– А что с ней стало? – спросила Глаша с любопытством. Саша развел руками:
– Растаяла.
– Вы, кажется, торопились домой? – неожиданно напомнил Райский. Твердость на грани высокомерия, прозвучавшая в его голосе, разозлила ее.
– Я не передумала, не бойтесь. Но как же вы поведете машину? Вы ведь набрались, уважаемый!
В самом деле, за ужином Райский почти ничего не ел, зато вину отдал должное. В ответ на ее слова он так расхохотался, что лицо у Глаши окаменело, и она резко отвернулась.
– Вас ЭТО беспокоит? Хорошо! Вон, Саня трезвый, он вас доставит в лучшем виде, вы ведь именно этого добивались? – Он хлопнул своего телохранителя по монументальному плечу и ухмыльнулся: – Поздравляю, у вас все на мази.
– Но я не хочу… – Павел сложил губы в такую насмешливую, даже издевательскую улыбку, что у Глаши от ярости мурашки побежали по позвоночнику.
– Ладно, Глаш, не боись, – поднялся из-за стола Саша, – доставлю тебя в лучшем виде. А хозяин пока за Каринкой приглядит. Совсем расклеилась барышня. Ее второй маме, Эллочке, доверять не стоит. Как бы чего…
– Я присмотрю, чтобы этого не случилось, – пообещал Павел, лениво откинувшись на спинку стула.
– Тьфу, – выругалась Глафира. Схватив куртку, она резко развернулась и промаршировала к двери. Ее спина подрагивала от едва сдерживаемой злости. Поглядев на эту спину, Восковец сказал:
– Вот теперь я бы уже не стал списывать тебя со счетов, детка. Я имею в виду список подозреваемых.
– Не напрягайся, – фыркнула Глаша. – Если бы я решила отравить твоего драгоценного босса, я не стала бы пользоваться мышьяком. Слишком легко. Я бы нашла препарат, который парализовал бы его полностью, за исключением слуха. Вот тогда я с удовольствием высказала бы ему все, что я о нем думаю. Пары часов мне бы хватило.
Глава 23
Соваться на работу с такой физиономией явно не стоило. Глаша поняла это, едва взглянув на себя в зеркало. Еще день простоя. Черт знает что! Скоро она совсем обнищает. Однако продавец с таким лицом много не продаст, скорее распугает последних покупательниц. Глаша раскисла. Деньги таяли с катастрофической скоростью. Очень хотелось заплакать, вот как было себя жалко. И почему на нее все это навалилось? За какие грехи? Такое ощущение, что она досрочно попала в ад, вот как все было плохо. Селевой поток мрачных мыслей прервал телефонный звонок. Звонила Валя. Хорошо, что хоть кому-то есть до нее дело. Валя с ходу принялась ругаться. Оказывается, они с Диной совсем сбились с ног, разыскивая ее. И звонили, и даже приезжали – все без толку. Дина уже предлагала начать обзванивать больницы и морги. Хорошо, что у Вали хватило ума подождать еще немного. Теперь она, Глаша, нашлась, и ей здорово достанется от обеих. Глафира коротко поведала о своих приключениях. Пропажа собаки не произвела на Валю большого впечатления. Глаша подозревала, что подруга всегда втайне была против – как она выражалась – кладбищенского монстра. Однако едва Глафира заикнулась о взбесившихся листьях, Валя решительно заявила, что немедленно выезжает, и бросила трубку. Неслась она, должно быть, во весь опор, так как в дверь позвонили уже через четверть часа. Наученная горьким опытом, Глаша, прежде чем открыть, заглянула в глазок. Валя погрозила ей кулаком и крикнула:
– Открывай давай, конспираторша!
– Как я выгляжу? – первым делом спросила Глаша. Соврать Валя не решилась. В доме имелось как минимум одно зеркало, и подруга сама знала ответ на свой вопрос.
– Скажем так: раньше ты выглядела лучше, – призналась Валя и покачала головой.
Она деловито поворошила содержимое своей сумки, извлекла целлофановый пакет, сложенный во много раз, и протянула его Глаше.
– Это что?
– Деньги, – будничным тоном ответила Валя.
– Какие еще деньги? Ты что, спятила?
– Ничего я не спятила, не выдумывай. Это твои деньги. Выручка.
– Валь, какая, на фиг, выручка, если я уже несколько дней не работаю?
– Зато мы с Диной заработали. Люди ходят, спрашивают. Что нам, трудно продать, что ли? И вообще, ты чего пристала, а?
Стало быть, девчонки торговали вместо нее целый день, а то и больше, прикрывая друг друга, рискуя нарваться на какую-нибудь проверку или, что еще хуже, оказаться застуканными на месте преступления собственными хозяевами. За отлучку всегда наказывали строго.
– Валь, зачем? – тихо спросила Глаша.
– Слушай, отвяжись ты. Мы с Диной что, не люди? Или у тебя деньги лишние? Что ты разволновалась?
– Да ничего. Много наторговали-то? – поинтересовалась она.
– Да уж побольше, чем твоя Неля.
Денег действительно оказалось довольно много. Пересчитав их по просьбе Вали, Глаша немедленно попыталась всучить часть ей же, но та снова погрозила кулаком, приказала «закрыть тему», и Глаша сдалась.
– Что делать думаешь? – поинтересовалась Валя некоторое время спустя.
– Да вот, хочу к Альбине съездить. На работу в таком виде – курам на смех. Год потом потешаться будут. Да и объяснять что-то придется. Поговорю с Альбиной, может, хоть узнаю что интересное.
– К Альбинке я тебя отвезу. Все равно у шефа до конца дня отпросилась. Только чует мое сердце, зря это. Не расскажет тебе ничего Альбинка.
– А вдруг?
– Вдруг бывает только… впрочем, ты сама понимаешь. Альбину я давно знаю, она девка приличная. Не сплетница. Разговорить ее вряд ли удастся. Хотя попробуй. Чем черт не шутит? Очень уж ей Муля в свое время насолила.
– А из-за чего, ты не в курсе?
– Понятия не имею. Говорю же, не болтливая она. Только тогда у них чуть до драки не дошло. Если бы Альбинку не оттащили, она бы точно Муле глаза выцарапала. Самое прикольное во всем этом, что Муля тоже как воды в рот набрала. Ни слова не сказала, за что ее Альбинка мутузила.
Альбина жила в обычной пятиэтажке, ощетинившейся разномастными балконами. На небольшом пятачке таких домишек было понатыкано штук пятнадцать, номера шли почему-то в произвольном порядке, а на большинстве домов табличек совсем не имелось, так что без Вали Глаша могла бы плутать тут хоть до полуночи.
– Я у нее была в гостях как-то раз, – пояснила Валя, останавливая машину возле нужного подъезда. – Этаж, кажется, второй, дверь – направо. Может, все-таки с тобой пойти?
– Не надо. Что я, маленькая? – обиделась Глаша. На самом деле она чувствовала себя совсем неуютно и храбрость проявляла только на словах, но Валя об этом не догадывалась и потому отпустила ее с миром.
Поднимаясь по разбитым, давно не мытым ступенькам, Глаша гадала, как поведет себя Альбина, когда Глаша начнет приставать с расспросами. Вполне вероятно, захочет спустить ее с лестницы и будет совершенно права. Правая крайняя дверь на втором этаже оказалась самой задрипанной. Даже дешевый дерматин был местами продран, а потом аккуратно зашит суровыми черными нитками. Звонок не работал или был отключен. Глаша неуверенно стукнула в дверь, но та от толчка неожиданно бесшумно открылась. На Глашу пахнуло запахом кипяченого молока и стираных детских пеленок. В квартире по всей прихожей, словно флаги дружественных государств, были развешаны те самые пеленки вперемешку с ползунками и неправдоподобно крошечными распашонками.
– Эй, есть кто дома? – негромко позвала Глаша. Ей не ответили. Потоптавшись немного у порога, она протиснулась в квартиру, неплотно притворив за собой дверь, и вновь окликнула хозяев, на этот раз погромче.
– Чего ты разоралась? – пристыдил ее неожиданно чей-то сердитый шепот. Глаша повернулась на голос и обнаружила возле себя невысокую девушку с малышом на руках. Девушка была в дешевом байковом халатике и сама походила на ребенка с ангельским личиком: острый подбородок, огромные голубые мультяшные глаза и светло-пепельные кудри до плеч. Не хватало только прозрачных крылышек за спиной.
– Здравствуй, – Глафира замялась. – А… Мне бы кого из взрослых…
Фея усмехнулась как-то так, что Глафира вдруг поняла – девушка давно уже не школьница и даже, наверное, не студентка. Улыбка сделала ее старше, хотя обычно бывает как раз наоборот. Такое впечатление, что девушка вообще не умела улыбаться и оттого делала это неловко, словно через силу.
– Тебя кто впустил? – все так же шепотом спросила девушка, слегка покачивая спящего ребенка. – Мама, что ли? Где она?
– Меня никто не впускал, – смущенно призналась Глаша. – Я сама вошла.
– Ну, тогда сама можешь и выйти отсюда, – сурово отчеканила фея. – Опять мама к соседке выскочила и дверь не заперла, – пробормотала она расстроенно.
– Простите меня, пожалуйста. Я стучала, звала, но никто не откликнулся. Я не хотела вас беспокоить или пугать. Я пришла по делу. Вы ведь Альбина?
– Допустим. Но вас я не знаю.
– Я из магазина. Вы там работали. А теперь я там тоже работаю. Пришла уже после того, как вы уволились. Мне очень нужно кое о чем вас расспросить.
– Какие у вас могут быть ко мне вопросы, если мы даже незнакомы? – искренне удивилась девушка.
– Какие у вас могут быть ко мне вопросы, если мы даже незнакомы? – искренне удивилась девушка.
– Меня Глаша зовут.
– Ну и что это меняет?
– Ничего. Просто Муля, то есть Амалия Тряскова… она умерла, и я хотела…
Внезапно открывшаяся дверь больно ударила Глашу по лопаткам. Глаша ойкнула и отступила, давая дорогу маленькой полной женщине с совершенно седыми волосами и добрым, но невероятно грустным лицом. Сейчас это лицо выражало беспокойство.
– Кто это, доченька? – испуганно спросила женщина.
– Не волнуйтесь, мама, это ко мне. Пожалуйста, уложите Маринку в кроватку. Она уже заснула. А я скоро освобожусь и подменю вас.
Женщина бережно приняла ребенка, прижала его к груди и поспешно скрылась в комнате, плотно прикрыв за собой дверь.
– Идем на кухню, – скомандовала Альбина. – Неужто эта гнида сдохла? – спросила она возбужденно, пристраиваясь на краешек табурета в чистенькой кухоньке. – Да сядь ты, – нетерпеливо махнула она рукой в сторону второй табуретки. Глаша села. – Ну? Как это случилось? Когда?
– Недавно совсем. Прямо в магазине. Милиция приезжала. Сказали – несчастный случай. Она упала так неудачно, в туалете, разбила висок о трубу, то есть о металлический штырь, который…
Громкий смех перебил ее. Альбина хохотала так искренне, словно услышала суперсмешной анекдот.
– В туалете? Правда? Класс! Как будто специально! Лучшей смерти для нее не придумаешь. – Тут девушка перехватила изумленный Глашин взгляд и спросила с вызовом: – Что смотришь?
– Ничего, извини. Ты ее недолюбливала?
– Ха! Я ее ненавидела! Так и запомни. И сейчас ненавижу, хотя она уже мертвая. И буду ненавидеть всю оставшуюся жизнь, до последнего вздоха. Постой-ка… А это точно был несчастный случай? Ты уверена? – вдруг встрепенулась Альбина. Глаза у нее зажглись горячечным блеском. В лице появилось что-то хищное.
– По официальной версии, она упала сама… – покачала головой Глаша, стараясь говорить уверенно, но Альбина ее перебила:
– Официально? – Она наморщила гладкий лоб. – Похоже, кое-кто в этом сомневается. Я права? И кто же?
– Я. – Глаша решила быть честной.
– Вот как? А тебе что за дело?
– Да никакого дела, в общем-то, и нет. Просто мне кажется, что с несчастным случаем поторопились. Что-то не сходится. Конечно, Муля была пьяная и все такое, но ведь не в первый же раз. И упала она уж больно «удачно». Чуть в сторону – и осталась бы жива, а тут сразу насмерть. Опять же, ее характер, репутация, ты должна понимать, что я имею в виду.
– Пока что-то не очень, – призналась Альбина. – И потом, почему ты пришла именно ко мне? Я ведь давно у вас не работаю.
– Это как раз самое важное. Понимаешь, чтобы доказать версию с убийством, нужен мотив. Мотив есть – Муля занималась шантажом, – но нет доказательств. Все, кого она донимала, молчат. Оно и понятно. Дела-то в основном мутные. Огласка никому не нужна. А убийца – кто-то из своих. Его хорошо бы найти.
– Да ему памятник поставить надо, прижизненный. Такую гадину изничтожить! – пылко воскликнула Альбина.
– Не все так просто, – покачала Глаша головой. – Мне нужна информация о Муле, хоть какая-нибудь. Помоги мне.
– Так ты пришла затем, чтобы я рассказала тебе, кого и за что она шантажировала?
– Что-то вроде того.
– Зря время потратила. Не буду я ничего рассказывать.
– Валя меня предупреждала, – удрученно вздохнула Глаша.
– Это какая же Валя? Блондинка? Здоровенная такая? – Глаша кивнула утвердительно. – Так она все еще там работает! Надо же!
– Работает. Она моя подруга. – Альбина о чем-то размышляла, нервно постукивая ноготком по столу. Солнечные лучи, падающие из окна, золотили ее курчавую макушку.
– Ладно! Что ты хочешь узнать? – неожиданно решилась она. – Только, чур, не про чужое грязное белье.
Глаша ответила не сразу. По правде сказать, ее интересовало как раз грязное белье. Как ни противно в нем копаться, но только там можно было отыскать тайну возможного Мулиного убийцы. Однако Альбина ясно дала понять, что этой темы касаться не хочет, и Глаша не знала, как ее переубедить. Она спросила навскидку:
– Ты не помнишь, были у кого-нибудь запасные ключи от черного хода?
– Так у Мули и были, – последовал неожиданный ответ.
– Ты ничего не путаешь?
– Я пока не в маразме, чтоб путаться. Сама видела. Иначе бы не говорила. Как-то раз я пришла пораньше, еще закрыто везде было. Стою, жду, на часы поглядываю. Смотрю – Муля чешет. Прямиком к двери и ключами – звяк, звяк. Поковыряла в замке, дверь открыла и – шасть внутрь. Я за ней, да не тут-то было. Она дверь прямо перед моим носом захлопнула.
– Вот, значит, кто мне шмотки портил, – догадалась Глаша.
– Какие еще шмотки?
– Ну, вещи, одежду в отделе.
– Ты одеждой, что ли, торгуешь?
– Ну да. Муля у меня идею сперла, клиентов переманила, наплела им гадостей всяких. Еще продавца увела, с которым я много лет проработала.
– Узнаю Мулин почерк. Только тебе, Глаша, еще повезло.
– Ничего себе везение.
– У тебя эта тварь всего лишь бизнес украла, – продолжала Альбина, не обращая внимания на ее возражение. – Это не самое страшное.
– А что еще можно украсть?
– Душу можно. Или целую жизнь.
– Это в каком смысле?
– В прямом. Хочешь, расскажу, что она со мной сделала?
– Ну, если ты не против…
– Ладно, слушай. Мне вообще-то по жизни с мужиками не очень везло. И не смотри на меня так. Тут не в одной красоте дело. Мне, понимаешь, все время козлы какие-то попадались. Не то чтобы я слишком уж разборчивая, но когда видишь, что перед тобой чмо, это же сразу ясно, да? И вот, представь себе, вдруг познакомилась я с парнем. На первый взгляд – так себе, ничего особенного, хотя на внешность я внимания не обращала. Принца на белом коне я никогда не ждала. Стали мы встречаться. По его инициативе. Я-то так: придет – и ладно, не придет – тоже неплохо. Только через некоторое время я вдруг поняла, что мне с ним так хорошо, как никогда и ни с кем… Он особенный был, Димка-то мой. Умел в людях самое ценное разглядеть, а потом это ценное наружу вытащить, чтобы всем заметно стало. Он меня сразу к матери своей повел, знакомиться. И мать оказалась замечательная. Никаких таких штучек, как у свекровей водится, ни придирок, ни скандалов, будто они только меня всю жизнь ждали. А могли бы и по-другому себя поставить. Димка очень хорошо зарабатывал. Не миллионер, конечно, но по сравнению со мной… – Она повела вокруг рукой. – Сама видишь, как живу. Я его поначалу сюда даже приводить стеснялась. – Альбина помолчала немного, будто вспоминая что-то приятное. Но длилось это недолго. На ее личико вновь набежала тень, и она проговорила глухо: – Он меня сразу в загс звать стал. Вот буквально через месяц после знакомства. Представляешь? – В глазах ее вновь забрезжил огонек, но разгореться ему помешали вдруг набежавшие слезы.
– А почему ты плачешь, если все так хорошо складывалось? – решилась спросить Глафира.
– Потому, что вскоре вся моя сказка превратилась в кошмар. Это произошло тогда, когда Муля о нас узнала. – Альбина сильным, злым движением утерла с глаз слезы. – Я, дура, сама во всем виновата. От счастья совсем умом тронулась, молола языком как мельница. Ну как же, замуж выхожу! За богатого, по любви! Вот счастье-то привалило. Забыла, что для Мули чужое счастье – что рыбья кость в горле. Поженились мы с Димой, свадьбу сыграли. А через месяц после свадьбы у меня вдруг задержка. Димке сказала, так он обрадовался! Как на крыльях летал, не знал, как мне угодить, желания исполнял, что твой старик Хоттабыч. И мама его тоже радовалась. Она и так-то ко мне хорошо относилась, а тут и вовсе доченькой считать стала. Пошла я, как положено, к врачу, а там… – Альбина судорожно вздохнула, сжала между колен руки и замолчала. Глаша ждала, не решаясь поторопить ее. – В общем, врач определил, что беременности моей больше трех месяцев, – произнесла Альбина убитым голосом.
– То есть…
– Ну да, да! Это был не Димин ребенок. Встречалась я до него с одним балбесом. Самое смешное, что я его всерьез никогда и не воспринимала, на расстоянии держала, не подпускала к себе. Только один раз, на даче у моих друзей, он меня напоил сильно, тискать начал. До этого самого у нас дело не дошло, но раздеть он меня раздел, и сам… не удержался. Я ему по роже надавала, выгнала, но всерьез об этом не беспокоилась. Ведь ничего же не было! Я как была девственницей, так и осталась. А вышло…Черт знает что вышло. Я потом в книжке специальной вычитала, оказывается, это действительно возможно. Жаль, поздно я об этом узнала.
Альбина продолжала тихо, монотонно говорить, а глаза ее наполнялись невыплаканными слезами, словно она заглянула внутрь себя, в свой собственный ужас. Глаша хорошо понимала тот кошмар, который пережила девушка, попав в такую безвыходную ситуацию. Даже аборт она сделать не могла, ведь ее муж уже знал о ребенке. Он ждал его, как своего, радовался, готовился. Такая новость почти наверняка разрушила бы их отношения.