георгианской эпохи, о котором поговаривали, что он долго пиратствовал, прежде чем вступил в королевский флот и поднялся до ранга адмирала. Кристина впервые разглядела в Майкле черты Динглов, и весь страх перед тем, что она сейчас услышит, неожиданно исчез. У нее возникло ощущение, что, каковым бы презренным ни было прошлое Майкла Фарли, чести своих предков он не посрамил. Пусть он жесток, пусть он груб, но он никогда, как подсказывал внутренний голос Кристине, не опустился бы до низости, никогда бы не совершил подлость.
– Я расскажу вам историю своей жизни, – начал Майкл Фарли, – и когда вы услышите ее, возможно, вы поймете, почему одним из моих достойных поступков было оградить вас от дружбы со мной. Но теперь я больше не могу защищать вас от самой себя, так что слушайте правду.
Моя мать Марджери Дингл вышла за моего отца в Индии в 1900 году. Она влюбилась в него, когда жила там с моим дедом, который в то время был губернатором Мадраса. Из той влюбленности ничего бы и не вышло, если бы не пошли разговоры о том, что полк отца переводят в Африку для участия в Южноафриканской войне. Придя в отчаяние от мысли о расставании, мои родители объявили о том, что они обручены. Мой дед категорически отказался давать согласие на их брак. Мой отец был хорошим солдатом, но его происхождение и общественное положение не считались подходящими с социальной и финансовой точек зрения. Влюбленных разлучили, и моей матери пригрозили, что если она предпримет еще одну попытку увидеться с моим отцом, ее отправят домой. Поэтому они убежали, а поженил их миссионер.
С этого момента мой дед снял с себя ответственность за них и полностью перестал общаться с дочерью. Однако родители были исключительно счастливы, несмотря на бедность и на положение своего рода изгоев. Через пять лет полк вернулся в Англию, а у моей матери родился я. Мой отец умер от брюшного тифа на транспортном судне.
Мать узнала о том, что овдовела, только по возвращении в Англию. Убитая горем, она поселилась у родственников отца в Хаммерсмите, решив ни под каким видом не обращаться за помощью к собственной семье. Бабка и дед по отцовской линии были ограниченными и скупыми людьми, их очень возмущало якобы надменное поведение моей матери и то, что она принадлежит к знати. Я хорошо помню инциденты, случавшиеся, когда я был совсем маленьким, – дед с бабкой отравляли жизнь матери ехидными замечаниями по поводу ее принадлежности к «голубой» крови. С тех пор у меня развилась ненависть ко всем уважаемым, так называемым «хорошим» людям.