Ему, наверное, под шестьдесят. Только Кристина знала, что он будет это отрицать. Она видела, что он предпринимает усилия, чтобы выглядеть молодым, – носит слишком обтягивающий костюм, яркую, вульгарную даже для выпускника школы рубашку, безвкусный галстук. Его волосы темнее, чем были раньше, – наверняка он их красит.
– Помню, в Америке, – тем временем напыщенно рассказывал Гарри, удобно откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу, – в одном театре на Западе – уже и не помню, в каком именно, – публика не отпускала меня целых двадцать пять минут после главной сцены. Двадцать пять минут! Соня, что ты на это скажешь?
– Потрясающе! – воскликнула Соня. – Но я всегда верила в качество, а не в количество. Сейчас для меня рай – это особый, образованный зритель.
Кристина переводила взгляд с одного на другого. Подобные диалоги она слышала сотни раз. Как же хорошо Кристине были знакомы эта похвальба, эта вечная ложь, это желание перещеголять кого-то и убедить себя – в той же мере, что и других, в том, что имеешь феноменальный, невероятный успех. Кристине хотелось вскочить и закричать Соне и Гарри, чтобы они замолчали. Она больше не могла это слушать.
– Вам двоим есть много о чем рассказать друг другу, – заявила Соня, поворачиваясь к Кристине. – Гарри будет интересно узнать, чем ты занималась все эти годы. Когда я рассказала ему, как тебе посчастливилось поселиться здесь, он пришел в восторг. «Дорогая Кристина, – воскликнул он, – она это заслужила!» Так ты и сказал, правда, Гарри?
– Именно так, – с жаром подтвердил Гарри.
В это мгновение Кристина все поняла, поняла настолько хорошо, что больше никаких подтверждений не требовалось. Она ясно увидела, что происходит. Дура! Дура! Зачем она все выболтала Соне, зачем хвасталась, рассказывала, что теперь у нее есть дом, что она хорошо устроена? Неужели нельзя было сообразить, что судьба не позволит ей выйти сухой из воды и будет готова в любой момент наброситься на нее, чтобы одной рукой отобрать то, что было дано другой? А ведь она хвасталась, да, примитивно хвасталась и горела желанием с гордостью продемонстрировать свою удачу женщине, которую не любила и даже ненавидела.
И как следствие – возможно, справедливое, – месть Сони. Тонкая, хитрая месть. Все эти годы она, должно быть, чувствовала себя оскорбленной тем, что Гарри предпочел юность Кристины ее экзотической изысканности. Боль, решила Кристина, вероятно, мучила ее постоянно. И вот когда судьба сыграла ей на руку, она не упустила возможности поквитаться. Соня была безжалостной, и Кристина знала, какая у нее репутация в театре. Она могла быть великодушной, когда ее это устраивало, но обязательно требовала компенсации в той или иной форме от тех, кому оказывала милость.
Гарри, человек конченый, нищий и нуждающийся в помощи, стал бы для Сони помехой. Сейчас он ей не нужен – старик, бегающий за режиссерами, умоляющий их дать ему хоть крохотную роль и надеющийся, что хоть кто-нибудь помнит его имя, которое в былые времена привлекало толпы зрителей. Наверное, Соня была шокирована, когда обнаружила Гарри, поджидавшего ее у двери квартиры. И она стала ломать голову над тем, как отделаться от него, как быть великодушной, не потратив ни пенса. И с легкостью нашла выход, когда вспомнила, что еще днем пила коктейль в Мелчестере с Кристиной – красиво одетой, уверенной в себе Кристиной, у которой завелись деньги! Какая фантастическая удача, что они встретились перед совсем ненужным появлением Гарри! Кристина живо представила, в каком направлении работала мысль Сони. Она воссоединит двоих людей, которые когда-то любили друг друга. И какая разница, что было в промежутке между расставанием и встречей? Гарри нужна помощь, Кристине по средствам ее дать, а Соня – умная, добрая Соня Скарлетт – предстанет в роли сказочной крестной.
Дети допили чай.
– Почему бы вам не пойти в сад? – предложила Кристина Питеру, и оба младших мальчика быстро убежали прочь. Дональд пробормотал какие-то извинения и ушел, а Элизабет принялась собирать чашки на серебряный поднос.
– Можно вам помочь? – спросил Гарри, поднимаясь.
– Нет, не утруждайте себя, – ответила девушка. – Я справлюсь, я привыкла.
– Уверен, что вы способны справиться с чем угодно, – галантно сказал Гарри, – но для меня будет удовольствием помочь вам.
Он опять улыбался, и Кристина поняла, что больше не выдержит.
– Сядь, Гарри, – резко произнесла она. – Вы с Соней гости. Идет война, и нам приходится делать кое-какую работу по дому самостоятельно, но гости у нас на особом положении.
Она сняла со стола скатерть и вслед за Элизабет пошла из комнаты. Уже у двери она заметила, как Соня наклонилась к Гарри и что-то тихо ему сказала.
На кухне Элизабет поставила поднос на стол и повернулась к Кристине.
– Извини. – Кристина не знала, почему произнесла это слово, но чувствовала, что произнести его надо.
Элизабет обняла ее и прижалась щекой к ее щеке.
– Ой, дорогая тетя Кристина, наверное, вам было просто ужасно. Я поняла, что вы испытываете. Я не догадалась, кто это, пока не увидела ваше лицо. Они были такие довольные собой, такие самоуверенные, хихикали и делали завуалированные намеки, пока вы не пришли. Я не понимала, в чем дело, пока…
– Даже не старайся понять, – перебила ее Кристина. – А для меня это действительно было шоком.
– Тетя Кристина, вы оставите их на ночь? – обеспокоенно спросила Элизабет.
– Еще не знаю, – ответила Кристина. – Я об этом пока не думала – все это так неожиданно.
– У них нет права так поступать с вами. Гоните его прочь! Как он посмел приехать после всего! Ведь он ужасно поступил с вами!
– Ну, он смотрит на всю ситуацию совсем иначе, – убежденно сказала Кристина и сжала локоть племянницы. – Сейчас он стар, ему не везет, у него нет работы. Сегодня я его выгонять не буду, а завтра он уедет вместе с Соней.
– Точно?
– Естественно, – уверенно ответила Кристина, хотя на самом деле такой уверенности не чувствовала. Она уже догадывалась, что ей уготовано, что стоит за этим визитом, но не решалась четко сформулировать это даже для себя. – Не думай ни о чем, – сказала она Элизабет. – Позвони Лесли, или Тони, или другим своим ухажерам и забудь обо мне и моих проблемах.
Элизабет промолчала. Кристина вышла из кухни и вернулась в гостиную.
Гости курили. Когда Кристина вошла, Гарри встал, с нарочитой любезностью отодвинул ей стул и ждал, стоя за спинкой, когда она сядет.
– Итак, Кристина? – начала Соня, и по выражению на ее лице Кристина еще раз убедилась, что все ее опасения обоснованны. – Что ты мне можешь сказать?
– А каких слов ты от меня ждешь? – спросила Кристина.
– Моя дорогая, слова, по сути, не нужны. Я знаю, как ты счастлива снова видеть Гарри. Дело в том, что когда мы с тобой ненадолго встретились в Мелчестере, ты выдала себя. Твое лицо совершенно точно сказало мне, что ты все еще любишь Гарри. Да, любишь. Я думала, что люди уже разучились краснеть, но наша дорогая маленькая Кристина покраснела. Я поняла, что он тебе не безразличен. Именно так. Были времена, когда этот мерзкий мальчишка разбивал нам сердца, и все же мы должны простить его.
– Но простит ли меня Кристина? – заговорил Гарри. – Я очень часто задавал себе этот вопрос. В Америке, Кристина, я не раз думал о том, чтобы написать тебе, я даже писал письма, но потом рвал их. Разве может женщина, спрашивал я себя, простить меня после того, как я так подло – да-да, подло, хамски – с ней поступил?
Кристина слушала как завороженная. Ей с трудом верилось, что все это происходит на самом деле – Соня склоняет ее простить Гарри, а Гарри унижается, но при этом говорит с абсолютной уверенностью. И эта уверенность лишний раз убедила Кристину в том, что он полон решимости преуспеть в своей затее. «Как в спектакле на сцене», – подумала она. Эти два старых человека – ведь Соня тоже в возрасте, напомнила себе Кристина, – по обе стороны от нее пытаются втереться ей в доверие, заставить ее плясать под их дудку.
Она устремила взгляд в окно. Как же снаружи все мирно и покойно, как красиво вечернее солнце освещает сад. Неудивительно, что они возжелали то, что принадлежит ей; неудивительно, что они твердо намерены не допустить, чтобы она в одиночестве наслаждалась свалившимся на нее счастьем.
– Что вы от меня хотите? – услышала себя Кристина. Ее голос звучал холодно, но все же слегка дрожал.
Соня коротко рассмеялась – тем самым сценическим смехом, который сделал ее знаменитой.
– Дорогая Кристина, я оставлю вас вдвоем. Гарри сам порадует тебя своими новостями. А я прогуляюсь по саду и выкурю сигарету. Нет, прошу тебя, Гарри, дорогой, не вставай.
Изящно покачивая бедрами, она направилась к французскому окну. И вышла в сад. Кристина и Гарри остались одни.
– Беда с Соней в том, что она всегда гонит лошадей, – сказал Гарри, и впервые с момента встречи Кристина почувствовала, что он говорит искренне.
Изящно покачивая бедрами, она направилась к французскому окну. И вышла в сад. Кристина и Гарри остались одни.
– Беда с Соней в том, что она всегда гонит лошадей, – сказал Гарри, и впервые с момента встречи Кристина почувствовала, что он говорит искренне.
– Полагаю, что в пекло она лезет ради тебя, – заметила она, и Гарри рассмеялся.
– Извини, если мы шокировали тебя, свалившись как снег на голову, но Соня очень настаивала. Ей хотелось сделать тебе сюрприз.
– У нее получилось удивить меня.
– Приятно?
– Послушай, Гарри! Неужели ты думаешь, что после стольких лет сюрприз подобного рода может быть приятным?
– Я говорил Соне, что она совершает ошибку. – Он взял Кристину за руку. – Но все равно я чертовски рад видеть тебя.
Кристине очень хотелось бы ему поверить. Однако внутренний голос подсказывал ей, что сейчас Гарри всего лишь играет одну из своих знаменитых ролей. Глубокий голос, якобы импульсивные жесты в удачно выбранный момент, неожиданная искренность… Она видела все это множество раз. «Гарри Хантер – величайший любовник на сцене». «Олицетворение романтики. Дважды за вечер. Гарри Хантер в…»
Кристина решительно отогнала воспоминания и выдернула руку из руки Гарри.
– Гарри, что затеяла Соня? Давай будем откровенны друг с другом.
Гарри сразу неловко заерзал. Кристина догадалась, что ему не нравится, когда от него требуют конкретных утверждений.
– Я говорил тебе, что она слишком торопится. Дело в том, что она так обрадована, потому что… в общем, потому что я наконец свободен.
– Твоя жена умерла?
– Да, три месяца назад. Наверное, я бы об этом и не узнал, если бы она не поручила передать мне письма, которые я писал ей, когда ухаживал за ней. Ее поверенные переслали их мне – всю пачку, перевязанную розовой ленточкой. Для меня это стало большим сюрпризом, признаюсь тебе честно.
Кристине дико захотелось расхохотаться. Смех подкатил к горлу, и ей стоило большого труда сдержать его. Вот чудеса – Гарри исковеркал жене жизнь, начинал высмеивать ее, едва оказывался в обществе привлекательной женщины, и после этого она завещает ему его собственные письма! Кристина хорошо помнила его уловки. «Моя дорогая, я должен тебе кое-что сказать, нечто, что мне следовало рассказать тебе давным-давно. Но я не рассказал… и сейчас мне очень тяжело… чертовски тяжело… я не свободен… я женат… моя жена не дает мне развод». Надо же, вернуть перевязанную розовой ленточкой пачку писем старику, который позабыл, что когда-то писал их! А теперь он свободен и может снова жениться. Да, Соня хорошо спланировала свою месть. Ловко, очень ловко.
Кристина не отрицала, что со стороны все это выглядит счастливой случайностью. Соня никогда бы не согласилась вытаскивать Гарри из нищеты на собственные средства. Она никогда не любила тратить заработанные ею деньги на помощь бедным и безработным актерам, особенно тем, у которых не было будущего. А какое будущее есть у Гарри? И Соня тогда, и Кристина сейчас отлично понимали, что удача отвернулась от него, и Кристина подозревала, что Соня рассказала ему об их встрече в Мелчестере еще до того, как он выдал ей заранее заготовленную легенду о временных трудностях. Кристина живо представила, как Соня мурлыкающим голоском с придыханием говорит: «О, мой дорогой, она все еще обожает тебя. Когда я спросила про тебя, она покраснела, да, сильно покраснела, и я поняла, что нанесла ей болезненный удар в самое сердце, просто так, ради поддержания разговора, упомянув о тебе. Конечно, я сразу извинилась и сказала, что не знала, что это все еще может причинять ей боль. Но она любит тебя! Гарри, ты должен поехать к этой девочке, ты должен снова дать ей счастье».
Естественно, Соня не преминула сообщить ему новость о том, что теперь Кристина хорошо обеспечена. «Она сама рассказала мне. Она унаследовала очаровательный домик – в общем, думаю, ты знаешь, о каком доме я говорю, она там родилась. Кажется, называется «Четыре ивы». Она может прекрасно жить там до тех пор, пока старший сын ее брата не достигнет совершеннолетия. А еще он оставил ей деньги. Мой дорогой, она как сыр в масле катается и отлично выглядит, просто красавица. На вид ей не больше тридцати!»
Да, наверняка Соня расписала все в ярких красках, а остальное было уже делом техники. «Нет, мы обязательно устроим сюрприз дорогой Кристине. Будет так волнующе наблюдать за ее лицом. Она наверняка обрадуется». А о том, кого привезет с собой, Соня не предупредила ее из опасения нарваться на отказ.
– Я свободен, – повторил Гарри. – Ты понимаешь, что это значит, Кристина?
– А что это значит? – спросила Кристина.
Гарри поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. Он всегда был выше ее, и сейчас, глядя на него, Кристина не без содрогания вспомнила, как когда-то вставала на цыпочки, чтобы обнять его за шею.
– Я имею в виду, – напыщенно произнес он, – что теперь я могу попросить тебя, Кристина, стать моей женой.
Кристина рассмеялась. Просто не смогла удержаться. Смех получился непринужденным, легким, веселым. Отсмеявшись, она посмотрела на Гарри и рассмеялась снова.
– Извини, не сдержалась, – проговорила она. – Прости меня, Гарри, но почему-то это показалось мне ужасно забавным. После всего, что у нас было, после всех лет, что мы прожили вместе, и многих лет, что прожили раздельно, ты вдруг возвращаешься в Англию, без всякого предупреждения появляешься здесь и просишь меня выйти за тебя.
– Не вижу в этом ничего забавного, – рассердился Гарри.
А Кристина вспомнила, как в давние времена ей ничего не стоило задеть его гордость и ранить его чувство собственного достоинства.
– Гарри, ты хоть раз задавался вопросом, что произошло со мной после твоего отъезда?
– Естественно, задавался. – Он принялся ходить взад-вперед перед камином. – Я очень беспокоился за тебя, Кристина, уверяю тебя, но я же оставил тебе деньги.
– Ты оставил мне чек, – поправила Кристина. – Полагаю, ты даже не удосужился проверить, обналичили его или нет.
– Ты его не обналичила! – В его голосе слышалось изумление.
– Нет, я его порвала. – Произнеся эти слова, Кристина поняла, что сказала глупость.
Она вдруг взглянула на все произошедшее тогда с другой стороны. Горькая обида, терзавшая ее днями, месяцами и годами, неожиданно перестала что-либо значить. Теперь Кристина ясно увидела всю нелепость и мелочность своего поступка, когда из ложной гордости предпочла голодать, лишь бы не воспользоваться деньгами другой женщины.
– Ты его порвала, – тупо повторил Гарри. – Господь Всемогущий! На что же ты жила?
– Как-то изворачивалась, – ответила Кристина. – Но ты знаешь, что изворотливость никогда не была моей сильной стороной, поэтому жила я не очень хорошо.
Тон у Кристины был легкомысленным. Почему-то ей казалось, что не нужно рассказывать ему, как тяжело ей жилось. Он не поймет, так зачем воскрешать в памяти события тех длинных-длинных месяцев, когда ей хотелось одного – умереть, потому что она не могла жить без любимого, который бросил ее!
Гарри огляделся вокруг.
– Ну, судя по всему, сейчас у тебя дела идут нормально.
Кристина улыбнулась.
– Я переехала сюда чуть больше месяца назад.
– А где ты жила до этого? – Гарри задал этот вопрос, так как видел, что Кристина именно этого и ждет от него.
– Все так же изворачивалась.
До чего же часто она представляла, как выскажет Гарри все, что думает о нем, как расскажет о том, что ей пришлось пережить из-за его предательства, через какие страдания она была вынуждена пройти. Она хотела заставить его понять, до какой муки, до какой нищеты он ее довел. Были времена, когда она в безумном припадке жалости к самой себе порывалась записать свои воспоминания и посвятить их Гарри, чтобы он все прочитал, все понял и пожалел ее. И вот сейчас, когда у нее есть возможность все выложить ему и когда он готов слушать ее, ей просто нечего ему сказать. Более того, ей совсем не хочется, чтобы он знал, как сильно она переживала. Ей стыдно? Да, именно так. Ей стыдно, что она горько плакала из-за этого старого, обносившегося искателя приключений, который сейчас просит ее руки, потому что знает, что брак с ней обеспечит ему удобную кровать и четырехразовое питание до конца его дней. Это отвратительно, это ужасно и в то же время до нелепости забавно.
Кристина посмотрела на Гарри, и ее губы тронула слабая улыбка. Он так серьезен, так высокопарен в своей старости. Если бы ей захотелось отомстить – хотя мстить она не будет, – то сейчас был бы самый подходящий момент. Достаточно облить его презрением и вышвырнуть из дома, а напоследок осмеять. Но Кристине вдруг стало жалко его. Он в том же положении, в каком только недавно была она, и она отлично знает, каково это.
– Гарри, – сказала она, – у нас очень серьезный разговор, и я думаю, что тебя замучила жажда. Может, выпьешь виски с содовой?
– Господи, Кристина, с удовольствием!