– Хорошо-хорошо, я сейчас же поеду в магазин, только успокойся!
Ирочка тяжело вздохнула и, взяв сумку, отправилась за покупками.
В этот момент в соседней комнате раздался странный шум, и в гостиную влетел огромный попугай. Лениво помахивая крыльями, он пересек пустое пространство и опустился на спинку кресла, в котором полусидел – полулежал закутанный в полотенце гнэльф.
– Черт… Интересно, что взбредет ему в его дурацкую голову?..
Попугай дернул хвостом, и на полотенце под самый нос Микки шлепнулась кучка помета.
– Дур-рак! – завопил оскорбленный гнэльф. – На умное дело мозгов не хватает!
– Сам дуррак, плохой любовник! – ответил невозмутимо попугай и перелетел на книжный шкаф.
– Откуда ты знаешь! – огрызнулся Микки и, не желая сидеть и нюхать птичий помет, начал потихоньку разматывать полотенце.
Освободившись полностью, он слез с кресла и отправился на поиски какой-нибудь одежонки. В гостиной он не нашел ничего подходящего и перебрался в спальню. Там, с трудом открыв ящик одежного шкафа, он обнаружил стопку женских трусиков. Взяв верхние, он посмотрел их на свет и убедился, что они прозрачные.
– Вряд ли я спрячу тебя, мой дружок, от посторонних глаз, – прошептал Микки игриво. – Да и размерчик не мой, резинку придется затягивать на шее.
И он бросил трусики на кровать. Гнэльф хотел проверить остальное белье, но вдруг услышал звук отпирающейся входной двери. Он выглянул из спальни и с изумлением увидел незнакомого молодого мужчину.
– Ирусик! – позвал незнакомец. – Ты уже дома?
Микки испуганно толкнул дверь и заметался по спальне, желая спрятаться.
Мужчина успел заметить, как дверь прикрылась, и вошел в спальню.
– Ирчик, ты дома?
Ему не ответили.
Он посмотрел на кровать и увидел под покрывалом чье-то тельце. Оно шевелилось. Мужчина резко сдернул покрывало и обомлел: в постели Ирины лежал крошечный голый парень и прижимал испуганно к груди женские прозрачные трусики. Трусики Ирочки!
– Ты кто?! – спросил незнакомец и бросил покрывало на пол.
Руки гнэльфа, не выпуская трусиков, сползли от груди ниже по туловищу и прикрыли срам.
– Да ты извращенец! – осенило мужчину, и он, схватив голого лилипута за ногу, понес его в гостиную.
– Эй!.. Я не хотел ничего плохого!.. Мы с Ириной друзья, и я…
Незнакомец не дал ему договорить:
– Ирусик – извращенка?! Впрочем… Где твои трусы?!
– Она унесла их в ванную комнату…
– Она – там?
– Нет, она пошла за другими… Эти мне не нравятся…
– Боже мой! – зарыдал мужчина, продолжая держать голого гнэльфа за ногу. – Она пошла за мужскими трусами! Эти ей, видишь ли, не нравятся!..
– Ни ей – мне, – внес поправку Микки.
– Господи, какой удар… Хорошо, что я все узнал до свадьбы… – Мужчина подошел к окну и свободной рукой открыл раму.
– Что вы хотите сделать?! – испугался гнэльф ни на шутку.
– Банальную вещь: выбросить любовника своей невесты в окно… – в меланхолическом трансе ответил мужчина.
– Плохой любовник, дуррак! – поделился мнением о Микки попугай.
Мужчина небрежно швырнул гнэльфа в распахнутое окно и пошел в ванную комнату. Сгреб там одежду негодяя лилипута и, вернувшись в гостиную, отправил ее в окно вслед за хозяином.
Глава одиннадцатая
Гнэльф висел, уцепившись руками за ветвь дерева, и раскачивался на ней вверх – вниз, вверх – вниз… Тело его было почти полностью скрыто густой листвой, и поэтому прохожие не обращали внимания на странного гимнаста в костюме Адама. Впрочем, на счастье Микки в этом месте прохожих почти и не было.
Когда раскачивание ветви прекратилось, гнэльф стал пробираться к стволу. Грубая кора позволяла бедняге цепляться за свои наросты, и спуск на землю живым был гарантирован. Правда, по дороге Микки ждал еще один неприятный сюрприз: навстречу ему поднималась большая черная кошка с изумрудными, плотоядно горящими, глазами. Поравнявшись с гнэльфом, кошка обнюхала его и брезгливо фыркнула: возможно, ей не понравился запах шампуня, которым он промыл свою шевелюру.
– Давай разойдемся, как в море корабли… – прошептал гнэльф и, на всякий случай, закрыл глаза. Кошка приняла его предложение и полезла вверх. Когда ее хвост мягко хлестнул Микки по лицу, он открыл глаза и увидел над собой зад черной «пантеры».
– За каких-то две минуты мне дважды повезло, – проговорил гнэльф и продолжил спуск. – По этому поводу неплохо бы и выпить…
Фиговых листков под рукой не оказалось, и Микки пришлось прикрыться маленькой веточкой тополя. Побегав взад – вперед в тени спасительного дерева, он заметил неподалеку небольшую кучку какого-то тряпья.
– Господи, да это же мой концертный смокинг!
Микки был искренне рад находке. Он торопливо подобрал одежду и обувь и кинулся в укромное местечко одеваться.
В этот момент к дому подъехала легковая машина, и из нее вышла Ирочка Лапина с полной сумкой покупок. Она быстро влетела в подъезд и помчалась, как вихрь, на третий этаж.
Когда Микки вышел из «гардеробной», он увидел автомобиль своей «мамочки» и понял, что проворонил Ирину. Идти и объясняться с ней и ее кретином-женихом желания не было. Микки сунул руки в карманы, подтянул штаны и медленно побрел по тротуару прочь. В мятом и грязном костюме эльфа он здорово походил на маленького бродяжку. А, может быть, он им и стал с этого момента?..
Глава двенадцатая
Когда профессор Гейзеровский вернулся в лабораторию, он не застал там ни своей ассистентки, ни «новорожденного» гнэльфа.
– Куда они могли подеваться? – сердито прошептал Аркадий Борисович. – Неужели Ира повела его на прогулку?
Он пулей вылетел в коридор и помчался к лифту.
Спускаясь в кабине вниз, Гейзеровский невольно увидел в зеркале свое отражение. И оно ему не понравилось. Профессор повернулся и увидел свою физиономию в другом зеркале. Он снова повернулся, и снова на него уставилось знакомое потное лицо, искривленное гримасой недовольства и раздражения.
– Проклятье! – вскрикнул Аркадий Борисович, распаляясь еще больше, и снова повернулся.
На этот раз на него смотрело спокойное лицо мужчины средних лет, очень похожее на его собственное, но все-таки другое, вдобавок украшенное небольшими черными усиками.
– Кажется, я схожу с ума… – сообщил профессор «знакомому незнакомцу» и потрогал указательным пальцем правой руки гладко выбритое место у себя под носом.
– Вам плохо, коллега? – сочувственно спросил Аркадия Борисовича врач, собирающийся войти в кабину лифта и столкнувшийся на пороге с беднягой профессором.
– Нет… Спасибо… – Гейзеровский вышел из лифта и двинулся к дверям, ведущим из холла в больничный сквер.
Он пробежался по скверу взад и вперед, но и там не обнаружил ассистентки и гнэльфа.
Когда Аркадий Борисович возвращался обратно в здание клиники, его догнал Пал Мартыныч Бабошкин. Ловко управляя своей коляской, он перегородил путь профессору и быстро задал ему несколько кратких вопросов:
– Сегодня вы начали новую жизнь, док? Раньше вы, кажется, не бегали трусцой? Как вы думаете, наши победят в пятницу? А горчицу мне можно есть? Она не повредит моим ходулям?
Гейзеровский обогнул коляску, добежал до дверей и остановился. Он сильно запыхался и теперь хотел отдышаться. Пал Мартыныч сочувственно произнес:
– Сначала всегда трудно, док! Потом будет полегче. Если хотите, я вами займусь: когда-то я был тренером.
– Спасибо, Павел Мартынович… Всего хорошего, Павел Мартынович… – Профессор открыл дверь и вошел в здание клиники.
Выйдя через парадный подъезд на улицу, Гейзеровский направился к автомобильной стоянке. Так и есть: машины Ирины Лапиной на месте не было!
Тогда профессор кинулся к своему «москвичу».
Припарковав машину неподалеку от дома Ирины Лапиной, Аркадий Борисович бегом припустился к подъезду, в котором жила непослушная ассистентка. Лифт был занят: кто-то спускался вниз. Профессор оперся рукой о стену и нервно забарабанил по ней пальцами. Вскоре дверцы лифта открылись, и разгневанный жених Ирочки выскочил из кабины, отшвырнув Гейзеровского в сторону.
– Извините, я чуть было вас не задел… – сквозь зубы процедил ослепленный ревностью молодой мужчина и вылетел из подъезда на улицу.
Аркадий Борисович поправил на себе костюм и поспешил войти в кабину лифта – дверцы уже автоматически закрывались. В этом лифте было только одно зеркало, но профессор не стал отворачиваться от своего отражения. Он только устало прикрыл глаза и не открывал их до тех пор, пока не вышел на нужном ему этаже.
Ирочка встретила шефа с заплаканным лицом. Сначала она не хотела его впускать, думая, что это вернулся грубиян Сергей, но потом сменила гнев на милость и отворила дверь.
– Если ты пришел мучить меня дурацкими упреками, то можешь сразу же убираться к черту! – заявила она, вытирая слезинки на своих щеках.
Гейзеровский застыл на пороге: слова ассистентки попали в самую точку, он собирался начать разговор именно с упреков.
– Но, Ирина Михайловна… Мы должны разобраться с вами… выяснить… Я не могу уйти просто так, ни с чем… – залепетал он, стоя в дверях, как статуя.
– Ох, извините, Аркадий Борисович! Я думала, что это Сергей… Проходите и не обращайте внимания на мои слова!
Гейзеровский прошел в гостиную и сел в кресло. Большой попугай покосился на него со шкафа одним глазом и тихо изрек:
– Заявился, дрружочек! А ну, маррш в крровать!
– Не болтай глупостей, Гарри! – замахнулась на попугая рукой Ирина. – Иначе, смотри, запру в клетку!
– Ужас… Ужас… – прошептал попугай и спрятал голову под крыло.
– Ирина Михайловна, где мой гнэльф? – спросил профессор, приходя в себя.
Ирочка кинула взгляд на Аркадия Борисовича, вспомнила о гнэльфе, и ее тело содрогнулось от нового приступа рыданий.
– Он выбросил его в окно! – проговорила она, поднося торопливо платочек к дрожащим губам.
– Кто – он?! Кого – его?! – спросил Гейзеровский, приподнимаясь из кресла.
– Сергей! Гнэльфа! Этому дураку взбрело в голову, что я… что мы… – Ирочка захлебнулась в рыданиях.
– Выбросил в окно?.. Мое творение?.. – прошептал Аркадий Борисович и прижал ладони к побледневшим щекам.
Попугай выдернул голову из-под крыла и изрек:
– Плохой любовник! Пусть полетает!
Профессор кинулся к окну, посмотрел вниз, но распластанного трупика гнэльфа на асфальте не увидел. Может быть, его уже соскребли?!.. Гейзеровский повернулся к Ирочке и молча уставился на нее полубезумным взглядом.
– Наверное, он жив… Наверное, он упал на дерево… – пролепетала девушка. – Одежды нет, значит, он ее надел…
– Его бросали по частям? Сначала одежду, потом его самого? – удивился профессор.
– Да. То-есть, нет! Сначала Сергей выбросил Микки, а потом одежду!
Гейзеровский потер виски: он, кажется, перестал соображать…
– Зачем он его раздел? Ваш Сергей – садист, извращенец?
– Да нет же! – не выдержала девушка. – Микки разделся сам, а дураку Сережке померещилось, что он – извращенец…
– У Глеба Кудашева сексуальная ориентация правильная… Неужели при записи произошел сбой? – прошептал профессор. – Зачем ему понадобилось раздеваться при постороннем мужчине?
– Да Сергея здесь не было, когда Микки разделся! Сергей пришел потом!
– А вы? Вы здесь были?
– Да, я была. – Ирочка спохватилась: – Я была на кухне, а Микки в ванной комнате! Он испачкался апельсиновым соком и решил помыться.
Аркадий Борисович облегченно вздохнул:
– Теперь мне все понятно. Но почему вы все это не объяснили Сергею?
– Я уехала в магазин за новой одеждой для гнэльфа. А Сережа пришел в мое отсутствие. И выкинул Микки вместе с грязной одеждой и обувью!
– Стоп! – Профессор резко поднялся из кресла. – Стоп, Ирина Михайловна… Мы вернулись к главному: гнэльфа выбросили из окна, он, кажется, не разбился, и… И нам нужно его искать! – ликующе закончил он свою тираду.
– Чтобы засунуть обратно в клинику? Он там умрет от тоски!
– Ничего, потерпит. Настоящий Глеб Кудашев скоро встанет на ноги: его дела не так плохи, как мы думали.
– Я хотела взять Микки к себе… Но это не возможно! Сергей очень ревнив.
– Место гнэльфа – в лаборатории. Вы мне поможете его найти. – Профессор подошел к Ирочке и обнял ее за плечи. – Мы – ученые, Ирина Михайловна… Мы обязаны проводить эксперименты…
Входная дверь распахнулась, и в гостиную влетел ревнивец Сергей.
– Еще один! – воскликнул он, увидев Гейзеровского, обнимающего его невесту. – Тебе мало сопляков-лилипутов, теперь взялась за старичков!
Профессор оскорбленно вскинул голову:
– Держите себя в руках, молодой человек! Или я выброшу вас в окно!
– Ха-ха-ха! – нагло рассмеялся Сергей. – Пока что этим делом занимаюсь я!
Он швырнул связку ключей на стол и сказал, обращаясь к Ирине:
– Твои ключи… Теперь они мне не нужны. Прощай!
Попугай на шкафу встрепенулся и громко выкрикнул:
– Дрружочек, маррш в крровать!
– Не смейся, Гарри! – рыкнул Сергей на глупую птицу и выбежал из квартиры прочь.
– Дурацкая ситуация, Ирина Михайловна… Извините… – Профессор подошел к дверям. – Так вы мне поможете?
– Нет, я выхожу из игры. Хватит! Он живой, вы это понимаете?!
– Понимаю. – Аркадий Борисович шагнул за порог и закрыл за собою дверь.
Глава тринадцатая
– Машенька, – обратился Николай Григорьевич Крупицын к своей супруге, – ты не хочешь прогуляться перед сном вместе со мной и собачкой Глебушки?
– Нет, Коленька. Бегать от кустика к кустику я не очень люблю.
– А мы побегаем. Топик, пошли гулять!
Старик Крупицын надел собаке поводок и повел ее на прогулку. Когда они проходили неподалеку от дома Глеба Кудашева (Глеб жил в одноэтажном частном домике), Топик вдруг прекратил изучать небогатую растительность здешних окрестностей и насторожился. Потом тихо заскулил и потянул старика в сторону родного дома.
– Там никого нет, Топ! Потерпи, дорогой, твой хозяин скоро вернется!
Но упрямый пес, несмотря на уговоры, продолжал тащить на буксире тщедушного старичка к дому Глеба Кудашева.
Когда они приблизились к зданию, Топик ринулся прямо к дверям и начал нещадно царапать их когтями, а Николай Григорьевич, выпустив поводок из рук, поспешил заглянуть в одно из окон. В доме был погашен свет, и он ничего не увидел. Но поведение разъяренного пса его здорово испугало. Вдруг к Глебу забрались грабители и сейчас они просто затаились?.. Старик Крупицын подбежал к собаке и схватил ее за ошейник.
– Нужно вызвать милицию, Топ! Вдвоем нам не справиться! – зашептал он в самое ухо рычащему псу.
Но Топик не унимался, и тогда старик решил его оставить «на посту», а сам побежал к себе домой вызывать милицию.
Вскоре милицейская машина примчалась на место преступления. Двое милиционеров выскочили из нее с пистолетами в руках и кинулись к дверям.
– Откройте немедленно! Милиция! – крикнул один из них и громко постучал в дверь.
Но гробовая тишина была им ответом.
– Что будем делать, Гиви? – спросил стучавший. – Кажется, там никого нет.
– А собака? – выкрикнул, выглядывая из-за дерева, Крупицын.
– Верно, Арсений! Собака тоже не откликается! – обрадовался подсказке Гаидзе.
Его напарник горестно покачал головой:
– Ее наверняка укокошили… А сами смылись.
Крупицын вылез из укрытия и подбежал к милиционерам.
– Может быть, он еще жив? Топик – отличный пес, его нужно спасти!
– Придется вышибить дверь, – проворчал Арсений.
Но Николай Григорьевич его успокоил:
– Не нужно ничего ломать! Я знаю, где лежит запасной ключ. Мне его сам Глебушка показал!
Сосед Кудашева подошел к потайному местечку, но ключа в нем не обнаружил.
– Испарился! – воскликнул он обескураженно и, взмахнув руками, ударил себя по бедрам. – Утром лежал здесь, а к вечеру испарился!
– Может быть, им воспользовался жулик? – предположил Арсений.
– Или его взяла сама собака, – высказал еще одну версию Гаидзе.
Арсений насмешливо хмыкнул:
– Взял в зубах поносить?
– Нет: открыть дверь! – ответил обиженный напарник.
Николай Григорьевич поддакнул:
– Топик – смышленный пес! Кто знает, что ему в голову взбрело?
Арсений рассердился:
– Хватит болтать! Нужно действовать.
Он порылся в карманах и достал маленькую отмычку.
– Попробую открыть замок вот этой штуковиной.
Секунда – и дверь отворилась. Милиционеры, держа оружие наготове, нырнули в жилище. Арсений быстро включил свет и обомлел: прямо перед ним на коврике лежал бездыханный пес!
– Укокошили… – повторил он свое любимое словечко.
Николай Григорьевич торопливо переступил порог, подошел к Топику, нагнулся и взял в руки его переднюю левую лапу.
– Вряд ли вы отыщете пульс, – сказал Гиви и посоветовал старику: – Послушайте грудную клетку, может быть, услышите биение сердца.
Крупицын хотел нагнуться еще пониже, но не успел: Топик вдруг сладко зевнул и, почесав лапой за ухом, снова затих.
– Да он спит! – догадался Арсений и весело рассмеялся. – Соскучился по родной подстилке и пришел домой!
– А вот и пропавший ключ! – воскликнул Гиви и взял со стола ключ от парадной двери. – Возьмите, пусть он будет у вас, – протянул он ключ Николаю Григорьевичу.
Сосед Глеба Кудашева виновато улыбнулся:
– Неужели это – Топик?! Приличный пес, а выкинул такую шутку!
– Бывает, старина, – снисходительно проговорил Арсений, – радуйся, что обошлось без человеческих жертв и грабежа!
Милиционеры попрощались с Николаем Григорьевичем и уехали. Оставшись один, Крупицын наклонился к собаке и подергал ее за ошейник.
– Топ, пошли к нам! Моя супруга Маша оставила тебе вкусную косточку!
Но упрямый пес не поддался на уговоры и остался лежать на коврике. Тогда старик Крупицын плюнул в сердцах, махнул рукой и, заперев дверь и спрятав ключ на старое место, пошел к себе домой успокаивать супругу.